Главная | Обратная связь

ЛИЧНОСТНАЯ ПОДГОВКА УЧИТЕЛЯ

Учитель заблуждается, считая, что в его задачу вхо­дит как можно более полное накопление знаний посредством учебы. В первую очередь ему необ­ходимо ясно представить себе, что такое внутреннее са­мообладание.

Суть подобного самообладания заключается в том, как учитель будет наблюдать за ребенком. Ему необходимо серьезно настроиться на это наблюдение. Важно также на­учиться не ограничиваться лишь внешним наблюдением, опираясь только на теоретические знания по обучению и воспитанию.

Мы твердо настаиваем на том, что учитель должен быть готов изменить себя изнутри. Ему необходимо с упорством и методичностью заниматься самоподготовкой, чтобы из­бавиться от своих закоренелых ошибок в отношениях с ребенком. Чтобы обнаружить скрытые недостатки, нам не­обходима помощь извне - некие предписания, указываю­щие, что необходимо изменить в себе.

В этой связи было бы уместным упомянуть, что учите­лю необходимо «посвящение». Он должен следить за «на­клонностями ребенка» и думать о том, как исправить не­которые свои ошибки, порочные стороны—«бремя грехов наследных».

Вынь сначала бревно из своего глаза, и ты сможешь достать соринку из глаза ребенка. Личностная подготовка учителя — это всеобъемлющая подготовка. Это не «стрем­ление к самосовершенствованию» членов какого-нибудь религиозного ордена. Чтобы стать воспитателем, не тре­буется «совершенства», нужно просто освободиться от своих недостатков. Тому, кто непрерывно ищет путь воз­вышения своей духовной жизни, не нужно постоянно брать на заметку ошибки, которые делают невозможным истин­ное понимание ребенка. Это должен сделать некто, кто укажет нам эти ошибки, и нам нужно оставить ему воз­можность руководить нами. Мы должны быть воспитан­ными, если хотим воспитывать. Разъяснения, которые мы даем учителям, состоят в том, чтобы показать, что их за­дача - это их внутреннее состояние. Так врач говорит боль­ному, каким пороком страдает его организм.

Приведу убедительные строки: «Главный смертный грех, который овладевает нами и который закрывает путь к пониманию ребенка, есть гнев». Но порок никогда не выступает один, а тянет за собой всегда другие, связанные с ним грехи, которые на первый взгляд могут показаться благородными, но в действительности же они - сатанинс­кие грехи. Один из них - высокомерие.

Наши дурные наклонности можно исправить двумя пу­тями: изнутри - посредством ясного осознания своих ошибок и их искоренения; извне же - посредством со­противления выражению наших отрицательных наклон­ностей. Реакция окружения очень важна, так как указывает на наши недостатки и побуждает нас тем самым к их осмыслению. Мнение окружающих побеждает гор­дыню отдельного человека. Однако жизненные обстоя­тельства вынуждают нас, например, быть жадными. Противодействие нашим недостаткам возбуждает гнев. Стремление к выживанию побеждает осуждение. Обще­ственные отношения управляют расчетливостью челове­ка. Трудности в добывании достатка успокаивают расто­чительность. Потребность в личном достоинстве низвер­гает зависть. Короче говоря, все эти обстоятельства непрерывны, как спасительное предупреждение. Соци­альные отношения служат поддержкой нашего внутрен­него равновесия.

В любом случае, мы выходим из этих общественных противоречий, но не очищаем себя так, как при обраще­нии к Богу. Между прочим, мы считаем, что легко и доб­ровольно устраняем признанные нами ошибки, но не так легко мы соглашаемся с унижающими нас наставлениями ближних; нас унижает больше допущение ошибки, чем ее совершение. Если нам приходится исправлять наше пове­дение, то потребность в сохранении внешнего достоин­ства подсказывает нам отговорку: якобы мы сами хотим неизбежного. К часто встречающемуся лицемерию отно­сят, например, тот факт, когда о вещах, которые мы не мо­жем получить, говорят, что они нам не нравятся. Таким образом мы противодействуем этой маленькой ложью внешнему сопротивлению.

