 |
|
В. А. Гольцев. Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова
От автора
Это о генералах писать легко. Обложился биографическими справочниками, благо их уже выпущено около десятка и – вперед! Авторы этих справочников хорошо поработали в архивах и за их труд – спасибо. Но попробуйте найти сведения о поручике, капитане, хорунжем, сотнике, войсковом старшине, полковнике? Таких справочников почти нет и исследователи, которым создание их под силу, до этой работы еще не добрались и вряд ли собираются. Между тем, такие справочники необходимы, так как неведение об этих офицерах держит в тени целый пласт интереснейших сведений, событий, фактов, которые, если не разворошить этот пласт сейчас, никогда и не увидят света, в то время, как интерес к Гражданской войне, ее причинах, героях и анти-героях растет и порождает новые вопросы. Особенный интерес проявляется к сведениям о воинах среднего звена Сибири и Дальнего Востока.
Вот я пишу о полковнике Сидорове, руководителе белого подполья в Семипалатинске, командующем военной группировкой Атамана Анненкова в Синьцзяне (китайская провинция, граничившая с юго-востоком бывшей России, а ныне – с Казахстаном), трагически погибшим от ножа, вложенного в руки предателя, бывшего прапорщика и соратника Сидорова Мухамедова, чекистами. В архивах сведений о нем крайне мало, да и попробуйте получить там какую-нибудь справку о нужном вам человеке? С вас сдерут за нее кругленькую сумму всевозможные частные организации, присосавшиеся к этим архивам. А почему дельцы должны наживаться на интересе граждан к истории своего народа, государства, к его славным сынам, своих родственников наконец? Многие фонды о Гражданской войне в архивах России и стран СНГ до сих пор закрыты. Спрашивается, почему? Чьи секреты они охраняют? Уже ни одного участника той войны среди нас нет, давным-давно ушли из жизни оклеветанные и оболганные белые и красные генералы, атаманы Гражданской войны, а архивы все хранят секреты уже давно не существующего государства. Кому это надо? Думаю тем, кто пытается скрыть подлинную историю от народа, приспособить ее для своих интересов.
Но я отвлекся от главной темы, которую хотел поднять – темы создания биографических справочников о младшем, среднем и старшем командном составе белых формирований, о людях, непосредственно добывавших победу на том участке фронта, где они действовали. Все условия для этого есть. У многих из нас накопились ведения о своих земляках, еще живы потомки героев. Нужен инициатор и коллектив единомышленников, даже заочный. Время идет, пора браться за дело, иначе будет поздно: грядущие поколения инфантильны, да и фонды Гражданской войны могут быть почищены.
Юнкерство
Павел Иванович Сидоров… Сведения о нем очень скудны и разбросаны по различным и немногочисленным источникам о Гражданской войне в Семиречье. Тем не менее, собранные воедино, они позволяют все же набросать портрет этого незаурядного офицера.
Меня давно привлекала трагическая судьба этого офицера, скромного, решительного, интеллигентного, умного, умелого военного, каких было много среди офицерства дореволюционного времени. Покоряла его непримиримость в отстаивании с оружием в руках своих убеждений даже тогда, когда белое сопротивление Советской власти на Востоке страны было подавлено и свернуто, и только он оказался единственным военачальником, продолжавшим борьбу за Единую и Неделимую, ясно сознавая, что обречен.
Сбор материалов о нем сразу же вызвал затруднения. Но материал с трудом но, добывался. Однако ответ на один из вопросов не давался никак.
В различных источниках о П. И. Сидорове говорится, что он – выпускник Виленского пехотного училища, выпущен хорунжим в 3-й Сибирский казачий полк. Однако в списках выпускников училища, опубликованном в Интернете на сайте училища, его нет. Мое обращение к одному из модераторов сайта вопрос не прояснило, так как тот элементарно на него не ответил, и я продолжал поиск. В том же Интернете я обнаружил справочник по выпускникам училища Юрия Никитина, но Сидорова Павла Ивановича в нем по-прежнему не было. Среди выпускников были и такие, которые направлялись в Донское, Уральское и Оренбургское казачьи войска, но в Сибирское казачье войско эти офицеры не выпускались. К счастью, в Интернете оказался адрес электронной почты Ю. Никитина, одного из авторов справочника по выпускникам училища и я решил задать свои вопросы ему:
1. Не учился ли Сидоров П. И. в училище под другой фамилией?
