Здавалка
Главная | Обратная связь

ИЛЛЮСТРАЦИИ В ТЕКСТЕ 13 страница



Однако в случае с женщиной ситуация совершенно иная. Если она достаточно сознательна и интроспективна, для того чтобы критически оценивать свое субъективное состояние, то заметит, что реагирует по-новому. Ее ощущения, мысли и те глубинные импульсы, которые поднимаются из бессознательных уровней, претерпевают характерную для беременности перемену. Такая психологическая перемена каким-то образом связана с протекающими в женском теле физиологическими процессами. Зги процессы протекают за порогом сознания, и женщина не может ни непосредственно наблюдать их, ни контролировать; они дают знать о себе только своим физиологическим следствием. Новые


Источник психической энергии

психологические факторы, связанные с биологическими изменениями, также зарождаются за порогом сознания, и их действие проявляется в необычных настроениях и изменившихся взглядах на жизнь, которые совсем не зависят от возможных представлений о материнстве; они возникают сами по себе и могут казаться странными. Они составляют новое восприятие жизни.

Может наблюдаться реакция и на более глубоком уровне бессознательного. Беременность обычно высвобождает образы загадочного и архаического типа, поднимающиеся из бездонных кладезей бессознательного. Это явление связано с тем фактом, что вынашивание плода является коллективной или родовой задачей, навязываемой инстинктом для сохранения рода. В то же самое время это и личное дело, имеющее индивидуальное значение для каждого мужчины и каждой женщины. Но с их стороны было бы ошибкой считать его исключительно личным; ибо, производя на свет потомство, они подчиняются одному из древнейших законов природы, а именно тому, что жизнь индивида должна быть посвящена не только самосохранению, но и продолжению рода. По этой причине переживание материнства приводит женщину к непосредственному соприкосновению с изначальным женским естеством, дремлющим в глубине ее, которое пробуждается ото сна, когда начинается выполнение вековой задачи воспроизведения. Эта архетипическая женщина принимает большее участие в управлении ситуацией, чем представляет себе большинство женщин. Если бы это было не так, то как бы смогла женщина, не имеющая никакого опыта или инструктажа в отношении беременности и деторождения, так сказать, инстинктивно знать, как кормить ребенка в матке и как его рожать, когда придет нужное время?

Несколько неуместно употреблять слово «знать» в обсуждении бессознательных инстинктивных функций, которые может безошибочно выполнять каждое живое существо женского пола. Тем не менее, для каждой женщины, становящейся матерью, они составляют новое переживание, по крайней мере часть которого требует сознательного содействия. Она не знает, в чем заключается это содействие до тех пор, пока не наступит соответствующий момент. И тогда, у нее возникает несколько иррациональное ощущение, что она знала это испокон веков. Однажды одна молодая мать сказала мне: «Роды беспокоили меня, ибо я боялась, что по незнанию могу сделать что-нибудь не так. Однако,


М.Э. Хардинг

когда пришло время, я неожиданно поняла, что знала о них все, начиная с сотворения мира». Это неосознаваемое «знание» исходит от архетипической женщины в бессознательном, пережившей бесконечное число деторождении в далеком прошлом.

Материалы, касающиеся этого архетипа, наличествуют в большом изобилии. С самого начала истории он являлся темой мифов и легенд, демонстрирующих его действие в духовной и эмоциональной сферах, а также развитие и изменение на протяжении столетий. Так, примитивные космогонии часто вполне буквально рассматривают землю как мать, породившую человеческую расу. Дополнительные свидетельства предоставляет нам унаследованный миром запас статуй и изображений, представляющих Великую Мать.

Эти произведения искусства чрезвычайно помогают в изучении значения материнского архетипа. Фигура матери привлекала художника в человеке всех времен и народов, и он ощущал необходимость выразить в живописи и скульптуре то, что она означает для него. Юнг пишет:

«Ближайшим изначальным образом является мать, так как она во всех отношениях представляет собой самый близкий объект и источник чрезвычайно сильных переживаний; кроме того, эти переживания приходятся на самый впечатлительный период человеческой жизни. Так как в детстве сознание развито еще слабо, то мы не можем говорить здесь об "индивидуальном" переживании. Однако мать является архетипическим переживанием; она известна более или менее бессознательному ребенку не как определенная индивидуальная женская личность, а как мать, как архетип, наделенный существенными возможностями»1.

