Главная | Обратная связь

Эстетический критерий

По сути дела эстетический критерий является основным при любом выборе, но на низших уровнях развития он несовершенен и остается неосознанным. Несовершенство эстетического критерия связано с узостью сознания (см. ниже главу 3). Человек начинает с личного эгоизма (концентрация внимания на эго), затем идут интересы семьи, группы, нации и т. д. Стремление к гармонизации личности, когда круг внимания ограничен эго, приводит к чистому эгоизму в различных вариантах (от стремления к приобретению различных благ до попыток овладения культурой с целью получения удовольствия), стремление к гармонизации нации приводит к геноциду и т. д.

С ростом духовного уровня неосознанный эгоистический критерий сменяется осознанным и затем моральным, с одновременным расширением сознания: моральный критерий предполагает включение в сферу восприятия других людей. Затем моральных критериев начинает не хватать и остаются чисто эстетические, которые к этому времени выходят в сознание.

Степень сознательности выбора растет вместе с духовностью. Не следует заблуждаться по поводу сознательности отдельных несущественных выборов (особенно в обыденной жизни). На низком духовном уровне выбор в существенных для духовного роста ситуациях происходит неосознанно, под действием инстинкта и внешних сил. Кажущиеся самостоятельность и осознанность выбора есть камуфляж подсознания. Конечно, человек совершил выбор сам, но неосознанно, то есть им управляли силы подсознания, которое воспользовалось приемом маскировки. При этом человеку кажется, что выбор осуществляется сознательно, но сознанием он лишь оценивает ближайшие последствия выбора и притом в несущественной области. В то же время инстинктивно он ощущает, что его выбор имеет другое, гораздо большее значение для будущего и в иной сфере, и именно из подсознательной оценки вытекает его фактическое решение. Но для успокоения сознания подсознание ему подыгрывает, создавая видимость свободы выбора.

Вообще, рост внутренней честности есть существенный признак духовного развития.

С духовным ростом меняется и характер трудностей в ситуации выбора. Категории ограничительного свойства (долг, совесть) сменяются эстетическим критерием, свойственным творчеству в его обычном понимании. Человек начинает стремиться жить красиво в истинном смысле этих слов — он творит свою жизнь.

Постепенно исчезает самый неприятный момент в ситуации выбора, когда человек не знает, чего хочет, точнее говоря, его разрывают противоположные стремления и он не может оценить последствий выбора. Уменьшение какофонии хора внутренних голосов и желаний тесно связано с духовным ростом вообще и восприятием гармонии мира, в частности.

Известное ощущение безысходности и богооставленности в ситуациях экзистенциального выбора, типа того, который описывает бравый солдат Швейк («а потом вам предлагают четвертование или сожжение на костре по вашему выбору»), связано с сужением восприятия до чисто эгоистических интересов, или, более общим образом, с невозможностью на данном уровне мировосприятия вписать свой личный выбор в судьбу мира. В некотором смысле каждый человек заслуживает свои страдания, то есть его страдания соответствуют его духовному уровню (здесь автор имеет в виду характер, а не интенсивность страданий). Так мы иногда не в силах серьезно отнестись к вполне реальным (и даже значительным) страданиям несчастной любви четырнадцатилетней девочки.

 

Глава 3
Добро и зло

Теодицея

Вивекананда пишет, что Рамакришна к концу жизни достиг такого духовного уровня, что вообще перестал видеть в мире зло и видел одно добро. (Веданта говорит, что всякий человек видит зла в мире не больше, чем есть в нем самом.) Читателя, надо думать, покоробят такие слова. А как же, скажет он, концентрационные лагеря и пуля дум-дум? Неужто это тоже добро?

Проблема теодицеи, то есть оправдания Бога, попустительствующего злу на Земле, стоит давно. Опуская исторический обзор, отметим следующее. Прежде всего, сама постановка вопроса предполагает личного, то есть антропоморфного Бога, который оценивает добро и зло приблизительно так же, как и мы. В то же время ясно, что зло не с человеком появилось, а присутствовало в эволюции всегда (см. гравюру Брейгеля «Большие рыбы пожирают маленьких»). Особое отношение к специфически человеческому злу связано с наивным антропоцентрическим представлением о человеке как о «венце творения». Тогда, действительно, Бог несет повышенную ответственность за несовершенство человека и зло ему присущее. Попытаемся, однако, встать на более объективную точку зрения.

