Главная | Обратная связь

АВТОМОБИЛЬ - НЕ РОСКОШЬ

 

Бензин ваш — идеи наши.

И. Ильф, Е. Петров. «Золотой теленок»

 

Сейчас поздно и напрасно иронизировать на тему, как при разнообразных социализмах мы догоняли и перегоняли ведущие страны Запада и Востока то по молоку, то по чугуну. Но ведь уже в самый разгар пе­рестройки ее зачинщик при посещении АвтоВАЗа снова по-партийному нацеливал конструкторов и рабочих на то, чтобы они поднатужились и догнали, смешно сказать, Японию по, еще смешнее, автомобилям. С тех пор миновало почти десять лет, а инва­лиды все «донашивают» старые «Запорож­цы» — единственное чудо техники, которое государство смогло дать безногим за по­слевоенные полвека, не считая, конечно, печально знаменитой «Серпуховки». Пом­ню, как на Международном авторалли для инвалидов «Надежда» в 1991 году иност­ранцы фотографировали со всех сторон эту мотоколяску, приехавшую (правильнее бы­ло сказать, доехавшую) своим ходом из Ростова-на-Дону, как будто бы повстречались с мезозойским ящером: болтали, что они вымерли, а вот же!

Два года назад Саша Локтев, у которого ампутированы обе ноги, получил открытку на приобретение собесовского «Запорож­ца», в которой предписывалось иметь при себе сумму, повергавшую в шок. Что это было, как не насмешка над человеком, ко­торый для покупки протезов (а инвалидный автомобиль — средство протезирования) должен не есть, не пить десять лет. Но я пишу эту главу в надежде, что так будет не вечно и инвалидам-опорникам хотя бы пер­вой группы, для которых альтернативы автомобилю нет, будет по силам купить машину, и не первую попавшуюся, а ту, которая его устраивает больше всего *.

За двадцать лет я сменил три машины с ручным управлением, а в прежней жизни мне пришлось водить только гусеничный вездеход с рычагами и фрикционами вместо руля и трактор «Беларусь». При подготовке к экзамену по вождению мне повезло с ин­структором: сам инвалид, он уже через нес­колько дней стал доверять мне поездки через всю Москву, причем ему удавалось каким-то образом располагать к себе ин­спекторов ГАИ, которые наметанным гла­зом сразу же усекали, что за «ас» сидит за рулем. Однажды на повороте от «Метрополя» к Лубянке моя нерешительность и нервозность передались двигателю, который тут же заглох, и наш «Москвич» наглухо пе­рекрыл движение на самом центральном и напряженном столичном перекрестке. Ана­толий и здесь проявил хладнокровие и, не вылезая из машины, показал подбежавшему капитану знак ручного управления на стек­ле, а мне скомандовал продуть на полном газу захлебнувшийся карбюратор. Машина завелась, и мы под недобрыми взглядами других водителей покинули созданный нами затор. После этого случая, как ни странно, я перестал бояться центра города.

 

* По новому законодательству России, стоимость мотоколяски оплачивается местными органами со­циальной защиты, а на разницу между ней и стоимос­тью машины (например, «Оки») дается беспроцентный кредит.

 

«Москвич-408» с кузовом 412 был моей первой машиной. В те годы в водитель­ской среде шли жаркие дискуссии о преиму­ществах привычных «Москвичей» и но­вых европеизированных «Жигулей». По существу, это было продолжение извечно­го спора между «западниками» и «славя­нофилами», но для меня он разрешился без вариантов покупкой льготного «Моск­вича» с готовым ручным управлением. Сто­ил он тогда столько, сколько сейчас я отдаю за три литра бензина. Машина прослужила мне девять лет, и это с учетом моей нера­дивости в уходе за техникой было большим везением. За все время мне пришлось сме­нить только водяную помпу, два выхлопных клапана, глушитель и тормозные колодки — и это после 120 тысяч километров пробега! Я продал его за полцены, к тому же в долг, своим дальним родственникам, совершив, по словам ироничного приятеля, «сделку века».

Первая машина — как первая любовь. С ней связаны воспоминания о ежегодных по­ездках в Крым, о путешествиях в Карпаты и другие места, поэтому табачный цвет все реже встречающихся близнецов моего «Москвича» так радостен для глаза.

Лишь в последние годы машина стала подводить меня. На старых «Москвичах» рукоятка переключения передач находилась на рулевой колонке, а один из рычагов этой сложной системы крепился шплинтом на вилке, торчащей сбоку из коробки. Отвер­стие в хомуте со временем разносилось, и этот шплинт стал из него выпадать в самые непредвиденные моменты. В первый раз машина «обезножела», когда я пытался развернуться на узкой улочке Бахчисарая прямо перед ханским Дворцом. Водители туристических автобусов оттащили помеху к тротуару, а я полез под машину разбирать­ся, в чем дело. Соединив развалившиеся детали гвоздем, я кое-как тронулся со вто­рой передачи и, не переключаясь, проехал полсотни километров до родительского до­ма. Труднее всего оказалось проскочить двадцать светофоров в Симферополе на «зеленой волне», маневрируя только тор­мозами. Потом, возвращаясь глубокой осенью из Крыма, мне не раз приходилось нырять под брюхо машины и, лежа на рас­кисшей и холодной обочине, закоченевши­ми пальцами зашплинтовывать злосчаст­ный рычаг. В остальном машина была бе­зотказна.

Когда друзья пригнали из Новосибирска светло-бежевую «двушку», стало ясно, что Жигулевские горы находятся к Европе ближе, чем Москва и ее АЗЛК. Разница между «Москвичом» и «Жигулями» особенно ощу­тима на больших перегонах — я стал мень­ше уставать от шума, почувствовал удобс­тво оснастки салона и систем управления. Я уже не говорю о преимуществах кузова. Сейчас, после того, как я успел сменить «двушку» на «четверку», для меня нет воп­роса — выбор был сделан правильно: для колясочника нет ничего удобнее «сарая». Прежде всего, и это очевидно,— простота и относительная легкость погрузки и выг­рузки коляски. В отличие от багажников «седана» и «хачбека» (к последнему отно­сятся модели 2108 и 2109 «Жигулей» и «Мос­квич-2141»), у «универсалов» отсутствует порог, и вашим родным, особенно женщи­нам, это будет наверняка небезразлично. Вытянуть коляску из багажника под силу даже ребенку, а поднять ее туда удобнее всего с помощью колена, опрокинув сначала сложенную коляску назад (ручками к земле). Комнатная коляска легко умещается лежа при стандартном варианте багажника в по­ложении спинкой вперед (ручки и задние большие колеса прижаты к тыльной сторо­не заднего сиденья машины). В грузовом варианте в машину можно поместить две и даже три коляски, так что на прогулку вы можете захватить друзей. Я часто возил две коляски — комнатную и рычажку, да еще ухитрялся при этом спать в машине.

Коляску из багажника вы способны вы­нуть, и не прибегая к посторонней помощи. Представьте себе, что на безлюдной дороге у вас спустило колесо или нужно забраться под капот, а кругом мокро и грязно. Вы от­кидываете спинку заднего сиденья и извле­каете коляску через заднюю боковую дверь, а потом подбираетесь к ней, маневрируя машиной. Можно с помощью отвертки из­нутри открыть и дверь багажника, но к замку через коляску будет добраться труднее. Об­легченную коляску проще втащить и выта­щить через дверь водителя, для этого нужно откинуть до конца назад обе спинки перед­них сидений. Лыже-сани и горные лыжи «ситски» тоже легко вытаскиваются из ку­зова «универсала».

