 |
|
ОТРАБОТАННЫЙ МАТЕРИАЛ 4 страница
– Товарищ капитан, у них есть пропуск. Пропустите их, пожалуйста, пораньше. Кто знает, долго ли я их не увижу после операции.
– А ты где служил и что у тебя за ранение? – спросил капитан.
– Я служил в Афганистане, сапёр. У меня не ранение, а тяжёлая контузия, – ответил Виктор.
– А, ты «афганец», так что же раньше молчал? Я вас, мужики, уважаю. Ну, досталось же вам. Ладно, пускай проходят, только вы уйдите куда-нибудь подальше от ворот, чтобы мне из-за вас не досталось. У меня ведь тоже есть командиры, – сказал капитан. Виктор выглянул за дверь КПП и позвал своих родных. Они быстро прошли по коридору и отправились вглубь территории.
– А где мама? – спросил Юрий.
– Она с начальником отделения разговаривает. Скоро должна подойти, – ответил Виктор.
Мужчины семьи Семёновых уселись на скамейке за военторгом.
– Я пойду встречу маму, а то она ещё потеряет нас. Вы сидите здесь, мы с мамой придём вместе, – Виктор побежал к контрольно-пропускному пункту. Через пять минут они вернулись вдвоём.
– Юра, ты же взял фотоаппарат, так давайте фотографироваться, – сразу же сказала мама, подходя к мужу и старшему сыну. Юрик достал из сумки свою «ВИЛИЯ-АВТО», установил метраж и, попросив отца встать рядом с Виктором, сделал первый кадр. Потом они поменялись местами с матерью и сделали второй кадр. Около часа семья ходила по территории и фотографировалась на фоне разных корпусов и аллей. Попросили проходившего мимо солдата сфотографировать их всех вместе. Тогда они истратили половину фотоплёнки. «Ну, пока хватит, потом дофотографируемся, а сейчас пойдём в кафе, чего-нибудь поедим», – предложила мама. И они отправились в тот же самый «Чайник», куда они заходили вчера.
– Чего ты хотел поесть? – спросила мама у Виктора
– Мне бы лимонаду с печеньем. Много есть мне всё равно нельзя, – ответил младший сын.
– Идите пока за столик, я всё принесу, – сказала мама.
Мужчины заняли места за столиком. В «Чайнике» было пусто, солдаты здесь собирались около четырёх часов. Раненые приходили полакомиться кондитерскими изделиями. В независимости от срока службы тут бывали и малослужщие и «дедушки». Это было единственное место, на которое не распространялись неуставные взаимоотношения. Все культурно вставали в очередь, и никто никого не обижал. Пока мама набирала сладости к столу, где сидели её мужчины, подошёл старший лейтенант.
– Семёнов, я узнал, что ты хорошо рисуешь. Мне понадобятся твои способности, – сказал офицер. Это был начальник полит-информационной службы госпиталя. – Хоть до Нового года около месяца, я решил готовиться к нему уже сейчас. Мне нужно двадцать стенгазет. Всё, что тебе потребуется, напиши, что именно: карандаши, краски, кисточки, ватман и всё другое. Потом список отдашь своему старшине, я всё подготовлю, и начнёшь рисовать. Ты меня правильно понял? – спросил старший лейтенант.
– Так точно! – ответил Виктор.
Начальник отошёл от стола и вышел из кафе.
– И тут узнали про моё художество, – недовольно пробормотал Виктор.
Тем временем мама принесла поднос с лимонадом и печеньем для младшего сына и кофе с пирожными для остальных.
– Витёк, а ты никому не рассказывал, что умеешь рисовать? – спросил Юра у брата.
– Вроде бы нет… Хотя Дамир об этом знает, мы с ним с Кабульского госпиталя прилетели сюда, – и Виктор задумался.
– Ну вот откуда этот старлей знает про твои способности. Так что придётся тебе вспоминать своё детское увлечение, – улыбнулся Юрик.
– Ну ладно, хватит болтать, кушайте, через час Вите надо идти в палату, ждать вызова на обследование, – перебила сыновей мама.