2. Не могло ли случиться так, что Сидорова П. И., поступившего в Виленское училище, могли перевести в другое училище, но документ об образовании выдали в Виленском?
3. Не случилось ли так, что фамилия Сидорова П. И. не попала в списки выпускников училища и в справочник по техническим причинам?
4. В каком звании Сидоров П. И. был выпущен из училища?
5. Не являлась ли фамилия Сидоров псевдонимом офицера семипалатинского подполья?
6. Не является ли информация о принадлежности Сидорова П. И. к Виленскому училищу элементарно недостоверной?
Здание Виленского пехотного юнкерского училища
Бывший выпускник училища и советский офицер запаса Ю. Никитин ответил мгновенно и извинился, что в течение 2–3 лет сайт не обновлялся и не только уверенно заявил, что П. И. Сидоров является выпускником Виленского пехотного училища, но и подтвердил это документально, прислав копии соответствующих документов.
В Высочайшем приказе по военному ведомству от 6 августа 1909 года о назначении в войска выпускников училищ России значится, что Сидоров выпущен хорунжим и направлен в 3-й Сибирский казачий полк[3], а в Особом списке офицерским чинам Русской Императорской армии, составленном по 1 января 1910 года приведен список офицеров 3-го Сибирского казачьего полка, в котором значится хорунжий Сидоров[4]. Таким образом, все сомнения о выпускнике-виленце Сидорове были устранены.
К сожалению, никто из современников Сидорова не оставил нам его словесного портрета. У нас осталась только одна фотография этого офицера в парадном казачьем мундире Сибирского казачьего войска, где он сфотографировался в чине хорунжего в 1909 году, найденная омским историком Владимиром Шулдяковым.
После этих небольших, но важных для понимания вопросов, которые могут возникнуть в дальнейшем, приступаю к изложению материала.
Вначале краткая биография П. И. Сидорова, составленная с использованием материалов, любезно предоставленных выпускником Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО и его неутомимым историком Юрием Никитиным.
Павел Иванович происходил из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии и родился 25 июля 1883 года. Получил домашнее образование, затем окончил Виленское пехотное училище – одно из старейших военно-учебных заведений в России. Оно было основано в 1864 году, как пехотное юнкерское училище, но до 1885 года, наряду с офицерами пехоты, готовило и офицеров для казачьих войск. В 1885 году казачий отдел в училище, в связи переводом юнкеров в Елисаветградское кавалерийское и Новочеркасское казачье училища, был упразднен. 27 января 1903 г. училищу было пожаловано простое знамя образца 1900 года – полотнище, окаймленное светло-синей каймой, на нем – золотое шитье Спаса Нерукотворного. Древко черное, навершие образца 1857 года, гвардейское. С 1904 г. училище выпускало подпоручиков.
Училищем командовали заслуженные генералы, отличившиеся в войнах с Турцией, Японией, Германией. В период учебы юнкера Сидорова начальником училища был полковник, затем генерал-майор и генерал-лейтенант Николай Александрович Хамин. Это был один их образованнейших офицеров Русской армии, за плечами которого – все военно-учебные заведения страны от кадетского корпуса до Академии Генерального штаба. Состоял при штабах крупных воинских частей и соединений, начальником штаба 21 пехотной дивизии, командиром 23 пехотного Низовского полка. Участник Русско-японской войны 1904–1905 г. г. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст.; Св. Анны 3-й ст.; Св. Анны 2-й ст. с мечами; Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом; Св. Владимира 3-й ст.; Св. Станислава. Добровольно вступил в РККА (1918). Начальник Главного Управления Военно-Учебных Заведений (ГУВУЗ) (4 мес.). Заведующий Петроградскими курсами Всевобуча (6 мес.). Начальник Высших Организационных курсов Всевобуча (01.05.1919). Включен в списки Генштаба РККА от 15.07.1919 и 07.08.1920. На 01.03.1923 Преподаватель Главной Военной Школы физического образования трудящихся.
