Главная | Обратная связь

О том, как путешественники доплыли до Днепра

 

Они обогнули Готланд, держа курс на восток, мимо острова Сааремаа прямо к реке Западная Двина. Вверх по этой реке шел нижний путь в Константинополь, который чаще всего использовался гутами. А верхний путь, по которому плавали свей, пролегал вдоль Болагорда, вверх по реке чудов к Ладоге, а оттуда — через Новгород к Днепру.

— И какой из этих путей тяжелее, никто не знает, — сказал Споф. — Даже я не могу сказать об этом, хотя и испытал оба. Ибо всегда происходит так, что какой бы путь мы ни выбрали, нас всегда ждет тяжелое плавание. Хорошо еще, что мы отправились на Русь в это время года, ибо мы избежим, по крайней мере, весеннего половодья.

Команда была в хорошем настроении, когда корабль вошел в реку, хотя люди и знали, что впереди их ждут тяжелые испытания. Для каждого гребца на корабле через три дня гребли наступал день отдыха. Корабль проходил мимо земель Лифляндии и Курляндии: на берегах виднелись рыбацкие деревушки, но сама земля была пустынной и безлюдной, по обеим сторонам извилистой реки тянулся только густой лес. Люди испытывали боязнь перед этими землями. Когда они остановились на ночлег на берегу, они, сидя у костров, слышали какой-то отдаленный рев неизвестных им зверей. И они шептали друг другу, что, наверное, здесь лежит тот самый Железный Лес, где поселилось потомство Локи, как рассказывали им старики.

Однажды им навстречу показались три корабля, шедшие по реке друг за другом: они были тяжело нагружены, на борту было много людей, но на каждом из них было всего по шесть пар весел. Это оказались возвращавшиеся домой гуты: они были исхудавшими, сильно загоревшими на солнце. На корабль Орма они взирали с нескрываемым любопытством. Некоторые из них узнали Спофа и громко приветствовали его, и пока корабли медленно проплывали друг мимо друга, между людьми завязалась беседа. Гуты эти возвращались от волжских болгар, а плавали они до самого Мертвого моря, где торговали с арабами. И теперь они везли домой славные товары: ткани, серебряные сосуды, рабынь, вино и перец. Люди на корабле, который шел вторым, подняли обнаженную женщину и опустили ее за борт, держа за руки, выкрикивая, что по-дружески уступят ее за двенадцать марок серебра. Женщина кричала и брыкалась, боясь, что ее уронят в воду, а люди Орма испустили глубокий вздох при виде этого зрелища. Когда же ее подняли обратно на корабль, она начала ругаться и высунула язык.

Готландские хёвдинги хотели узнать, кто такой Орм и куда он держит путь.

— Я не купец, — ответил им Орм, — я направляюсь в Киев за наследством.

— Должно быть, большое у тебя наследство, если ради него ты затеял такое дальнее путешествие, — недоверчиво сказали гуты. — Но если ты собираешься напасть на нас, то напрасно, ибо мы всегда плаваем с надежной охраной.

На этом корабли разминулись и скрылись из виду.

— Та женщина была все-таки подходящей, — задумчиво произнес Токе. — По ее груди можно определить, что ей не больше двадцати лет, хотя здесь можно и ошибиться: ведь ее держали сверху за руки. Все-таки надо быть гутом, чтобы запросить за рабыню двенадцать марок, даже если она еще молода. Ты, Улоф, пожалуй, заплатил бы столько.

— Может, и так, — согласился Улоф Летняя Птичка, — если бы у меня было другое положение, чем теперь. Меня сейчас волнует совсем другое.

Орм же стоял, с мрачным видом наблюдая за удаляющимися кораблями гутов.

— Все-таки мне на роду написано сразиться напоследок с этими гутами, — сказал он, — хоть я человек мирный. Спесивость их не знает пределов, и мне уже порядком надоело всегда оставлять последнее слово за ними.

— На обратном пути мы обдумаем это, — сказал Токе, — если путешествие наше окончится неудачно.

Однако Споф заявил, что тогда Орму придется подыскать себе другого знающего пути морехода, потому что он не намерен сражаться со своими земляками.

В тот же день, после обеда, они встретили еще один корабль. Сперва послышался скрип весел, а потом из-за поворота появился корабль: он быстро приближался к драккару Орма. Гребцы на нем работали веслами изо всех сил. Завидев корабль Орма, они умерили рвение. Чужой драккар был такой же, как и у Орма, — с двадцатью четырьмя парами весел и многочисленной вооруженной командой.

