 |
|
ИЛЛЮСТРАЦИИ В ТЕКСТЕ 16 страница
Но дальше эго продвинуться не может. Например, человек на этой стадии самосознания, как правило, не понимает, что мысли возникают вне зависимости от его желания, что в своих действиях выступает лишь исполнителем, что он — инструмент мыслей и импульсов, исходящих от чего-то отличного от «Я». И лишь проделав следующий шаг в освобождении от инстинктивных влечений, он начинает осознавать собственную обособленность от других, то, что другие не ориентируются на него и не зависят от него — осознавать, что его эго не тождественно его новой самости, которая теперь, в свою очередь, говорит «Я». Такое положение вещей соответствует развитию на предшествующей стадии, когда человек пришел к пониманию, что его эго не тождественно аутосу, ибо оно может желать и добиваться целей, которые чужды и неинтересны его аутоэротическому «я».
Проницательные мыслители древней Индии давно (во всяком случае еще до седьмого столетия н.э.) поняли, что в психике присутствуют несколько факторов, способных называть себя «Я», и очень важно отличать эти факторы друг от друга — чтобы знать, какой из них говорит, когда человек заявляет «Я хочу» либо «Я сделаю то или это»; и для того (что еще более важно), чтобы каждый человек выяснил для себя какое «я» говорит в нем. Эту проблему разъясняет весьма поучительная история из «Чхандогья
Источник психической энергии
Упанишады»4. В ней говорится о том, как боги и демоны (дэвы и асуры), дети Праджапати, Бога Отца, услышали его рассказ об Атмане — Самости, — свободном от печали, старости и смерти. Он сказал: «Тот достигает и всех миров, и [исполнения] всех желаний, кто находит и познает этого Атмана». Желая получить благословение Самости, и те и другие послали к великому богу своих представителей, дабы те подробнее разузнали о ней. Асуры послали Вирочану, а боги — Индру. Когда эти двое явились к Праджапати, он на тридцать два года взял их в ученики, а затем спросил, зачем они пришли. Они поведали об этом, и Праджапати велел посмотреть в сосуд с водой и рассказать, что же они там увидели. Они ответили, что увидели самих себя. Далее сказание гласит следующее:
«Праджапати сказал им: "Разукрасьте себя получше, наденьте прекрасные одежды, нарядитесь и поглядите в сосуд с водой... Что вы видите?"
Они сказали: "Какие мы есть, почтенный, — разукрашенные, одетые в прекрасные одежды, наряженные, — таковы и эти [наши подобия]: разукрашенные, одетые в прекрасные одежды, наряженные." "Это Атман, — сказал он, — это бессмертный, бесстрашный, это Брахман". И они удалились с успокоенным сердцем.
И, глядя им вслед, Праджапати сказал: '"Они ушли, не постигнув и не найдя Атмана. Те, которые будут следовать этому учению, боги то или асуры, погибнут'-. И вот Вирочана с успокоенным сердцем пришел к Асурам. Он передал им это учение: "Лишь тело следует здесь почитать, о теле следует заботиться. Почитающий здесь тело, заботящийся о теле достигает обоих миров — и этого и того".
Индра же, не дойдя до богов, усмотрел в этом [скрытую] опасность [и подумал]: "Ведь подобно тому как этот [Атман] разукрашен, когда тело разукрашено; прекрасно одет, когда оно прекрасно одето... точно так же он слеп, когда оно слепо; хром, когда оно хромает; изувечен, когда оно изувечено. Он гибнет вслед за гибелью этого тела. Я не вижу в этом добра"».
И он вернулся к Праджапати, который согласился с тем, что такое решение неудовлетворительно и пообещал Индре дать дальнейшие наставления и глубже разъяснить проблему, если тот останется у него еще на тридцать два года.
Если считать, что исходящие от безличной части психики инстинктивные влечения отражают непреложные божественные законы, тогда развитие эго, способного противостоять их требо-
М.Э. Хардинт
ваниям и следовать по собственному пути, будет эквивалентно преступлению Люцифера, бросившего вызов Господу и изгнанного с небес. Люцифер действовал по собственной инициативе. Он утверждал, что является самим собой и хозяином самому себе. В действительности он заявлял, что является создателем самого себя и брал на себя всю ответственность за свои поступки и их последствия. Если перевести миф на язык психологии, то это означает, что эго, бунтовщик, Люцифер в человеке, создало человеческое сознание — что оно развивалось не так, как другие естественные явления.
