Главная | Обратная связь

Марксистская историография

1920-е годы стали периодом становления марксистской историографической мысли в России. Усиление внимания историков-марксистов к вопросам историографии, обусловленное практическими потребностями широкого распространения марксистских знаний и ускоренной подготовки научных исторических кадров, позволило выработать теоретико-методологические принципы исследования и сконструировать новую концепцию развития отечественной исторической науки.

Одной из ведущих методологических проблем историографии 1920-х годов было понимание объективности в исторических исследованиях. Признание классовости исторической науки противопоставлялось всяким попыткам провозгласить или занять внеклассовую, объективную позицию. Но декларация полного отказа от объективности в определенной степени могла восприниматься как отказ от научного подхода, традиционно связываемого учеными с объективным характером исследований. На неразрывную связь в марксистском понимании научности и классовости указывали многие историки-марксисты. Например, И.Минц специально разъяснял соотношение этих понятий, указывая, что «объяснять же научно, т.е. исходя из классовой точки зрения».

Плеханов.В работах по вопросам исторического материализма Плеханов дал образцы марксистского анализа общественных явлений. Считая всеобщей, конечной причиной исторического движения человечества развитие производительных сил, вызывающее последовательные изменения в общественных отношениях людей, Плеханов требовал, чтобы в социологических исследованиях выяснялись также особенные причины исторического движения различных народов. Вместе с тем необходимо учитывать единичные проявления этих причин, т. е. специфические особенности действующих в истории лиц и различные исторические случайности.

Творцами истории общества Плеханов считал народные массы; он доказывал, что ни один великий шаг в историческом движении человечества не может совершаться без участия великого множества людей, т. е. масс.

 

 

Леонтьев

В своей антропологии К.Леонтьев выступает резким критиком абсолютизации человека, характерной секулярной культуре. Согласно воззрениям мыслителя, большей частью человеческие помыслы социально опасны, а потому свободу человека должно уравновешивать различными политическими и религиозными институтами. В этом Леонтьеву созвучно консервативное человекопонимание, так называемый антропологический пессимизм. Однако, леонтьевское охранительствоимеет своей особенностью ярко выраженную религиозную окраску[3].

Леонтьев считал главной опасностью для России и других православных стран либерализм («либеральный космополитизм») с его «омещаниванием» быта и культом всеобщего благополучия, выступал против эгалитаризма («бессословности»), «демократизации». Проповедовал «византизм» (церковность, монархизм, сословная иерархия и т. п.) и союз Россиисо странами Востока как охранительное средство от революционных потрясений.

Вслед за Н.Я. Данилевским, делил человечество на культурно-исторические типы, неминуемо проходящие в своем развитии определённые стадии: юности, зрелости и старости (в терминологии Леонтьева первичной простоты, цветущей сложности и угасания, ведущего к смерти). Таким образом, Леонтьев применил эстетитический принцип к оценке общества, государства, культуры, истории ("эстетизм" Леонтьева).

Интересовался социалистическими учениями: читал П. Прудона и Ф. Лассаля; предрекал европейской цивилизации политическую победу социализма, описывая его в виде «феодализма будущего», «нового корпоративного принудительного закрепощения человеческих обществ», «нового рабства».

Евразийство– идейное и общественно-политическое течение первой волны русской пореволюционной эмиграции, объединенное концепцией русской культуры как неевропейского феномена. Русская культура, по утверждению евразийцев, обладает в ряду мировых культур уникальным соединением западных и восточных черт, а потому принадлежит Западу и Востоку, в то же время не относясь ни к тому, ни к другому.

Идеи К.Н.Леонтьева оказали значительное влияние на евразийцев. В провозглашенной К.Н.Леонтьевым славяно-азиатской цивилизации они и усматривали родное для себя месторазвитие. Россия–Евразия является и призвана быть в дальнейшем образцом интеграции.

Истоки «великости» Русской православной церкви, по мнению евразийцев, следует искать в Византии. Они, вслед за К.Н.Леонтьевым, с гордостью объявляли русское православие прямым наследником византийского христианства. Именно заимствованное из Византии христианство, по мысли евразийцев, позволило русским в полной мере осознать себя русскими. А симбиоз православной веры с туранской психологией – это, с их точки зрения, та идейная основа, на которой возникла и развивалась наша культура. Какой-либо отход русского национального сознания от православия, по их глубокому убеждению, означал разложение русской культуры.

Евразийцы, будучи идейными наследниками русской консервативной историософии второй половины ХIХ века, отрицали единую линию мирового развития, по их убеждению история раскрывается через разноместно и разновременно существующие уникальные локальные цивилизации. Последовательно борясь с европеизмом, они рассматривали Российскую цивилизацию как евразийскую, существенно обогатив многие положения концепции локальных цивилизаций Н.Я.Данилевского и К.Н.Леонтьева.

Иловайский

Д. И. Иловайский был виднейшим антинорманистом XIX века. Летописный рассказ о призвании варягов считался им полностью легендарным, и на основании этого отвергалась всё связанное с Рюриком. Д. И. Иловайский являлся сторонником южного происхождения руси.

Также Д.И. Иловайский отстаивал большую роль славян в Великом Переселении Народов и важную роль славян в союзе гунов.

