Главная | Обратная связь

Вкладыш с иллюстрациями 14 страница

Для меня это очень просто на самом деле. Я хочу иметь возможность носить оружие; слушать музыку, которая мне нравится; есть, пить и веселиться; и не вредить никому (за исключением, очевидно, самообороны). Это сокращенная Нагорная проповедь из Библии: относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе.

Нельзя сказать точно вызвала ли отвращение лирическая тематика “Rust In Peace” у поклонников метала. Пластинка стала самым большим успехом Мегадэт на тот момент, было продано более миллиона копий и это принесло группе первую номинацию на Грэмми. Не то чтобы мне было не насрать (ну ладно, может чуть-чуть), но пластинка также получила практически всеобщее признание критиков. Почти по всем мыслимым стандартам “Rust In Peace” стала переломным событием для Мегадэт. Забавно, что все начиналось не так здорово. Мы записывались в местечке под названием Рамбо Рекордерс, принадлежащем Кэптэн и Тенниллу среди прочих. Только представьте! Мегадэт записывались в том же самом месте, где была записана ‘Muskrat Love’. Я скептически относился к тому, что говорил Рамбо о хорошей атмосфере, и мое ощущение усугубилось в один прекрасный день, когда я вошел туда и увидел нашего продюсера, Дейва Джардина, поедающего хот-дог с соусом чили и курящего сигарету прямо за пультом. Помещение просто завонялось.

Через пару дней Джардин был заменен Майком Клинком, чьи полномочия были сильны, но не безупречны. У меня и Клинка с самого начала не заладились отношения, особенно когда он сказал: “Слушай, дружище, если позвонит Эксл, мне придется на некоторое время уехать”.

“Что?”

“Да, я записываю альбом и для Guns‘N’Roses, поэтому если я понадоблюсь Экслу...ну, ты понимаешь”.

“Да, я понимаю. Лучше тебе надеяться на то, что он не позвонит”.

И он не позвонил. Клинк довел запись почти до самого конца, пока не начал приносить с собой на работу своего нового щенка, и эта проклятая собака прогрызла отверстие в стене, а потом прыгнула на мою гитару, и нам пришлось распрощаться с ним. Но хочу сказать все откровенно. Майк Клинк всегда был признанным продюсером “Rust In Peace”, и я определенно не стану отрицать его вклад. Это потрясающая пластинка, от начала до конца.

Гастроли в поддержку “Rust In Peace” растянулись на несколько месяцев, начиная от нашего участия в турне «Битва Титанов» с участием Slayer и Suicidal Tendencies. Я помню эти выступления как чрезвычайно волнительное и в основном развлекательное время, равно как и вливание новой крови – Марти и Ника, в сочетании с тем фактом, что мы раскручивали действительно очень сильную пластинку, придавшую турне несколько отличный от наших обычных гастролей вид. Разумеется, нам помогло (если так можно сказать) то обстоятельство, что у нас был парень вроде Доминика (я не буду разглашать его настоящее имя) в команде дорожников.

Дом был гитарным техником Марти. Ранее он работал с Guns‘N’Roses, когда они еще функционировали как группа, и мы тусовались с ними, в большом количестве обменивались дорожниками. Мы позаимствовали их звуковика, Дейва Керра; их руководителя службы безопасности, Джона Закера и Доминика. Дом имел бесцеремонное, неуважительное отношение к своей работе.

Со своими резкими, ящерицеподобными чертами и чувством юмора на уровне восьмиклассника Доминик не был самым привлекательным парнем в мире. Но когда он был рядом, не было недостатка в развлечениях. Когда ты замечал, как Дом жует пачку жевательной резинки и спрашивал, нет ли у него еще, он отвечал примерно так:

“Да, погоди секунду”.

Затем он вытаскивал яичко из своих шорт, растягивал свою мошонку и добавлял: “Только дай мне выбрить отсюда волосы”.