Такая позиция, несомненно, абсурдна, и если объяснять ее с подобной точки зрения, то никакой серьезной поддержки она иметь не будет. Вместе с тем, если проанализировать некоторые из наших установок и реакций, то нельзя не предположить, что за ними стоит такая предпосылка. Это похоже на то, как если бы мы бессознательно допускали, что человек сам ответственен за собственное существование и деяния: кажется, что мы действительно предполагаем, будто человек создал самого себя. Не является ли такая позиция, хоть и бессознательная, повторением преступления Люцифера? Высокомерное предположение о том. что человек сам создает собственное сознание, принесло миру невыразимые страдания и, аналогично низвержению Люцифера в ад, в наказание за безграничную гордьшю. И это несмотря на то, что эго-сознание представляет собой один из величайших шагов вперед в психологической эволюции за всю историю мира.
С появлением эго человек взял на себя ответственность за свою судьбу. Однако его бунт против богов не помог в создании идеальной ситуации, а Господа и Судьбу за свои несчастья он больше уже винить не может, поэтому появилось мучительное чувство неполноценности и вины. Ощущение вины и неполноценности, обусловленное этим бессознательным допущением, в особенности мешает современному человеку. По какой еще причине человек, имея физический недостаток, ощущает себя неполноценным, если не вменяет этот изъян себе в вину или, по крайней мере, не считает себя ответственным за него? Или, возможно, он полагает, что имеет право быть таким же подвижным и сильным, как его сосед? В любом случае снедающее его чувство неполноценности выступает лишь одной стороной проблемы, ибо оно основывается на бессознательной исходной посылке превосходства, на высокомерном требовании собственного со-
Источник психической энергии
вершенства, мешающих ему просто и естественно взглянуть на свой дефект так, как это делают животные и простые люди.
Это стесняющее чувство неполноценности связано как с моральными недостатками, так и с изъянами характера. Но здесь мы не имеем твердой почвы под ногами, ибо если человек не утвердит себя как свободно действующее лицо, противостоящее слепым влечениям своей инстинктивной природы, он останется марионеткой внутренних безличных сил психики. С этой точки зрения мятеж Люцифера представляется моральным поступком. Ибо когда человек начал отвечать за самого себя, он не мог больше утверждать, что все происходящее обусловлено волей богов и перекладывать на них ответственность. Он больше не мог проецировать свои бессознательные влечения на внешние по отношению к себе, невидимые, но всемогущие существа. Человек вынужден был следить за последствиями своих действий и учиться управлять собственной судьбой, исходя из результатов своих наблюдений. Он пришел к осознанию закона причины и следствия, который, согласно тибетскому тексту5, служит хорошим учителем для людей «малого ума» или незначительного психологического развития. Кроме того, у него начинает развиваться нравственность, совесть — внутренний голос, сменяющий указания богов. Вместо непреложного наставления непостижимого божества, пребывающего во внешней вселенной, где-то из глубины человека начали исходить законы морали. Таким образом, он взял на себя некоторую часть прерогативы богов.
С развитием эго сместился центр сознания. Ранее в теле существовало лишь смутное сознание, ощущение потребностей, благополучия или неблагополучия: этот тусклый свет мы назвали аутосом. Это, так сказать, соматическая осведомленность, которую можно наблюдать у маленьких детей задолго до развития конкретного «Я». Она продолжает функционировать в течение всей жизни. Результатом изоляции сознания от нее могут быть серьезные последствия. В мифах и сновидениях это телесное осознание часто представлено животным. В сказках его символизирует готовое прийти на помощь животное, появляющееся в критический момент — когда, например, эго-сознание не отвечает требованиям ситуации — и подсказывающее герою, что необходимо сделать, подобно тому, как лошадь способна доставить наездника домой, даже если он сбился с пути в тумане или темноте. Таким же образом может реагировать на опасность и смут-
М.Э. Хардинг
ное сознание тела, инициируя шаги, необходимые для зашиты, до того как пробуждается и включается в ситуацию эго-сознание. Когда эго организовано неадекватно или когда оно остается в бессознательном просто как потенциальная возможность, аутос продолжает функционировать как управляющий принцип даже у взрослого человека. Для таких людей наивысший интерес представляют вопросы физического комфорта и благополучия. Излюбленную тему разговоров составляет еда, уютная постель и погода с точки зрения комфорта и удобства; любая возникающая ситуация будет рассматриваться и оцениваться по критерию удовольствия или неудобства. Такая эгоцентричность не результат намеренного игнорирования прав или удобства других; она возникает просто из-за непонимания того, что для другой стороны ситуация может оказаться иной.