По его мнению, норманизм держался на следующих основаниях:

1. Известие русской летописи (то есть рассказ о призвании варягов).

2. Путь из Варяг в Греки, описанный в той же летописи, и связанные с ним имена Днепровских порогов, приведенные Константином Багрянородным.

3. Имена князей и дружины, в особенности по договорам Олега и Игоря.

4. Известия византийских писателей о Варягах и Руси.

5. Финское название Шведов Руотсы и название шведской Упландии Рослагеном.

6. Известие Бертинских летописей о трех русских послах и известие Лиутпранда о Руссах-Норманнах.

7. Известия арабских писателей.

8. Скандинавские саги.

9. Позднейшие связи русских князей с Скандинавами.

В своих основном труде он подробно разбирал все это вопросы.

1. Известие русской летописи (то есть рассказ о призвании варягов)

Д. И. Иловайский считал полностью легендарным. По его мнению совершенно невозможно представить чтобы славяне добровольно отдали себя в подданство другому народу. Если же произошло завоевание, то это должно было сопровождаться перемещением больших масс людей и множеством событий которые должны были оставить след во множестве источников (в частности, иностранных), но этого не произошло. Кроме того малонаселенная и неразвитая тогда Скандинавия не могла бы предоставить необходимого количества сил для такого предприятия. Во всех последующих событиях Русь выступает как достаточно организованное и имеющее опыт государство, что невозможно если представить, что завоевание произошло недавно.

2. Путь из Варяг в Греки, описанный в той же летописи, и связанные с ним имена Днепровских порогов, приведенные Константином Багрянородным.

Старания норманистов объяснять русские названия исключительно скандинавскими языками сопровождаются всевозможными натяжками. Мы думаем, что с меньшими натяжками можно объяснять их языками славянскими, но и то собственно некоторые из них, потому что другие, вследствие утраты слова из народного употребления, или потери своего смысла, или по крайнему искажению, пока не поддаются объяснениям (Есупи, Айфар и Леанти)..[10]

3. Имена князей и дружины, в особенности по договорам Олега и Игоря.

остаются пока никем не опровергнутые мои доводы о том, что имена наших первых исторически известных князей, то есть Олега и Игоря, несомненно туземные. Это имена почти исключительно русские.

4. Известия византийских писателей о Варягах и Руси.

Из анализа источников Иловайский вывел, что Русь, по мнению византийцев, туземный народ, а не пришлый. Имя же варягов возникает у них значительно позже времён «призвания»

5. Финское название Шведов Руотсы и название шведской Упландии Рослагеном.

надобно прежде объяснить самое слово Руотси. Это слово нисколько не указывает на тождество Шведов с нашею Русью. Филологически никем не доказано, чтобы слова Руотси и Рось были тождество, а не созвучие. Что касается до предполагаемой связи шведской провинции Рослагена или Родслагена и общества Rodhsin (гребцов) с нашею Русью, от нее добросовестно отказа.лись уже сами представители норманистов (после монографии г. Гедеонова).

6. Известие Бертинских летописей о трех русских послах и известие Лиутпранда о Руссах-Норманнах.

известие Бертинских летописей, служившее сильною опорой норманистам, по нашему мнению, обращается в одно из многих доказательств против их теории. Что можно извлечь из них положительного, так это существование русского княжества в России в первой половине IX века, то есть до так называемого призвания Варягов. А русское посольство к императору Феофилу указывает на ранние сношения Руси с Византией и, следовательно, подтверждает упомянутые нами намеки на эти сношения в беседах Фотия.

Во-первых, если б они были Шведы, то почему стали бы называть себя Руссами, а не Шведами. Во-вторых, самый текст летописей не говорит ясно и положительно о шведском происхождении.

7. Известия арабских писателей.

Итак, перебирая все известия Арабов, окажется, что в них нет ни одной черты, которую можно бы отнести по преимуществу к Скандинавам. Но вот что можно вывести из них как положительный факт: уже во второй половине IX и в первой X века Арабы знали Русь как многочисленный, сильный народ, имевший соседями Булгар, Хазар и Печенегов, торговавший на Волге и в Византии. Нигде нет и малейшего намека на то, чтобы Русь они считали не туземным, а пришлым народом.

8. Скандинавские саги.

Замечательно, что скандинавские саги, столь много рассказывающие о народах Норманнов, совершенно молчат об их плавании по Днепру и его порогам.

В русских летописях и в скандинавских сагах нашлось несколько сходных преданий. Например, о смерти Олега от своего коня, о взятии Коростена Ольгой при помощи воробьев и голубей, и пр. И вот еще доказательство скандинавского происхождения! Интересно при этом незамеченное норманистами обстоятельство, что русские саги по-видимому древнее исландских!

Сходные мифические мотивы можно встречать и постоянно встречаются не только у родственных народов, но также у народов весьма отдаленных друг от друга. Между тем у нас есть целые ученые трактаты, толкующие о заимствовании русскими песен, сказок и пр. то с востока, то с запада. Остается только предположить, что и весь Русский народ откуда-нибудь заимствован!

9. Позднейшие связи русских князей с Скандинавами.