Орм выкрикнул своим гребцам, чтобы они налегли на весла. Все остальные должны быть наготове. Токе, который руководил гребцами, несколько изменил курс, чтобы дать пройти чужакам и чтобы они не протаранили его судно.

— Кто вы такие? — выкрикнули им с чужого драккара.

— Мы люди из Сконе и Смоланда, — ответил им Орм. — А вы кто?

— Мы из Эстергетланда.

Река в этом месте была широкой, а течение слабое. Токе скомандовал лево руля, и корабль их резко отклонился в сторону чужаков: оба корабля медленно скользили по течению, почти вплотную друг к другу, — так что весла чуть не натыкались друг на друга.

— Вот вам, получайте, — довольно сказал Токе. — Хотя вас и несет по течению. Мы еще и не такое умеем.

Жители Эстергетланда увидели, что те готовы к бою, и хёвдинг их стал более миролюбивым.

— Вам не попадались на этой реке гуты? — спросил он.

— Утром мы видели три корабля, — ответил Орм.

— Вы говорили с ними?

— Да, очень дружелюбно. У них на кораблях большой груз, и они спрашивали о вас.

— Спрашивали о нас? Они что же, испугались?

— Они сказали нам, что им скучно без вас.

— На них это похоже, — сказал хёвдинг. — Значит, три корабля? А что у вас на корабле?

— Вооруженные люди. Желаешь что-нибудь еще?

— Значит, у вас обстоят дела не лучше, чем у нас. И захватывать на вашем корабле нечего, — сказал другой. — Послушайтесь моего совета. Идем и вместе нападем на гутов. Мы захватим себе богатую добычу и по-братски поделим ее.

— За что ты собираешься напасть на них? — спросил Споф.

— У них есть деньги, а у меня — нет. Разве этого не достаточно? Удача изменила нам по пути домой. Мы возвращались с Волги с большим богатством, но племя Меря подкараулило нас в засаде у переправы. Мы лишились в этом бою одного корабля и большей части богатства. Но мы не хотим возвращаться домой с пустыми руками. И если вы настоящие воины, вы последуете за нами, чтобы напасть на гутов. Эти торговцы заслуживают худшего. Как умные люди говорят, у себя дома на Готланде они скоро начнут коней серебром подковывать.

— Нет, нам надо в другую сторону, — сказал Орм. — У нас срочное дело. Но гуты, думаю, обрадуются, когда увидят вас. Им, пожалуй, придется по вкусу такой расклад: три корабля против одного.

— Будь что будет, — мрачно сказал хёвдинг с чужого корабля. — Но я всегда слышал, что в Сконе живут одни сытые свиньи, которые думают только о себе и никогда не придут на помощь другому.

— Это правда, мы редко думаем о жителях Эстергетланда без особой на то нужды, — сказал Орм. — Не будем больше тратить время понапрасну. Прощайте!

Корабль Орма пропустил вперед чужаков, а потом Токе повернул право руля и вновь пошел навстречу течению. Пока это происходило, хёвдинг чужого корабля разозлился еще больше и внезапно метнул в Орма свое копье.

— Подумай-ка вот над этим! — выкрикнул он.

Рядом с Ормом стоял Улоф Летняя Птичка, и тут он совершил такое, о чем часто рассказывают, но редко кто видел, как это бывает на самом деле. Когда копье летело в их сторону, он сделал шаг вперед, схватил его на лету за древко, повернул в обратную сторону и метнул с такой силой, что никто не успел сообразить, что произошло. Хёвдинг на другом корабле был совершенно не готов к подобному повороту событий, и копье вонзилось ему в плечо так, что он покачнулся и сел.

— Это тебе привет из Финведена, — крикнул Улоф.

— Вот это дело, — закричали люди Улофа, просияв от радости за подвиг своего хёвдинга. И все на корабле Орма радовались вместе с ними, хотя и подозревали, что теперь-то на них точно нападут. Однако жители Эстергетланда, вероятно, совсем упали духом, так что продолжали удаляться и вскоре исчезли из виду.

— Никогда не видел такой ловкости, — сказал Орм Улофу, — и очень благодарен тебе за этот бросок.