Начальник Виленского пехотного училища полковник Н. А. Хамин
Фамилий и характеристик преподавателей училища периода обучения в нем П. И. Сидорова мне найти не удалось, но следует полагать, что это были тоже заслуженные воины и специалисты высокого класса.
Юнкер Виленского пехотного училища
Юнкера носили синие погоны с белой выпушкой без шифровки. Выпускник училища подполковник А. Г. Битенбиндер в своей статье «Виленское военное училище», опубликованной в журнале «Военная быль» № 79, 1966 год, Париж, отмечал, что «отличительной чертою Виленцев является равенство. Сын москвича граф М., сын крупного миллионера, известного Волжского рыбопромышленника К., сын простого железнодорожного служащего, все пользовались одинаковыми правами, были равны между собою. Всех объединяла идея служения царю и Родине, объединяла железная дисциплина, муштра и товарищество».
В 1909 году полковника Хамина сменил полковник Б. В. Адамович. Воспитанный в духе рыцарства, благородства и чести он ввел для юнкеров два девиза: «Один в поле и тот воин!» и «К высокому и светлому знает верный путь». Впрочем и до введения этих девизов юнкера и выпускники училища свято следовали боевым традициям армии, традициям чести и благородства.
Начальник Виленского пехотного училища генерал Б. В. Адамович в эмиграции
Питомцы училища участвовали во всех войнах царской России, в Гражданской и в Великой Отечественной войнах. Среди выпускников училища – крупные военачальники, многократные Георгиевские кавалеры, умелые командиры. Училище подготовило командные кадры и для армий будущих прибалтийских государств. Выпускниками училища были например, Главком Эстонских сил обороны Йохан Лайдонер, Главком Литовской армии Сильвестрас Жукаускас и другие. Следует отметить, что это училище окончили и будущие советскими военачальники И. И. Вацетис, И. Ф. Блажевич, Н. А. Щорс[5], кавалер Георгиевского оружия генерал-майор Радус-Зенкович Л. А., генерал-лейтенант Шалин Михаил Алексеевич – генерал-полковник, начальник штаба 16-й и 22-й армий, 1-й танковой армии, начальник Главного разведывательного управления Генштаба Советской армии (1952 г.) и другие.
Справедливости ради, следует отметить, что не только на стороне Советского Союза сражались виленцы. Например, выпускник училища Артур Силгайлис стал оберфюрером СС и успешно воевал против своих однокашников годы Великой Отечественной войны советского народа против немецких захватчиков. Но это, конечно, исключение. В годы же Гражданской войны в России однокашники не только этого, но и многих других училищ, находясь по разные стороны линии фронтов, успешно пускали кровь друг другу.
В отличие от других юнкеров, Сидоров пришел в училище уже обстрелянным воином, за плечами которого Русско-японская война, нижний чин и твердо представляя трудности военной стези, на которую он вступал на всю жизнь. Он был дисциплинирован, хорошо знал военные порядки, хорошо учился и скоро получил офицерский темляк и стал портупей-юнкером[6], о чем сказано в Высочайшем приказе от 6 августа 1909 года.
В 1909 году Сидоров был выпущен хорунжим в 3-й Сибирский казачий полк по второму разряду.
Как и Атаман Анненков, Павел Иванович Сидоров не был казаком по происхождению. Почему он при выпуске из чисто пехотного училища попросился в казачьи войска – фантазировать не буду. Но причины, видимо, были.
Сидоров служил в первоочередном[7]3-м конном казачьем полку 3-го отдела[8]Сибирского казачьего войска. Полк стоял в городе Зайсане, в самом углу Западного Туркестана, в 20 километрах от китайской границы, установленной русско-китайским Петербургским договором 1881 года, в соответствии с которым на участке полка было исправлено прохождение линии государственной границы в районе озера Зайсан и реки Черный Иртыш.