Одним словом, мы видим иногда довольно деятельные сношения. Но что же из этого? Следует ли отсюда, будто Руссы пришли из Скандинавии? Нисколько. Подобные связи и сношения мы находим и с другими народами, как то: с Греками, Поляками, Немцами, Половцами и т. д.

 

Позитивизм

Одним из наиболее влиятельных направлений буржуазного философского мышления является позитивизм. Как самостоятельное течение позитивизм оформился уже в 30-е годы XIX в (Конт). Понятие “позитивизм” обозначает призыв философам отказаться от метафизических абстракций, т. к. метафизические объяснения, считают позитивисты, теоретически неосуществимыми и практически бесполезными, и обратиться к исследованию позитивного знания. Позитивизму противостоит интуиционизм (учение об интуиции как самом главном и самом надежном источнике познания).

Основные принципы:

1. от простого к сложному

2. от абстрактного к конкретному

3. временной

Вторая историческая форма позитивизма.

В результате попыток отказаться от контовско-спенсеровской ориентации и вместе с тем сохранить основную позитивистскую направленность, возникает вторая историческая форма позитивизма — махизм, эмпириокритицизм (Э. Мах, Р., Авенариус и др.).

Эмпириокритицизм (философская система “чистого опыта”). Данная стадия сохраняет основную установку позитивизма на описание позитивного, опытного знания. Его представители настаивают на необходимости борьбы в науке с засильем метафизических подходов, на изъятие из науки таких понятий, как “субстанция”, “причинность”, “материальное”,“идеальное”.

На стадии махизма позитивизм ставит в центр внимания такие проблемы: природа познания, опыта, проблема субъекта и объекта, характер категорий «вещь», «субстанция», природа основных «элементов» действительности, взаимоотношение физического и психического и т. д.

«Третья историческая форма позитивизма», неопозитивизм, возникает в 20-е годы ХХ в. Идейным ядром явился Венский философский кружок, который предложил программу развития научной философии. Философия неопозитивизма (или логический позитивизм) развивается как аналитическая философия, которая в свою очередь разрабатывается в двух направлениях: логический анализ философии и лингвистическая философия. Основной принцип неопозитивизма - принцип верификации, т. е. сравнение всех положений науки с фактами опыта.

Позитивизм явился филос. основой позитивистского направления в бурж. историографии, к к-рому принадлежало большинство наиболее крупных историков 2-й пол. 19 в. В соответствии с дуалистич. позитивистской методологией, они утверждали равноправие воздействия материальных и духовных факторов на историю (плюрализм, т. н. "теория факторов"), непознаваемость конечных ист. законов, отрицали решающую роль клас. борьбы в истории и клас. природу гос-ва. В то же время, будучи вынуждены отвечать на потребности развивающейся ист. науки, они сближали последнюю с естеств. науками, утверждали значение точных методов исследования (статистический, сравнительно-исторический), ставили в центр внимания историю больших масс людей и ист. процессов (резко выступая против сведения ист. процесса к отд. событиям и деятельности "великих людей"), признавали большую роль экономического фактора в обществ. Жизни.

Роль и место позитивистской историографии в истории ист. науки оценивается сов. учеными по-разному. Одни считают ее направлением, знаменовавшим начало упадка бурж. историографии, и ставят его во всех отношениях ниже бурж. историографии 1-й пол. 19 в. Другие, признавая, что позитивистская методология истории стояла неизмеримо ниже возникшего одновременно с ней ист. материализма, была ему враждебна, отказалась от диалектич. подхода к истории, характерного для наиболее прогрессивных течений бурж. ист. мысли нач. 19 в., все же считают, что в бурж. историографии позитивистское направление представляло определенный прогресс: оно способствовало развитию новых исследовательских методов и широкому изучению экономич. и социальной истории, ранее мало привлекавшей внимание бурж. историков. С позитивистским направлением связано возникновение т. н. экономич. направления в бурж. историографии. (О П. в историографии см. подробнее в ст. Историография).

Во 2-й пол. 19 в. П. почти безраздельно господствовал в бурж. социологии и историографии. На рубеже 19-20 вв. П. в своей "классич." форме переживает кризис. Это было связано как с усилением реакц. тенденций в бурж. обществоведении в эпоху империализма, так и с несостоятельностью самого П., обнаружившейся с полной очевидностью в новых ист. условиях и в связи с дальнейшим прогрессом науки. П. подвергается резкой критике "справа", со стороны реакц. субъективистских и релятивистских направлений бурж. филос. и ист. мысли (в частности, со стороны неокантианства). Произошла эволюция филос. П. - с конца 19 в. возникла его новая ист. форма, т. н. эмпириокритицизм, или махизм (он был подвергнут науч. критике В. И. Лениным в кн. "Материализм и эмпириокритицизм"); с 20-30-х гг. 20 в. получает распространение т. н. неопозитивизм. Известная часть историков, особенно франц., бельг., англ., и в 20 в. сохраняет верность методологии П. в формах, более или менее близких к "классич." П., или продолжает его традиции (с П. связана синтеза исторического школа А. Бера, в известной мере - методология школы "Анналов" и др.).

 

Ключевский

Ключевский предложил проблемное изложение русской истории. Подача материала студентам, выделение «главных моментов», в обучающем лекционном курсе, образность, доходчивость и конкретность изложения.