— Да, я тоже мастер владеть оружием, — добавил Токе, — но этот бросок я, пожалуй, повторить бы не смог. Так что знай, Улоф сын Опоре, что Токе сын Грогулле зря не похвалит.

— Да и у меня это получается нечасто, — сказал Улоф. — А в молодые годы я проделывал еще и не такое.

В тот вечер, когда они пристали к берегу и развели костры, многое говорилось о подвиге Улофа и о том, что же случилось, когда тот корабль все-таки настиг гутов.

— Им не удастся на своем одном драккаре одолеть три корабля гутов, как бы злы они ни были, — сказал Токе. — Но они могут выследить гутов на реке, когда те дойдут до моря, и рассчитывать при этом на то, что начнется шторм. Хотя все равно гуты эти просто так не сдадутся.

— Жители Эстергетланда — люди опасные, — сказал Орм. — Я повидал их в походе Торкеля Высокого, когда мы отправились в Англию. Воины они хорошие, и сами утверждают, что равных им нет. А потому из-за их кичливости им трудно ладить с остальными. Да они особенно и не стараются жить в согласии с окружающими. Они любят напиться, но шуток не понимают. А хуже всего, если они подумают, что кто-то украдкой смеется над ними. Тут уж они сразу хватаются за оружие. А потому нам лучше выставить караул на ночь, ибо может статься, что они одумаются и повернут обратно.

Но все было тихо. И ободренные встречей со своими соотечественниками, люди Орма все гребли и гребли, углубляясь в бесконечную страну.

Они добрались до того места, где вода пенилась на порогах, вокруг громадных камней. Тогда они вытащили свой корабль на сушу, разгрузили его и тащили волоком вдоль проложенной колеи, а потом снова спустили его на воду. Потом они перенесли на себе груз и вновь загрузили его на корабль. Уставшие, они осторожно спрашивали, не пришло ли время отведать славного готландского пива. Но Споф отвечал им, что так может спрашивать только новичок.

— Это еще не переправа, — сказал он. — Это просто перенос груза. Пиво нам понадобится на настоящей переправе.

Еще много раз проходили они через такие порожистые места на реке, и всякий раз Споф повторял свое, так что все начали уже спрашивать себя, как же выглядит настоящая переправа.

Каждый вечер, когда они приставали к берегу на ночлег, они ловили в реке рыбу, и улов их всегда был богатым. Так что недостатка в пище они не испытывали, хотя большинство запасов на корабле уже было уничтожено. Люди жарили на костре рыбу, и настроение у них было все-таки неважное, ибо не хватало им мяса. И потом, они уже начали уставать от тяжелой гребли, а Споф утешал их тем, что они скоро изменят свое мнение.

— Настоящие трудности еще впереди, — говорил он.

Хуже всего приходилось сыновьям Соне: они не любили рыбу и каждый вечер уходили в лес охотиться. С собой они брали копья и лук со стрелами и рыскали в лесу, в поисках звериных троп и водопоев. Несмотря на свою настойчивость и долгие поиски, они находили добычу не сразу. В конце концов им повезло: они убили лося, загнав его в расселину. И на этот раз они вернулись в лагерь лишь на рассвете. В лесу они развели костер и наелись до отвала. А остатки мяса прихватили с собой в лагерь, неохотно делясь им с другими.

После этого случая им стало больше везти на охоте. С собой сыновья Соне брали Ульфа Весельчака и Свартхёвди. Да и другие вскоре присоединились к ним. Орм досадовал на себя за то, что не взял в путешествие пару своих псов, которые теперь пригодились бы им на охоте.

Однажды вечером в лагерь прибежал запыхавшийся Свартхёвди и начал звать людей в лес. Надо прихватить с собой веревки, говорил он, там столько мяса, что хватит на всех. Весь лагерь был на ногах. Охотники загнали в трясину пять зверей и убили их там, и теперь нужны помощники, чтобы вытащить их из болота. Все радостно бросились на помощь, и вскоре добыча уже лежала на берегу. Звери эти напоминали собой больших бородатых быков, и Орм никогда в жизни не видел ничего похожего. Но некоторые из людей Токе вспомнили, что это зубры, и они еще водятся у озера Оснен в Веренде, почитаясь там священными.

— Завтра отдохнем и устроим пир, — сказал Орм.

Пир удался, а мясо зубров всем пришлось по вкусу: оно было сочным и мягким, так что все нахваливали еду да запивали ее оставшимся пивом, которое было куплено еще в устье реки.