Полк вел историю с линейного Сибирского казачьего войска полка № 1. Название 3-го Сибирского полк получил в 1892 году. Сибирские казаки охраняли границу с Китаем, от Тарбагатая через Зайсанские ворота и Южный Алтай почти до самой Тувы. С началом весны и до глубокой осени они боролись с казахскими и монгольскими барымтачами[9]у проходов через Тарбагатай и Саур, в долине Черного Иртыша, у горного озера Маркаколь на Алтае, а затем и у знаменитого Чуйского тракта. Расстояние между крайними алтайским и тарбагатайским постами в разные годы составляло 400–700 верст, а протяженность линии разъездов в 1892–1893 годах достигала 1042 километров.
В войнах России и в походах полк не участвовал и боевых знаков отличий не имел. Но за добросовестную службу ему Высочайше было пожаловано полковое знамя с Александровской юбилейной лентой и одиночные белевые петлицы[10]на воротнике и обшлагах мундиров низших чинов, пожалованные 6 декабря 1908 г. в награду за верную и ревностную службу как в мирное, так и в военное время. Впрочем, в одной схватке с китайцами случившейся в 1863 г. при Борохудзире в Семиречье полк участвовал. 31 мая 1863 года на реке Борохудзир произошел вооруженный конфликт. Капитан А. Ф. Голубев проводил астрономические наблюдения в урочище Айдарли-Кум. Его сопровождал отряд казаков. Недалеко располагался китайский пограничный пикет Борохудзир, командир которого пригласил русских в гости. Однако как только отряд въехал на территорию пикета, китайцы открыли огонь. Командир отряда поручик Е. Антонов был смертельно ранен, но «пробился к своему отряду, где умер на следующий день». Ранили хорунжего Елгина, 6 нижних чинов, 3 казаков взяли в плен. Четверо погибли. Цинская стража преследовала русских до урочища. На другой день нападение китайцев повторилось. Капитан Голубев отвел отряд на Куш-Мурун, опасаясь окружения, и вместе с Кушмурунским отрядом майора М. Г. Лерхе отбил наступление. Срочно сообщили генералу А. О. Дюгамелю (генерал-губернатор). Тот отдал приказ отправить казаков из Верного для усиления пограничных войск.
К месту конфликта подошли 1,5 взвода пехоты, 25 казаков, сотня киргизов во главе с Тезеком Нуралиевым, взвод конно-артиллерийской казачьей батареи под командованием артиллерии поручика В. Ю. Мединского. Конфликт был урегулирован в октябре 1864 года.
Сохранилась фотография вручение полку полкового знамени.
Полк дислоцировался в станице Зайсанской, основанной в 1864 г. в Зайсанской котловине на левом берегу р. Уйдене, у северного подножья хребта Саур. Основана станица на месте древнего поселения Жеменей, располагавшегося на караванном пути в Семипалатинск. Прежде здесь стоял Зайсанский пост. В 1870 году вокруг поста сложилась одноименная станица, в 1897 году превратившаяся в город Зайсанск, затем вновь ставший Зайсаном. С этого же времени Зайсан стал местом дислокации полка.
Основателем Зайсана являлся начальник штаба Западно-Сибирского военного округа полковник И. Ф. Бабков, оставивший нам мемуары. Он пишет: «Необходимо было оградить пограничный край от враждебных покушений со стороны китайских инородцев и для того озаботится выбором близ границы такого опорного пункта, который мог бы служить средоточием всего управления Зайсанским краем и сборным местом для войск, охраняющих границу, а также основанием русского заселения на этой окраине Империи.