Своими попытками выразить эти «существенные возможности» в конкретной форме человек пытался освободиться от их внутреннего бремени. Впоследствии посредством исполняемых перед облеченным в конкретную форму образом обрядов он мог выразить свое отношение к ценности, представляемой этими возможностями; одновременно он мог отделить себя как свободного индивида от безличного демонического инстинкта, выражаемого этим образом.

По этой причине художники обычно изображали Мать не в личной форме, воспроизводящей сходство с их собственной матерью, а в универсальной — как Мать Землю, Мать Богиню или Великую Мать. Миссис Ольга Фройбе- Каптейн собрала коллекцию2


Источник психической энергии 173

насчитывающую более тысячи изображений этой богини, относящихся ко всем периодам исторических и доисторических времен со всех уголков земли. Эта коллекция, существенно пополненная, была использована Эрихом Нойманном в основе его классической интерпретации значения этого фундаментального архетипа'. Универсальность образа просто впечатляет. И действительно, тот факт, что на протяжении веков создано столь великое множество изображений женщины-матери, является свидетельством страстного интереса человека к переживанию женщины как существа, вынашивающего и вскармливающего жизнь. Представляем ли мы себе ее как мать или просто называем символом плодородия, — остается фактом, что женщина как создательница и кормилица жизни имела потрясающее значение для человечества. Художники стремились сотворить общий, универсальный образ женщины, который бы воплощал в себе присущие ей силу и влияние: каждый пытался запечатлеть свой внутренний образ этого аспекта женственности.

Этот внутренний образ воспроизводился бесчисленное количество раз. Часто для того чтобы он сохранился как нетленное изображение, его вырезали из самых твердых и долговечных материалов. Например, многие статуи высечены из камня во времена, когда человек использовал самые простейшие из инструментов. Нас поражает удивительная сила и настойчивость, побуждавшая первобытного человека, внимание которого было крайне неустойчивым, к целенаправленному усилию, необходимому для выполнения такой работы.

Похоже, глубокий инстинкт, заставлял человека отразить в долговечной форме образы самых важных переживаний. Совершенно естественно, что наиболее часто воспроизводились образы, олицетворяющие человеческие переживания наиболее общего или универсального характера, так называемые архетипические образы. Ибо архетипы сформированы в результате накопления бесчисленных реальных переживаний, пронизывающих всю историю человеческой расы. Они служат психологическими аналогами инстинктов, выступая, так сказать, инстинктивными паттернами. Один из самых фундаментальных архетипов — это образ матери. Воспоминания о матери универсальны и простираются в глубокое детство каждого индивида. Мать бьша самым важным и неизбежным фактом в жизни ребенка задолго до того, как отец начал играть какую-либо существенную роль. Воспоми-


М.Э. Хардинг

нания о матери уходят своими корнями в самую отдаленную родовую память. В ранних обществах семья состояла из матери и детей; отец был лишь приходящим гостем. Так, для расы, так же как и для ребенка, мать представляется тем, «кто всегда рядом». Она служит извечной, нескончаемой, изначальной первопричиной.