— Пусть допивают, — сказал Орм, — а то оно прокиснет.

— Когда мы доберемся до полочан, мы сможем купить там мед, — сказал Споф. — Но только никому не давай раньше времени готландское пиво.

Путешествие продолжалось, и им везло, ибо целый день они шли под парусом. По берегам реки было теперь заметно, что здесь живут люди.

— Начинаются земли полочан, — сказал Споф. — Но самих людей мы не увидим, прежде чем не достигнем их города. Те, кто живет в степи, неохотно показываются на берегу, когда мимо плывет чужой корабль. Они боятся, что их заставят служить гребцами или продадут в чужие земли.

Споф рассказал, что эти полочане не имеют иных богов, кроме ужей, которые живут прямо у них в доме. Орм посмотрел на Спофа и сказал, что он бывал в море и раньше и верит во что угодно.

Наконец пришли они к полочанскому городу, который так и назывался — Полоцк. Это был надежно укрепленный посад, обнесенный валом. Многие жители в нем почему-то ходили нагишом, впрочем, это были не женщины. Некоторое время назад им было приказано уплатить налоги, и городской хёвдинг повелел, чтобы все уплатили великому князю сполна, даже если ради этого придется продать последнюю одежду. Некоторые из этих людей выглядели весьма плачевно: они уплатили налоги, сказали они, но у них не осталось денег даже на то, чтобы купить себе новую одежду. Чтобы запастись хоть каким-то тряпьем в преддверии зимы, они начали предлагать своих жен в обмен на одежду, а дочерей — в обмен на обувь, и люди Орма остались довольны этой торговлей.

Хёвдинг в этом городе происходил из свеев, и звали его Фасте. Он дружелюбно встретил путешественников и пожелал узнать последние новости. Он был уже немолод и много лет состоял на службе у великого князя. В доме у него были жены-полочанки и множество детей, и когда он выпил, он перешел с родного языка на язык этих полочан. Орм купил у него меда и свиные бока и еще разных припасов на дорогу.

Когда же настало время отправляться в путь, Фасте попросил Орма взять с ними на корабль его писца, который должен был отвезти в Киев целую корзину с отрубленными головами преступников. Великий князь желал удостовериться в усердии своих городов, и потребовал, чтобы ему прислали головы злодеев. В последнее время в Киев не случалось оказии, и теперь хёвдинг не хотел упускать такую возможность. Писец этот оказался молодым человеком, родом из Киева. С собой у него был пергамент, на котором были записаны имена преступников, а также те преступления, которые они совершили.

После того гостеприимства, которое он встретил в доме Фасте, Орм не решился отказать тому в его просьбе, хотя и неохотно согласился взять с собой писца. Отрубленные головы пробудили в нем мрачные воспоминания, ибо с ними он уже имел дело раньше. Вспомнил он и о том, что его голова однажды была куплена королем Свейном, хотя сделка и не состоялась. А потому он увидел в этой корзине дурную примету, да и люди его на корабле думали то же самое. В эту летнюю жару головы уже начали издавать неприятный запах. Но писец сидел рядом со своей корзиной и, казалось, ничего не чувствовал. Однако он понял, о чем говорят скандинавы, и сам предложил им привязать корзину на веревку и опустить ее в воду. Все с радостью приняли это предложение, и корзина висела теперь за бортом. На корабле снова подняли парус и шли вперед полным ходом, а через некоторое время Свартхёвди закричал, что корзина оторвалась и утонула.

— Придется тебе, писец, прыгать теперь в воду и искать свои сокровища, — сказал Токе. — Иначе дело твое плохо.

Писец был раздосадован происшедшим, но особого беспокойства не выказал. Главное — это пергамент, сказал он. Раз у него есть список имен, то остальное неважно. У него было всего девять голов. И он рассчитывал позаимствовать это количество у друзей в Киеве, которые занимали соответствующие должности. У них всегда там полно преступников, которые ждут своего наказания.

— Каждый поможет своему ближнему во имя милосердия Божия, — сказал он. — Да и головы эти одинаковы.

— Я вижу, вы христиане в этой стране, — сказал Орм.

— В Киеве — да, — ответил писец. — Ибо так повелел великий князь. И лучше ему повиноваться.