– Анна, а о чём ты с майором разговаривала, что узнала про Витину дальнейшую судьбу? – спрашивает отец.
– Я всё потом расскажу, когда вернёмся в квартиру. Он много чего разъяснил, – ответила мать.
Слегка перекусив, семья вышла на улицу к скамейке. Сидели, разговаривали, вспоминая дом и родной город. Родители рассказали Виктору, что год назад умерла бабушка – мать его матери.
Виктор очень расстроился. Перед отправкой в Афганистан, мать с отцом приезжали к нему, и рассказывали об этом семейном горе. Видимо, Виктор это забыл и всё слушал, как в первый раз. После контузии у него была сильно плохая память, даже про это он не помнил. Вскоре они встали и пошли к КПП, а Виктор к себе в отделение. Когда поднялся на этаж, дневальный ему сообщил, что его ждёт начальник отделения. Не заходя в палату, Семёнов пошёл в кабинет майора. Постучавшись в дверь, он вошёл в кабинет. Начальник сразу же поинтересовался, где тот был и чем занимался. Семёнов всё рассказал.
– Так ты пил лимонад? – громко спросил майор.
– Да, – ответил Виктор.
– Ну-ка быстро в туалет и суй два пальца в рот.
Виктор побежал за дверь кабинета прямым ходом в туалет. Как он тогда помучился, толкая пальцы в рот, а рвоты всё не было. Это нелегко – так терзать свой организм, ведь у него всё было в порядке. Как вызвать рвоту, когда нет тошноты и вообще самочувствие хорошее, если не считать болей в голове. Долго, минут тридцать, Семёнов склонял голову к унитазу, пытаясь прочистить желудок. После этих утомительных издевательств над собой, у него, наконец, получилось. Правда, не так, как ожидалось. Тогда Виктор очень пожалел, что забыл о приказе ничего не есть. Скоро появился дневальный и позвал Семёнова обратно к начальнику в кабинет. Ополоснув лицо, помыв руки, мученик своей плохой памяти, пошёл к майору.
– Ну что, освободил желудок? – спрашивает начальник.
– Так точно!
– Иди в палату, тебе сообщат, когда пойдём в лабораторию. И не вздумай никуда выходить, – сурово сказал майор, отправляя Семёнова за дверь.
Как всё горело у него внутри. «Сам себя наказал. Видишь ли, лимонадику захотелось», – думал Виктор, заходя в палату. Там он лёг на кровать и закрыл глаза. Чувствуя, что засыпает, снова встал и вышел на балкон. Свежий воздух и лёгкий ветерок разогнали сонливость. Виктор смотрел за забор на дорогу, где ходило много машин. То и дело пробегали армейские фургоны, но больше всё же было гражданских машин. «До нас тут нет ни кому дела, город живёт своей жизнью», – думал Виктор.
– Эй, Семёнов, собирайся, – за спиной послышался голос дневального.
Виктор вышел с балкона и закрыл за собой дверь.
– Иди на крыльцо, сейчас майор подойдёт, и вы пойдёте в лабораторию, – продолжал дневальный.
Семёнов спустился по лестнице и достал сигарету, закурил. Не прошло и минуты, как спустился начальник и сразу же предъявил претензии.
– Ну никак нельзя потерпеть, выкинь в урну. После обследования покуришь, если захочешь, – и у майора на лице мелькнула улыбка.
Виктор выбросил окурок, и они отправились в лабораторию. Когда подошли к одноэтажному зданию, за окнами которого виднелись какие-то электронные установки, майор приказал:
– Подожди здесь!
Через минуту вышла женщина в белом халате и принесла нательное бельё.
– Переоденешься и заходи, – сказала она и вернулась обратно.
Семёнов всё так и сделал. В центре стоял длинный стол, над которым было подвешено какое-то непонятное устройство в виде колпака. Вокруг стола были стойки с яркими лампами. Справа, почти вплотную к столу, находилось ещё одно непонятное устройство. Какой-то стенд с большим количеством лампочек, тумблеров и кнопок, а под всем этим телевизор на подставке.