Для меня очень важны психологический комфорт и уверенность в свободе действий, поэтому стараюсь не выезжать из гаража без коляски: мало ли что может случиться даже рядом с домом, а в «универсале» она по­стоянно на виду и в пределах доступности. И еще: если вам понадобилась помощь, прохожим не нужно долго и невразуми­тельно объяснять, что от них требуется,— достаточно кивнуть назад и сказать, что вы — инвалид. Я еще по первому своему «Москвичу» помню, сколько мялся, прежде чем втолковать здоровому человеку, что не могу выйти из машины и что мне нужно то-то и то-то. Теперешний народ стал гра­мотнее и, увидев в багажнике коляску, сразу «сечет», о чем идет речь.

Очень важно, что коляска находится не только на виду у прохожих, но и у инспек­торов ГАИ. Сколько раз бывало, когда меня останавливали по разным серьезным (не будем уточнять) и пустячным поводам. Я, прижавшись к обочине, естественно, не выбегаю рабски навстречу стражу дороги, как это принято у напроказивших водите­лей. Тяжелой походкой пушкинского коман­дора и садистски медленно подходит он сзади. Я затылком чую, как он профессио­нально отмечает заляпанный грязью номер, оторванный брызговик и ржавую вмятину на крыле. Вот он заглядывает в багажник:

нет, не велосипед,— соображает милицио­нер. Он обращает внимание на знак ручного управления на стекле и, пока поравняется с моей дверью, почти все понимает. Для по­рядка он косится на рычаги под рулем и холодно, не раскисая, разрешает:

— Поехали.

Наконец, главное: «универсал» незаме­ним для путешествий. Отправляясь в даль­ний путь, настоятельно советую «забыть» дома заднее сиденье, для чего стоит лишь отвернуть четыре болта из «плавающих» гаек. (Болты сразу же вверните обратно, чтобы по приезде не искать их по всему гаражу.) Если с вами отправляется компа­ния, взамен сиденья соорудите «скатку» из постели или положите палатку — пассажи­ры не заметят подмены. Вы сэкономили 20 килограммов по весу и три канистры по объему, а они в наши жестокие времена бу­дут ох как нужны в дороге. Зато, устраиваясь на ночлег, вы опрокидываете заднюю спин­ку на освободившееся место (подложив под нее для плотности сумку с инструментами) и, маневрируя передними креслами на са­лазках, выравниваете и состыковываете с ней торцы опущенных передних спинок. У вас готово ложе длиной от руля до заднего бампера. Хорошо, если вам удалось раздо­быть двуспальный надувной матрац, а нет — сгодятся два одинарных. Приподняв дверь багажника под чехлом, вы устроите открытую веранду. Туда для верности или от дождя можно спрятать коляску, можно также развернуть там походный столик с ужином.

Если у вас трудности со стулом и без из­вестной гигиенической процедуры вы не обходитесь, то спальню в «универсале» лег­ко переоборудовать в походный туалет. Для этого, завесившись чехлом и приоткрыв дверь багажника, надо заехать задними колесами в озеро или речку так, чтобы кузов наклонился назад. Вам, по-видимому, при­годятся ведро на шнуре и старая камера с медицинским шлангом, плотно надетым на сосок, через который в камеру набирается 5—20 литров воды (см. главу 2). Камеру с водой можно водрузить на крышу машины или поднять вместе с дверью багажника. Штатного резинового коврика, спущенного с заднего бампера, или клеенки будет дос­таточно, чтобы обеспечить сток. Теперь ло­житесь на левый бочок и, как говорит один мой старый знакомый, «вперед с песней». Теперь, надеюсь, вы осознали, что «четвер­ку» для спинальника не заменят никакая «Тойота» и никакой «Ниссан», если, конеч­но, это не «Тойота-универсал». Тогда, черт с ней, я согласен!

Микролитражка «Ока» уже успела хорошо зарекомендовать себя у тех пока немногих инвалидов, которым удалось ее получить. Кстати, я случайно оказался первым инвалидом за ее рулем. Это произошло весной 1988 года на конференции Московского об­щества инвалидов, куда из Серпухова приг­нали опытный образец этой игрушечной машинки, еще не окрещенной «Окой». Сразу же понравилось вращающееся сиденье во­дителя, облегчающее посадку (которое, к сожалению, было заменено в серии обыч­ным креслом), компактное, хотя и старо­модное, механическое ручное управление и относительная просторность салона при таких малых внешних габаритах.

В «Оке» установлена половинка жигулев­ского двигателя, в ручном варианте она ра­ботает на бензине А-93 и на третьей пере­даче с четырьмя пассажирами заскакивает на пригорки крутизной до 6—8°. Коляска умещается стоя в узком, но глубоком багаж­нике, поэтому для городского режима и не­дальних поездок небольшой семьи она вполне пригодна.

На международной выставке по реаби­литации РЕАСПОМЕД-92 в Москве науч­но-производственное предприятие «Элек­тромобиль» представило опытный вариант «Оки» с электрическим двигателем ПТ-12,5 (впрочем, такие же двигатели устанавлива­ются и на машины других марок, например, на «Таврию» и на ВАЗ-2108). При весе ни­кель-кадмиевой батареи 300 килограммов (разница в весе электромобиля и стандарт­ного автомобиля с бензиновым мотором около 140 кг) запас хода машины равен 100 километрам (80 км в городе) при крейсер­ской скорости 60 км/час (максимальная ско­рость 100 км/час). Время разгона до 60 км/час равно 6 секундам. Батарея заряжается полностью в течение 6 часов и выдерживает 600 таких зарядных циклов при общем ре­сурсе электромобиля около 60 тысяч кило­метров. Кроме экологического и коммер­ческого преимущества, связанного со все возрастающей стоимостью бензина, элект­ромобиль для инвалида имеет и неоспо­римое техническое превосходство в связи с отсутствием силовых передач (он работает, как троллейбус). Предприятие «Элекромобиль» находится в Москве, и заинтересо­ванные возможностью переделки своей ма­шины на электрическую могут связаться с ним по адресу: 105203, Москва, МП «ЭМ», а также по телефону 187-79-90, телефаксу 186-73-77. Это же предприятие начало вы­пускать опытные образцы инвалидных ко­лясок с электроприводами, о которых я уже рассказывал.

Основными неудобствами «Оки» явля­ются уникальность размеров резины, к ко­торой поэтому надо относиться очень бе­режно, а также отсутствие пока широкой сети обслуживания этой модели.

Из двух близких моделей «Жигулей» — 2108 и 2109 — колясочникам больше под­ходит первая, с ее просторной дверью, через которую не только удобнее садиться, но и сравнительно легко затащить коляску за спинку сиденья. Для лиц с тазобедренной контрактурой эта модель может оказаться единственно приемлемой. Обе модели очень легки в управлении, что важно для женщин и для инвалидов со слабыми рука­ми. К главнейшему недостатку надо отнести ненадежность электронных коммутаторов, которыми оснащено большинство машин и которые могут поставить в почти безвы­ходную ситуацию вдали от дома, так как на черном рынке цены на эти блоки уже в 1990 году достигали астрономических величин, как, впрочем, и на ветровые стекла, резину, фонари, глушители и др.

В багажник «хачбеков» стандартные комнатные коляски и рычажки входят толь­ко полулежа и тем самым мешают заднему обзору, а укладывать их через высокий порог тяжелее, чем в кузов «универсалов».

Как пересаживаются с коляски в машину и обратно? Для ребят с крепкими руками тут проблем не возникает. Надо просто отки­нуть в стороны или отстегнуть подножки и убрать правый подлокотник, если он меша­ет, затем затормозить коляску у порожка под углом к машине, занести ноги под руль и, упершись руками в сиденья коляски и машины, перебросить тело вовнутрь. Зада­ча значительно облегчается, если уцепиться левой рукой за край крыши или верхний ба­гажник либо за петлю над дверцей при пересаживании на переднее пассажирское кресло. Шейники обычно пересаживаются, не занося предварительно ног в машину:

если есть помощник, то он приподнимает инвалида сзади за пояс. Более приспособ­ленные обходятся без посторонней помощи и пользуются скользкой доской, перебро­шенной между сиденьями коляски и маши­ны. (Она же годится для пересаживания с коляски на кровать.)

