Главная | Обратная связь

Фашистская «постоянная революция»

Заложенная в нацистской утопии радикальная деструктивность рождается из неотьемлемых элементов фашистской идеологии. Все революции по определению деструктивны, и готовы (по крайней мере на время «переходного периода») предпочесть один сегмент человечества всем другим, сдерживающим «прогресс». Либеральная революция подразумевает уничтожение феодального или коммунистического «старого режима». Коммунистическая революция в теории требует уничтожение буржуазного капитализма, а на практике привела к массовым убийствам и террору во многих из своих национальных вариантов (напр. в России при Сталине, в Китае при Мао Цзе Дуне, в Камбоджии при Пол-Поте). Даже Бархатные Революции 1989 г. в Польше и Чехословакии, уничтожили Советскую колониальную систему, дававшую многим обычным людям определенную стабильность, материальную обеспеченность и социальный мир, многое из чего быстро исчезло в рамках наступившего дикого капитализма.

Основное отличие фашистской революции от либеральной и коммунистической в том, что последние, несмотря на их локальность, нацелены на установление форпостов в некоторой глобальной битве против «старого порядка», процессе, должном однажды принести плоды (например глобальный мир) для человечества в целом. Да, в период между мировыми войнами ходили разговоры об «универсальном» фашизме, было установлено немало международных связей между похожими движениями, которые продолжали культивироваться фашизмом и после 1945-го, став по-настоящему глобальными с появлением сети Internet. Более того, и фашисты и нацисты видели себя спасающими не только их нацию от упадка, но «цивилизацию» в целом. При этом, однако, основным фокусом фашизма всегда была «своя» нация, не «человечество», и, в этом смысле, фашистская революция в высшей степени избирательна. Фашисты пытались возродить итальянцев, разбудив в них героические качества Древних Римлян. В свою очередь, Нацисты предприняли все возможное для сплочения всех здоровых этнических немцев в обьединенную национальную общность, Volksgemeinschaft.

Другой важный момент заключается в том, что, в отличие от либералов или марксистов, фашисты не могут себе представить «стационарного состояния» общества, достигшего социального равновесия и покоя. Для фашиста остановка (стасис) означает не долгожданную стабильность, но стагнацию, энтропию и смерть. Фашизм, таким образом, толкает себя на повторение динамизма революционного момента, приведшего его к власти, на создание условий «постоянной революции». Радикальный, ушедший в евгенику, фашистский режим, такой как установили нацисты (а другие, такие как румынская Железная Гвардия или современные американские нео-нацисты, только мечтали установить), движим своей собственной логикой к вовлечению в постоянный процесс создания и уничтожения: установление «нового состояния» должно сопровождаться уничтожением или подчинением себе устаревшего.

Для фашистского революционера, таким образом, уничтожение врагов это не нигилизм, и не бесчеловечность, но интегральная часть постоянной революции. Принципа, который логически следует из мифических основ его мировоззрения, принципа уничтожения ради созидания, или, как сформулировал один фашистский мыслитель, «созидательного нигилизма».²² Фашизм преобразует или (в случае нацизма) хирургически вырезает «нездоровые» элементы нации, таким образом, что они могут регенерировать, очищает национальное дерево от сухих веток и излишней листвы, для того, чтобы оно росло лучше, в попытке сохранить, по крайней мере, свой сегмент человечества от угрозы быть «затопленным» «низшими» культурами и расами, для того, чтобы спасти цивилизацию.