Доминик конфликтовал с каждым на «Битве Титанов», но его основной мишенью был Марти. Когда Марти засыпал в аэропорту, Доминик рисовал свастику у него на лбу, особенно неприятные штуки, учитывая то, обстоятельство, что Марти был евреем. Зная любовь Марти к японской культуре, Доминик нацарапал слово “Поедатель Кошек” на приставке Game Boy, принадлежащей Марти. Я думал, что это было чертовски смешно, но по правде Марти был так разгневан, что решил дать ему отпор. Как только Доминик заснул в самолете, Марти вытащил алюминиевый чемодан Zero Halliburton из воздушного отсека для хранения вещей и написал на нем сверху:

“Внутри наркотики – пожалуйста, проверьте сами!”

Когда мы приземлились в Австралии, Доминик взял свой чемодан, но был слишком пьян или находился в таком сильном похмелье, что не мог заметить, что над его вещами совершили акт вандализма. Чтобы пройти таможню в тот день ему понадобилось чуть больше времени, чем обычно; когда он наконец появился, он дрожал как осиновый лист и по его телу стекал пот, он угрожал убить Марти, который не чувствовал ни малейшей вины.

 

 

Я и Макс Норманн у пульта в студии, построенной нами в Аризоне. Макс также выступил

в роли продюсера на первых двух пластинках Оззи: ‘Diary Of A Madman’ и ‘Blizzard Of Ozz’.

Фотография сделана Россом Халфином

 

“Вот тебе за то, что нарисовал чертову свастику у меня на голове!”

К концу турне мы все сговорились против Доминика. На последнем рейсе домой, когда мы сели в самолет, Доминик шел, пошатываясь по салону, будучи в стельку пьян и сразу отрубился в своем кресле, которое как назло, оказалось аккурат рядом с католическим священником. Не могу представить, что думал этот бедняга, наблюдая, как мы работаем над Домиником. По очереди с Шарпи мы раскрасили в черный цвет кончик носа Доминика, так что он выглядел как Чучело из Волшебника Страны Оз или жертва обморожения. Затем кто-то написал “666” на его щеках (я уверен, что преподобный нашел это занимательным). К тому времени, как работа была завершена, даже стюардессы присоединились к нам, предлагая воспользоваться их помадой, чтобы придать Доминику вид самой уродливой проститутки в мире.

Наконец, он проснулся и совершил одну из алкогольных прогулок от передней части самолета к туалету, находящемуся в задней. Шатаясь и издавая стоны, явно из-за большой степени дискомфорта, вызванного алкоголем, Доминик рванулся вперед, и как только он сделал это, мы услышали, как повсюду раздается смех. К тому времени, как он попал в туалет, пройдя мимо пары сотен пассажиров, самолет практически трясся в конвульсиях.

А затем смех прекратился.

Внезапно послышался звук шагов, все громче и громче - Доминик бежал из уборной, а его лицо было покрыто красной губной помадой и черными чернилами. Он остановился у моего места и наклонился ко мне.

“Хорошо, Мастейн, ты ублюдок” – сказал он. “Кто это сделал?”

Я пожал плечами, пытаясь подавить смех. “Не спрашивай меня. Я ничего не видел”.

Вместе с успехом пришло давление, и когда мы вошли в студию 6 января 1992-го года, чтобы записать “Countdown To Extinction”, у нас не было никаких сомнений, что планка должна быть установлена еще выше. После того, как ты продал миллион копий, альбом меньшего масштаба был просто обречен на провал. Это всего лишь реальность музыкального бизнеса. Для меня это был весьма необычный период. Пэм была беременна нашим первым ребенком, и впервые я чувствовал себя так, словно достиг в своей жизни определенного баланса. Наш дом находился всего в паре кварталов от Энтерпрайз Студиос в Бербанке, где мы записывались, поэтому я мог просто ходить пешком на работу.

