Главная | Обратная связь

ПРОТИВНИКИ (СОЗДАНИЕ ВОЕННЫХ БЛОКОВ)

 

После окончания Второй Мировой войны страны Западной Европы и США объединились против СССР. Советский Союз же, стремясь обезопасить себя, создал вокруг своей границы своего рода буфер, окружив себя странами, в которых по окончании военных действий сформировались просоветские правительства. Таким образом, мир был разделен на два лагеря: капиталистический и социалистический. И в том, и в другом были созданы так называемые системы коллективной безопасности - военные блоки. В апреле 1949 года была создана Организация североатлантического договора - НАТО, куда входили США, Канада и страны Западной Европы. В мае 1955 года - подписан Варшавский Договор. В него входили (на момент подписания) Албания (Позже (в 1968 г.) она денонсировала Договор), Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, СССР, ЧССР. Поляризация мира завершилась, и созданные коалиции, во главе со своими лидерами, принялись бороться за влияние в странах третьего мира.

[Существует распространенная точка зрения, что "холодная война" была, прежде всего, глобальным конфликтом двух сверхдержав, а, от малых и средних стран, вовлечённых в это противостояние, только и требовалось, по выражению одного американского дипломата, "построиться и рассчитаться по порядку" вслед за лидером. Между тем в истории "холодной войны" есть немало примеров, когда малая страна, даже оказавшись один на один со сверхдержавой, способна была отстоять свои интересы. Случалось и так, что жесткие акции в отношении малой страны приводили к неожиданным и нежелательным для сверхдержавы последствиям в международном масштабе. Одним из таких примеров являются события, связанные с советско-финляндскими отношениями в 1948 году и их международный резонанс.

Финляндии пришлось дорого за­платить за участие в войне против Советского Союза на стороне Гер­мании. По соглашению о переми­рии, подписанному в Москве 19 сентября 1944 года, она была вы­нуждена уступить Советскому Со­юзу значительную территорию, де­мобилизовать армию, передать в долгосрочную аренду СССР район Порккала Удд, недалеко от Хель­синки, для создания там военной базы и выплатить 300 млн. долларов репараций. В Хельсинки прибыла Союзная контрольная комиссия (СКК) для наблюдения за выполне­нием условий перемирия, возглав­лявшаяся членом Политбюро ВКШб А. А. Ждановым и находив­шаяся фактически под полным кон­тролем советской стороны.

Одними из последствий деятель­ности СКК стали серьезные изме­нения в расстановке сил внутри страны. При поддержке и под на­блюдением председателя СКК А. А. Жданова была возрождена Компар­тия Финляндии, а затем сформиро­вана и коалиция левых сил - Де­мократический союз народа Фин­ляндии (ДСНФ), где главенствую­щую роль играли коммунисты. Но­вое движение сумело в короткие сроки достичь впечатляющих успе­хов, получив более 20 процентов голосов на первых послевоенных парламентских выборах, а в марте 1946 года ДСНФ добился шести портфелей в правительстве, вклю­чая посты премьер-министра и ми­нистра внутренних дел.

Мирный договор с Финляндией, заключенный в Париже 10 февраля 1947 года, полностью удовлетворял советским интересам: он закреплял все "территориальные" статьи Со­глашения о перемирии, ограниче­ния в области вооруженных сил, положения о "демократизации" страны и запрет на антисоветскую пропаганду. Однако достигнутое уже не казалось советскому руко­водству достаточной гарантией влияния на Финляндию.

Узнав о стремлении Финляндии, чья экономика находилась в дово­льно тяжелом состоянии, получить экономическую помощь США в рамках плана Маршалла, советская сторона оказала на правительство страны сильнейшее давление. А поскольку подписанный в Париже мирный договор еще не был рати­фицирован, президенту Финляндии Ю. К. Паасикиви пришлось уступить и отказаться от участия в плане.