Тем не менее человек, сознание которого не перешагнуло стадию аутоса, все же может развиваться и совершенствоваться. Фокус его интересов может сместиться от вульгарно физического к эстетическому. Такой человек может овладеть всеми тонкостями понимания культурных ценностей. Однако если сознание будет ориентировано только на последствия, касающиеся его самого, он будет оставаться на аутоэротической стадии развития. Его сознание может расшириться и включить других, но если и для них человек будет добиваться только аутоэротических удовольствий, то будет продолжать свое пребывание под властью аутоса.
Такой человек будет создавать впечатление индивидуалиста, но его эгоизм — не результат силы воли или сознательной решимости добиться своего; скорее, он обусловлен полным незнанием и неведением иных аспектов ситуации, кроме тех, что затрагивают его самого. Эго бессознательный, непроизвольный эгоизм и сопровождающее его стремление к власти также бессознательно. Такой человек не понимает, что подчиняет себе окружение или требует больше, чем положено. Он был бы удивлен, узнав истинный характер своей позиции.
Исходно человек, подобно другим животным, — просто марионетка инстинкта. Если младенцем не движет инстинкт, он остается пассивным или спящим. С пробуждением инстинкта он реагирует стремительно, с характерной реакцией типа «все или ничего». Он действительно осознает происходящее в окружающем его пространстве и свои действия. Но у младенца отсутствует са-
Источник психической энергии
моосознание: психические образы проносятся в его сознании, не оставляя или почти не оставляя следа, никакого, так сказать, отпечатка — как кинокадры на экране. До тех пор пока картина проецируется на экран, она находится в центре внимания, но когда включается свет, изображение исчезает, не оставляя никакого следа. Таким является и сознание человека до развития эго.
На следующей стадии мы наблюдаем у младенца или молодого животного формирование так называемых условных рефлексов. Некоторые повторяющиеся раздражители запоминаются не как образы в памяти мозга, а как соматические реакции, как память тела, так сказать, либо как психические образы, остающиеся в бессознательном и недоступные до тех пор, пока они не будут активированы соответствующими раздражителями.
Например, некоторые смутные образы не может восстановить в памяти даже взрослый человек, однако с возникновением ассоциации, часто сенсорного типа, они всплывают спонтанно. Некоторые запахи могут воскресить давно забытые переживания далекого прошлого. Либо же, отправляясь в места, где человек не был с раннего детства, он вспоминает прошлые события по мере того, как дорога открывает взору окрестности. Пейзаж кажется удивительно знакомым, и человек снова ощущает себя маленьким ребенком, топающим на коротеньких ножках по пыльной дороге, не обращая внимания на проезжающие автомобили. Он снова видит заборы и дома как маленький ребенок из прошлого. Или же с поворотом дороги в ушах звучит давно забытый разговор, возможно, о чем-то незначительном. Именно эту смутную бессознательную память имеет в виду Уолт Уитмен, когда пишет о зеленых дубах, навевающих мысли, которых он не может уловить в другом месте: «Иногда мне кажется, что они витают там в ожидании».
Существуют и другие «воспоминания» — память о том, что никогда не происходило с данным конкретным человеком. Они дремлют в бессознательном в виде архетипических образов. Их предназначение — определять и направлять переживания, оставаясь совершенно неизвестными. Сознание индивида может их различать только в том случае, если оно достигло стадии, на которой способно отыскать точку опоры, дающую возможность наблюдать происходящее внутри человека.