Для продюсирования “Countdown To Extinction” мы обратились к Максу Норману. Макс работал ранее над пластинками Оззи Осборна – ‘Diary Of Madman’ и ‘Blizzard Of Oz’, которые в свою очередь привели его к тому, чтобы приступить к микшированию “Rust In Peace”. Мы поладили с ним, пластинка получилась замечательной, поэтому я подумал, а почему просто не позволить Максу взять на себя контроль над “Countdown”?

Менее чем через месяц после того, как мы вошли в студию, 11 февраля 1992 родился мой сын Джастис. Пэм и я сделали все, что могли, чтобы подготовиться к его рождению, но как и большинство молодых родителей мы были абсолютно неготовы. Не к фактическому рождению, а к его последствиям. Ну, вы знаете – к тому моменту, когда тебе разрешают забрать ребенка домой. Пэм перешла на смехотворно чистый режим диеты, занималась физическими упражнениями и употребляла пищевые добавки, поэтому была в боевой форме в день, когда у нее отошли воды. Она упорно отказывалась от обезболивающих и анестезии в больнице в течение долгого времени, пока, наконец, я не закричал: “Дорогая, пожалуйста, прими этот чертов Демерол! Если ты не примешь его, тогда я сам его приму”.

Упорство Пэм в этом вопросе было обусловлено в значительной степени тем, что ее мать Салли не раз хвасталась, что родила Пэм безо всякой анестезии. Она превратила весь этот процесс в нечто героическое. Лишь спустя некоторое время, проведенное в больнице, наблюдая за тем, как Пэм кривится в муках, ее мать наконец признала, что возможно на самом деле в конце концов ей что-то дали.

“Например?”

“Я не знаю, Дейв. Это было так давно”. Она сделала паузу, оглянулась вокруг и в недоумении потерла нижнюю часть спины. “Я смутно помню какой-то укол в этом месте”.

“О, это просто замечательно, Салли. Они сделали вам эпидуральную анестезию”.

Пятнадцать минут спустя Пэм уже принимала волшебную иглу, и вскоре после этого Джастис появился на свет. На следующий день, пока я спал в кресле рядом с постелью Пэм, какой-то ребенок зашел в палату, чтобы доставить букет цветов. Перед тем как уйти, он сообщил мне, как остановился у стола медсестры и воскликнул: “Мэм, вы знаете, кто у вас там? Мегадэт!”

На что пожилая медсестра ответила: “О, нет, молодой человек. Это замечательная больница. У нас уже долгоое время нет никакой смертности”.

Правдивая история…

С наступлением апреля был оглашен приговор по делу Родни Кинга и за этим последовали беспорядки, всколыхнувшие весь Лос-Анджелес. Это было странное и сюрреалистичное время, с танками и национальной гвардией, выстроившимися вдоль улиц в течение нескольких дней подряд – я уже практически ожидал увидеть в любой момент выходящую из-за угла Сару Коннор, за которой по пятам следовал Терминатор. Был введен в действие комендантский час, что подразумевало, что я буду работать по банковскому рабочему дню[35], с десяти утра до шести вечера. Хорошо подходит для семьи, особенно когда в доме появился новый ребенок, а жена находится в чрезвычайном стрессе и страдает от послеродовой депрессии; не слишком хорошее время для записи пластинки, в процесс создания которой обычно входит почти круглосуточное уделение времени.

Тем не менее, пластинка была готова в срок, и мы знали еще до ее выпуска, что сделали нечто особенное. Мы знали, что песни хороши, мы знали, что наша сыгранность хороша. Мы были плотными, быстрыми, громкими, возможно даже местами немного мелодичными. И трезвыми. Я уже говорил о трезовсти? Впервые за долгое время у нас была настоящая группа, со вкладом в написании песен от каждого из четырех участников. Ник Менза предложил название альбома и большую часть стихов к заглавному треку, представляющему некое обвинение от уродливого племени “спортсменов”, наслаждающихся подготовленной охотой. Политические заявления были на протяжении всей пластинки, начиная с ‘Architecture Of Aggression’ (о войне в Персидском заливе) до ‘Foreclosure Of A Dream’, песни об экономических потрясениях, включающую знаменитый аудиофрагмент (“Читай По Губам”) президента Джорджа Г. В. Буша. Эта песня появилась как следствие разочарования Дэвида Эллефсона рейганомикой, когда семейная ферма в Миннесоте была лишена его права на пользование[36]. Кроме того были песни о моей борьбе с наркоманией (‘Skin Of My Teeth’), жестокостях тюрьмы (‘Captive Honour’) и последствиях войны (‘Ashes In Your Mouth’, ‘Symphony Of Destruction’).