Успех советского демарша про­демонстрировал действенность от­работанной Ждановым схемы внешнего давления в сочетании с опорой на просоветские силы. Возо­бладала идея крепче "привязать" Финляндию к СССР дополнитель­ными обязательствами. Потому-то МИД СССР весьма оперативно от­реагировало на поступившее 19 сен­тября 1947 года предложение "ле­вого" премьер-министра М. Пеккала о заключении между двумя стра­нами пакта о взаимопомощи. Еще весной-летом 1945 года тогдаш­ний президент Финляндии К. Г. Маннергейм и премьер-министр Ю. К. Паасикиви выступали с похо­жим предложением, надеясь с его помощью добиться скорейшего за­ключения мирного договора. Тогда Москва отклонила эту идею, опаса­ясь ответной реакции Англии и США - заключения подобных договоров с другими бывшими союзниками Германии. Теперь это препятствие было устранено, а растущее напря­жение в отношениях с Западом тре­бовало укрепления "оборонитель­ного барьера" СССР на западных границах - не случайно почти в то же время аналогичные пакты были предложены будущим странам "на­родной демократии" - Болгарии, Румынии и Венгрии.

Первый проект будущего догово­ра, разработанный пятым Европей­ским отделом МИД и представлен­ный на рассмотрение В. М. Молотову уже 29 октября, содержал мак­симально широкие обязательства Финляндии и, видимо, показался ему нереалистичным. С учетом международной реакции и пропа­гандистских соображений будущий договор должен был выглядеть как можно менее радикально.

По мере приближения начала пе­реговоров от советской миссии в Хельсинки стали поступать все бо­лее настораживающие известия. Выяснилось, что Пеккала из "такти­ческих соображений" не поделился всей идеей о договоре с прези­дентом и парламентом. Отсутствие согласия Паасикиви могло лишить советскую сторону важного пре­имущества: для придания договору хотя бы формальной доброволь­ности необходимо было, чтобы ини­циатива исходила от Финляндии.

Худшие опасения советской стороны подтвердились, когда 5 нояб­ря финляндская правительственная делегация прибыла в Москву для переговоров. Опытнейший политик Паасикиви, не видя теперь, после заключения мирного договора, не­обходимости в пакте взаимопомо­щи и понимая, какую угрозу он представляет для самостоятельности Финляндии на международ­ной арене, не только отказался предоставить Пеккала полномочия на ведение переговоров, но и кате­горически запретил даже упоми­нать об этом вопросе, пока он не будет поднят советской стороной.

Поэтому в ходе переговоров Мо­лотов успеха не добился. Советско­му министру иностранных дел оста­валось лишь кисло заметить, что делегация "вопрос и не снимает, и не ставит".

В переговорах последовала за­тяжная пауза. Все попытки добить­ся от Паасикиви искомой "инициа­тивы" и подготовить его визит в Москву терпели неудачу. Прези­дент отказывался ехать, ссылаясь на слабое здоровье и негативные внутриполитические последствия такого визита, особенно в свете приближающихся парламентских выборов. Последняя из названных причин явно указывала, что в сво­ем давлении на Финляндию СССР не следует заходить слишком да­леко.

Мы не знаем непосредственной реакции Москвы на создавшуюся ситуацию. Советское руководство, вероятно, было весьма обеспокое­но развитием международной об­становки. 22 января британский министр иностранных дел Э. Бевин выступил в парламенте со знаме­нитой речью о создании военно-по­литического западного союза, на­правленного против СССР. Запад консолидировал силы, умножая традиционный страх Сталина пе­ред неприятельскими "плацдарма­ми" на советских границах. В этих условиях опасения относительно внешнеполитической ориентации Финляндии приобретали особую остроту. Однако твердая позиция Паасикиви не оставляла Кремлю выбора. И 22 февраля Сталин на­правил президенту Финляндии лич­ное письмо с официальным пред­ложением заключить пакт о взаи­мопомощи, "аналогичный венгеро-советскому и румыно-советскому пакту".

Выступив с официальной иници­ативой, советская сторона факти­чески загоняла себя в угол. Теперь, чтобы соблюсти хотя бы внешние "приличия" и свести к минимуму негативную международную реак­цию на будущий договор, она долж­на была ограничивать давление на Финляндию, особенно если учесть, что письмо Сталина совпало по вре­мени с коммунистическим путчем в Чехословакии, вызвавшим на Запа­де тревогу и возмущение.