Они достигли того места, где сливались две реки. Правая река, под названием Улла, была той, по которой им нужно было следовать дальше. И отныне им предстояло сесть за весла. Ибо здесь течение было сильное, а само русло реки — уже, и им часто приходилось тащить корабль по суше. Труд этот теперь был все более и более изнурительным, и это ощущали даже сильнейшие, так что отныне все вздыхали о тех чудесных временах, когда они плыли по Двине. Наконец они достигли того места, где Споф велел пристать к берегу, хотя вечер еще не наступил. Здесь будет переправа, сказал он.

На берегу повсюду валялись бревна, оставленные мореходами, которые проходили здесь раньше. Это были куски досок, катки, какие-то грубые полозья. Часть из них пригодилась людям Орма, а вообще им пришлось браться за топоры и обтесывать срубленные деревья. Корабль вытащили на сушу, и по обе стороны его киля прикрепили полозья. Пока они трудились над этим, из леса вышли несколько людей и пугливо остановились в отдалении. Споф, увидев их, обрадовался. Он поманил их рукой, наполнил кружку и выкрикнул какие-то слова, которые он знал на их языке. А знал он всего два слова: «быки» и «серебро». Люди подошли поближе, и их угостили пивом. Теперь и писец Фасте пригодился, ибо он мог переговорить с ними.

Они одолжили путешественникам своих быков, хотя их было всего десять, а Спофу понадобилось гораздо больше. Быки эти паслись в лесной чаще, чтобы какие-нибудь разбойники или сборщики налогов не обнаружили их. И на третий день люди пообещали доставить быков на берег. За это они запросили немного, и охотнее получили бы не серебро, а парусину: женщины их любили полосатую ткань. Но если какой-нибудь бык умрет, то за него придется заплатить отдельно. Орм счел их требования разумными.

Все взялись за работу, и вскоре смастерили широкую тележку, с надежными дубовыми колесами. На телегу погрузили пивные бочки, закрепив их как следует, а также почти все остальное добро, которое находилось на борту.

Люди с быками пришли, как было условлено. Два быка были впряжены в телегу, а все остальные тянули корабль.

— Если бы у нас было еще шесть быков, — сказал Споф, — то мы бы справились с этим без труда. А теперь придется впрягаться самим. Но мы должны быть благодарны и за то, что у нас вообще появились быки, иначе пришлось бы очень туго.

Они начали переправляться по суше: впереди шли несколько людей, которые убирали бревна и выравнивали колею. За ними ехала телега с поклажей. Быков погоняли очень осторожно; и когда колеса задымились, их смазали жиром и смолой. Потом следовал сам корабль, и люди тянули его наряду с быками. Если колея шла вниз, через траву и мох, то быки справлялись сами. Если же она поднималась вверх, то им помогали люди, а в самых трудных местах под полозья подкладывали катки. Погонщики всю дорогу разговаривали со своими быками, иногда что-то напевали им, так что те охотно продолжали тянуть дальше. Но когда к животным обращались люди Орма, так, как они привыкли понукать их у себя дома, то те не понимали их языка. Люди очень удивлялись этому обстоятельству: оказывается, говорили они, быки гораздо умнее, чем они думали. Ибо они похожи на людей: те тоже не понимают, что говорят им чужеземцы.

Люди устали от жары и изнурительной работы: они с ног сбивались, перетаскивая катки. Но продолжали безропотно идти вперед, ибо видели перед собой телегу с бочками пива, и это служило им утешением. Когда они устроились на ночлег, они тотчас запросили себе пива, но Споф сказал им на это, что первый день был еще легким и что пока они обойдутся медом, купленным у Фасте. Заворчав от недовольства, они все же выпили меда и вскоре уснули. Следующий день действительно был труднее. К вечеру многие из команды совсем ослабели. Но Орм и Токе подбадривали их, а когда этот второй день подошел к концу, то Споф наконец-то признал, что настало время отведать готландского пива. Одну бочку открыли, и хотя все люди уже пили это пиво в порту, они все равно говорили, что только теперь распробовали, до чего же оно хорошо, особенно в виде награды за тяжкий труд. Орм велел, чтобы погонщикам быков тоже дали пива: те с удовольствием выпили, быстро захмелели и начали петь во все горло, ибо привыкли лишь к своему некрепкому меду.