К тому времени прибыл в отряд и назначен в мое распоряжение инженерный офицер г. Войцехович. Этот способный и достойный офицер с самого заложения Зайсанского поста и во все время пребывания моего на границе был моим деятельным и полезным сотрудником. По осмотру местности, выбранной для поста, тот час же было решено приступить к распланированию улиц вдоль которых я поставил непременным условием посадку деревьев в один или два ряда, а также к выбору мест для будущих церкви, сада и станицы».[11]
Во времена Сидорова Зайсан еще строился. Из отдельных домов складывались улицы, купцами строились магазины, склады. Развивался и военный городок, по его западной стороне вставали одноэтажные деревянные казармы, на площади перед ними, закладывалась полковая церковь. В восточном краю городка стояли конюшни, баня и склады. Не была забыта и гауптвахта. В одной ее половине содержали проштрафившихся казаков, в другой – задержанных хунхузов.
Население города по переписи 1897 г. составляло 7370 человек (4301 м. и 3078 ж., в том числе 730 киргизов). Православное женское приходское училище, 3-х классное городское училище, библиотека, православная церковь, приемный покой. Фабрик и заводов 2 кожевенных и 1 шерстомойный, 5 водяных мельниц[12].
П. И. Сидоров в чине хорунжего. Фото 1909 г.
Однако успешная служба хорунжего Сидорова в полку внезапно была прервана длительной командировкой.
Монгольский рейд
Вначале XVII в. маньчжуры, жившие на северо-востоке нынешнего Китая, вторглись в районы проживания раздробленных племен монголов и вынудили их платить дань. В 1636 г. они присоединили к себе часть монгольских земель, в дальнейшем получивших название Внутренней Монголии. В 1644 г. маньчжуры захватили Пекин, основали династию Цин и в течении двух лет объединили весь Китай. Укрепившись они вновь обратили взгляд на монгольские земли и в 1696 г. присоединили их к Китаю, чему способствовал съезд монгольских князей, на котором они выразили желание перейти под суверенитет маньчжурского императора. Со временем маньчжуры были ассимилированы китайцами и сами стали китайцами.
Маньчжурское иго длилось до 1911 года, когда в результате буржуазно-демократической революции, по названию года по китайскому календарю, получившей название Синьхайской, пало. Революция вызвала мощное национально-освободительное движение на окраинах государства. Целью этого движения были независимость национальных окраин и их полное отделение от Китая. Одним из очагов этого движения стала Монголия. Россия хорошо помнила происки маньчжурского государства у своих границ и молниеносный разгром Джунгарского ханства[13], которое, несмотря на постоянные набеги на сибирские районы России, служило подушкой безопасности или буфером, преграждающим агрессивные устремления Цинов к России. Отсутствие такого своеобразного амортизатора беспокоило Россию. Поэтому она решила вмешаться в китайско-монгольскую междоусобицу и помочь монголам создать на юго-восточном участке своей границы дружественное России государство, которое естественно и объективно прикрывало бы ее на этом направлении от Китая. Для этого, она решила воспользоваться этими событиями и тайно оказывало монголам дипломатическую, финансовую и военную помощь. Только на первом этапе борьбы Монголии было передано 6 тысяч винтовок, 3 миллиона патронов, 2 тысячи драгунских шашек, 2 вьючных пулемета и 2 легких орудия[14]. В дальнейшем такие передачи были неоднократны.
В декабре 1911 года в Урге была провозглашена независимость восточной Внешней Монголии (Халхи). Западная же часть Монголии – Кобдоский округ – продолжала оставаться китайской, и за обладание этим краем здесь шли бои с азиатским ожесточением. В китайском пока Кобдо располагалось российское консульство, которое работало под постоянной угрозой нападения китайцев и их провокаций.
Между тем обстановка в Западной Монголии стремительно обострялась и тайной помощи России было уже недостаточно, а интересы собственной безопасности требовали от нее усиления помощи, в том числе военной.
В ноябре 1912 г. монголы предприняли наступление на Кобдо. По просьбе монголов русский консул в г. Улясутае[15]Люба направил для отслеживания обстановки отряд казаков под командованием подъесаула Харанова. Встретив в составе монгольских войск русский отряд, китайцы отступили. Но положение в Кобдо было крайне тяжелым и зимой 1913 г.