Конструкция «Курса русской истории» составили пять частей, в которых вошли 86 лекций, охватившие рассказ о русской истории с древнейших времен до реформ Александра II.

Концепция исторического процесса в России, отраженная Ключевским в “Курсе”, противостояла взглядам государственной школы русских историков второй половины XIX века, концентрировавших первостепенное внимание на роли государства в истории общества и проблеме его управления часто в чисто правовом аспекте.

Все предшествовавшие Ключевскому русские историки, издававшие труды с систематическим изложением истории России, придерживались фактологического или проблемно-фактологического изложения. Весь огромный опыт лекционной деятельности помог Ключевскому порвать с этой традицией. Его “Курс” был первой и до настоящего времени единственной попыткой проблемного подхода к изложению Российской истории. Кроме того, опыт чтения курсов и по всеобщей истории привел его к отрицательному отношению к устоявшемуся взгляду об исключительно самобытном характере исторического пути России. Он ставил вопрос об общеисторическом процессе, в котором каждая “местная” история имеет своеобразие. Он поставил проблему об общих законах истории человечества.

Человеческая личность, людское общество и природа страны – вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие. Он подводил читателя к мысли о практическом значении изучения исторического прошлого, т.к. оно создаёт настоящее. Он отдавал приоритет географической среде России, в условиях которой происходила борьба трудовой деятельности человека с природой и в зависимости от которой создавались различные сочетания общественных элементов. Именно отсюда вытекал афоризм В.О.Ключевского:”История России есть история страны, которая колонизируется”.

Он разделил русскую историю на 4 периода. 1-й с 8 до 13 в., - русское население сосредоточивалось на среднем и верхнем Днепре с притоками. Русь была тогда политически разбита на обособленные города, в экономике господствовала внешняя торговля. 2-й (13-сер.15 в.) главная масса населения передвинулась в междуречье верхней Волги и Оки. Страна по-прежнему была раздроблена, но уже не на города с прилагающими к ним областями, а на княжеские уделы. Основа экономики – вольный крестьянский земледельческий труд. 3-й с пол. 15 в. до 1620-х., когда русские колонизировали юго-восточные донские и средневолжские черноземы; в политике произошло государственное объединение Великороссии; в экономике начался процесс закрепощения крестьянства. 4-й до сер. 19 в. (более позднее время Курс не охватывал) – это время, когда «русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала». Образуется Российская империя во главе с самодержавием, опирающимся на военно-служилый класс – дворянство. В экономике к крепостному земледельческому труду присоединяется обрабатывающая фабрично-заводская промышленность.

В набросках, не вошедших в “Курс русской истории” преемников Екатерины II – Павла I, Александра I и Николая I – он прямо называл чуждыми России людьми.

Одним из основных направлений в исследованиях Ключевского была история русской культуры. Он охарактеризовал систему дворянского воспитания, роль передовой французской литературы и психологическое восприятие дворянами её идей в условиях крепостной действительности. Эту тему Ключевский раскрывал блестяще, с присущим ему остроумием, но – особенно в “Курсе русской истории” – крайне односторонне. Он неоправданно отводил западноевропейскому влиянию определяющую роль в жизни дворянского общества, будто бы отрывавшему его от окружающей действительности, в результате чего дворяне становились пустыми людьми.

Историография представлялась В.О.Ключевскому не только узкоспециальной отраслью исторической науки. Он стремился показать, что общественные явления влияли на развитие исторической мысли.

 

Милюков

Восприятие Милюковым истории России было основано на её противопоставлении Западу. Россия догоняет и подражает «высшей культуре». В университете с началом преподавания Ключевского и Виноградова студент полюбил историю. В своей магистерской диссертации первым высказал мысль о том, что реформы Петра I были процессом спонтанным, подготовленным ходом времени, а не запланированным изначально. Утверждал, что сфера влияния Петра была весьма ограниченной; реформы разрабатывались коллективно, а конечные цели преобразований осознавались царем лишь частично, да и то опосредованно ближайшим окружением. Он выделил 3 периода в гос-м хоз-ве эпохи Петра: до 1709 г. Время упадка приказного хоз-ва, когда шло разрушение старого гос-го порядка; 2. 1710-1718 – время становления губернского хоз-ва, когда нарастал кризис как гос-го хоз-ва так и гос. учреждений; с 1719 г. Период коллежского хоз-ва, систематической реорганизации гос-го строя успевшей закончиться к концу царствования Петра, а после него потерпевшая изменения.

Главный Труд «Очерки по истории русской культуры» 1896 г. Том 1. том 3 1901 г. В первом выпуске изложены «общие понятия» об истории, ее задачах и методах научного познания, определены теоретические подходы автора к анализу исторического материала, содержатся очерки о населении, экономическом, государственном и социальном строе. Во втором и третьем выпусках рассматривается культура России — роль церкви, веры, школы, различных идеологических течений.

В «Очерках» показал большую роль государства в формировании русского общества, утверждая, что Россия, несмотря на свои особенности, шла европейским путем развития, а также привёл свои доводы относительно приспособляемости русского «национального типа» к заимствованным общественным институтам. Полагая, что «существует ряд основных закономерных эволюций разных сторон социальной жизни», Милюков не считал возможным объяснять исторический процесс развитием производства или «духовным началом». Он стремился рассматривать единую историю как ряд взаимосвязанных, но разных историй: политической, военной, культурной и т. д.