Накануне выпуска пластинки, в июле 92-го я был взволнован как никогда. Я знал, что у нас в руках пластинка, которая сможет изменить лицо хэви-метал.

Так что же произошло на самом деле? Ну, “Countdown To Extinction” был монстрообразным альбомом, дебютировавшим на второй строчке популярного хит-парада Биллборода в июле 92-го. Помню, как получил телефонный звонок и сделал большой вдох, думая: “Черт возьми, да!”

А затем, спустя пять секунд спросил: “А кто номер один?”

“Билли Рэй Сайрус”.

“Что? Да ты что шутишь что ли, твою мать? Парень с песней ‘Achy Breaky’?”

“Да…сожалею”.

Клянусь Богом, это главное, что я помню о лете 1992-го: величайшее достижение Мегадэт стало тенью. ‘Achy Breaky Heart’ звучала повсюду (я знаю об этом не понаслышке – помните, что я говорил, что моя жена любит кантри), и альбом, породивший жалкий сингл, был почти таким же повсеместным. ‘Some Gave All’ дебютировал на первой строчке в хит-параде популярных альбомов и удерживался на нем, когда “Countdown To Extinction” был выпущен полтора месяца спустя. Мне казалось, что Билли Рэю Сайресу было достаточно довольствоваться хит-парадом кантри, но этот парень, очевидно, решил отправиться с миссией по завоеванию музыкального мира.

Настолько одурманивающей была его власть, что на самом деле на какое-то мгновение я отвел взор от Металлика, задумавшись, как превзойти Ларса и Джеймса, и просто попытался понять ужас системы, которая эффектно вознаграждала дерьмо вроде ‘Achy Breaky Heart’. Мегадэт продали дохуя копий этим летом, но все это было ничто по сравнению с Билли Рэем Сайрусом. Я просто не мог этого понять. Кто-то однажды спросил меня, пересекались ли наши пути, поскольку мы оба были на вершине хит-парада в то же самое время и все такое, и я пошутил: “Да, я сказал ему, что у меня есть идея о создании ситкома о парне, чья дочь-подросток ведет двойную жизнь и становится знаменитой поп-звездой. Этот ублюдок украл мою идею”.

Правда в том, что мы никогда не встречались, и я уверен, что не был бы особенно рад этой встрече, если бы она состоялась. Я не питаю уважение к его музыке. По-прежнему нет. Но теперь я не воспринимаю это настолько близко к сердцу. В конце концов, подсчитывать вкусы бесполезно.

Также не существует возможности дать рациональное объяснение моей одержимости успехом, признанием, уважением. Было так, как было - и по-прежнему в определенной степени все именно так, хотя я считаю, что сейчас лучше с этим справляюсь. С помощью “Countdown To Extinction” Мегадэт от группы месяца стали настоящей супергруппой. Альбом был очень быстро распродан тиражом в полмиллиона копий (золото), затем миллион (платина), и он просто…продолжал…продаваться. Внезапно мы получили влияние на том уровне, который никогда не знали. Было запланировано огромное турне. Рок-пресса встала перед нами на колени. Деньги будто текли рекой. У меня была карьера, о которой я всегда лишь мечтал и кроме того у меня была потрясающая семья. Должно быть, я был одним из самых счастливых парней на планете. Но, само собой, я им не был. Вместо этого, я мчался в сторону…эээ…смерти.