Соответственно, мать или зрелая женщина является универсальным персонажем почти всех мифологий. Иногда почитаются мать и дочь, как в греческом поклонении Деметре и Персефоне; временами — это мать и сын, например, Иштар и Таммуз, Афродита и Адонис; или изредка — бабушка и ее внук-герой, как в некоторых мифах американских индейцев. Самые ранние религиозные обряды человечества в значительной мере связаны с этой Великой Матерью, ее делами, атрибутами и отношением к людям. Тот биологический факт, что мать служит источником жизни на физическом уровне представляет собой, вероятно, самую раннюю форму архетипического образа, вошедшую в религиозный ритуал. Однако религиозные символы не являются неизменными и твердо установившимися на все времена. В ходе длительных стадий истории они подвергаются очень медленному изменению, тесно связанному с эволюцией культуры. Трансформация символов соответствует психологическому развитию людей, протекающему по мере модификации инстинктов, осуществляющейся на протяжении столетий в процессе, названном Юнгом психизацией. Эволюция греческих богов от бесшабашных искателей приключений «Илиады» до безмятежных обитателей Олимпа более поздних греческих поэтов и философов — замечательный пример перемен, происходящих в характере народных богов в процессе перехода людей от варварства к цивилизации.

Аналогичное изменение претерпевают символы, появляющиеся в сновидениях современных индивидов. В переходный период, например, в процессе анализа, архетипические образы часто возникают в сновидениях и фантазиях в довольно архаических формах. Это указывает на активацию в психике древних или глубоко укоренившихся в психической структуре проблем или тем, требующих внимания.

Например, когда отношения с родителями развиваются не должным образом и индивид начинает понимать, что его продвижение вперед блокируется, в сновидениях начинают появляться архетипы родителей. Поначалу они могут возникать под маской современности; но если проблема не может быть разре-


Источник психической энергии

шена на этом культурном уровне, то встречающиеся в сновидениях и фантазиях образы начнут принимать все более и более отдаленные и архаические формы. Сперва в содержании сновидения может быть представлена реальная мать, затем бабушка и наконец образ обобщенной пожилой женщины. Это может быть старуха из прошлого — в случае европейца, возможно, старомодная крестьянка или средневековая фигура, а в случае американца — старая няня-негритянка или индейская скво. Иногда этой фигурой выступает мифологическая старая карга, едва сохраняющая человеческий облик и отличающаяся архаическим или диким поведением.

При подобных обстоятельствах проблема должна разрешаться более фундаментально. Такой индивид не способен принять психологическое мировоззрение своего поколения, считая его само собой разумеющимся. Он должен вернуться к психическим истокам и повторить в своих переживаниях историю расы. Этот процесс может протекать бессознательно, в сновидениях или фантазиях, не понимаемых человеком. Но вся ценность данного процесса не может быть усвоена, если повторение не переживать сознательно, ибо уроки прошлого способствуют осуществлению адаптации к современной жизни только посредством сознательного понимания.

Индивид, по какой-либо причине неспособный безоговорочно обосноваться на стадии, достигнутой его поколением, должен самостоятельно прожить долгую историю развития человечества и прийти к психической цивилизованности путем сознательного процесса. Поскольку он не разделяет культурного развития своей эпохи, которое ко многим приходит совершенно естественно как унаследованный дар, то ему необходимо добиться этого уровня культуры собственными усилиями. Развитие должно стать индивидуальным достижением. Этот процесс соответствует психической эволюции, способствовать которой предназначены религиозные инициации. В некоторых религиозных системах такой воспитательный процесс разработан лишь приблизительно; однако в других, особенно на Востоке, достигнута весьма высокая степень специализации. На практике обнаружено, что выделяемые этими системами уровни сознания, соответствуют стадиям развития, через которые проходит индивид в процессе психоанализа, вдобавок, используемые в религиозных ритуалах символы часто удивительным образом соответствуют тем, что по-


М.Э. Хардинг

являются в сновидениях и фантазиях в ходе анализа. Считалось, что индивиды, посвященные в обряды древних религиозных систем, тем самым освобождаются от животной или инстинктивной сущности. Таким образом, они наделялись душой и из простых животных превращались в людей: мы бы сказали, что они становились сознательными индивидами.

Отношение индивида к матери — это один из решающих факторов психологического развития ибо ранние отношения с матерью означают зависимость и потому что для ребенка она представляет женскую сторону жизни. Как отмечает Юнг:

«В бессознательном мать всегда остается сильнодействующим изначальным образом, определяющим и окрашивающим в индивидуальной сознательной жизни наше отношение к женщине, к обществу и к миру материи и духа. Однако это влияние настолько тонкое, что, как правило, сознательно данный процесс не распознается»4.