Очень неудобно перебираться в машину с трехколесной велоколяски, и те инвалиды, которые совсем не встают на ноги, исполь­зуют в качестве промежуточной инстанции комнатную коляску. Мой товарищ шейник Николай Мартынов из Тульской области, которому мешает сильная спастика, изоб­рел свой оригинальный способ. Он упира­ется задними колесами в распахнутую двер­цу машины, разворачивается спиной к про­ему, подхватывает ноги под коленями и опрокидывается кульбитом на сиденье. Этот прием, вероятно, не очень подходит для тех, кто постоянно пользуется мочеприемником. Во всяком случае, перед этим трюком его следует опорожнить.

При пересаживании с обычных прогулоч­ных колясок вам, скорее всего, будут мешать рычаги. Чтобы отодвинуть их назад, надо, наклонившись телом вперед и в стороны, поочередно освободить от нагрузки задние колеса. (Так же поступают с рычагами, если они не дают подъехать к столу.) Для пересаживания в машину со ставровской рычаж­ки модели 407 нужны сильные руки, так как подъехать вплотную к порогу на ней не удается. В гараже для этого можно завести небольшую табуретку или доску. Лицам с высоким поражением и сильной спастикой надо пробовать вставать с коляски на ноги, держась за верхний багажник.

Сколько бы вы ни старались аккуратно подъезжать на коляске к машине, избежать царапин на кузове почти невозможно. Осо­бенно страдают двери и порожки. Для пре­дохранения последних откидывают наружу коврики из плотной ткани, которые крепят под планку на внутренней стороне порожка. На дверцы можно приклеить резиновые полдинги, чтобы самые острые выступы коляски упирались в них.

Полезно знать несколько приемов по­грузки коляски без посторонней помощи.

Способ 1 — через заднюю дверку. Пересев в гараже в машину, вы открываете стекло задней двери и через него сложенную коляску смещаете назад настолько, чтобы открыть заднюю дверь. Чуть откинув спинку своего кресла, вы затаскиваете коляску на сиденье передними маленькими колесами, а потом заводите под потолок ее сиденье и спинку. В «Запорожец» складная коляска поместится позади пассажирского кресла, если его откинуть вперед. При погрузке коляски на свободном пространстве проще оттолкнуть коляску от машины и подъехать к ней поудобнее.

Способ 2 — через дверь багажника «универсала». Этот прием годится в узком месте или когда машина на стоянке оказа­лась зажатой с обеих сторон. Перебраться самому в багажник и затащить следом ко­ляску несложно. Труднее перелезть через спинку заднего сиденья, откинуть назад пе­реднюю спинку и добраться через эти два барьера до своего кресла. С подобной ситу­ацией я сталкивался всего дважды, но оба раза оценил с новой стороны преимущество «универсала».

Способ 3 — через себя. Тяжелую ком­натную коляску этим приемом способны загрузить только физически очень сильные мужчины. Надо предварительно откинуть назад спинки обоих кресел и, лежа на спине, затащить за задние колеса и перевалить че­рез грудь коляску на заднее сиденье или дальше, в багажник. Облегченные коляски весом 13—18 килограммов поддаются бо­лее успешно, и совсем просто перебросить через себя активную коляску со снятыми колесами и опущенной спинкой. Колеса ак­тивной коляски легче всего снимаются, если их вывесить, опрокинув коляску от себя на подножку.

Ручное управление изначально устанав­ливается только на мотоколяски серпухов­ского завода, там же, в Серпухове, им обо­рудуется «Ока», а на своей родине — «За­порожец». Ручное управление на «Жигули» централизованно нигде не выпускается, хотя постановление Министерства авто­мобильной промышленности об этом по­явилось несколько лет тому назад. Потому инвалиды переделывают свои машины са­ми, как Бог на душу положит. Появляются и исчезают кооперативы, выпускающие по заказу рычаги, но их удобство и дизайн ос­таются на уровне первых советских пятиле­ток. И все же сообщаю адрес одного из таких устойчивых предприятий: 454065, Челя­бинск-65, а/я 39, НПФ «Протон». По слухам, у этой фирмы имеется некоторое количес­тво готовых деталей ручного управления, приемлемого для всех моделей «Жигулей» и «Москвича».

Наиболее удачное решение для инвали­дов со слабыми руками нашел Ю. К. Воинов. Его ручное управление демонстрировалось в телепередаче «Это вы можете» в 1992 году, но предприятия, которое бы взялось выпус­кать его серийно, так и не нашлось. Поэтому единственный рабочий экземпляр установ­лен на ВАЗ-2108 его сына Леонида. Думаю, что если заинтересованные в приобретении документации на это ручное управление на­пишут на их имя в адрес Московского го­родского общества инвалидов, то Воинов найдут время ответить.

Вот самые общие советы, которые можно дать в этой книге. Первый: найдите в своем городе через общество инвалидов людей, оборудовавших свои машины полностью ручным управлением (сцепление, тормоз, газ), и позаимствуйте самую подходящую модель. Второй: не делайте детали совсем уж кустарно и не устанавливайте их кое-как, «на соплях» — это чревато большими неп­риятностями в дороге. Третий: выясните в своем отделении ГАИ, что нужно для ре­гистрации установки ручного управления в техпаспорте, какая организация дает техни­ческий акт, и справьтесь о ее требованиях.

Обычно требуют фиксации рычага сцеп­ления в выжатом положении педали, что происходит при переразгибе отдельных колен рычага. В отсутствие гидроусилителя тормозов нужно, чтобы торможение произ­водилось давлением руки на рычаг в нап­равлении от себя. Для этого рычаг прихо­дится фиксировать на полу, высверливая отверстия для кронштейна. В современных моделях автомашин тормоза снабжены гидроусилителем, и достаточно давить на ры­чаг вниз. В этом случае облегченный (труб­чатый) рычаг просто укрепляется хомутом на рычаге педали тормоза. Газ можно регу­лировать через тросик боудена (мотоцик­летный), зафиксированный прямо на рыча­ге дроссельной заслонки карбюратора и пропущенный через технологическое от­верстие в полу машины к правой части ру­левой колонки, где второй конец его кре­пится на кронштейне. В этом случае подача газа усиливается прижиманием тяги тро­сика к рулевому колесу сжатием кулака. Другие предпочитают устраивать жесткий рычаг на педаль газа и через коромысло на рулевой колонке давят на него вниз от ру­левого колеса. При этом правая рука теряет связь с рулем. В большинстве западных мо­делей управление тормозом и газом осу­ществляется одной рукояткой с коромыс­лом: при нажатии сектора газа срабатывает возвратная пружина педали тормоза, и на­оборот. Для этого сами давящие на педаль рычаги делаются трубчатыми и телескопи­ческими, работающими только на сжатие вниз.

Но вот ваша машина, оборудованная руч­ным управлением, стоит в гараже. (Кстати, знаете ли вы, что колясочникам положен гараж большего размера, чем другим инва­лидам: не 6х3, а 6х5 м-? Хотя этот вопрос по-разному решается местными властями, и иногда добиться своего стоит немалых нервов.) Водительские права и техпаспорт лежат в кармане. В паспорте при очередном техосмотре машины в ГАИ следует поста­вить штамп о переоборудовании ее на руч­ное управление. Это делается по справке станции техобслуживания, где вам ставили рычаги, или на основании акта экспертизы ближайшего крупного автопредприятия, автодорожного института и т. п., которые укажут в ГАИ. Такой штамп даст вам пра­во на льготы по бензину, избавит от дорож­ного налога, может оказаться нелиш­ним при строгостях с гарантийным обслуживанием машины и при получении страховки.