– Ложись, солдат, на стол, – сказала женщина.
Виктор снял обувь и лёг под самый колпак. Женщина сдвинула стойки с лампами ближе к столу, чтобы осветить голову пациента. Из двери, находившейся внутри кабинета, вышел майор, а за ним двое мужчин в белых халатах. Один из врачей был в очках.
– Александра Матвеевна, всё готово? – спросил профессор у женщины: – Можно начинать. Так, солдатик, ложись на правый бок и как говорится, дави ухо, – шутливо сообщил профессор: – Матвеевна, сделайте мальчику укольчик, – добавил он.
Женщина взяла заранее приготовленный шприц и подошла к голове Виктора.
– Ты не бойся, воин, это чуть больно, но потерпи, – сказала Матвеевна.
Проспиртовав ваткой шею, проколола кожу и стала вводить содержимое. Сначала Виктору было невыносимо больно, потом боль исчезла. Появился холодок, который волной прокатился от головы до ног. Через несколько секунд стало тепло. Семёнов чувствовал, как его веки отяжелели и стали закрываться. Ему очень сильно захотелось спать. Вдруг сверху раздался щелчок, сквозь уже узкие щели между веками он заметил, что колпак стал опускаться прямо на голову. Ещё через несколько секунд Виктор уснул. И сразу стал сниться страшный сон.
Какое-то существо в виде небольшого клубка дыма, как облако, с живыми глазами, летит на кладбище. Потом Виктор всю местность видел глазами этого существа. Кладбище было большое, на нём очень много могил и никого, кто бы навещал захороненных. Облако пролетело по всему кладбищу до окраины, к самому лесу. Там, в последнем ряду, возле двух могил, обнесённых одной оградой, сидел седой старик с длинной бородой. Облако подлетело к старику, и спросило его человеческим голосом:
– Ты к кому, дедушка, пришёл?
– Меня терзает одиночество, и я захотел навестить своих родных. Вот лежат мои мама и папа. А вот там, через тропинку, ещё могилки, это дедушка, бабушка и дядя Витя – брат отца, – ответил дед дрожащим голосом. Облако подлетело к надгробным памятникам и прочитало надпись. Это была семья Виктора. Холодный ветер разбудил Семёнова, страшный сон оборвался…
Виктор открыл глаза и увидел, что два солдата везут его на каталке. Один был с перевязанной головой. Он продвигался по дороге к отделению. Вдруг раздался голос:
– Постойте, ребята, дайте мы сами его отвезём.
Виктор посмотрел на подбежавших к нему людей. Сквозь туманный взор, он узнал отца и брата.
– Ну как ты, Витенька? – спросил отец.
– Всё нормально, папа. Только голова почему-то кружится и холодно очень, – ответил Виктор.
– Да ведь на тебе только нательное бельё и тонкое одеяльце сверху. А какой сейчас ветер поднялся. Потерпи немного, мы с Юрой отвезём тебя в палату, там хоть чайку попьёшь, согреешься, – сказал отец и взялся за передние ручки каталки. Юрий встал сзади и сменил другого солдата. Подвезли к крыльцу лечебного корпуса, там стояли начальник и старшина.
– Ну как он, очнулся? – спросил майор у отца.
– Очнулся и жалуется на холод. Ему бы горячего чаю организовать, – сказал отец.
– Нет, пока нельзя, только через два часа разносчик пищи ему принесёт и чайку, и булочку с маслом, – ответил майор.
На крыльцо вышла мама, она находилась в отделении, пока муж и сын ходили в лабораторию за Виктором. Старшина пошёл в отделение за более крепкими ребятами. Вскоре с ним пришли Толик, один из Саней, Дамир и ещё один раненный солдат из соседней палаты.
– Давайте, ребята, взяли и понесли его в палату, – скомандовал старшина.
Солдаты взялись каждый за ручку, сняли носилки с каталки и понесли Виктора по лестнице. Родители и брат пошли следом за ними. Когда его подняли на пятый этаж, отец с Юрой встали рядом с носилками и шли рядом до самой палаты.