Таким образом, мать представляет принцип привязанности, чувственных ценностей и любви. Юнг назвал его принципом spoof.

До тех пор, пока эрос находится под влиянием матери и символизируется ее образом, он продолжает оставаться неразвитым. Ибо, когда чувственными ценностями наделяется мать, инициатива неизбежно принадлежит ей. Ребенок выступает лишь реципиентом чувства, а не его инициатором, и поэтому не исследует и не развивает потенциальные возможности своего характера. Для человека, чье отношение к матери осталось неизменным и не вызывающим возражений, любовь означает не «Я люблю», а «Я любим». Способность любить как зрелый человек можно обрести только после того, как индивид избавится от детской привязанности к матери. До тех пор, пока будет нуждаться в материнской любви, он будет оставаться зависимым. Если он не может сам дарить любовь и теплоту чувств, значит он не способен ни к какой личной инициативе в сфере любви. Его позиция может казаться доминирующей, ибо он требовательный реципиент — «семейный божок», которому мать всегда готова услужить. Но его любовная жизнь скована априорной близостью с матерью — которая, будучи первой, определила условия, регулирующие весь мир ребенка.

Повзрослев, такой ребенок может оказаться в достаточной мере приспособленным к жизни вне семейного круга и даже выработать высоко дифференцированное отношение к интеллектуальной и мужской стороне жизни, где он вполне компетентен.


Источник психической энергии

Однако в своих эмоциях он склонен оставаться весьма инфантильным, ибо ему не удалось освободиться от материнской зависимости. Такое состояние настолько распространено, что многие люди едва ли осознают его существование. Представление зрелых мужчин и женщин о связи между ребенком и матерью как об идеале любви можно назвать почти нормальным. Однако хотя такие отношения абсолютно приемлемы для детей, они едва ли соответствуют эмоциональным нуждам взрослых. До тех пор, пока эрос остается под влиянием матери, мужчины и женщины не могут представить себе нового идеала взаимоотношений, не говоря уже о том, чтобы наладить их в реальности.

Следует помнить, что предшественником эмоции, называемой нами любовью, является не сексуальный инстинкт и не отношения между половыми партнерами, а материнский инстинкт и отношение матери к ребенку. Поэтому, если это отношение не будет позитивным и не будет развиваться благоприятным образом, вся жизнь взрослого человека будет затруднена отсутствием фундамента, на котором он смог бы выстроить свои последующие взаимоотношения. Материнская забота о потомстве, даже среди животных, несла в себе зачатки любви задолго до появления каких-либо отношений между зрелыми представителями противоположных полов — не считая мимолетных сближений с целью полового удовлетворения. Совершенно справедливо, что такая забота, будучи не более чем биологическим побуждением, основывалась на идентификации с потомством; тем не менее, в ней можно видеть верные признаки предшественницы любви.

В древние времена, как и в некоторых примитивных племенах сегодня, половой контакт сопровождался не нежностью, а борьбой. В сексуальной игре искушенных любовников элемент борьбы часто присутствует как инстинктивный признак, обычно проявляющийся в виде игры вследствие психической модификации инстинкта. Тем не менее, он все равно еще несет на себе отпечаток более примитивного и дикого прошлого. Действительно, даже современные, так называемые цивилизованные личности могут обнаружить в себе скрытые элементы садизма или мазохизма, вытесненные в бессознательное и ожидающие лишь момента половых сношений, чтобы поднять свои уродливые головы. Когда — относительно поздно в человеческой эволюции — появилось устойчивое спаривание, возникла определенная преданность по отношению к партнеру. Однако вначале такой союз


М.Э. Хардинг

заключался в большей мере для зашиты потомства, а не из-за эмоциональной связи в паре. Даже теперь в браке, где умерла любовь, муж и жена могут решать семейную проблему, ставя во главу угла потребности детей, в ущерб своим желаниям или требованиям ситуации. Ибо любовь, известная нам сегодня, выросла из отношения матери к ребенку, и с самого начала она была любовью матери к ребенку, а не любовью ребенка к матери.