Мы принимаем борьбу, вместо того чтобы начинать совершенствовать жизнь. И так как в любой борьбе чело­век имеет потребность организовать себя, то он вправе, как ему кажется, усилить борьбу с обществом.

Если у группы людей есть одинаковые ошибки, то ин­стинктивно они склоняются к взаимной поддержке; они ищут силу в объединении. Мы скрываем наши ошибки, находя отговорку, называя их нашей обязанностью и дол­гом. Так во время войны маскируют средства разрушения безобидными природными ландшафтами. И чем слабее силы извне реагируют на наши ошибки, тем легче мы можем пустить в ход защиту.

Когда кто-либо из нас замечает свои промахи, то с боль­шим мастерством ищет уклонения от признания их в соб­ственных глазах. Наши ошибки мы защищаем так, словно защищаем свою жизнь: мы готовы, надев маскировочную каску, назвать их «необходимостью», «обязанностью» и т.п. Снова и снова мы убеждаем себя, что недооценили нашу совесть, и так изо дня в день становится труднее принять правильную позицию.

Учитель и вообще все, кто хотел бы воспитывать де­тей, должны освободиться от совершения ошибок, которые наносят вред детям. Основные ошибки учителя - эти идущие рука об руку гордыня и гнев, должны быть откры­то осознаны учителем. Озлобленность—главная наша беда. Ей надевают соблазнительную маску гордости и рядят в почетные одежды, требующие уважения.

Но гнев - это один из грехов, который раньше, чем дру­гие, наталкивается на сопротивление живущих рядом лю­дей. Поэтому его нужно сдерживать; тот, кто переживал смирение и должен был прятать гнев, впоследствии стыдился себя.

Путь к этому совсем не труден, его можно пройти. Дети -это создания, не способные защитить себя и понять нас, и они терпят все, что слышат от нас. Они терпят не только оскорбления, но и чувствуют себя виноватыми во всем, в чем их обвиняют.

Учитель должен скрупулезно рассчитать, как принять то или иное душевное состояние ребенка. Дети воспринимают несправедливость не разумом, а чувствуют ее душой и становятся подавленными и внутренне закрытыми. Та­кие реакции, как робость, ложь, капризы, плач без причи­ны, бессонница, страх являются неосознанной защитой ре­бенка. Разум ребенка не в состоянии понять, на чем осно­вываются его отношения со взрослым.

Внешне гнев не содержит насилия. От этой импуль­сивной формы проистекают другие, под которыми духов­но утонченный человек прячет свое аффективное состо­яние.

В своих простейших формах гнев является реакцией на сопротивление ребенка. Но в отношениях с детской душой гнев связывается с гордыней, и вместе они обра­зует единое целое, выливающееся впоследствии в то, что называют тиранией, которая не выдерживает никакой критики: тирания захватывает взрослого в крепкий плен призрачного авторитета, который он имеет просто пото­му, что он - взрослый. Это право сомнительно, оно исхо­дит от желания разоблачить несомненное и называется просто втиранием очков. Если в примитивной общине тиран есть представитель Бога, то для маленького ребен­ка взрослый представляет собой божество, поступки ко­торого не обсуждаются. Уж кто и мог бы быть непос­лушным, так это ребенок, но он должен молчать и сми­ряться со всем.

Если однажды ребенок попробует возвыситься над взрослым, то взрослый расценит это как намеренный от­вет на свои действия, а не как жизненную оборону души ребенка или неосознанную защиту его угнетенного духа. Вырастая, ребенок учится направлять свою реакцию не­посредственно против тиранов. Взрослый понимает это тогда, когда ребенок предъявит ему счет. Взрослый требу­ет почтительности к себе, отстаивая право на оскорбление ребенка. Взрослый, мол, имеет право обсуждать и оби­жать ребенка. Он может по своему собственному усмот­рению руководить потребностями ребенка или подавлять их. Восстание ребенка выливается в непослушание, в со­мнительное и недопустимое поведение.

