 |
|
Советник продолжал стоять, постукивая пальцами по столешнице.
– Этот агитатор хочет сокрушить все здравые установки, которые школа, церковь и мы, родители, внушаем подрастающему поколению. А ведь будущее принадлежит им, нашим отпрыскам, к ним же со временем перейдет нажитое нами имущество. Если этого человека немедленно не удалят отсюда, я позвоню семейному адвокату. Он примет должные меры.
– От ваших мер никому не будет ни жарко ни холодно, потому что вы всего-навсего фикция. Кстати, мы с Софией и так собираемся покинуть компанию. Курс философии не был чистой теорией, он имел и практическую направленность. В соответствующее время мы просто-напросто испаримся, и этот кунштюк позволит нам исчезнуть из сознания майора.
Хелена Амуннсен взяла дочь за руку.
– Ты что, уезжаешь от меня, София?
Обняв маму, София подняла взгляд на Альберто. – Ну вот, мама огорчилась…
– Давай-ка без глупостей. Лучше подумай о том, что ты узнала. Твоя милая, добрая мама не более реальна, чем было реально угощение, которое несла бабушке Красная Шапочка. А мамино огорчение такое же взаправдашнее, как самолет, только что пролетевший мимо с поздравлением.
– Кажется, я понимаю, – призналась София и, оборачиваясь к маме, добавила: – Вот почему мне нужно послушаться Альберто. Рано или поздно мне все равно пришлось бы покинуть тебя.
– Я буду очень скучать, – сказала мама. – Но если над головой у тебя открытое небо, надо воспарить в него. Обещаю хорошо ухаживать за Говиндой. Сколько ей давать салата: один лист или два?
Альберто положил руку ей на плечо.
– Никто из присутствующих здесь не будет скучать по той простой причине, что вас не существует. Вам даже нечем скучать.
– Что он себе позволяет?! – возмутилась фру Ингебригтсен.
Финансовый советник согласно кивнул.
– Ничего, он нам заплатит за моральный ущерб. Вот посмотришь, он еще окажется коммунистом. Он хочет отнять у нас все, что мы любим. Этот человек – прожженный мошенник… прохиндей…
Тут и Альберто, и финансовый советник сели. Последний побагровел от гнева. Одновременно вернулись и сели за стол также Йорунн с Йоргеном. Одежда у обоих помялась и испачкалась. В светлых волосах Йорунн застряли комочки земли.
– Мама, у меня будет ребенок, – сообщила она.
– Хорошо, только, пожалуйста, подожди до дома.
– Да-да, пускай потерпит, – поддержал супругу советник. – А если сегодня вечером намечаются крестины, пускай сама все и устраивает.
Альберто серьезно посмотрел на Софию.
– Пора.
– Ты не могла бы сначала принести нам еще кофе? – спросила мама.
– Конечно. Сейчас сбегаю.
София взяла со стола термос. В кухне ей пришлось запустить кофеварку. В ожидании, пока сварится кофе, она покормила попугайчиков и рыбок, потом заглянула в ванную и выложила лист салата для Говинды. Шер-Хана нигде не было видно, но София открыла большую банку кошачьего корма и, опрокинув ее в глубокую тарелку, выставила тарелку на крыльцо. София чувствовала, что глаза у нее на мокром месте.
Когда она понесла кофе в сад, гости вели себя так, словно пришли на день рождения маленькой девочки, а не пятнадцатилетней барышни. Большая часть бутылок с кока-колой и сидром была опрокинута, куски шоколадного рулета размазаны по всему столу, блюдо с булочками лежало вверх дном на земле. В ту самую минуту, когда София подходила к столу, один из мальчиков поджег фейерверк, который он воткнул в торт с кремом. Фейерверк взорвался, облепив кремом стол и участников торжества. Больше всего досталось брючному костюму фру Ингебригтсен.
Самое странное заключалось в том, что и она, и все прочие гости восприняли случившееся крайне спокойно. Тогда Йорунн взяла большой кусок шоколадного рулета и размазала его по лицу Йоргена, после чего сама же принялась слизывать шоколад.