Однако на своем самом примитивном уровне — среди необразованных аборигенов какой-нибудь отсталой страны или у якобы цивилизованных и развитых жителей Запада — любовь матери к собственному ребенку является бессознательной инстинктивной реакцией. Это пока еще не реальная забота об отпрыске как отдельном существе; такая любовь скорее основывается на идентификации. Мать реагирует на своего ребенка так, как если бы он все еще оставался частью ее собственного тела, как это было в период беременности. Ребенок — это часть ее, она любит его так же, как любит себя и распоряжается им по своему усмотрению. Инстинктивная идентификация служит основой и источником материнской любви, какие бы изменения та не претерпевала. У животных и людей примитивной культуры не существует законов, защищающих молодое поколение, даже если им пренебрегают и плохо обращаются или воспитывают и кормят лишь так, как диктует бессознательньш инстинкт матери. Если младенец кажется ей лишним, она может бросить его или убить так же легко, как при иных обстоятельствах может пожертвовать собственным благополучием или даже жизнью ради его защиты.

По этой причине архетипическая фигура матери6 в самых примитивных мифах и скульптурах изображается огромной, всемогущей и подавляющей. Соответственно, практиковавшиеся в связи с ней ритуалы были направлены не на поиск любви, а на умиротворение. В этих мифах мать представлена в ее варварском или животном аспекте, крайне отталкивающем для цивилизованных людей. С другой стороны, сегодня мы нередко слышим, как отчаявшиеся матери бросают или убивают нежелательных младенцев даже в христианских странах. А при близком знакомстве с неприглядной стороной семейных историй обнаруживается, что так называемые отвергнутые дети вырастают даже в ситуациях, когда физическое и материальное благополучие ребенка всегда служило объектом пристального внимания. В сновидениях таких детей или мужчин и женщин, вырастающих из них, обнаружива-


Источник психической энергии

ются следы архетипической, первобытной матери. Ибо она оказала намного большее влияние на их психологическое развитие, чем показная сознательная позиция реальной матери, забота которой о их счастье и здоровье была поверхностной.

Эту ситуацию иллюстрирует история одного очень впечатлительного художника, вся жизнь которого была исковеркана страхом и горечью. Эти отрицательные чувства были направлены на его покойную мать и старшую сестру, а в особенности — на католическую церковь. Он ощущал, что его сестра и церковь (Mater Ecclesia) стремятся подавить его, задавить и уничтожить. В ходе анализа он весьма эмоционально вспомнил один эпизод, имевший место, когда ему было шесть или семь лет. Он играл на пустыре возле дома, куда ему было запрещено ходить, поскольку там собирались городские бродяги и хулиганы. Однако он был мальчишкой, и пустырь привлекал его своей атмосферой неизведанности и приключений. На этот раз, пробравшись через дыру в заборе, он увидел двух полицейских, которые шли через площадку навстречу друг другу. У одного из них в руках был сверток. Мальчишка нырнул за куст и оставался там незамеченным. Мужчины встретились как раз напротив его укрытия и развернули сверток. Мальчик с ужасом увидел, что в нем было тело мертвого ребенка. Интуитивно он понял, что младенца «выбросила» его собственная мать. Тут в игру вступило его бессознательное, и он почувствовал, что и его собственная мать хотела избавиться от него, но ей помешали, и в этом причина ее постоянных придирок к нему, вдобавок он почувствовал, что это тайное желание матери было известно его сестре, которая только и ждала удобного случая, чтобы претворить его в жизнь. Нет необходимости говорить, что он не осмелился рассказать об увиденном матери; и хотя со временем этот эпизод утратил свою яркость, образ бесчеловечной матери остался в нем, оказывая травмирующее влияние на всю его жизнь до тех пор, пока в возрасте сорока восьми лет он не обратился ко мне за помощью. Эта проблема, как и следовало ожидать, явилась фокальным моментом его анализа, и незадолго до его смерти в нем родилось новое чувство и впервые в своей жизни он смог любить и доверять. Это переживание для него было подобно возрождению, и он отразил его в рисунке, на котором ребенку открывает глаза красивая обнаженная женщина, очевидно, представляющая одновременно аниму и мать в ее божественном аспекте7. Ибо его глаза действительно открылись,


М.Э. Хардинг

чтобы увидеть совершенно новый мир. Он возродился маленьким ребенком, но к сожалению через неделю умер в результате несчастного случая.