Милюкова интересовали проблемы: финансовый аспект Петровских реформ, русская культура, международные отношения современной России – восточный вопрос, Балканы, роль государства в русской истории. Он утверждал что в России гос-во имело огромное влияние на общественную организацию, тогда как на Западе общественная организация обусловила гос-й строй. Он считал что Россия это тоже Европа, но отсталая из-за низкого уровня религиозности, национализации веры и церкви. Власти защищали византийское начало в культуре и осуждали национальные. И в 17-м веке происходит разрыв традиции и преемственности - раскол. Победила Москва, проиграло национальное начало. Милюков отрицательно оценивает роль Византии в истории нашей страны. Россия потеряла собственное национальное содержание к 18-му веку, т.е. ещё до реформ Петра, после чего устремился поток западных влияний. С петровского времени Россия была обречена на отсталость. Остались лишь элементы национального стиля для декоративных целей. Допетровскую эпоху он называет национальной, петровскую – подражательной. Он выделял 4 ступени в истории России: 1. племенной быт. 2.феодальный быт - некрепкая гос-я связь, нет целого гос-ва, общество раздроблено на маленькие. 3. военно-национальное гос-во – единое под главой Москвы с 16-го века до 6 августа 1905 г. Когда благодаря учреждению Думы, Россия сделала первый шаг для превращения в промышленно-правовое гос-во.

 

Павлов-Сильванский

Павлову-Сильванскому помогли лекции К. Н. Бестужева-Рюмина в восприятии и усвоении историзма С.М. Соловьева. Павлов-Сильванский не расходился с Соловьевым в вопросе о закономерностях развития России и Западной Европы. Но он не принимал подчеркнутых великим историком отличий.

По образному выражению Б. Д. Грекова, Павлов-Сильванский был историком одной темы, одной большой проблемы: истории феодализма в России. Труды Павлова-Сильванского о русском феодализме были новаторскими как по постановке основных вопросов, так и по предложенной исследователем методике.
Современники Павлова-Сильванского — Ключевский, Милюков, Дьяконов, Владимирский-Буданов не признавали феодализма в России. По оценке Н.И. Кареева, вопрос о существовании в России феодализма, как тогда казалось, был «решен отрицательно», даже говорить о нем в ученой среде считалось признаком дурного тона и «исторической невоспитанности».

«Феодализм в Древней Руси»
Первое издание книги вышло в 1907 г. в серии «История Европы по эпохам и странам», издаваемой издательством «Брокгауз-Ефрон». Книга сыграла важнейшую роль в историографической судьбе историка. Павлов-Сильванский ограничил исследование рамками так называемого удельного периода русской истории.

Павлов-Сильванский выделил три периода русского исторического развития, положив в основу периодизации свое понимание роли крупного землевладения как основы феодализма. Первый период, с древнейших времен до середины XII в., Павлов-Сильванский характеризовал господством в общественном строе общинного устройства.

Наступающее на общину боярское землевладение побеждает общину и создаёт новый, второй период русской истории. В борьбе с боярщиной, побеждая ее, рождается уже сословное государство с двумя его сменяющимися формами — «московской сословной монархией» и «петербургским абсолютизмом».

XVI век он считал «веком образования московского государства», особо выделяя опричнину. До XVI в. «мирское самоуправление сохраняется в ослабленном значении; оно живет и под рукою боярина на его земле».

Третий период — XVI—XVIII и частью XIX в. — это время сословного государства, прошедшего в своем развитии два этапа: московской сословной монархии и петербургского абсолютизма на основе того же сословного строя. Таким образом, была «сломана» привычная схема русского исторического процесса, согласно которой гранью между двумя основными периодами русской истории явились Петровские реформы. Павлов-Сильванский считал, что «петровская реформа не перестроила заново старое здание, а дала ему только новый фасад».

Подводя итоги своей периодизации, Павлов-Сильванский писал: «В течение этих трех периодов последовательно сменяют одно другое в качестве основных, преобладающих над другими элементов порядка три учреждения: 1) мир, 2) боярщина, 3) государство». С 1861 г. Россия вступила, по мнению историка, в очередную переходную эпоху «разрушения старого сословного строя и образования нового свободного гражданского порядка. Именно освобождение крестьян разрушило «главный устой старого сословного строя и тесно связанного с ним абсолютизма».

Научная самостоятельность Павлова-Сильванского проявилась в том, что он не принял антитезу между историей России и историей Запада, определенную в творчестве Соловьева и затем повторяющуюся у Ключевского и Милюкова: «Мне она представляется в существе своем глубоко ошибочной». Речь идет о резком противопоставлении подвижной бродячей Руси оседлому Западу.

 

Бестужев-Рюмин

В лекциях по источникам русской истории Бестужев-Рюмин придавал большое значение источникам как самостоятельному объекту изучения, т.е. тому, что впоследствии сложилось в специ­альную историческую дисциплину и стало называться источнико­ведением.