Казалось бы, теперь садись и езжай куда захочется. Но вас сковывают опасения и неуверенность. Город, ваш родной город, стал вдруг незнакомым и тревожащим: ведь всем известно, как обучают вождению на курсах. До травмы или болезни вы не обра­щали внимание на дорожные знаки, раз­метку и другие премудрости, а в больших городах-миллионниках вообще чаще всего перемещались под землей и не представля­ли, как один район соединяется с другим. Страх перед движением, перед сложными перекрестками и развязками, перед инспек­торами ГАИ — все это станет ограничивать вашу мобильность, и сфера вашей актив­ности будет сужена до размера микрорай­она и ближайших загородных окрестностей. Это касается не только жителей городов-гигантов, но и их соседей. Знаю по опыту своих знакомых из провинции, как трудно им приноравливаться к условиям езды по Москве. Лишь немногие научились неплохо ориентироваться в столице, а большинство предпочитает не забираться далеко от кольцевой дороги и по своим делам ездит на машинах друзей-москвичей.

Что ни город — то норов, говорит пословица, и это напрямую относится к осо­бенностям автомобильного движения. Пе­ред поездкой в незнакомый город жела­тельно не только изучить его по карте, но и справиться о манере езды местных во­дителей, о правилах прохождения площадей с круговым движением, о трамваях, о ти­пичных местах разворотов и т. п. В Москве, например, все так называемые клумбы ус­троены по общему принципу «помеха спра­ва», то есть въезд свободный, а на выезде ты уступаешь дорогу. В Симферополе все на­оборот, и хотя это «оговорено» дорожными знаками, неплохо знать о том заранее, что­бы не попасть в очень неприятную ситуа­цию. Во Львове на некоторых центральных улицах трамвай жмется к тротуарам, а ма­шинам разрешено парковаться посередине проезжей части. На крупных магистралях многих городов развороты выполняются под мостами, а в Севастополе — из «кар­манов» примыкающих второстепенных улиц. Большие хлопоты доставляет нович­кам зелень, закрывающая перекрестки и до­рожные знаки, например, в Одессе и других южных городах. Знание всех этих тонкостей, конечно, придет с опытом, а пока надо ра­зобраться в собственном городе.

На рассвете в погожее утро субботы или воскресенья садитесь в машину и двигай­тесь по намеченному накануне интересному или нужному маршруту. Улицы пустые, нет ни пешеходов, ни инспекторов, и вы можете спокойно изучать конфигурацию сложных перекрестков, направление движения из разных рядов, фиксировать дополнительные секции светофоров, места разворота, стоянок и т. п. Если все это вы усвоили с первого захода, возвращайтесь домой дру­гой дорогой. Таким образом, через месяц вы привыкнете к основным магистралям и сможете ездить по ним даже в часы пик. Отправляясь на другой конец города к то­варищу, досконально выведайте по телефо­ну, какой путь наиболее удобен, запомните ориентиры и мысленно представьте весь маршрут. В записной книжке всегда должны быть с собой адреса и номера телефонов знакомых, живущих в разных частях города, с тем чтобы, случись что-нибудь непредви­денное, сообщить о себе, а также телефон передвижной службы автосервиса.

Вы можете оборудовать машину гром­коговорителем или радиотелефоном. Не­которые из знакомых колясочников, побы­вав за границей, привезли радиотелефоны, которые работают через ваш квартирный аппарат, находясь от него на расстоянии нескольких сот метров. Вы можете из ма­шины связаться с любым абонентом, в том числе и в другом городе.

Женщины, садясь в машину, комплексуют сильнее, чем мужчины. Конечно, есть доля правды в том, что психофизические реакции женщин отличаются от мужских, и машину, управляемую водителем в юбке, порой вид­но издалека, но надо знать и другое. Среди таксистов в некоторых городах традици­онно много женщин, а за границей, где ин­тенсивность движения не сравнить с нашей, почти каждая девушка водит машину. Надо также вспомнить военные годы, когда жизнь заставила многих женщин сесть за руль грузовиков. Значит, не так страшен черт, как его малюют, и дело тут не столько в особенностях организма и поведения, сколько в наших стереотипах, согласно ко­торым женщине не положено быть священ­ником, но разрешено ворочать шпалы на железной дороге.

Глава 12. В ПУТЬ!

Им овладело беспокойство —

Охота к перемене мест...

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Жизнь прекрасна хотя бы потому,

что есть возможность путешество­вать.

Н. М. Пржевальский

 

Мои родные до недавнего времени жили в Крыму, и я не мыслил себе, что летом не побываю у них. Сейчас они покоятся на симферопольском кладбище, и я снова через все границы, кто бы их ни возводил — свои или «чужестранцы»,— буду возвращаться к ним. Хорошо, что в Крыму остались старые друзья, которые дают на время кров и пищу, не требуют проценты за нелепые купоны и вообще всячески опекают. С Крымом я свя­зан полвека, но это такая страна, которую можно открывать постоянно. Так, совсем недавно я побывал в Балаклаве, любовался сказочными скалами, в которых заточена миниатюрная бухта, узкими улочками, дос­тавшимися городку в наследство от купринских листригонов, карабкающимися в горы стенами генуэзской крепости. Мне вдруг стало жаль, что это последнее место в Кры­му, где до сих пор не успел побывать, что ничего неизведанного уже не осталось. Но нет, оказалось, что я был не прав: к зубцам Ай-Петри пару лет назад провели асфаль­товую дорогу, и стало возможным подъ­ехать вплотную к одной из красивейших горных вершин Европы. Со смотровой пло­щадки, высящейся над 800-метровым от­весным обрывом, раскинулась панорама Южного берега от Аю-Дага до Алупки, и мне представилось, что еще не все потеряно и на этот раз. Действительно, летом 1994 года я забрался на коляске в пещеру «Мра­морная» на плато Чатырдага.

В Крым и обратно я ездил около полу­сотни раз. иногда с попутчиками или соп­ровождающими, чаше один, и пришел к убеждению, что проще ездить в одиночку, если ты не с близким по духу человеком, а просто со случайным компаньоном или на­нятым помощником. Даже в не очень про­должительных двух-трехдневных поездках важно, чтобы вы были психологически сов­местимы с пассажиром и чтобы он доверял вам как водителю, иначе его неуверенность передастся вам, обернется нервозностью и усталостью, а потом и тихой злобой. Это усугубит его страхи, и начнется цепная ре­акция неприязни, путешествие из удоволь­ствия превратится в пытку, и вы проклянете тот день и час, когда согласились взять по­путчика с собой. Все это касается в полной мере не только знакомых, но и родственни­ков.

Нечего и говорить, что особый подбор попутчика должен быть для протяженных пробегов, в особенности когда в одной ма­шине оказываются два инвалида. Я припо­минаю, как постепенно накапливалось обо­юдное раздражение у меня и у Николая Корзенева в процессе двухнедельной поезд­ки в Болгарию, несмотря на давнее знаком­ство и взаимную симпатию. Ведь мы были как «скованные одной цепью» и дни и ночи, и к тесноте в машине, загроможденной двумя колясками, стали добавляться с моей стороны недовольство его медлительнос­тью, а с его — неприятие моего песенного репертуара. В результате из-за нашей общей невнимательности мы умудрились отстать от остальных четырех машин, с которыми разминулись на сложном перекрестке в са­мом центре Бухареста. Несколько часов по­теряли мы на поиски и погони в совершенно незнакомой столице, пытаясь объясниться с населением на смеси аптекарской латыни и языка глухонемых. Нас направляли то в одну сторону, то совсем в противополож­ную, и я вовсе не склонен относить это на счет недоброжелательности румын к рус­ским, о которой нас повсюду предупрежда­ли.

Потеряв всякую надежду найти своих в городе, мы кое-как выбрались к его восточ­ной окраине и приняли горькое решение пробираться в одиночку на родину, граница которой тогда еще проходила по реке Прут, а не по реке Протва. На всякий случай, мы тормознули у поста румынского ГАИ и спросили у офицера с помятым лицом, не проезжали ли мимо четыре машины с советскими номерами. Эту фразу не было труда составить, так как слова «автомо­биль», «номер» и «советиче» мы произнесли по-русски, а «четыре» я показал на пальцах, Коля же для верности добавил по-француз­ски «катр». Гаишник отрицательно покачал головой: мол, никого не видел, потому что спал. Последнее он мог и не добавлять — об этом свидетельствовал его внешний вид. Интересно, что и второй мужчина в пого­нах, вышедший из будки, к которому мы обратились с тем же вопросом, рассчитывая на то, что если у местной дорожной полиции и принято спать на дежурстве, то по очере­ди, не смог нас обрадовать.