Те неясные отпечатки памяти, будь то личного или архетипи-ческого характера, которые требуют для воспроизведения присутствие внешних раздражителей, являются переживаниями, не
М.Э. Хардинг
имеющими непосредственной связи с эго, и поэтому они недоступны произвольному припоминанию. Изначально сознание состоит из обособленных фрагментов осведомленности, но с постепенным развитием центра сознания эти островки сливаются, и восприятие жизни индивидом становится привязанным к эго и подпадает под контроль воли. Так сознание обретает большую степень целостности, чем ранее. Сила эго увеличивается с каждой дополнительно завоеванной областью психических переживаний, так как присущая переживанию энергия прибавляется к общему запасу и оказывается в распоряжении нового центра сознания, то есть эго.
С самого начала общинной жизни, человек, обладавший памятью, обладал и властью, авторитетом, отличающимся от веса людей обычных; это была власть, помогавшая оспорить влияние «сильных» людей и постепенно добиться превосходства. Человек, обладавший памятью, обретал власть над самим собой и окружающими. Он мог предсказать, что произойдет, и предпринять необходимые шаги. В этом заключается основа авторитета «стариков», старейшин.
Индивиды, способные помнить, что ухаживая за посевами одним способом, получаешь хороший урожай, а иначе — плохой, несомненно находились в более выгодном положении. И, как отмечалось ранее", научившиеся управлять своими инстинктами имели преимущество над теми, кто был не способен на это. Например, человек первым сумевший контролировать свой аппетит и сохранить достаточное количество посевного зерна, в следующем году имел лучший урожай, чем у соседей. Но примитивному человеку для удержания в памяти информации с прошедшей зимы до грядущего урожая и соответствующего сдерживания своего аппетита требовалось значительное напряжение памяти. Зарождение такой власти над собой можно наблюдать у маленького ребенка. Мне запомнился один поучительный случай, свидетелем которого я была сама. Однажды, когда я была в гостях у подруги, в комнату, поздороваться, вошел ее маленький сын, ребенок четырех лет. Ему разрешили взять кусочек пирога к своему чаю в детской. Он тут же направился к обильно глазированному шоколадом торту, но мать напомнила ему: «Ты не забыл, что случилось на днях, когда ты ел шоколадный торт?»
Мальчик на мгновение задумался, а затем кивнул с серьезным видом.
Источник психической энергии
Мать добавила: «В таком случае, может тебе лучше бы выбрать кусочек обычного пирога?»
Ребенок взял его и спокойно отправился в детскую.
Этот маленький мальчик поборол инстинктивное желание полакомиться более сладким тортом, так как понял, что теперешнее удовольствие может привести к будущей боли, и тем самым обрел власть над собой.
В первобытных общинах человек, научившийся дожидаться удобного времени для мести, обмена или каких-нибудь других целей, также имел преимущество над теми, кто мгновенно отвечал на появление раздражителей, не учитывая последствий. Укротив свои инстинкты, такой человек обретал власть над своими соседями, действующими более инстинктивно. Авторитет знахарей основывался, главным образом, на подобном самоконтроле.
Такие религиозные обычаи, как табу и ритуалы, первоначально задуманные для умилостивления богов, неизменно требовали от придерживавшегося их индивида дисциплинированности, тем самым укрепляя власть эго. Позднее стали считать, что аскетизм угоден богу сам по себе и что бог ниспошлет свою благосклонность и благословение тем, кто будет практиковать самоограничение, сдержанность и воздержание. Затем богу начали совершать жертвоприношения, дабы убедить его даровать различные блага. С этой же целью практиковались и аскетические обряды. Считалось, что бог не может отказать. В этом веровании мы видим смутный предвестник понимания того, что существование богов не является полностью обособленным и независимым от человеческой жизни, что оно связано с человеком, определяется его действиями и установками. Казалось бы, что отсюда не очень далеко до признания богов олицетворением бессознательных факторов человеческой психики; но прошло почти три тысячи лет с тех пор, как египтяне говорили, что боги должны являться тогда, когда человек вызывает их, и почти столько же с того времени, как индусские мудрецы поведали историю о Золотом Платье.