В этом случае присутствовали реальные и весьма травматические переживания, вполне объясняющие негативный аспект представляемого образа матери, который сохранялся у пациента на протяжении значительной части его анализа. Они были настолько тяжелыми, что, невзирая на пришедшие в конце концов ин-сайт и обновление, этот человек не смог создать для себя новую жизнь. Однако существуют и другие случаи, когда, несмотря на отсутствие подобных переживаний в детстве, которые могли бы стать фокусом негативного аспекта архетипического образа в бессознательном, этот образ все же появляется в сновидениях в негативной форме8, в особенности в том случае, когда индивид стоит перед новым начинанием, но его удерживает детская потребность в одобрении или поддержке. В такой момент ему может присниться старая колдунья, убивающая и поедающая маленьких животных, мгновенно превращающихся в человеческих младенцев. Это его собственные жизненные усилия поглощаются архетипической матерью, представляющей бессознательный источник, от которого не удалось освободиться.

На протяжении многих вековчеловек пытался каким-то образом изобразить этот источник — темную пучину, из которой он появился как отдельное существо. Его всегда завораживала полость женской утробы, откуда выходит ребенок, омываемый там изначальными водами. Таинство рождения, казалось, хранит в себе секрет самой жизни — жизни и тела и духа. Это таинство олицетворяется как беременной женщиной, так и женским чревом. Поэтому большому округлому камню часто поклонялись как матери9, а темная пещера или круглое здание использовались в качестве аналога женской утробы, где можно было разыгрывать таинство второго рождения.

Встречается множество каменных форм, представляющих Мать Богиню. Иногда это просто закругленный конус; или же на его вершине может находиться шишка, а по бокам располагаться выпуклости или поперечины, так что он грубо напоминает человеческую фигуру и имитирует каменную женщину. В прошлые времена подобным каменным матерям приносили в жертву человеческих младенцев. Мать Богиня, дарительница жизни и плодо-


Источник психической энергии

родия, хранительница рожениц, является одновременно Ужасной, Пожирательницей и Смертью. Она представляет компульсивное влечение порождать жизнь, независимое от воли и функционирующее в женщине совершенно слепо. После того как молодое потомство покидает ее чрево, она кормит его грудью и лелеет, пока к этому ее побуждают собственные биологические влечения; но впоследствии ни само потомство, ни его благополучие ее не беспокоят. Для нее оно существует только лишь как средство реализации собственных инстинктов.

В кельтских странах Мать Богиню представлял большой каменный котел10, над которым свершались человеческие жертвоприношения. Сцена такого жертвоприношения вычеканена на внутренней стороне серебряного сосуда «Cauldron of Gundestrup» (см. вкладную иллюстрацию VI). Нам сообщают, что умерщвление жертв — обычно это были плененные воины, а не младенцы, которых во фригийском ритуале приносили в жертву родители — возлагалось на верховную жрицу. Когда в жертву приносились младенцы, считалось, что богиня впитывает их кровь, которая восстанавливает ее собственное плодородие. В кельтских жертвоприношениях кровь жертв, убитых над котлом, представляющем утробу Великой Матери, служила еше одной цели, так как котел становился некоторого рода крестильной купелью. Предполагалось, что искупавшиеся в нем люди наделялись вечной жизнью, тогда как испившим из него крови даровалась благодать озарения.