К нашему везению, на обочине остано­вился трейлер с болгарскими номерами. Из кабины вышел дальнобойщик-болгарин. Он посетовал на поломку и сказал, что вынуж­ден ждать напарника, которому придется тащить прицеп с кормом для попугаев в Скандинавию. В ответ мы посочувствовали и шведским попугаям, заждавшимся коноп­ляного семени, и нашему новому знакомо­му, что ему не доведется добраться до бла­гословенных варяжских земель. Он угостил нас яблоками из маминого сада и напоил кофе. Смеркалось. Болгарин проверил замки на дверях нашей машины и предуп­редил, чтобы мы не вздумали опускать стекла. Но прежде, чем настало тревожное расставание, взбивая пыль, на обочину вор­вался «Запорожец», и Саша Ломакин на языке, понятном не только болгарину, но и обоим румынам, пожурил нас за отрыв от коллектива и примерно в тех же выражениях выразил радость по поводу того, что мы все же нашлись.

Из этой драматической истории со счас­тливым концом следует одно: прежде чем отправляться в коллективный пробег на машинах, надо выработать кодекс поведе­ния его участников во всех возможных неп­редвиденных ситуациях. В нашем случае на­до было оговорить, что в течение первого часа после разминки мы должны были ждать друг друга на месте последней общей остановки, а если это не произойдет и встреча не состоится, то ждать до упора на выезде из города у знака «Конец населенно­го пункта».

Я знаю многих ребят, которые предпо­читают ездить на дальние расстояния са­мостоятельно. Среди них есть такие, кто не только не может без помощи постороннего выбраться из машины, но и не в силах от­купорить банку консервов, а крышку термо­са с чаем открывает с трудом. Сергей Опатович из С.-Петербурга травмирован на уровне С5, поэтому кисти у него работают плохо, но, бывший мотогонщик, он и теперь превосходно водит машину. Родные запа­ковывают его за руль «Волги», а спустя три дня и три ночи друзья извлекают Сергея за две тысячи километров от дома — в Саках.

Несколько лет назад Сергей отправился в одиночку на соревнования по кольцевым автогонкам в Чехословакию, в город Мост. Три дня он добирался из Питера через Ви­тебск, Брест, Варшаву и Вроцлав до места. Из машины он все это время не вылезал и спал на лежанке справа от водительского кресла. Под рукой был ящик с бульонными кубиками, бутербродами и растворимым кофе. Воду он нагревал кипятильником, ра­ботающим от аккумулятора. На обратном пути он заехал к знакомой в ФРГ, поэтому возвращаться ему пришлось через три гра­ницы. Когда я спросил его, что было самым трудным, то он, не кокетничая, ответил, что ради экономии дорогого за границей го­рючего приходилось сдерживать скорость на автобанах Германии. «Всем бы шейникам его заботы», — подумалось мне.

В 1992 году мне посчастливилось позна­комиться с двумя удивительными ребята­ми — мужем и женой Валерием и Людми­лой Комиссаровыми. На своей «восьмерке», на спидометре которой было накручено уже больше 60 тысяч, они решили «прогуляться» от Владивостока до Петербурга. Прогулка эта длилась все лето 1992 года, и за три ме­сяца они не ночевали ни разу вне машины:

так было предусмотрено правилами игры, которые были выдуманы для усложнения условий этого испытания. Я рискую про­слыть негостеприимным хозяином, но пос­ле ужина и перевязки, необходимой Вале­рию, я не стал настаивать на том, чтобы ребята заночевали дома, и проводил их к машине во дворе. Валерий больше двадцати лет назад сломал шею, с тех пор сидит в коляске, динамометрия обеих кистей по ну­лям, но в машину может забраться самос­тоятельно. Транспортная комиссия не до­пускает его к вождению автомобиля, и он через всю Евразию от Тихого до Атланти­ческого океана проехал, не имея водительских прав. В это предприятие Валерий пу­стился с большим риском больше чем про­сто для здоровья, — трофические язвы в пяти местах требуют ежедневной перевязки, которую делает жена. Люда после перене­сенного в детстве полиомиелита с трудом, очень медленно, и только по ровной повер­хности передвигается с помощью двух костылей. Руки ее тоже плохо слушаются, поэтому для них самым сложным и непри­ятным во время путешествия оказалось пе­рекладывание вещей в машине и подготов­ка ко сну, хотя спали они, как я видел, просто на опрокинутых спинках сидений. И так все три месяца!

Что это было: эксперимент на выживание или на доброту и выручку со стороны окру­жающих людей? Те, кто сначала собирался в эту экспедицию вместе с ними, трезво по­размыслив, решили остаться дома, в Хабаровске, другие с самого начала считали эту затею безумием и не верили в реальность ее благополучного завершения. Так Аллен Бомбар с другом собирались пересечь Ат­лантику на резиновой лодке. Друг в послед­ний момент, прикинувшись хворым, укло­нился, а Аллен, наперекор предательству, взвинтив себя, ушел в океан один. Валерий с Людмилой видят цель своей акции отнюдь не в самоутверждении. Им это просто не нужно, они и без того считают себя вполне реабилитированными социально и психо­логически. Комиссаровы хотят доказать себе подобным, что те способны на гораздо большее, чем это представляется окружа­ющим здоровым людям и, прежде всего, им самим. Смешно, но некоторые инвалиды, с которыми Комиссаровы обсуждали свою будущую поездку, всерьез опасались, что в случае удачи собесовским чиновникам мо­жет прийти в голову урезать льготы и пен­сии всем инвалидам. Воистину, кто о чем!..

Первое время родня, конечно, беспокоит­ся, пока инвалид без сопровождения нахо­дится в дороге, но надо убедить родных, что опасность не станет меньшей, если рядом будет сидеть еще кто-то, а справиться с мелкими проблемами или позвать на по­мощь можно и самому. В конце концов родные привыкнут к вашей самостоятель­ности, просто информируйте их почаще о своем продвижении, чтобы понапрасну не волновать. Из крупных городов или кем­пингов довольно легко дозвониться по ав­томату, а иногда я просто торможу у поч­тамта и прошу прохожих позвонить мне до­мой. Надо сказать, что меня никто из них ни разу не обманывал.

Как лучше: ехать в машине в аппаратах или сняв их? Это зависит от того, как вы себя в них чувствуете. С одной стороны, аппараты сковывают подвижность, вызыва­ют спастику, не дают удобно лечь и отдох­нуть, но, с другой, позволяют в любой мо­мент осмотреть машину и забраться под капот, попросить помощь, не вынимая ко­ляски, которую в этом случае можно при­крепить на верхний багажник. Раньше я бо­лее или менее регулярно пользовался аппа­ратами и в пути брал за правило через каж­дые два-три часа езды выходить из машины для разминки и внешнего осмотра. Кстати, чтобы осмотреть колеса, если возникло по­дозрение, не вылезая из машины и не нак­лоняясь (последнее трудно и рискованно для шейников), достаточно иметь зеркальце на рукоятке. В солнечную погоду таким зер­кальцем можно обратить на себя внимание других водителей, если, например, вы зас­тряли где-нибудь неподалеку от дороги, а звуковые сигналы оказываются не поня­тыми.

Заведите картонную табличку размером 25х25 см и рукоятку длиной в полметра с прорезью или зажимом (бельевой прищеп­кой) на конце. На обе стороны картонки наклейте красный крест и знак инвалида. В экстренных случаях вы можете покачивать этой лопаткой, включив к тому же аварий­ную сигнализацию. Сергей говорит, что ма­шет просто красной тряпицей, и люди до­гадываются остановиться.