К осени мы были в пути и вновь я стал одержим преследованием Металлика. Каким бы хитовым ни был “Countdown To Extinction”, он не достиг успеха последнего релиза Металлика, одноименного альбома “Металлика” (также известного как “Черный Альбом”), достигшего первой строчки годом ранее, летом 1991-го, и они продолжали выпускать успешные синглы. Среди них был ‘Enter Sandman’, песня, от первого прослушивания которой у меня едва не случился сердечный приступ.

Немного предыстории…

Примерно во время записи Металлика “Черного Альбома” Мегадэт предложили записать песню, которая бы выступила в качестве саундтрека к продолжению фильма «Невероятные Приключения Билла и Теда». По правде говоря, нам предложили заглавный трек, и мы ухватились за эту возможность.

“Как называется фильм?” – спросил я.

“«Билл и Тед Отправляются в Ад»”.

“Клево” - подумал я и приступил к работе над написанием песни под названием ‘Go To Hell’. Когда она была завершена, директор Интерскоуп Рекордс, ответственный за выпуск саундтрека, отделался лишь прохладным одобрением.

“Она недостаточно мрачная” – сказал он.

Ладно…тогда я изменил некоторые строчки, сделал их мрачнее, записал вокальную партию и предоставил песню. Она всем понравилась. Некоторое время спустя я обнаружил, что название фильма измнено на «Фиктивное Путешествие Билла и Теда», “творческое” (то есть маркетинговое) решение, стоившее нам не только заглавного трека, но также поставившее меня в неловкую ситуацию – я был вынужен объяснять, почему написал песню, которая имеет то же название, что и песня, написанная Элисом Купером, моим крестным отцом, ради Христа. Это было ужасно. Очевидно, я не особенно хотел, чтобы все отправлялись в ад[37]. И очевидно я бы не стал проявлять к Элису откровенное неуважение, украв его название. Я просто следовал директиве Голливуда. К сожалению, на этом я и обжегся.

Песня открывалась следующим текстом, озвученным ребенком:

 

“Сейчас я готовлюсь ко сну,

И молю Господа спасти мою душу

Если мне суждено умереть, прежде чем я проснусь,

Я молю Господа забрать мою душу”

 

В конце песни предлагался рычащий, видоизмененный куплет от вашего покорного слуги:

 

“Теперь я готовлюсь ко сну

Бла, бла, бла, спасти мою душу

Если я умру прежде, чем проснусь,

Я отправлюсь в ад ради бога!”

Затем вышел “Черный Альбом” и ‘Enter Sandman’ стал самым продаваемым синглом Металлика. Забудьте на секунду, что у Джеймса и Ларса была своя история, связанная с моими песнями. Забудьте, что вступительный аккорд к ‘Enter Sandman’ звучал подозрительно похоже на вступление к малоизвестной песне под названием ‘Tapping Into The Emotional Void’ (записанной группой Excel в 1989-ом). Но что действительно поставило меня в тупик, так это бросающая в дрожь интерлюдия в средней части песни:

“Сейчас я готовлюсь ко сну,

И молю Господа спасти мою душу

Если я умру прежде, чем проснусь,

Я молю Господа забрать мою душу”

Конечно, не я написал молитву ребенка, с которой она была содрана (нами обоими). И возможно это было лишь чистой случайностью. У меня нет возможности доказать обратное. И ‘Go To Hell’ и ‘Enter Sandman’ нашли свое отражение в общественном сознании летом 1991-го. Не знаю, какая из песен была написана первой. Не знаю я и о том, слышали ли Джеймс или Ларс о существовании ‘Go To Hell’ во время ее записи в студии. Я лишь знаю, что когда я услышал ‘Enter Sandman’, я был в шоке. Совпадение было просто ошеломляющим и послужило еще одним напоминанием того, что мне никогда не избежать тени Металлика. Она всегда будет нависать надо мной - длинная и темная.