Свой метод исследования Бестужев-Рюмин называл критиче­ским изучением источников. Понятие "источник" он неразрывно рассматривал с понятием "историческая критика". Слово "источ­ник" употребляется часто "сбивчиво" и не всегда правильно, гово­рил он. "Источником будет первоначальное свидетельство очевидца или современника. Только на свидетельстве современников интересующему нас факту или явлению можно основать прочное суждение; только оно может быть названо источником". Бестужев-Рюмин впервые четко ска­зал об отличии исторического источника от исторического иссле­дования (пособия).

Од­нако, если по каким-либо причинам не сохранились древнейшие свидетельства, то труд историка, который в свое время располагал этими источниками, сам становится источником. Как пример Бестужев-Рюмин указывал на "Историю Россий­скую" В.Н.Татищева. Таким образом, Бестужев-Рюмин показывал, что один и тот же памятник может быть и источником и пособием.

Бестужев-Рюмин определял историческую критику как срав­нительное изучение текстов, как поверку одного другим. Способы, которыми историческая критика достигает своей цели, бывают различны. Они зависят от вида источника — одни приемы применяются при изучении вещественных памятников, другие — при изучении устных. Основная цель исторической критики — выяс­нение степени достоверности источника. В ходе этой работы Бес­тужев-Рюмин выделял два этапа: внешнюю и внутреннюю крити­ку, каждая из которых имела свои задачи и вырабатывала свои приемы.

Бестужевым-Рюминым ставился вопрос о важности для науки не только подлинных источников, но и ложных— они ценны для изучения "внутренней истории". Следует выяснить, из каких по­буждений они создавались: из личного хвастовства или выгоды, из партийных ли интересов, для умышленного сокрытия истины или по каким иным причинам.

Насущной потребностью в области изучения источников Бес­тужев-Рюмин считал задачу их первичной обработки, системати­зации и приведения в известность основных видов источников по русской истории с информацией об их особенностях и содержании.

Его классификация источников:

· летописи;

· отдельные сказания;

· жития святых;

· записи , письма;

· памятники юридические и акты государствен­ные;

· памятники словесности: устной и письменной;

· памятники вещественные;

· сказания иностранцев.

Серьезным предметом науки, называемой ис­торией, должно быть изучение сложного явления, называющегося обществом, считал он. Отсюда целью истории является история народа и, главным образом, его внутренняя история, а задача ис­торика состоит в изучении общества в разные эпохи. При конкрет­ной характеристике источников Бестужев-Рюмин стремился пока­зывать, насколько тот или другой вид источника может содейство­вать историку в решении его главной задачи—изучении общества.

Обязательный компонент характеристики источника — исто­риографический. В работах ученого всегда содержатся указания на труды тех, кто проводил научную разработку памятников с точ­ными исходными данными в подстрочных примечаниях. Тща­тельно собранные библиографические сведения представляют и в настоящее время большую ценность, так как многие названные им работы по ряду причин нередко выпадали из поля зрения совре­менных исследователей, а знать об этих работах небесполезно.

Главный вывод Бестужева-Рюмина сводился к требованию всестороннего исследования источника любого вида с максималь­ным изучением всех других источников той же эпохи. Как бы ни был важен источник сам по себе, его всегда надо сопоставлять, проверять, подтверждать и дополнять другими документальными данными. Исторические факты для Бестужева-Рюмина не ограни­чивались только конкретными событиями. Исторический факт для него и идеи, и взгляды, и чувства, и впечатления людей известного времени, которые также требуют строго критического изучения.

 

Платонов

Платонов по словам Милюкова был одним «из наиболее выдающихся специалистов по русской истории, принадлежащих нашему поколению». Платонов был позитивистом и предпочитал исходить в своих исследованиях не из отвлечённых идей, а из данных «опыта», т.е. анализа исторических источников.

Каждый народ в своём развитии движется от родового строя к высшей форме – государству, проходя на этом пути несколько этапов. У нас начальный этап – Киевская Русь. Далее удельный период с вотчинным типом власти. При Иване III вотчино-государственный тип власти: продолжая смотреть на московское гос-во как на свою вотчину, цари уже ведут национальную политику и в глазах народа постепенно становятся выразителями «народного единства и символом национальной независимости». Окончание периода смуты начала 17 века открыло новую государственно-национальную эпоху. Вслед за историками государственной школы и Ключевским, он считал что отличительные черты каждого народа во многом предопределяются природными и географическими условиями. Равнинность и открытость территории обусловили военный характер московского гос-ва, отсюда и закрепощение сословий – каждое из которых должно было в по-своему обеспечивать оборону страны.

Консерватор. В лекциях по курсу рус. Истории излагается его ИСТГ концепция. В первых главах излагается теория исторического познания. История процесс формирования общества, высшее выражение которого – государственность. История России – история государства. У Платонова история не только политическая, но и экономическая и социальная. «Очерки по истории смуты в московском государстве 16-17 веков» 1909 г. – лучшее его произведение. Он не был первым кто занялся смутой. И он согласен со многими оценками Костомарова, Соловьева. Но он описал очень много фактов. Смута – это кризис старой Руси и в смуте происходит выброс старого и в этой смуте политические и социальные отношения приспосабливаются к новым условиям и появляется новая Русь. Следующий этап кризиса – династический. Он пишет вслед за Соловьевым и Костомаровым что смута спускалась сверху вниз. Династический кризис служит катализатором смуты. Она приобретает стихийный характер. Распад московского государства – крайний характер смуты. В эту смуту втягивались и хотели втянуться соседи – Польша и Швеция. События 1612 года у Платонова – это вопрос о сохранении самой нации, московского государства. Московского царя не хотели, Владислав не пришёл сам – его позвали. Исход смуты по Платонову зависел от того, найдётся ли в стране сила, которая преодолеет эту смуту – это средние слои. В конечном итоге в смуте уничтожилось русское боярство и проиграло казачество. Выиграли служилые люди и средние слои тяглого посадского населения (откуда вышел Кузьма Минин). Проиграли высшие и низшие слои.