Три года назад мы с тележурналистом Юрием Дзардановым и водителем-инва­лидом Валентином Крыловым провели съемки для передачи «За безопасность дви­жения», посвященной инвалидному транс­порту на дороге. Один из коротких сюжетов касался как раз применения такой симво­лики для остановки проезжающих машин. Выяснилось, к сожалению, что на оживлен­ных городских магистралях таким призывам внимают слабо. Водители неохотно и вяло реагировали не только на инвалида на кар­тинке, но и на живого инвалида, сидящего в коляске с вытянутой рукой на проезжей части улицы.

Однажды зимой мне больше часа пришлось голосовать на Ленинском проспекте Москвы, так как вслед за колесом прокололась и «запаска». Самонадеянно думая, что жизнь научила меня быть неплохим психо­логом, я тянул руку не ко всем подряд, а выбирал из потока особенные машины, например, те, где рядом с водителями си­дели молодые спутницы, явно не жены. Предполагалось, что, желая показаться в их глазах отзывчивым на чужую беду, мужчины не преминут остановиться и помочь. Не тут-то было: они отворачивались и плавно огибали меня, как свалившуюся с грузовика картонную коробку. Не притормозили даже два «Москвича», битком набитые родной милицией: видимо, спешили на спецзада­ние. Лысую «запаску», отказавшись от зало­га, мне одолжил до станции техобслужива­ния студент с Украины, купивший в склад­чину с другом сильно подержанного «Жигуля». Я до сих пор с благодарностью вспо­минаю этого парня. Но это Москва, с ее бе­шеными темпами и эгоистическими нрава­ми. Каждый, видимо, думает: сейчас мне не до этого бедняги, конечно, жаль мужика, но пусть остановится кто-то другой, а я как-нибудь в другой раз...

Времена, правда, меняются, и не только в худшую сторону. В последнее время, если я вожусь на улице с колесом, машины оста­навливаются, даже не дожидаясь просьбы. На трассе психология водителей тем более иная, и они более внимательны к другим, чем в больших городах. Мне не однажды приходилось прибегать к помощи попут­чиков. В последний раз это было на подступах к Симферополю. Сколько раз гово­рил я себе: не езди ночью, не езди! Но тут было обидно ночевать на обочине километ­рах в тридцати от дома, тем более что пре­дыдущие полторы тысячи прошел без приключений. И вот, как назло, в южной тьме раздался характерный взрыв — вы­рвало сосок камеры на переднем правом колесе. Четверть часа я сидел в раздумье, решая, что лучше — пересаживаться в ко­ляску или менять колесо, сидя на земле. Коляска, благо, была рядом, запасное коле­со тоже. Выбравшись из машины, я все же решил попытать счастья — уж больно не хотелось ковыряться в темноте (к тому же были некоторые опасения за багаж и деньги на все лето) — и поднял руку навстречу первой же машине, шедшей на большой скорости. Как только я успел послать про­летевшую мимо «шестерку» еще быстрее, взвизгнули тормоза, и машина задом под­катила ко мне. Видимо, этих пяти секунд хватило двум рыбакам из Алушты, чтобы сообразить, что странная фигура, возник­шая в свете фар, принадлежит не инопла­нетянину. Остальное, как говорится, было делом техники. Этих земляков я также вспоминаю с большой теплотой, хотя не смог разглядеть их лица.

Из этого рассказа я рекомендую извлечь несколько уроков. Все-таки без крайней нужды не ездите в одиночку по ночам, а ос­танавливайтесь, не дожидаясь сумерек, осо­бенно на юге, где они кратки. Советую за­ранее присмотреть людную асфальтовую стоянку и заехать на середину, когда соберутся другие машины. Поставьте машину передом к трассе. Познакомьтесь с соседя­ми, чтобы они поняли, в чем дело, если вы в случае чего подадите ночью сигнал о по­мощи. Перед сном внимательно проверьте запоры дверей и попросите соседей закрыть дверь багажника, если вы на «универсале». Ложитесь головой вперед, чтобы дотянуть­ся до звукового сигнала, выключателя фар и ключа зажигания, если выезд вашей ма­шины на трассу заблокирован другими, и ногами вперед, чтобы быстрее сесть за руль, если выезд свободен. Не ставьте ничего под ноги, и тем более под педали. Не откры­вайте окна по просьбе незнакомых людей, так как в руках у них могут быть газовые баллончики. Кстати, неплохо запастись та­ким средством защиты и самому, хотя бы для уверенности.

Ни в коем случае не забирайтесь ночью в посадки, думая, что там вы будете в полной безопасности. Вы не представляете, сколь­ко пешеходов и машин шныряет по ночам по боковым грунтовым дорогам. Даже если это не злоумышленники, а такие же бедолаги, каждый шорох будет вас будить.

Вы гораздо спокойнее отдохнете, заехав в кемпинг или придорожную гостиницу с охраняемой стоянкой. Отдохнете не только телом, распластавшись на какой-никакой, но кровати, но и психологически — ведь ос­таваясь в машине, вы так или иначе про­должаете находиться на дороге. Дай Бог, если все эти предостережения окажутся из­лишними, но в наше неспокойное время все же лучше самому перестраховаться от неожиданностей помимо внесения взноса в страховую компанию.

Держите коляску в пути так, чтобы ее можно было вынуть через боковую дверь. Некоторые спинальники с вялым парали­чом и инвалиды с последствиями полиомие­лита держат в машинах низкие тележки, на которых обычно передвигаются ампутанты. На них легко объехать машину и заменить колесо. Запасное колесо, домкрат, колесный ключ и буксировочный фал должны быть под рукой. Я всегда ставлю колесо за спинку пассажирского кресла, а освободившуюся нишу набиваю несрочными вещами, а воз­вращаясь осенью с юга — крепкими ово­щами.

Что взять с собой в дальнюю дорогу, кроме багажа? Я всегда везу пятилитровую канистру с водой (очень удобны канистры из прорезиненной ткани, которые можно превращать в грелку, клизму, надувную по­душку и умывальник, но, к сожалению, они недолговечны и расклеиваются по швам), термос с кипятком (желательно металли­ческий, а не стеклянный), кипятильник на 12В, надувной матрац, примус «Шмель» и бинокль. В бинокль можно прочесть объяв­ления, рассмотреть витрины магазинов, а также дорожные знаки в незнакомых горо­дах. Некоторые автопутешественники при­делывают складные ножки к деревянному сиденью от унитаза или сооружают более солидное приспособление. Из запасных час­тей обязательны: камера, ремень вентиля­тора, крышка трамблера, бегунок, диафраг­ма бензонасоса и щетка стеклоочистителя. Для коляски следует взять по одной камере на каждый тип колеса и выточить запасную ось.

Еще несколько советов.

На дневных коротких остановках, если начал подводить старый аккумулятор или стартер, останавливайте машину на обо­чине в верхней части спуска, чтобы завести ее с хода.

Почаще делайте гимнастику шеи и раз­минайте кисти, а на остановках, перевалив­шись с боку на бок, помассируйте поясницу и ягодицы. Перед сном протрите тампоном с камфарным или салициловым спиртом паховые и ягодичную складки, после чего присыпьте эти места детской пудрой или тальком. Смажьте руки кремом. Чтобы расслабиться после утомительной дороги и лучше заснуть, не грех выпить 50—100 грам­мов крепкого алкоголя. Вы должны знать, что они окислятся в организме при весе тела около 80 килограммов за 2 — 4 часа.

 

Походный стульчак с регулируемой высотой.

 

Не подсаживайте никого в пути, особенно на южных трассах, даже если голосует мо­лодая чета.