Одержанная Паасикиви такти­ческая победа, однако, не вселяла в него уверенности в конечном ис­ходе. В Хельсинки понимали, что отклонить предложение Сталина они не могут. Попытки финнов об­ратиться за поддержкой к Англии и США оказались безуспешными. За­падные державы давно уже реши­ли, что не смогут помочь Финлян­дии в случае ее конфликта с СССР.

Однако Паасикиви не собирался сдаваться. В своем ответе Сталину от 9 марта, соглашаясь на перего­воры в принципе, он упомянул о "сомнениях", высказанных депута­тами сейма по поводу договора, о стремлении финского народа "ос­таваться в стороне от международ­ных конфликтов" и выражал надеж­ду, что содержание пакта будет "подвергнуто всестороннему сво­бодному обсуждению и дополне­нию". Это был ясный намек на то, что финляндская сторона не примет автоматически проект договора, аналогичный советско-венгерско­му или советско-румынскому, а бу­дет биться за каждую статью, стре­мясь максимально ограничить свои обязательства.

Советское руководство вновь оказалось перед дилеммой - уси­лить давление или проявить гиб­кость. Москва избрала путь ком­промисса: все способы политичес­кого давления на Паасикиви уже были испробованы, а более ради­кальные варианты вроде угрозы военной интервенции вообще не упоминались ни в одном из доступ­ных мне документов, вероятно, как результат уроков, извлеченных Сталиным и Молотовым из печаль­ного опыта "зимней войны". С этим был связан и другой важный выбор - отказ от попыток повторить в Финляндии "чехословацкий сцена­рий" и начало переориентации со­ветского руководства с опоры на левых, показавших свою слабость и неэффективность, на "буржуаз­ных" политиков.

В ходе переговоров, проходив­ших в Москве с 25 марта по 5 апре­ля 1948 года. Молотов предложил принять за основу финляндский проект и представил на обсуждение "минимальный" вариант советских поправок.

Переговоры проходили доста­точно гладко. В обмен на согласие с более точной и ограниченной финляндской формулировкой статьи о взаимной помощи и 10-летним сроком действия договора вместо предлагаемых советской делегацией 20 лет Молотов добил­ся принятия важной с точки зрения Москвы статьи о консультациях в случае "угрозы агрессии". После этого он не стал возражать даже против включения в преамбулу важ­ной с точки зрения финнов форму­лировки о стремлении Финляндии "оставаться в стороне от противо­речий между интересами великих держав" - фактической деклара­ции ее нейтралитета в "холодной войне".

Подписанный 6 апреля в Москве Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи стал основой отношений между двумя странами на весь период "холодной войны". Поступившись частично свободой действий во внешней политике, Финляндия отстояла свою незави­симость и общественное устройст­во, заняв на международной арене особое место нечто среднее между положением союзника СССР и "благожелательного нейтрала".

Однако события, связанные с до­говором 1948 года, имели и другие последствия, выходящие далеко за рамки советско-финляндских отно­шений. В конце февраля - начале марта 1948 года в Европе разразил­ся кризис, в центре которого оказа­лась другая северная страна - Норвегия.

Являясь ближайшим соседом СССР, Норвегия традиционно под­держивала с ним ровные отноше­ния. Единственным спорным вопро­сом между двумя странами стала попытка СССР в 1944 году добить­ся кондоминиума над принадлежащим Норвегии стратегически важ­ным архипелагом Шпицберген в Северном Ледовитом океане. Тран­сформировавшись в ходе длитель­ных переговоров в более умерен­ный проект соглашения о совмест­ной обороне островов, советские требования были окончательно от­клонены норвежской стороной 15 февраля 1947 года". Советский Союз, никогда не рассматривавший Норвегию частью своей сферы вли­яния, смирился с таким исходом: обострение обстановки могло лишь толкнуть норвежцев "в объятия" Англии и США. Тем не менее шпицбергенский вопрос вызвал немалую тревогу норвежских политиков.