– Вот я и дома, – пошутил Виктор, когда его положили на кровать.
– Ну, допустим, это не дом, а временное пристанище. Зато ты здесь сможешь отдохнуть, – сказал Юрий.
– Вы хотели чтобы он горячего чаю попил, не переживайте, я это сделаю. Меня назначили разносчиком пищи для тяжелораненых. Так что у меня в богадельне не только чай с булкой, но и творог со сметаной есть. Я специально заготовил для Виктора, – сказал Дамир.
– Молодец, Дамир. Вы сейчас позаботьтесь о Викторе, а то ему и завтра нельзя вставать. Только в туалет разрешил начальник отделения, – попросила мама Виктора.
– Не волнуйтесь, всё будет в порядке, я сам за этим послежу, – вступил в разговор Толик.
– Тебе же через день уезжать, так что всё равно буду следить я, – сказал Дамир.
– Ну ладно, ребятки, поправляйтесь. До свидания, – сказала мама, поцеловав Виктора в щёку.
– Пойдёмте, пускай он отдохнёт, придём завтра, – сказал отец и все трое вышли за дверь.
Через час Дамир принёс чай и творог. Виктор немного поел, запил чаем, отставил всё на тумбочку и вскоре уснул.
Утром проснулся, когда все выходили на развод, а около его кровати, на стуле стояла манная каша и два кусочка белого хлеба на стакане чая. Позавтракав, Семёнов взял у Толика на тумбочке журнал «Огонёк». Немного полистав, положил на место. Глаза снова закрылись, и он уснул. Ему приснился сон, как он гуляет по лесу и собирает грибы. Уже полную корзину набрал, а грибы всё ещё попадаются. Вдруг кто-то нежно погладил его по голове. В тот же миг он проснулся, а перед ним стояла мама.
– Что-то ты совсем соней стал, обед скоро, а ты всё спишь, – сказала она.
– А где Юрка с папой? – спросил Виктор.
– Они устали ждать, когда ты проснёшься, пошли курить на улицу, – ответила мама ласково: – Витя, мы билеты купили, через день домой поедем. Я тут разговаривала с майором, он мне обещал, что снимет тебя с работы на свинарнике. Теперь ты будешь постоянно находиться в отделении. Тем более тебе надо рисовать стенгазеты к Новому Году, ты же это любил делать в детстве, так вот у тебя появилась возможность заняться любимым делом. А ещё я разговаривала с профессором, который тебе делал обследование. Он заверил меня, что ты не будешь больше служить. Тебя ждёт комиссия и отправка домой. Но сначала ещё второе полушарие головного мозга обследуют на следующей неделе, – рассказала мама.
Тут в дверь зашли отец и Юрий.
– Ой, смотрите, соня проснулся! – воскликнул Юрий.
– Юрик, помоги мне в туалет добраться, проводи меня, – попросил младший.
Братья вышли за дверь, и пошли по коридору в туалет.
– Юра, у меня к тебе огромная просьба, – начал Виктор.
– Говори, – сказал Юрий.
– Ты пришли мне посылочку на Новый Год. Всё-таки праздник, хочется отметить, – сказал младший.
– Ладно, что-нибудь придумаем. А тебе это не повредит? – Юрий указал пальцем на свою шею.
– Думаю, нет. Всё равно меня скоро комиссуют и отправят домой. Мне мама только что сказала, – прошептал Виктор.
– Ну, тогда пришлю не вина, а водочки. Но смотри, если будет хуже, я из тебя спортсмена сделаю, когда вернёшься домой, – пригрозил старший.
– Да, ещё пришли «Беломору», сам знаешь, что ленинградские везде ценятся.
– А, это запросто. Ну ладно, пошли, а то родители наверно уже волнуются, – сказал Юрий, и братья вернулись в палату. А родители уже действительно заждались.
– Ну, чего-то вы заболтались. Скоро нам уходить, а Витю видим только спящим, – сказал отец.
– А чего вы так рано собрались? – удивился Виктор.
– Нам ещё надо съездить в аэропорт, багаж в камеру хранения сдать, да в дорогу чего-нибудь купить надо.