Если в дороге произошла поломка, для устранения которой нужны дефицитные запасные части, добирайтесь до крупной станции техобслуживания и на коляске от­правляйтесь к директору. Не тратьте вре­мени на увещевание сменных мастеров, приемщиков и прочей обслуги, тем более не вылезая из кабины. Если здесь вам помочь не в силах, попросите того же директора дозвониться до соседней станции.

Все чаще в крупных городах стали устра­ивать бензоколонки для машин с ручным управлением. Это отличное нововведение, которому мы должны быть обязаны в пер­вую очередь расторопности местных об­ществ инвалидов. Первые такие колонки на общих бензозаправочных станциях появи­лись в Калуге, Белгороде, Киеве. Нет их пока в Москве. В городе Саки в Крыму, где летом скапливается несколько сот инвалид­ных машин, наконец догадались выделять специальное время для заправки только этого транспорта. Так что, если в вашем городе еще не завели такую колонку, возь­мите на себя инициативу и «пробейте» ее открытие у властей, а еще лучше — выкупи­те одну из государственных станций в соб­ственность общества инвалидов.

Инвалиды пользуются правом заправки вне очереди, но одно дело иметь права, а совсем другое — возможность. В наше вре­мя всеобщей озлобленности и очередей после первой же неудачной попытки воспользоваться своим правом не многие за­хотят повторить этот опыт. Правильнее будет подъехать вплотную к окошку дис­петчера и показать знак ручного управления на картонке, о котором говорилось раньше. Бывали случаи, когда заправщик выходил к вам на помощь собственной персоной, но чаще он по мегафону просит очередного водителя заправить вас. Вам будет проще сделать это и самому: деликатно вызвать из очереди приглянувшегося человека и объ­яснить ему, что вы не можете выйти из ма­шины. В Москве проблема очередей на бен­зозаправках одно время решалась выдачей инвалидам талонов на государственные станции, которые централизованно пре­дупреждались о разрешении властей.

Объявление в окошке «Бензина нет» не надо понимать дословно. Осмотрите снача­ла прозрачные стаканы на колонках — при полном отсутствии горючего они будут су­хими, но на крупных АЭС всегда остается резерв бензина, и заправщикам дано ука­зание в порядке исключения отпускать не­которое количество инвалидам, особенно первой группы. Мне и моим друзьям много раз удавалось уговорить их в ситуациях, которые казались совсем безнадежными, правда, иногда для этого приходилось вести переговоры с «официальными лицами» не из машины, а с коляски.

Большинство сотрудников ГАИ с пони­манием относится к инвалидам за рулем, и, насколько мне известно, им даже дано ука­зание при незначительных нарушениях пра­вил снисходительно подходить к нашему брату. Во всяком случае, я много раз ис­пытывал это на себе, причем обнаружил закономерность: чем выше по званию инс­пектор, тем он мягче. В центре Москвы и других крупных городах дежурят в основном офицеры, и культура их общения с водите­лями медленно, но растет. Вступать в конф­ликт с дорожной милицией, конечно, не следует, хотя иной раз хочется "покачать свои права». Если найдет коса на камень, то косой скорее всего окажетесь вы, а не мест­ный сержант, которому доставит большое удовольствие упоение собственной бескон­трольной властью.

Должен заметить, что далеко не все ин­спектора знакомы с исключениями из пра­вил дорожного движения, касающимися ин­валидов, поэтому не вредно возить с собой брошюрку с отчеркнутыми заранее парагра­фами, чтобы при случае ткнуть в них носом. Как-то, проезжая через центральную пло­щадь города Новомосковска на Украине, я на виду у регулировщика остановился у сто­ловой под знаком «Стоянка запрещена». Он отлично видел, что мне выносили обед на подносе прямо в машину, и знак на стекле был заметен издали, но все же, разглядев московские номера (которые действуют на провинциальных гаишников, как красная тряпка на быка), не преминул поднять жезл, как только я поравнялся с ним. Сержант и слышать не хотел о каких-то льготах. Хоро­шо, у меня была книжка с правилами, и я, гневный от несправедливости, долго не мог найти отпечатанные мелким шрифтом при­мечания. Конечно, после того, как сунул ему под нос раскрытую в нужном месте страни­цу, сержант даже не извинился, и мне оста­лось лишь съязвить по поводу скверной подготовки личного состава в их райотделе и удовлетвориться тем, что я отчитал младшего по званию в присутствии двух милицейских майоров, стоявших непода­леку.

Второй случай был посерьезнее. На трас­се под Курском при пересечении глубокого оврага произошла крупная авария, к счас­тью, без жертв, и с обеих сторон дороги возникли пробки. Я оказался в самом начале колонны, но приехавший на разборку сер­жант приказал осадить задним ходом в гору. Для этого нужно было выполнить довольно сложный маневр, а шел дождь, стекла запо­тели, заднее стекло было закрыто коляской, и я побоялся столкновения с другими ма­шинами, заблокировавшими меня сзади. Короче говоря, я не подчинился и попросил выпустить меня вперед на трассу, сослав­шись на инвалидность. Сержант был в ярос­ти, но ему удалось выманить мои докумен­ты. Я понял, что мне грозит отсидка до конца разбора аварии, а это пахло не одним часом. Тут мне в голову пришло решение, до которого раньше не мог додуматься: через вышедших из своих машин водителей я попросил, чтобы сержант вызвал по рации для меня «скорую помощь». Через минуту документы были у меня в кармане, и, по­дождав для приличия еще минут пять, я рванул с места. Может быть, мой опыт по­может кому-то в чрезвычайной обстановке, хотя не хочу, чтобы он рассматривался как совет козырять инвалидностью где попало.

Если вам предстоит путешествие по грунтовой дороге, тем более в неустойчи­вую погоду, позаботьтесь о том, чтобы ря­дом лежали саперная лопатка, топорик и домкрат. Вы можете сжечь диск сцепления, а себе нервы, даже просто пытаясь съехать с обычной мокрой травы без лопатки и су­хих веток. Домкрат будет незаменим, если машина засядет основательно. Летом 1991 года я соблазнил Колю Ч. на его «де­вятке» прокатиться на плато Чуфут-Кале в окрестностях Бахчисарая. Эту тупиковую лесную дорогу знают только местные, да и то пользуются ею осенью, когда поспевает кизил. Не успели мы подивиться на внуши­тельных размеров стену средневекового ка­раимского городища и полюбоваться ви­дом, открывающимся с головокружитель­ного обрыва, как нас прихватила гроза. Растревоженный Коля кое-как выбрался из леса и начал спускаться по крутой раскисшей колее. Все бы обошлось, если бы не кусок известняка размером с подушку, обломок пласта, залегавшего под толстым слоем глины, по которому мы плавно скользили. Каменюка завораживала ослепительно бе­лым цветом и как бы издали заманивала нас. Как ни старался Николай объехать валун, в конце концов он оказался под нами, и зеле­ная машина с раскрытыми дверцами стала похожа на коллекционного кузнечика, при­жатого булавкой. Опускаю диалог, который происходил между нами, но полной раско­ванности в выражениях способствовала и полная безлюдность места заточения. Я пенял Коле, что надо было подождать, пока подсохнет, а он костерил меня за то, что заманил его в эту ловушку, и божился, что больше его не совратят никакие красоты Крыма.

Остыв от взаимных упреков, мы по оче­реди стали вымывать камень из глины, направляя под него ручей, стекавший по колее. Через пару часов упорного труда мы убедились, что он прочно уперся нижним концом в материковый пласт, а верхним — в порог машины. Намаявшись, все с ног до головы в грязи, мы стали вспоминать о бревнах, попадавшихся по дороге, но нечего было и думать добраться до них на коляске. Вдруг Коля нерешительно вымолвил:

— А не подойдет ли домкрат? Домкрат был извлечен, и автор догадки выполз в жижу. Наши мелиоративные рабо­ты не пропали даром, и домкрат теперь можно было поставить на твердый грунт. И вот два безногих, перепачканных глиной и слившихся с местностью искателя при­ключений, один снаружи, другой — свеси­вшись из окна машины, пытаются выкатить камень из глубокой рытвины... Вся операция от пленения до вздоха облегчения заняла «всего-навсего» четыре часа, но мы дока­зали, что нет таких трудностей, которые не смогли бы преодолеть те, кого называют инвалидами. Глядя на белую от высохшей глины машину и на нас, в отпадающих струпьях грязи, «Михалыч» (Н. М. Крылов, светлая ему память) заключил:

— Все понятно — Лев показывал Крым Николаю.