У нас есть истинная картина примитивной формы уп­равления, при которой подданный оплачивает дань без ма­лейшего права на возражение. Существуют народы, кото­рые живут, веря тому, что каждая вещь - награда безгра­ничной власти природы. Точно так же ошибочно считается, что дети всем обязаны взрослым. Не сам ли взрослый ввел в употребление эту веру? Он примерил на себя роль Твор­ца, и его гордыня навязывает ребенку мнение, что он создал все, что в нем есть. Он, мол, сделал его умным, хоро­шим и благочестивым, исключительно он дал ему возмож­ность соприкасаться с миром, людьми и Богом. Какое самомнение! И в дополнении ко всему взрослый оспари­вает, что упражняется в тирании. Тиран никогда не пожертвует собой.

Подготовка, которая требуется от учителя в нашем ме­тоде, состоит в самоконтроле и запрете на тиранию. Учи­тель должен изгнать из своего сердца гнев и гордыню. Он должен учиться быть смиренным и любить. Ему сле­дует научиться самообладанию, которое он должен при­нять за основу. Он должен заставлять себя всегда быть хорошо расположенным к ребенку. Равновесие - это от­нюдь не лишний момент его поведения. В этом и состоит личностная подготовка, это ее исходный пункт и ее цель.

Но это не должно означать однако, что все действия ре­бенка учитель должен оправдывать и отказываться от оценки поступков, умственного развития и чувств ребенка. Наоборот, учитель не должен никогда забывать, что он - учитель и что его задача в том, чтобы воспитывать ребенка.

И все же акт смирения необходим, чтобы мы искореня­ли пороки, угнездившиеся в наших сердцах.

Мы должны изживать в себе то, что не может помочь нам в воспитании, и благоразумно менять свои манеры, которые препятствуют нашему пониманию детей.

Глава 31

ОТКЛОНЕНИЯ В РАЗВИТИИ

 

Тогда во время нормализации наблюдается исчез­новение некоторых особенностей в развитии ре­бенка, то приходится удивляться, что исчезают почти все признаки, которые принято считать естествен­ными проявлениями.

Исчезает не только то, что называют изъянами детско­го характера, но и то, что относят к кажущимся достоин­ствам. Среди них не только такие, как неряшливость, не­послушание, пристрастие к сладкому, эгоизм, любовь к спорам, капризность, но и так называемое творческое во­ображение, многословие, привязанность к какому-либо лицу, покорность, игра и так далее.

Да, теряются даже такие особенности, исследованные наукой и характерные для детского возраста, как подра­жание, любопытство, непостоянство, рассеянное внима­ние. Итак, в отличие от общепризнанных взглядов ребе­нок есть то первозданное, едва различимое, что дается при­родой.

И это положение впечатляет, так как распространено в мире повсюду, и оно в основе своей не ново. Еще в дав­ние времена существовало представление о двойствен­ной природе человека: с одной стороны, человек - это творец, с другой - существо, подверженное пороку. Гре­ховность человека приводит к вырождению всего чело­вечества.

Признавалось также, что это грехопадение в сравнении с положительными проявлениями незначительно, хотя оз­начает отдаление от творческого духа, от тех законов, ко­торые сопровождают само творчество.

С тех пор, как человек вступил в лодку, плывущую про­тив течения, им управляет случай и он беззащитен против препятствий окружения и картин отражения разума: это и есть потеря человеком самого себя.

Это жизненная и вместе с тем философская точка зре­ния подтверждается и очевидна в жизни ребенка. То, что уводит ребенка с истинного пути, абсолютно незаметно. Это бессознательный поиск взрослыми своего «я» — скры­тый, субтильный, одетый в соблазнительные одежды любви и помощи, но слепо и бездушно противостоящий ребенку.

Ребенок рождается устремленным к новому. Он несет в себе невидимый план, согласно которому он должен по­строить в себе человека.

С наступлением определенных единичных проявлений нормализации, а значит, и набирающего темп умения кон­центрироваться, создается связь с окружающей действи­тельностью, начинаются едва заметные факты проявления ухода ребенка с неверного пути.

Внешнее окружение воздействует на ребенка в возра­сте, решающем для развития его личности, когда на ста­новление должны работать потенциальные энергии, и ребенок не смог бы без них осуществить изначальный план своего развития. Но появление даже одного единствен­ного факта нормализации свидетельствует о том, что в этот период примитивной жизни, в котором человек еще является духовным эмбрионом, ребенок может сам вос­препятствовать тому, что останавливает его на истинном пути.