– Ну всё, Анна пойдём, уже пора. Витя, мы к тебе ещё завтра придём попрощаться.
Отец встал со стула. Мать с Юрой начали собираться, встали и пошли. В коридоре послышался шум коляски, на которой Дамир развозил пищу. Дамир принёс обед и поставил на табуретку перед Семёновым.
– Завтра сюда приедет генерал с проверкой. Всю территорию чистят, как царские палаты. На каждом квадратном метре по три человека. Мне повара на кухне сказали, – рассказал Газлиев: – Так что твоих завтра в отделение не пустят.
– А они завтра ночью уезжают домой, – с грустью сказал Виктор.
– Ну ничего, тебе меньше года осталось, скоро сам дома будешь, – успокоил Дамир.
Пообедав, Виктор сложил посуду и снова лёг спать.
Проснулся перед вечерней проверкой от смеха в соседней палате.
– Ребята, дайте мне листок и ручку. Мне надо написать список принадлежностей для рисования новогодних стенгазет, – попросил он ребят.
– Держи мои, мне всё равно уже не понадобится, – сказал Толик.
Семёнов взял и быстро написал, что ему необходимо.
– Передайте это старшине на проверке, – сказал Виктор и подал список.
Вернувшись с проверки, ребята объявили, что завтра Виктору выходить на утренний развод. С него снят постельный режим. Когда все улеглись в постели, погасили свет, Семёнов быстро уснул, несмотря на то, что ребята долго разговаривали. Утром Виктор как все был в строю. Распределив всем работы, старшина подошёл к нему.
– Я сейчас понесу твой список к «старлею», а когда вернусь, скажу что тебе делать.
– Ну тогда я сначала схожу на КПП, должны родители приехать попрощаться, а потом вернусь в палату.
– Смотри, долго не задерживайся, – попросил старшина.
После развода Семёнов зашёл в палату, накинул халат и отправился на КПП. Спустившись по лестнице, обогнув здание, Увидел, что дорогу метут раненые. Все они имели заметные ранения, кто с перебинтованной головой, кто с загипсованной ногой или рукой.
– Ты куда идёшь, солдат? – спросил усатый крепыш. Вероятно, он был старшим.
– Мне надо пройти к воротам, сейчас родители приедут.
– Нет, сынок, давай обходи кругом, по этой дороге после обеда генерал проедет, – ответил старший.
– Так это будет после обеда, а мне надо сейчас. Пропусти, я быстренько проскачу.
– Ну тебе что не понятно, кругом шлёпай, – повысил голос усатый.
– Чего переживаешь, я не засорю эту дорогу.
– Слушай, боец, я, по-моему, русским языком сказал, – уже озверелым голосом заорал старший.
– Ну метите, – ответил Виктор и пошёл кругом.
Лишние три минуты он потерял, пока объяснялся с тем усачём и обходил кругом. На КПП дежурил тот же капитан. Узнав Семёнова, он пропустил его за проходную. Виктор вышел на улицу, закурил и стал ждать своих родных. Через ворота проезжали фургоны с солдатами. Вскоре появились его родители и брат. Они шли с остановки троллейбуса.
– Что-то вы долго, – заявил Виктор, когда они подошли.
– А что, ты уже долго ждёшь?
– Да нет, минут пятнадцать.
– Да мы троллейбуса долго ждали, а потом в центре города пробка на дороге образовалась, – сказала мама.
– Сегодня на территорию не пустят. Какой-то генерал с проверкой приезжает. Всю территорию вылизали к его приезду, спичку некуда бросить, абсолютная чистота. И вообще, ходить по центральным дорогам запрещено. Это какой-то маразм, сплошная показуха, – недовольно сказал Виктор.
– Это везде так. У нас любят перед начальством похвалиться. Помню, с Ленинграда к нам приезжал на завод высокопоставленный чиновник и нас всё тщательно мыть заставили, – рассказал отец.
