Главная | Обратная связь

НА ГОРИЗОНТЕ - МНОГОПОЛЮСНЫЙ МИР

 

[Прекращение блоковой конфронтации при всем своем истори­ческом значении автоматически не привело к торжеству демокра­тических принципов в международных отношениях. Естественно, что окончание холодной войны стало отправным моментом про­движения к устройству стабильного и предсказуемого мира на глобальном уровне. Но одновременно резко расширилась зона региональных конфликтов, повсеместный шок вызвал взлет вол­ны терроризма, сохраняется угроза распространения оружия мас­сового поражения. Отход от идеологического и военно-силового противостояния, чем увенчалась победа над холодной войной, оказался явно недостаточным для того, чтобы нейтрализовать все эти опасности и риски.

После окончания холодной войны получила развитие тенден­ция перехода от конфронтационного двухполюсного к многополюсному миру. Резко ослабли центростремительные силы, притя­гивавшие значительную часть остального мира к каждой из двух сверхдержав. После распада Варшавского договора, а затем и СССР страны Центральной и Восточной Европы в своем преобла­дающем числе перестали ориентироваться на Россию, высту­пившую в качестве преемницы Советского Союза. Основательно ослабли связи России и с суверенными странами СНГ - быв­шими частями практически унитарного СССР.

Одновременно подобные тенденции - правда, не такой силы и не в такой степени - развились вокруг США. Большую, чем преж­де, самостоятельность начали проявлять страны Западной Европы, переставшие зависеть от американского "ядерного зонта". Их тяго­тение к "евроцентру" постепенно берет верх над трансатлантической ориентацией. На фоне быстро расширяющихся позиций Японии в мире ослабевают узы ее военно-политической зависимости от Соеди­ненных Штатов. Характерно, что происходит процесс укрепления самостоятельности и тех стран, которые были дальше от эпицентра двухполюсной конфронтации, непосредственно не примыкали ни к одной сверхдержаве. В первую очередь этот вывод справедлив в от­ношении Китая, который достаточно быстро наращивает свой эко­номический потенциал.

Однако все это пока не позволяет говорить о том, что многополюсный мир уже сформировался, и самое главное - что на смену системы баланса сил, на которой основывался миропоря­док, уже пришло равноправное партнерство. При этом самым негативным образом продолжает сказываться инерционность по­литического мышления. Стереотипы, укоренившиеся за 40 лет холодной войны в сознании нескольких поколений государствен­ных деятелей, пока не исчезли вместе с демонтажам стратегиче­ских ракет и уничтожением тысяч танков.

Следовательно, характер международных отношений на пере­ходный период от конфронтационного к демократическому миру еще не определен. Между тем от того, каким будет этот характер, зависят способность и возможность преодоления новых опасно­стей, угроз и вызовов пост конфронтационного периода.]⁴

 

2)"ПРОБНЫЙ КАМЕНЬ" - ЕВРОПЕЙСКАЯ СИСТЕМА

БЕЗОПАСНОСТИ

В наиболее выпуклом виде дилемма - идти вперед к демокра­тическому миропорядку либо откатиться назад к блокам и коа­лициям - проявилась в Европе в связи с процессом создания но­вой системы безопасности.

Во время холодной войны стабильность на европейском - главном театре противостояния двух блоков, двух сверхдержав создавал, хотя и без надежных гарантий, баланс сил. Но уже в последние десятилетия холодной войны все европейские страны, США и Канада пришли к пониманию необходимости подписать хельсинкский Заключительный акт, основное предназначение которого было в фиксации государственных границ, образо­вавшихся в результате второй мировой войны.

Сегодня нет баланса сил, порожденного противостоянием двух блоков, не в полной мере работают и хельсинкские соглашения. После окончания холодной войны в Европе произошел распад некоторых стран - Советского Союза, Чехословакии, Югославии. На их пространстве образовался ряд новых государств, и их гра­ницы не фиксируются, не гарантируются хельсинкскими догово­ренностями.

И сами события в Европе в пост конфронтационный период диктуют необходимость нового механизма обеспечения ее без­опасности. Как уже говорилось, на смену старым угрозам пришли новые. Причем некоторые из них проявляются в более опасной форме, чем в прежние времена, или достигли больших масштабов по сравнению даже с периодом холодной войны. Впервые за весь послевоенный, период, то есть за последние полвека, на Европу распространилась зона региональных конфликтов. В ее центре разразился опаснейший югославский кризис. Остроконфликтные ситуации возникли и по южной дуге Европы - армяно-азербайджанская в связи с Нагорным Карабахом, грузино-абхазская, грузино-осетинская. Далеко не урегулированы и от­ношения Молдавии с Приднестровьем.

Открылись многие территориально-пограничные споры между государствами. Европа столкнулась с проблемой беженцев, сопо­ставимой по остроте разве что с периодом мировых войн. Страны члены ОВСЕ приняли в последние годы около 4,5 миллиона людей, спасавшихся от конфронтации в Боснии, Абхазии, Нагор­ном Карабахе и других "горячих точках". На долю России при­ходится значительная часть этого потока - около 500 тысяч че­ловек.