Это беспокойство в сочетании с общим обострением международ­ной обстановки и еще свежей па­мятью о растоптанном в 1940 году нейтралитете страны все настойчи­вее побуждало Норвегию к поиску международных гарантий безопас­ности.

В начале 1948 года открылись два варианта решения этой пробле­мы. Первый, предлагаемый прави­тельством Швеции, заключался в создании нейтрального военного блока Скандинавских стран. Второй - в присоединении к западному союзу. Оба варианта имели свои преимущества и недостатки. Нор­вежское правительство колеба­лось: ведя интенсивные консульта­ции со шведами, оно одновремен­но обратилось к США с запросом: какой помощи можно от них ожи­дать в случае войны''.

Ситуация неопределенности внезапно разрешилась кризисом в начале марта 1948 года. Не успел еще пройти шок, вызванный комму­нистическим переворотом в Чехос­ловакии и сталинским письмом о пакте взаимопомощи с Финлян­дией, как по Европе поползли слу­хи, что в ближайшее время такой же пакт будет предложен и Норвегии. 5 и 7 марта норвежский посол в СССР X. Берг сообщил о своей бе­седе с известным советским дипло­матом, бывшим послом в Норвегии и Швеции А. М. Коллонтай, которая напомнила ему о проходивших в конце 20-х - начале 3О-х годов со­ветско-норвежских переговорах о заключении пакта о ненападении, что, по мнению Берга, содержало скрытый намек на повторение этой ситуации. 6 марта сообщение о том, что "следом за Финляндией наступит очередь Норвегии", посту­пило в Осло из Варшавы. И, нако­нец, днем ранее аналогичная ин­формация была получена в Вашин­гтоне от американской миссии в Хельсинки и немедленно переда­на норвежцам.

Советские документы из архива МИД РФ показывают, что эти слухи имели под собой основания - советская дипломатия в тот период не имела подобных планов в отно­шении Норвегии. Годом ранее в ап­парате МИД действительно возник проект договора о "дружбе и со­юзе" с Норвегией против "герман­ской агрессии", который рассмат­ривался как альтернатива сорван­ному соглашению о Шпицбергене, однако и он не получил одобрения руководства.

В более спокойной обстановке полемическая ремарка Коллонтай и другие, основанные на довольно сомнительных источниках сообще­ния вряд ли вызвали бы особое бес­покойство. Однако в накаленной до предела атмосфере марта 1948 года реакция норвежского прави­тельства была мгновенной. 8 мар­та министр иностранных дел Ланге сообщил американскому послу, что Норвегия ответит отказом на совет­ское предложение о пакте взаимо­помощи, и осведомился о возмож­ной военной помощи США. В тот же день он обратился с аналогич­ным запросом к послу Великобри­тании.

Для сторонников военного союза западных стран в Англии и США наступил решающий момент - про­сьба Норвегии о помощи как бы подталкивала к немедленным дей­ствиям. 11 марта 3. Бевин направ­ляет госсекретарю США Дж. Мар­шаллу меморандум, предлагая не­медленно заключить "Атлантичес­кий пакт взаимопомощи, в кото­ром... могли бы участвовать... США, Соединенное Королевство, Канада, Ирландия, Исландия, Нор­вегия, Дания, Португалия, Фран­ция". Уже на следующий день Маршалл ответил согласием, а на состоявшейся 22 марта - 1 апре­ля 1948 года Вашингтонской кон­ференции представителей США, Великобритании и Канады был вы­работан предварительный проект Атлантического пакта, который в дальнейшем лег в основу договора о создании НАТО.

Норвегия в тот момент еще не сделала окончательного выбора, по-прежнему предпочитая союз Скандинавских стран, но с его при­вязкой к Атлантической системе безопасности. Когда же стало ясно, что Швеция не пойдет на это усло­вие, дорожа своим традиционным нейтралитетом, норвежское прави­тельство 4 апреля 1949 года фор­мально присоединилось к НАТО. Впрочем, оно оговорило для себя особый статус, отказавшись разме­щать на своей территории инос­транные базы и войска в мирное время.