– Хватит вам обсуждать руководство, – перебила мама: – Сынок, извини нас, пожалуйста, мы всё равно скоро уедем в центр города. Мне женщины на работе список заказов составили, надо всё купить. Они же меня с работы отпустили, чтобы я к тебе съездила. Вот и надо для них по магазинам пробежать, – сказала мама и обняла Виктора,
– Что делать, раз обещала женщинам, надо сделать, – подтвердил отец, глядя на часы, а потом добавил: – Всё, пора!
Виктор по очереди обнял родителей и брата.
– Мы тебе сразу же напишем, как доберёмся до дому. И ты не задерживайся с ответом, – попросила мама.
– До свидания! – ответил Виктор.
– Выздоравливай, сынок, – пожелал отец, и родные пошли на остановку. А Виктор тем же путём пошёл обратно в отделение.
Поднявшись на этаж, Виктор решил зайти к Дамиру в столовую. Там уже сидели Андрей, Саня и Толик. Десантник был при полном параде – голубой берет, аксельбанты, множество знаков отличия и среди них медаль «За отвагу».
– Вот, Витёк, скоро придёт машина, и я поеду на аэродром. Мы уже, наверное, больше не увидимся, – сказал Толик.
– Ну, сегодня день расставаний. Только сейчас с родителями прощался, теперь с тобой, – расстроенно сказал Виктор.
– Витька, тебя старшина искал. Сказал, как появится, срочно чтоб к нему зашёл, – перебил Дамир.
– Я тогда побежал, мы ещё увидимся, Толик! – и Семёнов вышел за дверь.
Старшина сидел у себя в кабинете и как только зашёл Виктор, сказал:
– Ты сегодня будешь за дневального, а завтра я тебе дам ключ от «телевизионки», начнёшь рисовать.
– А как же все принадлежности по моему списку.
– Не беспокойся, всё будет, я уже послал за ними бойцов. Иди прямо на пост, я сейчас приду и объясню твои обязанности.
Виктор отправился на пост. Уселся на стул возле тумбочки с телефоном, напротив которой стоял столик с ячейками для таблеток. В это время из санитарной комнаты вышла девушка с ведром и шваброй.
Семёнов смотрел на уборщицу и вспоминал свою девушку, которая у него была перед самым призывом в армию.
– Девушка, ты что, здесь работаешь? – спросил он.
– А чего это тебя так интересует? – игривым голосом ответила она.
– Ну как тебе сказать…. Я должен всё про всех знать, кто находится в отделении, А посторонних выгонять, такая у меня служба, – улыбаясь, сказал Виктор.
– Да, работаю и здесь я не посторонняя.
– Ну, тогда давайте знакомиться, мадмуазель. Меня зовут Виктор, а вас?
– Ишь ты какой, Витя! А я Лена, – ответила девушка.
– Ты что это солдат от службы отвлекаешь? Я тебя в угол поставлю, – послышался голос подходящего старшины: – Смотри Ленка, это у нас художник. Сейчас у него время для придумывания картин на Новый год, – продолжал старшина и встал рядом с Виктором. – Короче, ты, я думаю, всё знаешь без меня, не первый год в армии. Это телефон, будешь по нему отвечать, это ячейки, смотри, чтоб солдаты не опрокинули, когда будут брать таблетки. Посторонних в отделение не пускать, а если что, найди меня, я буду у себя. Задача ясна?
– Так точно!
Старшина ушёл в «телевизионку». Ленка тем временем начала мыть коридор. Из «богодельни» Дамира вышли Андрей, Саня, Толик и сам Дамир. Они подошли к Виктору.
– Ну что, Витёк, сейчас я уезжаю, – сказал Толик.
Виктор встал со стула и обнял друга.
– Счастливого пути!
Ребята вышли в дверь на лестницу.
– Это что твой сослуживец? – спросила Лена.
– Да нет, просто тоже в Афгане воевал.
– А ты «афганец», что ли? – спросила неугомонная девушка.
– А что, не похож?
– Есть вроде бы что-то, – выжимая тряпку, ответила Лена.