На третий день они достигли озера: оно вытянулось в длину среди горных хребтов, и здесь им стало полегче. Телега с быками оставалась на берегу, а корабль прямо вместе с полозьями спустили на воду, и с попутным ветерком они проплыли все озеро, высадившись на другом его конце. Неподалеку от их лагеря лежало село, прямо на крутом берегу, с сочными пастбищами поблизости. Люди увидели, что с пастбищ загоняют домой тучный скот, хотя вечер еще не наступил. Село, судя по всему, было большое. А обнесено оно было странным сооружением: частью это был высокий земляной и каменный вал, а частью — какие-то сваи из толстых бревен, довольно редких, так что через них можно было вполне проникнуть в село.

Люди развеселились, ибо день выдался удачный. А завидев упитанных коров, они решили, что давно не ели свежего мяса. Ни Орм, ни Улоф не желали больше давать серебра, считая, что и так было куплено немало. Однако многие решили, что без труда смогут похозяйничать в этом селе. Писец Фасте заявил, что в краях этих живут дикие люди из племени дреговичей, и они еще пока не обложены налогами. Так что с ними можно поступать как угодно, сказал он. Споф вспомнил, что когда он был здесь семь лет назад, село еще только строилось. Но скота в тот раз видно не было, и потому викинги оставили жителей в покое. Орм велел своим воинам никого не убивать без нужды и не грабить село больше, чем это потребуется. На том его люди и согласились, направившись к дреговичам. Больше всего не терпелось сыновьям Соне, ибо с тех пор как они попали на реку Уллу, им уже не пришлось поохотиться.

Вскоре в лагерь подоспели те, кто шел по берегу с телегой. И едва погонщики быков узнали от писца, что воины направились в село, чтобы отбить себе скот, они попадали на землю от смеха. Орм и другие принялись расспрашивать их, почему они смеются, и писец тщетно перекрикивал их хохот, переводя вопросы. Но они только и ответили, что вскоре все сами увидят своими глазами. И продолжали помирать со смеху.

Вдруг со стороны села послышались дикие крики, и вниз по склону побежали неудачливые грабители. Они размахивали на бегу руками и ревели, хотя никто за ними не гнался. А некоторые из них упали на землю и начали кататься по ней. Остальные же, добежав до озера, бултыхнулись в воду.

Все в лагере замерли от удивления.

— Кто это за ними гонится — дьявол или привидения? — сказал Орм.

— Может, это пчелы, — высказал предположение Токе. Похоже, что он оказался прав, и все захохотали так же громко, как и погонщики быков.

Несчастные выжидали еще некоторое время в озере, держа один только нос над водой, до тех пор, пока пчелы не устали и не улетели в свои бревна-ульи. Тогда люди вылезли из воды и побрели к лагерю, искусанные, с распухшими лицами. Они помалкивали, понимая, что проявили трусость, спасаясь от пчелиного роя. Но худшее было в том, что три человека так и умерли, оставшись на том склоне, на котором они упали. Это были двое из людей Улофа Летней Птички и один из сыновей Соне. Остальные горевали над ними, ибо все погибшие были славными воинами. И Орм распорядился, чтобы за умерших выпили лучшего готландского пива и чтобы ужаленные тоже облегчили свои страдания.

Погонщики быков рассказали путешественникам о дреговичах, а писец перевел их рассказ.

Эти люди хитрее остальных, и они добились того, что их села оставили в покое. У них много пчелиных ульев вокруг села, и если какой-нибудь чужак задумает пробраться мимо них, его тотчас жалят пчелы. Это счастье, что люди пришли в их село днем. Ибо ночью дело было бы хуже. Пчелы охраняют село днем, а ночью его сторожат медведи. Люди ловят их еще детенышами и приручают. Если ночью к селу подбираются воры, то медведи спускаются с привязи, разрывают воров на части и возвращаются к хозяевам за наградой — пчелиными сотами. Так что никто не осмеливается нападать на селения дреговичей, даже злые сборщики налогов, посланные великим князем.

На следующий день они похоронили умерших. Некоторые из людей предлагали поджечь деревню из мести. Но Орм строго запретил им делать это, ибо те, кто умер, были виноваты сами. Однако никто не знал, что делать с ранеными, и чувствовали они себя очень плохо. Погонщики быков пошли к деревне и, остановившись на расстоянии, позвали местных жителей. Потом они возвратились к Орму, ведя с собой трех старух. Старухи осмотрели больных и помазали пчелиные укусы мазью из змеиного жира, женского молока и меда, а также сока целебных трав. И после этого больные почувствовали себя гораздо лучше. Орм дал старухам пива и серебра. Они выпили до самого дна, не оставив ни капельки, и смиренно поблагодарили за серебро. Писец поговорил с ними. Они серьезно смотрели на него, а потом поклонились и пошли назад, к себе в деревню.