Этот ритуал, очевидно, связан с легендами о магическом котле, часто упоминающемся в романтической литературе двенадцатого и тринадцатого столетий. Эти темы относятся к намного более раннему времени: многие из них датируются дохристианским и даже доисторическим периодом. К ним принадлежит и история о Бранвэн, дочери Лера, повествующая о котле, который мог воскрешать мертвых:

«И Bendigeid Vran начал свой сказ и поведал: "Я дам тебе котел, ценный тем, что если в него бросить одного из убиенных твоих людей, то назавтра он будет в расцвете своих сил, вот только речь к нему не вернется"»11.

Позднее Bendigeid Vran рассказал, как к нему попал этот котел из Ирландии. По-видимому именно этот котел ранее принадлежал богам древней Ирландии Туата де Дананн, что означает «племена богини Дану» (Дану была лунной матерью богиней). Одна легенда рассказывает, что когда племена богини Дану оби-


М.Э. Хардинг

тали в Азии и воевали с сирийцами, они смогли одержать победу, так как владели искусством возвращать к жизни павших в сражении. Говорится также, что в Ирландии у племен богини Дану был колодец, вода из которого исцеляла смертельно раненых12. Маккаллох13 пересказывает другой кельтский миф, упоминающий о котле, который приносил изобилие и даровал жизнь умершим. Он принадлежал Керридвен, жившей у озера Бала в Уэльсе, которая «добыла» его в Стране под Волнами. Она была богиней изобилия и вдохновения, ибо ее отец, Ogywen, был богом языка, поэзии и алфавита, то есть, богом магических рун. Этот котел связан с «Граалем», также называемом котлом, который, благодаря Артуру, был доставлен — или украден — из Ан-нувна, потустороннего мира. Котел также обладал животворной силой, а эликсир, готовящийся в нем в течение одного года, даровал вдохновение и знание всех вещей тем, кто отведал его.

Этот символизм знаком нам по христианскому таинству крещения. Купель, или источник живительной воды, известна как uterus ecclesiae. В старых церквях, в особенности нормандского стиля, она имеет форму выдолбленного камня. Предполагается, что погружение в эту купель наделяет участника обряда бессмертной душой, аналогично представлениям о том, что погружение в кельтский котел воскрешает умерших или дарует вечную жизнь. Идея матери, первоисточника жизни тела, здесь развивается в идею божественной матери, дарующей бессмертный дух бренному существу, которое в результате погружения в живительные воды купели рождается вторично.

Представляющий мать символ претерпел аналогичное развитие и в Египте. Амфора с водой символизировала Мать Исиду, чьей эмблемой был амулет, вероятно, представляющий льняной бант, завязанный так, что он очень напоминал Пафосскую каменную Великую Мать. На празднестве Phallephoria"', эту амфору с водой несли перед огромным изваянием фаллоса Осириса. Она символизировала женский созидательный принцип, матку, а вода в ней представляла влагу, дарующую плодородие. На рис. 7 мы видим Нут, вариацию Исиды, изображенную в виде дерева-нуме-на. Рисунок воспроизводит виньетку из «Книги мертвых», текст которой гласит: «"Слава тебе, сикоморра богини Нут! Даруй мне немного воды и воздуха, что пребывают в тебе." Богиня стоит в дереве... Она окропляет водой [умершего], стоящего на коленях у подножия дерева»15.


Источник психической энергии

Рис. 7. Богиня Нут в виде Дерева-нумена, дарующего воду

Но Исида была не только матерью, дарующей жизнь. Некоторые элементы из легенды о ней16 указывают на негативный аспект матери. Например, дважды в своей жизни она с большой нежностью выхаживала укушенных змеей, которую она сама же сотворила для нападения на них. Это свидетельствует о материнском инстинкте, во что бы то ни стало требующем какого-нибудь


М.Э. Хардинг

объекта материнской опеки. Этот инстинкт примитивен, следование ему может даже ранить объект любви, если в результате он окажется в руках матери подобно беспомощному младенцу. Непреодолимое влечение матери кого-нибудь лелеять и воспитывать может привести к возникновению потребности, в ходе разрешения которой будут удовлетворяться ее собственный инстинкт и страстное стремление.







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.