В таких условиях и началась работа над "архитектурой", мо­делью европейской безопасности. Представляется, что такая ра­бота может включать в себя следующие взаимосвязанные задачи:

· определение групп угроз и вызовов, противодействие кото­рым должно стать целью системы европейской безопасности;

· функциональное распределение международных организа­ций - как региональных, таки глобальных, - по своему про­филю призванных противодействовать таким опасностям, между этими группами угроз;

· определение механизма, координирующего деятельность всех этих международных организаций и объединяющего их, та­ким образом, в систему европейской безопасности;

· выработка принципов, "правил поведения", на основе кото­рых будет осуществляться такое противодействие.

Условно говоря, можно обозначить четыре группы угроз для Европы. Первая из них - глобальная, хотя после окончания хо­лодной войны и гипотетическая, но тем не менее не утратившая полностью своего значения. Вторая - региональная - это ло­кальные конфликты и кризисы. К третьей группе относятся "нетрадиционные угрозы" распространение ОМУ, терроризм, организованная преступность. Четвертая - нарушение прав на­циональных меньшинств.

Модель европейской безопасности должна в той или иной форме опираться на все международные организации, действую­щие в сфере безопасности в Европе, - ООН, ОВСЕ, Совет Евро­пы, НАТО в совокупности с "Партнерством ради мира", ЕС, до­полненное ЗЕС, а также СНГ. И не просто опираться, а включать все эти организации в единую систему. Для этого необходимо проработать вопросы конкретного взаимодействия между этими организациями.

Нужны ли какие-либо дополнительные структуры? Будапештская встреча в верхах ОВСЕ пришла к выводу о том, что центральную функцию новой модели европейской безопасности должна выполнять именно эта организация. У такого вывода се­рьезная логика. В активе ОВСЕ богатейший опыт становления и развития общеевропейского процесса, большие заслуги в налажи­вании диалога по укреплению доверия, развитию общения между государствами противостоящих друг другу лагерей во время хо­лодной войны. Роль стабилизатора международных отношений на континенте ОБСЕ выполнила и в период бурных перемен в СССР и Восточной Европе конца 80-х - начала 90-х годов на началь­ном драматическом этапе отхода континента от блоковой конфронтации.

Но дело даже не только в ретроспективной оценке. СБСЕ и ОБСЕ оказались столь необходимыми для народов континента именно по причине их уникальных качеств. Прежде всего ОВСЕ - единственная действительно универсальная организация евро­пейских государств. В ней к тому же воплощена и глубокая связь интересов государств Европы и Северной Америки. Далее. Это - организация, доказавшая свою способность к адаптации, разви­тию 'именно тех функций, которые необходимы европейскому процессу на каждом этапе его развития. И хотя не всегда такая адаптация идет достаточно быстро, она все же опережает темпы приспособления к новым реалиям многих других организаций, действующих в Европе. Наконец, ОВСЕ - это организация, осно­ванная на принципе консенсуса, гарантирующего права всех вхо­дящих в нее государств, больших и малых.

Естественно, что выполнение роли ведущей организации в си­стеме европейской безопасности не имеет ничего общего с коман­дованием другими структурами или их дублированием. Вместе с тем координирующая роль обязывает ОБСЕ модернизировать свою деятельность и структуру.

А теперь - о некоторых принципах, на которые, как пред­ставляется, следовало бы ориентироваться при создании модели.

Должна укрепляться безопасность всех государств - членов ОВСЕ без исключения. Речь, строго говоря, идет не только о ев­ропейской безопасности, так как система учитывает интересы и Соединенных Штатов Америки, и Канады. Евро-атлантический характер модели, безусловно, придает большую устойчивость без­опасности. Но именно такой характер подчеркивает необходи­мость избежать включения в новую систему тех элементов, кото­рые могли бы обеспечивать безопасность одних участников за счет других.

Модель должна предусматривать противодействие всему ком­плексу угроз. Что касается мер и механизмов ликвидации кон­фликтов, то модель безопасности должна быть сориентирована на действия на всех этапах, начиная с превентивной дипломатии и кончая "навязыванием мира". Однако модель европейской без­опасности не должна "вбирать" в себя функции ООН. Мир сегод­ня сталкивается не только с попытками, но и с применением си­ловых методов в обход Совета Безопасности ООН. Продолжение такой практики может внести анархию, хаос в международные отношения. В случае перерастания конфликта в его активную фазу, включающую насилие, естественно, можно и должно пред­усматривать осуществление коллективных миротворческих акций и даже введение санкций. Однако соответствующее решение мо­жет быть принято только Советом Безопасности ООН.

Модель должна быть сориентирована на фиксацию и гарантию существующих государственных границ в Европе. Признание их незыблемости следует рассматривать как критерий для вхожде­ния тех или иных стран в систему коллективной безопасности.

Другим критерием подобного рода является согласие участни­ков системы с мерами доверия, со взятием на себя целого ряда обязательств в областях транспарентности, контроля, военных мер, включающих ограничения на передвижение вооруженных сил и вооружений через государственные границы, сокращение вооружений и т.д.

Коллективная безопасность, конечно, ни в коей мере не отри­цает суверенного права любого государства, входящего в систему, на самостоятельные усилия по защите собственной безопасности.

Конечно, эти мысли не претендуют на полноту и завершен­ность. Но, на мой взгляд, они могли бы принести пользу при ра­боте над новой архитектурой безопасности и сотрудничества.

Повторюсь, такая архитектура рухнет, если в Европе появятся новые разделительные линии или в основу модели безопасности по­ставят не такую универсальную организацию, как ОВСЕ, а, скажем, НАТО, даже связав ее "особыми отношениями с Россией".