Так, "ложная тревога" в марте 1948 года стала непредвиденным и нежелательным для Кремля резуль­татом его действий в отношении Финляндии, продиктованных инте­ресами безопасности СССР, как их понимали Сталин и Молотов. Но "холодная война" уже диктовала собственную логику событий.]¹

В итоге, этот военный блок оказался одной из самых существенных и влиятельных организацией в мире, без его участия не обходился ( да и не обходится) ни один спорный вопрос в Европе. На сегодняшний день будущее у этого блока, скорее всего, выглядит оптимистично. По крайней мере, пока расширение на восток происходит успешно, и Россия ничего не может с этим поделать.

 

 

3) ТЕАТРЫ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ "ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ"

 

В чем же выражалась "холодная война"? Первое, и едва ли не самое наглядное ее выражение, - это

Гонка вооружений

Начало ее было связано с атомным оружием. Как известно, в 1945 г. США оказались единственной ядерной державой в мире. В ходе войны с Японией они взорвали атомные бомбы над японскими городами Хиросимой и Нагасаки. Стратегическое превосходство привело к тому, что американские военные стали строить различные планы превентивного удара по СССР. Но американская монополия на ядерное оружие сохранялась только четыре года. В 1949 г. СССР провел испытания своей первой атомной бомбы. Это событие стало настоящим потрясением для западного мира и важной вехой "холодной войны". В ходе дальнейших форсированных разработок в СССР вскоре было создано ядерное, а затем и термоядерное оружие. Воевать стало очень опасно для всех, и чревато очень дурными последствиями. Накопленный за годы "холодной войны" ядерный потенциал был огромен, но гигантские запасы губительного оружия пользы не приносили, а затраты на их производство и хранение росли. Если раньше говорили "мы вас можем уничтожить, а вы нас – нет", то теперь формулировка изменилась. Стали говорить "вы нас 38 раз уничтожить можете, а мы вас - 64!" Споры бесплодные, особенно, учитывая, что, если бы началась война, и один из противников применил бы ядерное оружие, очень скоро ничего не осталось бы не только от него, но и от всей планеты.

Гонка вооружений нарастала стремительными темпами. Стоило одной из сторон создать какое-либо принципиально новое оружие, как ее противница бросала все силы и ресурсы, чтобы добиться того же. Безумное соревнование затронуло все области военной промышленности. Соревновались везде: в создании новейших систем стрелкового оружия (на советский АКМ США отвечали М-16), в новых конструкциях танков, самолетов, кораблей и подводных лодок, но, пожалуй, самым драматическим было соревнование в создании ракетной техники. Весь, так называемый, мирный космос в те времена был даже не видимой частью айсберга, а снежной шапкой на видимой части. США обогнали СССР по количеству ядерных вооружений. СССР обогнал США в ракетостроении. СССР первым в мире запустил спутник, а в 1961 году первым отправил в космос человека. Выносить столь наглядное превосходство американцы не могли. В итоге - их высадка на Луну. В этот момент стороны достигли стратегического паритета. Однако это не остановило гонку вооружений. Наоборот, она распространилась на все отрасли, имеющие хоть какое-то отношение к вооружениям. Сюда можно, например, отнести гонку по созданию суперкомпьютеров. Здесь Запад взял безусловный реванш за отставание в области ракетостроения, поскольку по чисто идеологическим причинам СССР прозевал рывок в этой области, приравняв кибернетику заодно с генетикой к "продажным девкам империализма".

Гонка вооружений коснулась даже образования. После полета Гагарина, США были вынуждены пересмотреть основы системы образования и ввести принципиально новые методы обучения.

Гонка вооружений была впоследствии добровольно приостановлена обеими сторонами. Был заключен ряд договоров, ограничивающих накопление вооружений. Таких, как, например, Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (5.08.1963г.), Договор о нераспространении ядерного оружия, создания безъядерных зон (1968г.), соглашения по ОСВ-1(ограничение и сокращение стратегических вооружений) (1972г.), Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического и токсинного оружия и об их уничтожении (1972г.) и многих других. Другим "фронтом "холодной войны" была