Глава 32

БЕГ ОТ РЕАЛЬНОСТИ

 

Подразумевая под отклонениями проявления харак­тера, необходимо руководствоваться определени­ем понятия «становление плоти». Психическая энергия должна преобразовываться в движение и, воссое­диняясь с ним, воздействовать на становление цельной ак­тивной личности. Если это воссоединение не происходит (потому что вмешивается взрослый или потому что в окру­жении отсутствуют стимулы к действию), то психические энергии и движение развиваются обособленно, и в резуль­тате появляется «расщепленный человек». Так как в приро­де ничто новое не возникает из ничего, ничто не уходит бес­следно - и это особенно касается энергий - то они следуют по другому пути. Психические энергии вынуждены разви­ваться в противном от обозначенного природой направле­нии. И прежде всего потому, что они потеряли свой объект и воздействуют в пустоту, в неопределенность и хаос. Ра­зум, который должен был созревать посредством накопле­ния опыта и движений, стремится убежать в мир фантазий.

Он ищет смысл, но не находит и лишь мечется среди картин и символов. Такие дети находятся в постоянном, неподдающемся контролю, бесцельном и беспорядочном движении; они многое начинают, но не доводят до конца, потому что их энергия проходит мимо предметов, нигде не останавливаясь. Взрослые наказывают детей из-за их несвязных действий, но вместе с тем восхищаются их фан­тазиями, в которых видят начало творческого плодотвор­ного детского интеллекта. Известно, что Фребель «голо­совал» многими своими играми за развитие такого симво­лизма. За различными произвольно расставленными кубиками и призмами он «помогает» ребенку увидеть то лошадку, то крепости, то железнодорожные составы. Сим­патия к символам позволяет ребенку использовать любой предмет в роли некоего электрического переключателя, ос­вещающего в его уме фантастические картинки. Палка ста­новится лошадью, стул - троном, карандаш - самолетом. Понятно, почему ребенку даются игрушки, с помощью ко­торых можно было бы совершать деятельность, воспроизводящую прежде всего иллюзию, несовершенное и бес­плодное отражение действительности.

В самом деле, игрушки являются отображением бес­полезного мира, которое не ведет к духовной концентра­ции и не преследует никакой цели. Миру иллюзий блуж­дающего ума делаются подарки - игрушки. Они развивают активность ребенка, как ветер раздувает маленькое пламя тлеющих углей, но однажды это пламя погаснет и игрушку выбросят. Игрушки - едва ли не то единствен­ное, что создал взрослый для ребенка, существа духовно­го. Тем самым он дарит ему некий материал, с которым ребенок свободно реализует свою потребность в активно­сти. Фактически взрослый оставляет ребенку свободу лишь в игре или, лучше сказать, свободу, ограниченную игрушкой; он убежден, что мир игрушек становится миром сча­стья для ребенка.

Такой взгляд остается непоколебимым, несмотря на то, что игрушки быстро надоедают ребенку и он часто лома­ет их. Взрослый остается в этот момент мужественным и, даря игрушки, устраивает прямо-таки праздник по этому поводу. В этом акте - единственная свобода, которая предо­ставляется человеку в детстве, в то чудесное время, когда трепетная жизнь должна пустить свои корни.

Этих расщепленных детей в школе считают интеллек­туально развитыми, но неаккуратными и недисциплини­рованными. Мы же утверждаем, что для таких детей при­дет однажды время, когда они не бросят свою работу, и тогда мечтательность и беспорядочность ребенка прекра­тятся, и спокойный, обращенный к действительности ре­бенок возьмется за работу. Нормализация вступит в свои права. С этого момента органы движения станут неподв­ластными хаосу, потому что им удается подчиниться ру­ководству изнутри: теперь они — инструмент разума, кото­рый жаждет познать окружающую действительность и проникнуться ею. И то, что существовало в ребенке как застывшее любопытство, становится силой для завоева­ния действительного окружения. Психоанализ узнал ано­мальные стороны фантазии, и толкует игру как «бег от реальности». Это стремление избежать реальности. В это время внутренняя сила покидает свои естественные мес­та обитания, утекает, прячется. Бег от реальности может означать и защиту своего «я» от боли и опасности или со­крытие за маской.

 

Глава 33