Проблема зла (к сожалению) сильно эмоционально окрашена. «Непримиримая ненависть ко злу» и «страстное желание добра», с одной стороны, сильно затрудняют объективное изучение вопроса, а с другой — заставляют предположить определенный невроз, как в личном, так и в общественном сознании. О причинах этого невроза нетрудно догадаться даже без помощи Фрейда и Юнга. Она заключается в том, что зло есть символ угрозы существованию — особи и вида. И чем дальше от нас, тем более объективной становится наша точка зрения, заметно при этом видоизменяясь.

Субъективно наибольшее мировое зло — это сокращение штатов предприятия, на котором я работаю. Далее следуют хулиганы в микрорайоне, угроза атомной войны, склочные настроения жены, грядущая старость, предательство друга, текущая болезнь и т. д. По мере удаления от проблем человеческого рода огорчения по поводу зла быстро уменьшаются: тигр, пожирающий козленка, вызывает, в худшем случае, легкий укор; всем ясно, что ему вроде так «положено». (Интересно, а козленку «положено» быть съеденным тигром? Или умереть от старости, то есть от болезней, или быть съеденным внутренними паразитами? Как насчет «зла»?) И уж совсем не вызывает осуждения лиана, вьющаяся вокруг другого дерева и медленно удушающая его. А о космических катастрофах, когда погибают целые звезды и образуются черные дыры, никому даже не приходит в голову говорить в моральных терминах.

Однако, если смотреть на жизнь с эволюционной точки зрения и считать злом увеличение энтропии, а добром усложнение существующих систем (с точки зрения кибернетики), то именно гравитационный коллапс (то есть образование черной дыры) следует считать наибольшим злом, так как он приводит к максимальной утрате информации (из черной дыры ее вообще не поступает, оттуда не выходит ни один луч света), то есть, по определению, к увеличению энтропии.

Да и вообще, считать, что система, порождающая более высоко организованные объекты за счет гибели менее высоко организованных, движима добром или движется к добру, неестественно.

Так вот она, гармония природы,

Так вот они, ночные голоса!

Так вот о чем шумят во мраке воды,

О чем, вздыхая, шепчутся леса!

Лодейников прислушался. Над садом

Шел смутный шепот тысячи смертей.

Природа, обернувшаяся адом,

Свои дела вершила без затей.

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорек пил мозг из птичьей головы,

И страхом перекошенные лица

Ночных существ смотрели из травы.

(Н. Заболоцкий)

Следует или признать, что князь мира сего — сатана, или что Божественное понимание добра и зла отличается от нашего.

Воздействие на мир

Имеется, впрочем, одно существенное обстоятельство. Сами понятия добра и зла даны человеку в двух противоположных аспектах. Первый, свойственный всем живым существам — это воздействие мира на субъект. Добро это то, что помогает выжить особи или виду — еда, солнце, самка; зло это то, что мешает выживанию. Второй аспект уже требует самопознания. Это — оценка своего воздействия на мир. Способность членить свою деятельность на поступки и оценивать их с моральной точки зрения по отношению к различным частям внешнего мира, несомненно, является врожденной. Воспитание, конечно, влияет на критерии оценки, но сама способность явно дана свыше. Это означает, что у человека имеется интуитивное представление о том, что для мира хорошо, а что плохо. Разумеется, это представление сильно зависит от того, насколько хорошо человек воспринимает внешний мир и, кроме того, сильно искажается общественным воспитанием, преследующим узкую цель сохранения вида, и эгоизмом. Однако, по-видимому, ощущения добра и зла во втором аспекте предназначены для ориентации человека в мире. Индивидуальное зло тогда есть ощущение того, что человек отягощает мировую карму. Понятие мирового зла получается переносом индивидуального зла на антропоморфного Бога. Однако джнани-йога рассматривает в качестве первопричины эволюционирующей Вселенной безличный Абсолют (включающий личного Бога как часть), и поэтому задаваться вопросами типа «зачем Бог создал Вселенную» и «почему Он создал ее так, а не иначе» бессмысленно, так как эти вопросы предполагают человеческую логику Создателя. Можно, однако, задаваться вопросом, какую роль играет то или иное явление. В частности, добро и зло имеют, таким образом, двоякую функцию: будучи оценками воздействия мира на субъект, они дают ему возможность сохранить существование, а будучи оценками участия субъекта в мире, ориентирует его в мировой карме.