Я выработал в себе по крайней мере в некотором роде чувство юмора ко всему этому в среднем возрасте. В конце концов можно бороться с ветряными мельницами на протяжении столь длительного времени, и при помощи работы и помощи тех, кто знал меня лучше всего, я научился ценить то, что было в моей жизни. Однако, в то время я был чертовски взбешен. Я получил немало словесных оскорблений на протяжении многих лет за то, что никак не могу избавиться от Металлика. Некоторые из них весьма оправданы. Я знаю, что многие смотрят на меня, и я сам, включая Ларса и Джеймса в этом лагере, и говорят: “Почему ты просто не можешь быть счастлив от того, что достиг?” И они правы. Продажа двадцати миллионов альбомов не является незначительным достижением. Но это примерно половина от того, что продала Металлика, а я должен был стать частью всего этого.

Тебе нужно было быть здесь, чтобы понять, каково это было чувствовать, как меняешь мир. А затем это ощущение убирали у тебя из-под ног, и ты видел и слышал напоминания о том, что могло происходить с тобой каждый божий день всю оставшуюся жизнь. И знаешь – да, ты просто, черт возьми, знаешь – что бы ты ни делал, в какой-то степени это никогда не будет достаточно хорошо.

 

 

Наша сценическая одежда и имидж были в серьезном беспорядке, как и вся индустрия в эту эпоху.

Фотография сделана Россом Халфином

 

Таким я и был.

Я был похож на парня за рулем BMW 5 Series, ненавидящего эту чертову тачку лишь потому, что его сосед пошел и купил себе 7-ю. Ты никогда не выиграешь эти бои. Все твои попытки просто обречены на ничтожность.

К тому времени, как мы были глубоко погружены в турне “Countdown To Extinction”, я неплохо шел по пути, ведущему к неприятностям. Что-то одно никогда не провоцирует рецидив. Наркомания гораздо более сложная, чем это. Я могу указать на многочисленные факторы, способствовавшие тому, что в конечном итоге стало почти временем на грани жизни и смерти: конфликты с другими парнями в группе, давление от того, что кормишь зияющую пасть, которой стали Мегадэт, одиночество в жизни на дороге, отвращение к самому себе, которое я ощущал будучи ребенком, и которое теерь периодически надирало мне зад, когда я стал взрослым. Сделай свой выбор.

Какой бы ни была причина или серия причин, я обнаружил себя как-то ночью вскрывающим мини-бар отеля, забирая оттуда пару бутылок пива. Рациональное объяснение было почти у меня в руках: я усердно работал, скучал по жене и сыну; я заслужил выпивку. И вообще, моей настоящей проблемой был кокаин и героин; пара бутылок пива мне бы не повредила.

И снова неверно.

Вскоре я спотыкался как Микки Рурк в фильме «Пьянь».

“Этот тост за всех моих друзей!”

За исключением того, что их не было рядом. Наоборот. Только я и бутылка. Позже в турне я свалился с больным горлом, и мне, конечно, потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, но вместо этого по настоянию руководителей менеджмента и записывающей компании, я продолжал усиленно работать, лечась сиропом от кашля с кодеиновой добавкой. Кодеин является опиатом, и довольно скоро я готовился к концертным выступлениям с бутылочками сиропа от кашля. Когда они закончились, я перешел на водку и 7Up с коньяком. Пэм и Джастис присоединились к турне в начале 1993-го, и Пэм сразу же встревожилась. С одной стороны она беспокоилась о моем здоровье. С другой она нашла меня физически отталкивающим.

“От тебя воняет” – сказала она. “Ты воняешь, как алкоголик”.

