Главная | Обратная связь

Большевистская вера в прогресс

В конце 1980-х гг., в пору горбачевской перестройки, теория тоталитаризма не­ожиданно возродилась в Советском Союзе. В течение нескольких десятилетий она представлялась догматикам сталинского толка средством идеологической борьбы в руках классового врага - капитализма. Вследствие горбачевских ре­форм расшатались некоторые догмы, прежде казавшиеся неколебимыми, что привело, в частности, к снятию табу с теории тоталитаризма. Многие россий­ские авторы с этого момента также начали, вслед за некоторыми западными кол­легами, продолжая дело создателей теории тоталитаризма 1920-х гг., говорить о

³ Turner H.A. Fascism and Modernisation // World Politics 24, 1974, p. 547-564; Allardyce, G. What Fascism is Not: Thoughts on the Deflation of a Concept // American Historical Review 84, 1979. p.361-388.

⁴ Cohen S.F. Bolshevism and Stalinism / Tucker R.С ., Ed. Stalinism. Essays in Historical Interpretation. NY, 1977. Tucker R..С . Stalin as Revolutionary 1879-1929. NY, 1973. Hough J.F.,Fainsod, M. How the Soviet Union is Governed. Cambrige / Mass 1979, p. 522 f. DeutscherI. Russia in Transition / Ironies of History. Essays on Contemporary Communism. L. 1967, p. 27-51.

разительном сходстве между большевизмом и фашизмом⁵. Однако современные российские представители концепции родства двух феноменов, как и их предше­ственники, недооценивали тот факт, что между коммунизмом и фашизмом, по крайней мере в прошлом, существовала почти непереходимая пропасть.

Эта несопоставимость связана не в последнюю очередь с тем, что большевизм в идеологическом плане был укоренен в принципиально иной традиции, нежели фашизм, а в особенности национал-социализм. Большевики были страстными приверженцами веры в прогресс и науку, унаследованной от классиков марксиз­ма.

Маркс развивал свои идеи в эпоху, когда в Европе господствовали позитивист­ский оптимизм, вера в прогресс. Научная революция начала XX в., в корне пере­вернувшая позитивистские верования в устойчивость материального мира и за­конов природы, не коснулась марксизма как системы. В начале века отдельные представители марксизма испытали влияние таких мыслителей, как Бергсон, Ницше, Владимир Соловьев или Эйнштейн, попытались соединить марксизм с некоторыми новыми идеями. Ленин принадлежал к числу наиболее ожесточен­ных противников подобного рода экспериментов. Нельзя исправлять Маркса, по­вторял он снова и снова. Партия - не семинар, на котором обсуждаются разные новые идеи. Это боевая организация с определенной программой и с четкой ие­рархией идей. Вступление в такую организацию влечет за собой безусловное признание ее идей⁶. Ленин оставался верен наивному материалистическому оп­тимизму XIX в., не имея достаточно полного представления о новых идеях и проблемах, затронутых европейской культурой в XX в. И этой его установке предстояло стать характерной для большевизма в целом.

Но у большевиков были и иные причины верить в прогресс - причины, нераз­рывно связанные с особенностями развития России. К началу века Россия оста­валась промышленно неразвитой страной, технологический прогресс был ей остро необходим. На Западе же, напротив, индустриализация и урбанизация дос­тигли к этому времени такой стадии развития, что породили сомнения в осмыс­ленности самих этих процессов. Понять, в чем состояла сущность того кризиса модернизации, в котором находился Запад, большевики не могли. Они исходили из российской ситуации и полагали, что страна тем ближе подходит к решению всех своих социальных проблем, чем больше она производит промышленной продукции. Что именно в Германии, крупнейшей индустриальной державе Евро­пы, могло прийти к власти национал-социалистическое движение, отвергавшее модернизацию и мечтавшее об „аграрной Германии" - такого большевики по-

⁵ Игрицкий Ю.И. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий на Западе //История СССР, 6, 1990. C. 172-190. Gadshijew K. Totalitarismus als Phänomen des 20.Jahrhunderts в: / Jesse E., Hrsg.: Totalitarismus im 20 Jahrhundert. Eine Bilanz der internationalen Forschung. Baden Baden 1996, S. 320-339. Хорхордина Т.Ш. Архивы тоталитаризма (Опыт сравнительно-исторического анализа) // Отечественная история, 6, 1994. С. 145-156.

⁶ Валентинов Н.В. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1979. С. 252 слл.

нять не могли. Всякую критику в адрес научно-рационального и материалисти­ческого миропонимания они воспринимали как пережиток темных суеверий про­шлого. Свою веру в науку они считали последним словом европейской культуры. Популяризация научных и технологических „чудес" должна была заменить в большевистской России веру в религиозные чудеса. И надо сказать, что в 1920-е - 30-е гг. вера в науку в России действительно приобрела почти религиозный ха­рактер.