Сознание и зло

Выше (глава 2) уже отмечалось, что, сознательно или подсознательно, критерий выбора всегда эстетический. Человек гармонизирует ту часть мира, которая доступна его сознанию, точнее говоря, сознанию его сердца. Так, эгоист, у которого сознание сердца сужено до пределов своего эго, стремится максимально заботиться о своем низшем «я»; националист думает только о судьбе своей нации; диктатор стремится создать максимально мощный и гибкий аппарат управления своими подданными, поскольку в его сердце помещается лишь одна идея: их полное повиновение. Однако зло возникает не от того, что сознание сужено, а от того, что оно не соответствует духовному уровню человека. Так, осознание своего «я», то есть отделение себя от мира, равно как и появление самосознания нации и организация человеческих коллективов были в свое время величайшими событиями в духовной жизни человечества. Если, однако, расширение сознания сердца тормозится, человек начинает создавать гармонию в слишком малой (по его карме!) части Вселенной, неизбежно уродуя при этом Вселенную как целое.

Существенно, что именно сознание сердца определяет, творит человек добро или зло. Если эгоист решит (например, под влиянием авторитетного для него лица), что ему необходимо проявить заботу об окружающих, то это означает, что расширилось его ментальное сознание, но не сознание сердца. И если он действительно начнет действовать в духе бескорыстной помощи, он скоро почувствует, что ему противно, что он лицемерит и все равно (непонятно почему) совершает зло, ничего хорошего у него не получается. Иначе быть и не могло. Для того, чтобы бескорыстно заботиться о каких-то людях, необходимо расширить сознание сердца, включив их в эту сферу. Сделать это ментальным усилием или по воле эго невозможно. В равной мере никакие чисто ментальные усилия со стороны других людей и вообще «горизонтальные» обмены (то есть взаимодействия без духовной цели) не могут расширить сознание сердца.

Аналогично решается проблема творчества и зла. Если сознание человека сужено относительно его духовного уровня, он неизбежно творит зло. Плохие картины, неудачные романы, мелкая философия выкидываются человечеством за борт, но отравляют океан Бытия. Их ядовитые испарения оказывают влияние на всю историю мира.

Эволюция взглядов

Рассмотрим теперь эволюцию взглядов на добро и зло в процессе духовного роста. Здесь наблюдаются две тенденции. Первая из них заключается в том, что человек начинает воспринимать близко к сердцу все больший круг объектов, и для него становится все важнее определять свое нравственное отношение к ним. Вторая тенденция заключается в том, что эмоциональное отношение к своему и чужому добру и злу постепенно уходит, мир видится все более цельным и гармоничным, а добро и зло выступают как различные варианты одного пути кармы (зло — более окольный путь). Бердяев проводит мысль о необходимости зла для осуществления свободы воли; а свобода воли как раз и употребляется для выбора своего варианта личной кармы.

(Автору не очень легко писать эти строки сейчас, в 1984 году, когда сгущаются темные силы вокруг Земли, и само существование земного человечества через двадцать лет весьма проблематично. Однако и у тупиковой ветви эволюции могут обнаружиться объективность и честность, а анализ «изнутри» сильного эсхатологического ощущения — ожидания скорого конца света — представляется очень важным для Космоса. Здесь автору опять вспоминается одна из главных мыслей Бердяева, что Бог ждет творческого импульса человека, и особенно в такие минуты.)

Вивекананда сравнивает зло с железной цепью, а добро с золотой, и рекомендует отбросить сначала железную цепь, а потом и золотую и быть свободным. Это можно трактовать следующим образом. Сначала человек борется со злом в себе, то есть стремится не совершать таких поступков, которые по его внутреннему ощущению приносят вред объекту. На следующей ступени он стремится делать добро, то есть совершать те поступки, которые, опять-таки по его внутреннему ощущению, приносят пользу объекту. При дальнейшем росте он постепенно обнаруживает, что его внутренние критерии добра и зла начинают плыть. Оказывается, что любой поступок влечет множество последствий, частью дурных, частью хороших, а частью таких, что он не может их оценить. Многое из того, что раньше представлялось ему несомненным добром, равно как и несомненным злом, становится проблематичным, а внутренний голос молчит. Однако мир представляется все более наполненным внутренним смыслом, и каждый поступок получает все более отчетливую внутреннюю оценку такого рода: ведет он к увеличению мировой гармонии или нет. Это и становится критерием выбора, и человек оказывается «по ту сторону» добра и зла.