Используя свой проницательный алкоголический ум, я переключился на Валиум, который является ничем иным, как концентрированным алкоголем, по крайней мере, с точки зрения его влияния на мозг. Поскольку я был рок-звездой, мне было недостаточно принять десять или двадцать таблеток; мне требовалось пять сотен, примерное количество, чтобы продержаться в состоянии кайфа на следующие пару лет. Я мало знал о том, что Валиум имеет длительный период полураспада: он остается в твоем огранизме, вырабатывая свое магическое действия, спустя много времени после усвоения организмом. Ты принимаешь одну таблетку, а на следующий день половина ее до сих пор находится в тебе. И так далее. Его концентрация довольно быстро достигает смертельного уровня. Пэм стала подозревать меня и, в конце концов, нашла мой тайник с таблетками, что вызвало полное признание вины с моей стороны.

“Я устал от гастролей, устал от Мегадэт, я никак не развлекаюсь…ты не хочешь, чтобы я пил, поэтому вместо этого я принимаю Валиум”.

“Тебе нужно остановиться” – сказала она. “Ты убиваешь себя”.

“Знаю”.

Я согласился выбросить таблетки. Пэм проследила, как я смываю их горсть в унитазе.

Ну, почти все из них, так или иначе. У меня оставалось около трех десятков, которые я съел за один присест, вернувшись обратно в Калифорнию - акт самоуничтожения и глупости, приведшие к госпитализации и появлению смерти с косой. Я оказался в медицинском центре Беверли-Хиллз под присмотром терапевта, имя которого останется в нашей истории тайной, давайте просто скажем, что к нему обычно обращались как к Доктору Айболиту. Мы неплохо подружились после моих многочисленных поездок в его лечебный центр, но нет никаких сомнений, что этот парень был отчасти из-за этической стороны. В первую нашу встречу этот парень вызвал меня на поединок по армрестлингу. Этому чуваку было около семидесяти, но у него были кулаки Джэка Лалейна, и ему потребовалось около десяти секунд, чтобы хлопнуть моим костлявым наркоманским запястьем по столу.

“Отлично” – ответил я. “Теперь, когда вы вывихнули мне руку, пожалуйста, могу я получить немного чертовых наркотиков?”

Хотите верьте, хотите нет, это не было необоснованной просьбой в реабилитационном центре. Первое, что они сделали, это подключили меня к капельнице с Верседом, затем ввели некоторые питательные вещества, и добили все это Висторолом или Клонопином. Скоро я был под таким же кайфом, как обычно на улице. Эта поездка, после моей передозировки Валиумом, не слишком-то отличалась. Чтобы поставить меня на ноги, Доктор Айболит назначил мне среди прочего…Валиум! И после того, как я был обдолбан до состояния оцепенения, этот парень зашел в мою комнату и уговорил меня купить его дом.

Держу пари, вы не поверите.

Ни адвоката, ни нотариуса. Ничего. Только я, док и договор. Не знаю, зачем я подписал его. Черт – в то время я был не в своем уме. Лучше спросить, какой терапевт накачивает наркотой своих пациентов, а затем продает им свою недвижимость? Ответ: шарлатан. И наркоман. Доктор Айболит был и тем и другим. Оказалось, что этот старый дед колол себя в промежность в больнице. Там не было никого, так кто, черт возьми, мог это заметить? Как и ожидалось, он, в конце концов, умер от передозировки, что по моему опыту является выходом, который избирает значительное число людей в реабилитационном бизнесе.

Во всяком случае, находясь в лечебном центре, я начал отмирать - в эмоциональном, духовном и физическом смысле. Последнее из всего этого было последней из моих проблем. Честно говоря, мне было насрать, живу я или нет, и некоторое время мне казалось, что нет. Однажды я споткнулся и упал в уборной, просто упал между туалетом и ванной, и у меня на руке открылась отвратительная рана. Я позвонил Пэм и сказал ей, что думаю, что просто перенапичкан препаратами и мне требуется ее помощь. К концу дня она и Рон Лаффит забрали меня оттуда и посадили на самолет. Пунктом назначения было место, известное как Мидоус, реабилитационный центр, расположенный в Викенбурге, штат Аризона.