В ситуации похлеще нашей оказался Во­лодя Клопцов из Киева. Он неосмотри­тельно забрался в одиночку километра на два в глубь леса и безнадежно застрял там. Дотемна он полз по кочкам и кустам к большаку. Ободранного и перепачканного муж­чину, лежащего в сумерках на обочине, ма­шины объезжали с опаской, пока один смельчак не решился выяснить, в чем дело, и не помог вытащить застрявшую машину. Месяца два зализывал царапины и ушибы незадачливый любитель леса.

Самая удобная для путешествий вещь — это прицепной домик типа «караван». В нем можно жить месяцами «как белому челове­ку». Некоторые инвалиды делают сами до­ма на колесах, приспосабливая их к нуждам своей семьи. Игорь Григорьев, которого я упоминал и еще упомяну не раз в этой книжке, изготовил два прицепа. В них пред­усмотрена автономная система жизнеобес­печения, включая газовую плиту, раковину, туалет, холодильник и телевизор. Чтобы попасть домой на коляске по пандусу, колеса прицепа полностью спускаются. Виктор Рыбаков из Иванове поступил проще: он переделал большой стандартный грузовой прицеп в летний домик, удлинив угловые стойки и сшив стенки из водоотталкиваю­щей, ткани. В качестве потолка Виктор ис­пользует «штатный» чехол прицепа. Он утверждает, что в его «бунгало» размеща­ются на ночлег четверо взрослых. Зная и его самого и его жену, я беру на себя смелость предположить, что другие семьи могли бы отдыхать в таком прицепе и впятером.

Промышленность выпускала также при­цепы с палатками «Скиф», которые эксплу­атируют успешно многие странствующие калеки.

Вообще же я рекомендую начинающему новую жизнь и не собирающемуся чахнуть в четырех стенах инвалиду выбраться на ма­шине или без нее на черноморский пляж «Солнышко» под Евпаторией. Там можно познакомиться не только с интересными неунывающими людьми, которые стара­ются жить полноценно и весело, но и уви­деть много полезного для себя. Там можно научиться разбивать палатку и обслужи­вать машину с коляски, сушить фрукты и делать закатки на зиму, ловить рыбу и готовить плов из мидий, а главное — отно­ситься по-людски друг к другу.

На пологом берегу в 12 километрах от Сак и в 8 километрах от Евпатории была рас­положена автостоянка (кемпинг) для ав­томашин с ручным управлением. Здесь было оборудовано несколько бетонных съездов к воде, которыми могли пользо­ваться колясочники, пока их не разрушил шторм. Местные власти перестали забо­титься о сохранности этих неказистых соо­ружений и об удобстве инвалидов. Несмот­ря на это, атмосфера раскрепощенности и дружелюбия, которая свойственна табору, притягивает сюда сотни людей. Раньше, когда было относительно просто с бензи­ном, продуктами, а деньги были везде оди­наковыми, на «Солнышко» съезжались пог­реться инвалиды не только со своей Укра­ины, но из Мурманска, с Урала, не говоря уже о москвичах и питерцах. Многие подру­жившиеся здесь семьи заранее списывались и договаривались о сроках своих отпусков и о новых встречах. Не хочется думать о том, что волей политиканов все это оборвется.

На «Солнышке» купаются все категории опорников: спинальники, ампутанты, ро­дители привозят больных детей-спастиков. Мой приятель Саша Рыбалкин не пробовал ни разу купаться у себя на родине в Адлере и катит за сотни километров сюда: здесь ему удобнее физически и психологически легче. Он может, не озираясь, обнажить ноги, ху­добы которых стесняется на противопо­ложном берегу Черного моря. Здесь никто не обращает внимания на лежащие на песке протезы и на резкие движения спастиков. Спинальники заигрывают с фланирующими по кромке прибоя красавицами с соседних автостоянок и подвергают испытанию сво­их подружек, на которых имеют серьезные и не вполне серьезные виды. Инвалиды проходят здесь притирку к обществу здоровых людей, еще одну ступень в школе пре­одоления комплекса неполноценности. Жаль только, что не все увозят эти уроки к родному порогу.

До сих пор я старался обратить внимание на сложности, которые могут встретиться в дороге, так сказать, индивидуально путе­шествующим. Групповой автотуризм, ко­нечно, дело более веселое и спокойное, но только при двух условиях: хорошей организации и правильном подборе участников. Под последним понимается не столько одинаковый уровень водительского мастерства и равный класс автомашин, сколько общность интересов и психологическая притирка всех членов группы. Ведь трудно придумать ситуацию более неприятную, когда, приехав в какой-нибудь город, группа раскалывается на несколько фракций, из которых одна рвется на «толкучку», другая тянет осматривать древний монастырь, а третья, самая проголодавшаяся, — в столо­вую. Даже единоначалие в этом случае не поможет, так как после принятия властного решения командором пробега напряжен­ность внутри коллектива только усилится. Поэтому важно, чтобы в пробеге участвова­ли единомышленники. Существенное значе­ние имеет соотношение колясочников, хо­дячих инвалидов и здоровых членов компа­нии, такое, чтобы первые не подвергались дискриминации в отношении места стоянок и ночлега, а также имели равные возмож­ности посещения всех объектов с осталь­ными участниками.

Коллективные автопробеги устраивают­ся москвичами уже в течение нескольких последних лет. В 1989 году три семьи на своих машинах отправились в двухнедель­ное путешествие по Русскому Северу. В группе из восьми человек были две женщины на колясках. Два года спустя клуб «Контакты» организовал пробег по маршруту Москва — Новгород — Ленин­град — Петрозаводск — Вологда — Москва. По ходу пробега к москвичам присоединя­лись местные инвалиды, так что числен­ность всей группы доходила до 40 человек на 12 автомашинах. Несмотря на возникавшее иногда непонимание между членами такой многочисленной команды, клуб на­меревается и впредь развивать коллектив­ный автотуризм как одно из направлений своей деятельности. В наше трудное время, возможно, имеет смысл обмениваться ту­ристическими группами из двух городов, каждая из которых отвечает за размещение и программу для своих гостей.

В конце лета 1992 года Московский ав­томобильный клуб инвалидов (МАКИ) провел месячный автопробег Москва — Барселона — Москва, посвященный IX Па­раолимпийским Играм. В нем участвовало 5 машин и 12 человек, из них пятеро были на колясках. Из этого путешествия мы из­влекли следующие уроки. Подбор команды должен предусматривать не только требо­вания высокого мастерства вождения в ус­ловиях европейских дорог и стиля движения по ним, но и психологическую совмести­мость ее членов. Машины должны быть подготовлены самым лучшим образом, с каждой поломкой связана трата времени и нервотрепка всей команды. Крайне важен выбор главного штурмана, умеющего быст­ро ориентироваться по картам и в дорож­ной обстановке, знающего хоть чуть-чуть основные иностранные языки или, по край­ней мере, могущего читать латинские бук­вы. Проблемы, с которыми мы столкнулись в этой месячной поездке, описаны мною в газете «Надежда», причем блуждания в по­исках бесплатных дорог во Франции и Ита­лии были едва ли не самыми сложными. Зато там мы не испытали никаких затруднений с ночлегом и бензином — только вык­ладывай деньги: приблизительно 25 долла­ров за койку и доллар за литр горючего. Если кто-то соберется коллективно выб­раться на машинах за рубеж, наш клуб с удовольствием поделится с ним своим опы­том.