Вопрос о власти и социально-политических отношениях, которые вынужденно остановились в России определил её ход навсегда. Соловьёв, Ключевский и Костомаров хотели чтобы после смуты в России установились либеральные учреждения. Боярство по Платонову проиграло и установилась абсолютная монархия. Самодержавная монархия была неизбежна по Платонову, так же как и поражение низов – они превратились в крепостных. Всё московское государство в романовский период становится крепостническим. А верхи потеряли власть (бояре).

По Платонову, отправной точкой, определившей особенности русской истории на много веков вперёд, является «военный характер» Московского государства, возникшего в конце XV века. Окружённое почти одновременно с трёх сторон врагами, действовавшими наступательно, великорусское племя вынуждено было принять чисто военную организацию и постоянно воевать на три фронта. Чисто военная организация Московского государства имела своим следствием закрепощение сословий, что на много столетий вперёд предопределило внутреннее развитие страны, в том числе и знаменитую «Смуту» начала XVII века.

«Раскрепощение» сословий началось с «раскрепощения» дворянства, которое получило своё окончательное оформление в «Жалованной грамоте дворянству» 1785 года. Последним актом «раскрепощения» сословий явилась крестьянская реформа 1861 года. Однако, получив личные и экономические свободы, «раскрепощённые» сословия не дождались свобод политических, что нашло выражение в «умственном брожении радикального политического характера», вылившемся, в конце концов, в террор «народовольцев» и революционные потрясения начала XX века.

 

Лаппо-Данилевский

Лаппо-Данилевский своим творчеством знаменовал преодоление классического позитивизма и становление неокантианства.

В одном из лекционных курсов по русской истории (1891-1892) автор воспроизводит позитивистскую модель исторического исследования. Изучение истории должно сводиться к: 1) собиранию материала; 2) его классификации; 3) критике; 4) объяснению; 5) осмыслению.

Решающее значение на формирование методологических позиций ученого оказала философия баденской школы неокантианства. Однако доминирующее влияние неокантианской теории в мировоззрении Лаппо-Данилевского сочеталось с сохранением более ранних пластов, связанных с позитивизмом, и открытости для принятия ряда идей "философии жизни". “Такой сплав внешне противоречивых идейных влияний в мировоззрении исследователя обусловил глубоко оригинальное содержание его теоретико-методологической концепции”.

Новые методологические позиции Лаппо-Данилевского отражены в его фундаментальной работе “Методология истории”, где он предложил следующую структуру методологии истории как особой дисциплины.

1) Теория исторического знания.

2) Методы исторического изучения.

2.1) Методология источниковедения.

2.2) Методология исторического построения.

Основное ядро всей методологии истории, по мнению Лаппо-Данилевского, составляет теория исторического знания, поскольку именно она занимается установлением исходных принципов исторического познания, суть которых заключается в рассмотрении следующих вопросов:

- с какой теоретико-познавательной точки зрения история изучает данные нашего опыта?

- какое значение историк должен придавать принципам причинно-следственности и целесообразности в исторических построениях?

- каков критерий исторической оценки, на основании которого историк производит выбор материала?

- в каком смысле историк пользуется понятиями “эволюция”, “прогресс”, “регресс” и т.п.?.

Теория исторического знания включает также анализ того, как перечисленные вопросы решались различными школами и направлениями, какой характер получает историческая наука в зависимости от подходов к данным вопросам.

Вторая часть методологии истории, согласно Лаппо-Данилевскому, в качестве составного компонента включает методологию источниковедения: “Методология источниковедения, устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых историк, пользуясь известными ему источниками, считает себя в праве утверждать, что интересующий его факт действительно существовал (или существует)”.

Наконец, заключительный компонент методологии истории - методология исторического построения - “устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых историк объясняет, каким образом произошло то, что действительно существовало (или существует), построяет историческую действительность”.

Лаппо-Данилевский подчеркивает, что образование индивидуальных понятий в исторической науке связано со следующими необходимыми процедурами:

- отбор фактического материала в соответствии с представлением об его историческом значении и ценности;

- построение целостного образа исследуемого объекта, основанного на понимании и переживании его ценности.

Указанные процедуры предполагают применение аксиологического подхода к объекту исторического исследования.

Важным компонентом теории А.С.Лаппо-Данилевского является учение о ценностях социологического и исторического знания.

Учение о ценности ученый относил к числу "важнейших проблем социологического и исторического знания". Он критиковал построения философов и историков, в которых отрицалось, либо должным образом не учитывалось, с его точки зрения, понятие ценности в истории.