Они болтали про службу и работу, пока она мыла коридор. Закончив свою работу, Лена убрала свой инструмент в санитарную комнату, там переоделась и ушла. Семёнов исправно нёс свою службу, отвечал на телефонные звонки, звал, кого просили, следил за ячейками. Его подменяли на уколах, и когда ходил на обед и ужин. После вечерней проверки старшина сменил его другим солдатом. От целого дня безделья Виктор утомился и быстро уснул.
Утро было по обычному распорядку. На разведении у Виктора появился ключ от «телевизионки». Виктор решил не медлить с работой и после завтрака начать. Открыв дверь, он увидел на столах рулоны ватмана, коробки с гуашью, карандаши и многое другое. Он взял карандаш, поточил его и начал делать наброски с открыток. Картинки были весёлые, с Дедом Морозом, Снегурочкой и другими персонажами. Сделав пять набросков, Виктор пошёл курить в туалет. Там, возле умывальника, стоял солдат из соседней палаты.
– Что, Семёнов, решил перекурить?
– Естественно, надо малость передохнуть, – ответил Виктор.
– Это тебе не со шкурой болтать, тут усидчивость нужна, – огрызнулся собеседник.
– Это ты про кого? Кто это шкура, Ленка что ли?
– Ну, – протяжным голосом ответил тот.
– А с чего ты взял, что она такая?
– А это по ней видно.
– Мало ли что тебе показалось, нормальная девчонка.
– А ты никак влюбился?
– При чём тут – влюбился, не влюбился, а ты кто такой, что так борзеешь?
– Ты договоришь сейчас, в торец получишь.
Виктор не потерпел этих слов, и первый ударил грубияна в лицо. Собеседник ответил тем же, и они сцепились. Схватка шла несколько минут, пока на шум не прибежал старшина.
– Что это вы, хлопцы, не поделили? – спросил старшина разнимая драчунов.
– А ты, художник, почему не рисуешь? – обратился он к Виктору, у которого под левым глазом нарисовался большой синяк.
– Хотел перекурить, а это «чмо» на меня накинулся, – ответил Семёнов.
– Я сейчас тебе дам «чмо», – освирепевший противник Виктора опять полез в драку: – Этот придурок влюбился в эту шкуру, уборщицу и драться лезет из-за неё.
– Ну ладно, завязывайте, и по своим делам расходитесь, – грубо приказал старшина.
Виктор пошёл в «телевизионку» продолжать работу. Там включил телевизор и закрыл дверь на ключ. После этого поединка у него здорово затряслись руки. По телевизору шла информационная программа, и звук был достаточно громкий. Вдруг кто-то стал стучаться в дверь. Семёнов открыл, а там стоял начальник отделения.
– Ой, батюшки, Семёнов, с кем это ты подрался? – спросил майор.
– Я не дрался, я с лестницы упал.
– Ну-ка, художник, пошли ко мне в кабинет, там поговорим про эту лестницу, – строго сказал майор.
Виктор закрыл дверь, и они пошли в кабинет начальника отделения.
– Садись и рассказывай, – потребовал начальник.
– А чего рассказывать, торопился, бежал, споткнулся и упал. Вот и вся история, – пытался всё замять Виктор.
– Правильно, и ступенька стукнула прямо в левый глаз. Ты прекрати сказки рассказывать. Вот тебе листок бумаги и ручка, всё опишешь, что и как с тобой произошло. Кто виновник? Я тебя закрою и не выпущу, пока не напишешь правду, – начальник положил на стол бумагу и ручку. Потом вышел и закрыл дверь на ключ. Через час вернулся, посмотрел, а у Виктора листок как лежал, так и лежит не тронутый.
– Учти, у меня терпения хватит. Закрою тебя ещё на час, – и опять закрыл за собой дверь.
«Что делать? Если напишу правду, этому влепят, а не напишу – меня здесь до утра продержит», – думает Виктор – «Напишу ка, я всё как было, но фамилию не буду указывать». Семёнов взялся за писанину. Ровно через час вернулся майор.
– Вот это уже лучше. Только непонятно, кто это такой? Укажи фамилию, – потребовал начальник.
– Я могу назвать фамилию, только пообещайте, что с ним ничего не будет, – теперь потребовал Виктор.