Здесь автор считает необходимым еще раз отметить, что в этом трактате обсуждаются признаки духовного развития и что указанные явления происходят сами по себе. Непосредственно к ним стремиться нельзя: это приводит к отягощению кармы. Так, легко себе представить, что произойдет с человеком, который раньше времени волевым усилием поставит себя «по ту сторону» добра и зла и будет ориентироваться на внутренний голос без учета ограничений внутренней цензуры (в виде совести, долга и т. п.): он быстро придет к чистому эгоизму и жестокости, поскольку его внутренний голос является (на его уровне) главным образом рупором низших желаний подсознания.

Глава 4
Голоса

Человек в момент принятия решения испытывает различные давления: он чувствует разнообразные желания и слышит внутреннюю речь; автору удобно в последнем случае говорить о внутренних голосах. Эти голоса обладают замечательным свойством: они полууправляемы человеком, то есть он усилием воли может регулировать (в определенных пределах) их громкость. Эти пределы, в свою очередь поддаются регулировке; например, систематическими упражнениями можно заставить совершенно замолчать голос совести.

Когда в человеке одновременно звучит несколько голосов, которые хотят от него разных вещей, он испытывает очень неприятные чувства и вынужден идти на поводу у одного из голосов или желаний к ущербу для всех остальных. Чтобы облегчить себе решение, человек обычно усиливает предварительно один из голосов и приглушает остальные. Если этот усиливаемый голос (или тип желаний) всегда один и тот же, получается, например, человек долга, отзывчивый человек, деловой человек и т. д. Всех таких людей отличает одна общая черта: проблема выбора для них сильно облегчена. И за это приходится платить, потому что именно выбор есть главная (и самая трудная) работа для человека. И избегая ее, человек долга сталкивается с понятием ложно понятого долга, отзывчивый человек с горечью вспоминает тезис «никакое доброе дело не остается безнаказанным», деловой человек... о нем автор умолчит.

На определенном духовном уровне проблема выбора трудна и очень неприятна; человеку даже кажется, что Бог в этот момент от него отворачивается: советы советами, а решать-то надо самому! Но все же человек может не только испуганно озираться при виде действительности (внешней и внутренней): он может попробовать в ней разобраться.

С. Е. Лец говорит, что раздвоение личности — это тяжелый случай психической болезни, когда из бесконечного множества личностей, населяющих любого человека, остается только две. С конца XIX века, после работ Фрейда и романов Достоевского, стало общеизвестно, что внутри человека действует несколько сил, находящихся в постоянной борьбе. Однако обычно человек не относит этого обстоятельства к себе, постоянно используя местоимение «я» как единый нечленимый объект, первые же попытки разобраться во внутренних голосах показывают, что это не так. С внутренними голосами все обстоит очень непросто, и для того, чтобы научиться их отличать, нужно многое.

Лень

Прежде всего, имеется внутренний голос, побуждающий нас исполнять различные желания подсознания (то, что называется «наши желания»). Основным желанием подсознания большинства людей в настоящее время является желание ничего не делать, то есть лень. Это связано с сильной перегрузкой человека ложной, несвойственной ему деятельностью и ускорением темпа жизни. Основной закон общения с тонким миром это концентрация и замедление личного времени. Тогда человек легко получает откровения и не устает. Символ современной жизни — это мелькание кадров цветного телевизора, калейдоскоп майи.

Соответственно каждый импульс к действию прежде всего проходит цензуру подсознания в этом аспекте, и многие мысли бескорыстной помощи ближнему, самосовершенствования и т. п. даже не попадают в сознание. Причиной этого является, таким образом, не аморальность, а простая экономия сил усталого организма. Принцип «я тебе — ты мне» становится необходимым условием поддержания существования. При попытке же внедрить идеи бескорыстной помощи и т. п. извне, человек дает инстинктивную реакцию отторжения и злобы, совершенно, заметим, адекватную с биологической точки зрения: у организма хотят отнять немногие оставшиеся силы и тем самым его убить.

Более того, человек устает до такой степени, что вообще перестает прислушиваться к внутренним голосам, он полностью отдается гипнозу внешнего мира, майи, то есть иллюзии; возникает то, что ныне называют «человек-машина».