Через некоторое время со стороны деревни показались несколько человек. С собой они вели трех свиней и двух молодых бычков. Писец пошел к ним навстречу, но они двинулись прямо к Орму и Улофу, отстранив писца, и что-то с жаром начали говорить хёвдингам. Писец стоял рядом, слушая их речь, но внезапно вскрикнул и бросился к лесу. Никто не понимал, что происходит, кроме погонщиков быков, но те почти не знали языка викингов. Но из жестов стало понятно, что местные жители хотели выменять у Орма свиней и бычков на писца. Они собирались отдать того на растерзание медведям, ибо ненавидели слуг великого князя. Орм отказал им в этом, но угостил пивом и заплатил за животных, так что они расстались друзьями. Позже, в тот же день, из деревни вышли другие старые женщины, неся большие сыры, и выменяли их на пиво. Команда Орма, которая занялась приготовлением пищи и жарила мясо, решила, что все окончилось гораздо лучше, чем можно было ожидать. Жаль только, говорили они, что из деревни все время приходят старухи, а не молодые девушки. Но местные жители не выпускали своих девушек из деревни.

Из леса снова вернулся писец: запах ужина привлек его. Он очень хотел уйти подальше от этих диких людей. Великий князь обязательно узнает, как они себя ведут, сказал он.

Они отправились дальше и достигли еще одного озера, которое было больше первого. А на седьмой день они добрались до реки, которую Споф назвал Бобром, а погонщики быков — Березиной. Все невероятно обрадовались, завидев эту реку. Здесь было допито последнее готландское пиво, ибо на этом все трудности пути подошли к концу.

— Но у нас совсем не будет пива на обратную дорогу, — сказал Орм.

— Это верно, — сказал Споф, — но оно требовалось только на дорогу сюда. Ибо люди ведут себя так же, как и кони: когда они приближаются к дому, они ускоряют ход и не нуждаются в понукании.

Они заплатили погонщикам быков, причем больше, чем было обещано. Ибо Орм мог проявить скупость по отношению к торговцам, которые были для него хуже разбойников, но не к людям, которые помогли ему. Орм чувствовал, что они уже близко от болгарского золота. Погонщики быков были ему очень благодарны, и прежде чем вернуться назад, они вместе со Спофом и Токе пошли в соседнюю деревню и договорились с ее жителями о том, что путешественники наймут у них быков на обратном пути. Орм приказал своим людям сделать тайник, где они спрятали полозья и прочее, что могло еще пригодиться при возвращении домой. При переправах по суху они истратили три смены полозьев. Телегу Орм прихватил с собой, ибо она могла еще понадобиться у порогов.

Они спустились вниз по реке, мимо рыбацких хижин и бобровых плотин, радуясь тому, как чудесно проходит их путешествие. Река лежала темная и блестящая, а по берегам стоял густой лиственный лес, и люди Орма заметили, что рыба здесь гораздо вкуснее, чем в Западной Двине. Гребцов теперь требовалось немного, так что другие отдыхали, рассказывая друг другу истории, и гадали, не будет ли сражений во время их путешествия.

Река расширялась все больше, и наконец они достигли Днепра. Орм и Токе были согласны в том, что с этой рекой не сравнится ни одна, даже самая большая, река в Андалусии. Но Улоф Летняя Птичка возразил им, сказав, что самая большая река — это Дунай. Однако Споф считал, что самая большая река в мире — Волга, и он многое мог порассказать о своем плавании по этой реке.

Навстречу им попались четыре корабля, которые тяжело, медленно поднимались вверх по реке. Это были купцы из Бирки, которые возвращались домой из Крыма. Они выглядели очень уставшими и сказали, что наторговали они много, но обратный путь для них был очень трудным. У порогов им пришлось сражаться, и они потеряли многих из своих людей. С востока на них двинулись печенеги: они со всеми вступают в бой и не дают пройти по реке. Они сказали еще, что никто не сможет путешествовать на юг дальше Киева, прежде чем печенеги не уберутся с реки и не вернутся в восточные степи.

Орм задумался над их словами и долго хранил молчание, после того как они разошлись на реке с купцами из Бирки.

 

Глава 7