Россия направила туда подразделения Верхнеудинского казачьего полка а составе 3 сотен и взвода артиллерии, а летом со стороны
Бийска сюда же были переброшены части пехоты и артиллерии. Однако, в развернувшихся боях монголы терпели постоянные поражения. Российские войска в боях с китайцами не участвовали и являлись как бы сдерживающим фактором и напоминанием им, что, в случае необходимости, они вынуждены будут вступить в бои.
13 июля 1913 года для охраны коммуникаций в район боевых действий был направлен экспедиционный отряд сибирских казаков под командованием капитана Г. А. Вержбицкого[16]. 31 августа 1913 года он занял крепость Шара-Суме, но вынужден был вернуть ее китайцам.
Война затягивалась и нужно было искать выход. По предложению России 25 октября (5 ноября) 1913 г. была подписана декларация по монгольскому вопросу. Россия признавала, что Внешняя Монголия находится под сюзеренитетом Китая, Китай – автономию Монголии.
Граница между Кобдоским округом Монголии и Алтайским округом Китая была установлена по алтайским хребтам. Административно Алтайский округ вошел в состав провинции Синьцзян.
Для защиты интересов России в Алтайском округе, а также проживавших в нем российских подданных, в 1913 году в крепости Шара-Сумэ было открыто русское консульства во главе с надворным советником Кузминским[17].
Война с китайцами за независимость Монголии длилась до 1921 года. В этой войне китайцев били и войска барона Унгерна, и цырики[18]Монгольской народной армии и сибирские партизаны. В 1924 году Монголия была провозглашена Народной республикой.
После такого отступления, вернемся к нашему герою. Являясь первоочередным, 3-й Сибирский казачий полк жил тревожной жизнью. Личный состав полка со дня на день ожидал приказ на переход границы. Наконец приказ был получен, но не на ввод полка в Монголию, а об откомандировании туда небольшого отряда для вооруженной охраны и защиты нового российского консульства в г. Кобдо под командованием инициативного и храброго офицера. Выбор пал на хорунжего П. И. Сидорова.
В начале июля отряд (конвой) Сидорова вышел в количестве 12 казаков из Зайсана. Переночевав в пограничном ауле Майкапчагай, отряд перешел границу и взял направление на китайский город Кобдо, путь к которому знали почти все казаки отряда. Двигаясь по выгоревшей под солнцем степи, применяя меры маскировки, разведки и боевого охранения, отряд без потерь 12 июля 1912 года прибыл в консульство, пройдя за пять суток 400 верст. Сидоров и его казаки были временно приписаны консулом Кузминским к штату консульства, и Сидоров возвратился в Россию только накануне Первой мировой войны.
Описание города Кобдо нам оставил знаменитый русский путешественник, разведчик и генерал М.В Певцов. В «Путевых очерках Джунгарии» он пишет, что по своей чистоте город составляет редкое исключение между китайскими городами, обыкновенно грязными и зловонными в летнее время. По главной улице, имеющей около полуверсты длины и 25 саженей ширины, тянется аллея высоких тенистых тополей. В городе 60 домов из необожженного кирпича, 1000 человек жителей (1878 г.). Против концов главных улиц – две цитадели. В одной из них располагаются органы управления и гарнизон (400 солдат). Консульство располагалось в этой крепости[19]. Но постоянные обстрелы и штурмы города то монголами, то китайцами вынуждали консульство выезжать за его пределы на расстоянии до 40 километров. Полевые условия, конечно затрудняли охрану консульства.
Сведений о боевых делах Сидорова во время монгольской командировки нет, но безусловно в отдельных стычках с китайцами он участвовал и дело свое делал добросовестно. Например, в начале августа 1912 года российские газеты пометили такую информацию о событиях в Монголии.
«Обстрел китайцами русского консула.
КОШ-АГАЧ. 2 августа русский консул Кузминский, уступая просьбам Монголов, направился к осажденной ими крепости Кобдо, заранее предупредив местного китайского амбаня, что он будет ожидать его уполномоченного в указанном месте, чтобы предложить свое посредничество к прекращению кровопролития. Консул ехавший в сопровождении конвоя, с консульским и белым флагами, был внезапно обстрелян Китайцами из крепости. Консул с конвоем выехал из поля обстрела без потерь».