Буду откровенен: я не помню практически ничего с первой недели, проведенной в Викенбурге, где я чуть не умер. Моему телу потребовалось много времени, чтобы избавиться от интоксикации и восстановиться. Как только я избавился от наркотиков, и не имея риска впасть в коронарный приступ, что просто невозможно на ранних этапах реабилитации, началась действительно трудная и болезненная работа. Семь недель интенсивного консультирования в стационаре и терапии. Не только для меня. В самом начале процесса было установлено, что Пэм и я можем извлести пользу из парного консультирования. Если вы никогда не были в этом конкретном углу психотерапевтического ада, хорошо, позвольте мне рассказать вам – это настоящее долбаное удовольствие.

Я нисколько не виню в этом Пэм. Она ожидала сказочный брак с рок-звездой, а вместо этого она получила…меня: развращенного, имеющего проблемы с наркотиками, алкоголичного, суицидального сумасшедшего. Так или иначе, я был таким в неудачные дни. И таких дней было слишком много в первые два года нашего брака. Однако, противостоять этой реальности было равносильно пытке. Парное консультирование привело к терапевтическому залу зеркал. В дополнение к обычным собраниям Анонимных Алкоголиков, меня отправили на сеанс мужской групповой терапии, семинар по сексу, семинар по управлению гневом…и снова и снова. В их глазах единственным принуждением, которого мне не хватало, была необходимость играть. Опять же, было весьма ясно, что я играл в азартные игры с жизнью и средствами к существованию, поэтому, возможно, в конце концов, я не особо по этому скучал. Конечно, некоторые из этих вещей были полезными. Но многое из всего этого было полным дерьмом. Я не мог провести прямую линию между тем, чтобы быть героинщиком (которым я был) и секс-наркоманом (которым я не был, не считая случайных пьяных связей). Хотя аргумент консультантов был в том, что все модели поведения были связаны, и что просто в силу своей работы я был подвержен и пропагандировал широкий спектр отвратительных привычек, все из которых было необходимо ликвидировать. Моей бедной жене было предложено принять участие в собраниях Анонимных Алкоголиков, но это продолжалось всего несколько минут. Все эти несчастные женщины открыто фантазировали о кастрации своих супругов во время сна, после чего они обнимали друг друга в знак поддержки. От этого у Пэм побежали мурашки по коже.

А затем были две отдельные версии “семейной недели”, которую я вынужден был терпеть. Это была кульминация или наоборот – самый неприятный момент реабилитационного процесса, аналогичный теме “возмещения ущерба”, когда ты выступаешь на собраниях АА. Обряд посвящения, так сказать. Период после вмешательства. Вы сидите со своими близкими и они избавляют себя от сдерживаемого гнева и негодования, рассказывая вам о каждом вредоносном или неловком поступке, совершенным тобой когда-либо, в трезвом или пьяном состоянии. Это жестоко, и я прошел через это дважды. Первый раз с Пэм и своими сестрами (моими кровными родственниками) и второй с ребятами из Мегадэт (моей профессиональной семьей). Оба этих сеанса были напряженными, откровенными и истощающими. Мои коллеги по группе поначалу были настолько злы, что даже не хотели принимать участия в этом процессе, но как только был дан зеленый свет поливанию меня дерьмом, они не смогли больше сдерживаться. Не только моя наркотическая зависимость беспокоила их, но и тот факт, что я поставил их карьеры под угрозу. Я понял это. Я уволил предыдущих членов Мегадэт точно по той же причине. Но я не верю, что в тот момент они понимали глубину моей проблемы или степень моего страдания. Я даже не был уверен, что хочу продолжать писать песни или исполнять музыку. Я чертовски уверен, что не знал сам, хочу ли я продолжить существование Мегадэт. Однако, что я точно знал, так это то, что в то время я не мог принимать участие в гастролях, и это признание глубоко обеспокоило как других ребят в группе, так и наш менеджмент.