– Разумеется, я его не накажу, а только поставлю на вид. Вообще-то, пускай денька два сам коридоры подраит. Вот и всё, – пообещал начальник отделения. Семёнов взял ручку и внёс фамилию в свою объяснительную записку.
– Всё, свободен, иди рисуй, – и майор похлопал Виктора по плечу. Семёнов пошёл в «телевизионку» продолжать своё дело. Вскоре зашёл дневальный, и позвал на обед. Виктор всё сложил на один стол и отправился в столовую. Все уже возвращались обратно в отделение. У самого выхода Виктор встретил своих соседей по палате.
– Ух ты, где это тебя так угораздило? – спрашивает Андрей.
– Перемахнулись тут с одним. Меня начальник измором взял. Три часа держал в кабинете, после чего я и раскололся, – продолжал виноватым голосом Виктор.
– Это ты зря, конечно, сделал, что теперь с тем парнем будет? – пробормотал Дамир.
– Когда пообедаешь, поднимешься на этаж. Сначала зайди в палату, поговорим об этом, – сказал Андрей.
Виктор так и сделал и уже в палате всё рассказал по порядку.
– А ты, оказывается, стукач? – борзо заговорил Дамир. – Надо же, из-за какой-то шлюхи вложить парня.
– Тебя бы продержали взаперти три часа, что б ты сделал? – оправдывался провинившийся.
– Я бы не заложил, во всяком случае, – заорал Дамир.
Виктор замолчал, чувствуя себя виноватым. На вечерней проверке старшина объявил о произошедшей драке и добавил, что второго участника завтра выписывают. После завтрака отправляют обратно на место службы за нарушение режима. После отбоя с Виктором никто из его палаты не разговаривал. Это был своего рода протест, которым ребята показали своё неуважение. Утром, после развода, Семёнов отправился рисовать стенгазеты. К нему в помощь послали курсанта из военного училища. Он тоже находился на лечении в этом отделении. Помощника звали Дима. До военного училища, параллельно средней он окончил художественную школу, и поэтому у создателей стенгазет дело пошло быстро в гору. С Виктором после того случая так никто и не разговаривал. Лишь с Димой он общался. Когда рисовали, закрывались в «телевизионке».
Дни для Виктора казались длинными и тоскливыми. В то же время только в «телевизионке» для него была отдушина от этой изнурительной игры в молчанку. Когда всё нарисовали, майор вызвал Семёнова к себе в кабинет и объявил о повторном обследовании головного мозга. Вечером того же дня медсестра сделала ему клизму, а на утро ему было запрещено есть как и в прошлый раз. Обследование прошло точно также. На этот раз Виктора положили на другой бок. Опять после укола он отключился и проснулся, когда его везли обратно. В палате все по-прежнему хранили полное молчание.
На следующий день он проснулся, когда Дамир принёс пищу. Тоска от угнетающего молчания стала сводить с ума. Виктор не выдержал и пошёл к начальнику отделения.
– Товарищ майор, переведите меня в палату к тяжелораненым. Там, кто занимался уходом, выписался, я бы лёг на его место.
– А в чём собственно дело? Что тебя не устраивает на прежнем месте? – заинтересовался майор.
– После того происшествия, ребята на меня обозлились и не хотят со мной разговаривать
Майор задумался, видимо осознал, что и его доля вины в этом есть.
– Ну ладно, завтра, после обеда, можешь переносить свои вещи на свободную койку в той палате.
После обеда Виктор вернулся в палату и лёг на кровать. На следующий день, как сказал майор, Виктор перетащил свои вещи в новую палату. Жизнь для Семёнова стала более весёлой и спокойной. В этой палате лежали два солдата и прапорщик, общение с которыми заполнило пустоту от молчания. Задача по уходу заключалась в том, чтобы каждое утро мыть пол, подавать привезённую пищу, ходить за таблетками и в случае необходимости звать медсестру или врача. Зато на утренний развод и вечернюю проверку выходить не надо. Можно просидеть в ней целый день и выходить только по надобности.