Безусловно, участником этой стычки был и хорунжий Сидоров и в том, что консул не пострадал большая заслуга принадлежит начальнику конвоя.
Учитывая неспокойный характер Кузминского и его стремление всегда находиться там, где обстановка складывалась наиболее остро и требовала авторитетного вмешательства, следует пролагать, что Сидорову приходилось часто и нелегко опекать своего шефа.
Хочу еще воскресить один эпизод, в котором, возможно, участвовал Сидоров. То было опасное, требующее большой храбрости, решительности и физической силы дело.
В начале XX века в Монголии появился авантюрист Джа-лама, выдававший себя за перерожденца[20]Амурсаны[21]. Это был выходец из России, астраханский калмык, прибывший восстановить Джунгарию в территориях Кобдосского и Алтайского округов, т. е там, где служил наш герой.
Вначале борьба Джа-ламы против китайцев была на-руку России, и она ему не препятствовала. Отличаясь большой волей, жестокостью, беспощадностью, огромной силой, он сумел подчинить себе не только монгольских князей, но и высшее ламаистское духовенство и повел себя как независимый правитель Монголии. Безусловно, Россия стремилась поставить Чжа-ламу на службу своим интересам, но вскоре от этого отказалась. Джа-лама в борьбе за свое утверждение применял неслыханную жестокость. Ему ничего не стоило, вспоров человеку грудь, вырвать из нее и съесть его сердце. Особенно он ненавидел казахов за их участие на стороне китайцев в разгроме Джунгарского ханства. Дело доходило до того, что он снимал с них живьем кожу и делал, так называемые, тулупы. По приказу Джа-ламы, кочевников-мусульман лишали пастбищ, отбирали скот и имущество. Доведенные до отчаяния, в сентябре 1913 г. казахи бежали к русской границе. В этот период переходы через границу имели особенно массовый характер. Крестьянский начальник 4-го участка Бийского уезда Томской губернии доносил: «из провинции Монголии Бекен-Мерина в пределы Российской империи (надельные земли Бургузинского общества Кош-Агачской волости) вторглось более 5 тыс. человек монгольскоподданных киргиз (казахов – авт.)».
Джа-лама
Причиною, побудившею этих киргиз перейти русскую границу, послужило то обстоятельство, что монгольские власти, подозревая их в сношениях с китайскоподдаными киргизами, по приказу Чжа-ламы стали их преследовать, принуждая к переходу в буддизм, и перегоняя с места на место во время начавшейся бескормицы. Самовольно перейдя в пределы России, где и заняли надельные земли Бургузинского общества. С присущей им бесцеремонностью, киргизы стали вытеснять коренное население. Их скот начисто стал вытравлять зимние пастбища и заготовленное на зиму сено. Теленгиты (местная национальность), опасаясь преследования вторгнувшихся к ним киргиз монголами, ввиду отсутствия с этой стороны русской воинской охраны, стали спешно покидать свои жилища, угоняя скот, бросая все на произвол судьбы.
Этого Россия простить Джа-ламе уже не могла. 9 февраля 1914 года он был захвачен казаками 3-го Сибирского казачьего полка под руководством капитана 4-го Сибирского стрелкового полка Булатова и доставлен в Россию. Здесь он несколько лет провел в Томской и Якутской тюрьмах, но отказаться от своего плана воссоздать Джунгарское ханство не мог. После освобождения он вернулся в Монголию, и в январе 1923 года был убит, а его отрубленная голова несколько лет кочевала по монгольским степям и рынкам как напоминание всем бунтовщикам об их участи, пока не нашла успокоения в Ленинграде в петровской Кунсткамере в 1925 году.
Об участии в операции по захвату Джа-ламы хорунжего Сидорова сведений нет. Нет Сидорова и в рапорте капитана Булатова, назвавшего других участников операции. Но это не означает, что Сидоров не мог выполнять в операции другие не менее важные роли. Накануне мировой войны хорунжий Сидоров был отозван в полк.