Лаппо-Данилевский в отличие от Риккерта признавал зависимость от человеческого сознания. Это позволило ему выделить два типа ценностей - обоснованные (или абсолютные) и общепризнанные - и соответственно два типа ценностного подхода в историческом исследовании.

Предельным понятием в концепции Александра Сергеевича была категория исторического целого. Она заменяла собой в его методологии истории понятие общего, свойственного номотетическому подходу. Исследователь образует понятие о целом, признавая, "что каждый отдельно взятый исторический объект входит в одно целое, вместе с другими такими же объектами, и что каждый из них тем самым определяется в своей индивидуальности, как незаменимая часть целого".

Основываясь на понятии о человечестве как историческом целом, историк, по Лаппо-Данилевскому, и может установить историческое значение каждого отдельного факта. Учение Лаппо-Данилевского об историческом целом отвечало мировоззренческому климату эпохи, отмеченному стремлением к “целокупному видению мира”и находится в генетической связи с идеями Вернадского о “ноосфере”.

Методолого-источниковедческая концепция Лаппо-Данилевского в своей основе содержала идею об истории как “науке о духе”. В соответствии с данной установкой исторический процесс рассматривается в свете эволюции психической жизни людей, а исторический источник понимается как “реализованный продукт человеческой психики”. Согласно Лаппо-Данилевскому, исторический источник, во-первых, призван отразить духовную жизнь прошлого; во-вторых, сам источник является продуктом духовной деятельности; в-третьих, на содержание источника в первую очередь влияет духовная атмосфера его времени; в-четвертых, методы анализа источников должны базироваться в основном на психологическом подходе к ним.

В своем методологическом труде Лаппо-Данилевский проанализировал различные способы постижения прошлого в зависимости от вида деятельности, заложенного в источнике. В источнике как продукте деятельности содержатся как черты психики субъекта деятельности, так и особенности способов его созидания. Отсюда -главная задача историка - обнаружение духовно-психического содержания источника, представляющего собой объективированную форму человеческого творчества.

В зависимости от степени близости познающего субъекта (историка) к запечатленному в источнике факту (информации) Лаппо-Данилевский разделил все источники на два основных вида: остатки и предания. К остаткам Лаппо-Данилевский относил такие источники, которые дают историку возможность непосредственно считывать информацию о запечатленных в них фактах прошлого. Например, к такого рода источникам-остаткам он относил материальные памятники культуры в их натуральном виде. Источники-предания - это уже иной тип источников, более опосредованный, поскольку заложенная в них информация уже прошла определенную интерпретационную обработку в виде либо изобразительных образов, либо словесных описаний.

Все дело в том, с каких позиций данный источник изучается, а не в различии самих источников. Если историк изучает по данному источнику ту деятельность, продуктом которой этот источник является, то источник рассматривается как остаток, если же историк изучает по тому же источнику другую деятельность, продуктом которой данный источник не является, то по отношению к ней он будет преданием.

Важной методологической проблемой источниковедения Лаппо-Данилевский считал вопрос о способах и интерпретации источников. Он выделял следующие методы интерпретации: психологический, технический, типизирующий, индивидуализирующий. Главная роль отводилась психологическому методу. Сущность данного метода Лаппо-Данилевский определял следующим образом: “Психологическое истолкование источников основано... на принципе признания чужой одушевленности: оно исходит из понятия о чужом сознании, обнаруживается в данном продукте... ”.

Говоря о типизирующем методе интерпретации источников, Лаппо-Данилевский указывал на его собственно исторический характер, поскольку данный метод предполагает понимание источника в контексте той эпохи, в которой он возник, под влиянием которой сложилось его содержание.

Индивидуализирующий методинтерпретации, по Лаппо-Данилевскому, состоит в том, чтобы раскрыть индивидуальные особенности деятельности, породившей источник. “Вообще, -писал он,- историк исходит из индивидуальных особенностей психики автора для окончательной интерпретации соответствующих особенностей его произведения, взятого в его ценности.”.

Наконец, технический метод интерпретации, согласно Лаппо-Данилевскому, сводится к пониманию средств, которыми пользовался автор для представления своих мыслей и которые запечатлялись в форме источника. Иначе говоря, техническая интерпретация есть восхождение от формы к содержанию источника, его замысла и предназначения. Так, например, по почерку в известном смысле можно судить о характере автора. При изложении способов технической интерпретации исторических источников Лаппо-Данилевский указал на познавательные возможности искусственного воспроизведения, или моделирования, формальных и содержательных сторон источника. Лаппо-Данилевский приводит пример, когда ученый-металлург Гоуленд построил первобытную плавильную печь, с помощью которой стремился понять, как в глубокой древности изготовлялись бронзовые вещи...

Тот же метод моделирования можно применить и для понимания письменных источников, считал Лаппо-Данилевский: “Надлежащее понимание свойств чужой речи и письма, в случае нужды, легче усвоить путем их искусственного воспроизведения”.

Все методы интерпретации источников, применяемые в их единстве, рассматривались Лаппо-Данилевским как способы адекватного осознавания прошлого. Подводя итог своего методологического анализа исторического знания и способов интерпретации источников, Лаппо-Данилевский отмечал, что историческое понятие имеет не только теоретическое, но и практическое значение, поскольку позволяет “соучаствовать в культурной жизни человечества”.