В египетских гимнах говорится о том, что богов притягивает дым жертвоприношений, и они не могут оставаться в стороне от него: «они витали над жертвоприношением, подобно мухам». Индусские мифы изобилуют рассказами о людях, практиковавших аскетический образ жизни, дабы обрести способность заставлять богов даровать блага, которой они просто не могли бы противостоять. Одним из таких аскетов был Золотое Платье7. Он
М.Э. Хардинг
был одним из Асуров, демонов, которые, как мы знаем, почерпнули из наставлений Вирочану, что наивысшее добро следует искать в украшении и заботе об эго. Золотое Платье замыслил получить власть над всем миром. По этой причине он практиковал аскетизм, голодание и безбрачие вместе с крайне изнурительными упражнениями йоги. Он упорствовал в своем начинании долгие годы и очень многого достиг. Затем он отправился к Брахме и потребовал награды за самодисциплину. Брахма согласился исполнить желание Золотого Платья, которое заключалось в том, чтобы его не могли убить никаким оружием ни в доме, ни на открытом воздухе, ни зверь, ни человек.
Когда это ему было обещано, Золотое Платье, чувствуя себя в полной безопасности, начал угнетать людей, которые, естественно, не обладали защитой, тогда как он был неуязвим. Постепенно он покорил и поработил весь мир, и построил себе замок на вершине самой высокой горы. Там он и жил в пышной роскоши, в то время как остальное человечество стонало под ярмом. Стенания страдающих, подобно запаху, поднялись к обители богов, созвавших совет для обсуждения того, что можно предпринять для избавления мира от тирана. Никто из богов не мог найти способа одолеть его, ибо он был защищен словом Брахмы. И тогда поднялся Вишну, вызвавшийся попытать счастья. Он превратился в чудовище, полу-человека, полу-льва, и спрятался в колонне банкетного зала, где обычно пировал Золотое Платье. Когда пир был в полном разгаре, он расколол колонну на кусочки, схватил тирана и разорвал его на части. Таким образом Золотое Платье был побежден не оружием, не зверем и не человеком, не дома и не на открытом воздухе. (См. рис. 8.)
Если человек соблюдает строгую дисвдтлину, для того чтобы обрести власть над собой и подчинить или поработить окружающих, он становится угрозой обществу, ибо претендует на положение бога. Весьма удачным примером служит современный диктатор. Золотое Платье в конечном итоге не только вызвал ненависть человечества, но и настроил против себя силу и изобретательность богов. Так и в случае каждого тирана найдется спаситель, который отыщет совершенно новый путь разрешения проблемы, вырастающей из высокомерия эго. Этот спаситель, будь то бог или человек, будет обязан силой собственной бескорыстности — он будет бороться не ради своего престижа, не ра-
Источник психической энергии
ди личной цели, а во благо человечества . Таким образом, эго вытесняется новой высшей ценностью.
Из всего сказанного очевидно, что проблема эго и его места в человеческом развитии непроста. Вполне уместно обобщить наши знания о нем. Эго — центральный элемент проблемы отношения личностной части психики к безличной. Эго представляет высшую стадию развития сознания, достигнутую в данной культуре. Некоторые члены группы отстают от этого уровня; другие уже перешагнули его; но общий уровень культуры можно оценивать по преобладающей степени развития эго. То, чему эго еще не научилось, достигается лишь посредством героического поступка со стороны индивида, развитие которого превосходит данный уровень организации эго — подобного рыцарю, бросающему все во имя своих поисков, или мистику, отрекающемуся от всего земного ради духовных благ.
Рис. 8. Вишну в аватаре льва убивает Золотое Платье
Но таких людей неизбежно очень мало, они живут обособленно и не находят понимания у окружающих; они редко приспо-
М.Э. Хардинг
соблены к существующему миру, так как интересуются тем, что еще не стало частью повседневной культуры. Однако если их начинания успешны, и дракон бессознательного будет побежден, то эти достижения могут стать основой новой культуры, нового мирового порядка. Высшая ценность, способная освободить индивида или мир, сперва появляется в смиренной и презираемой форме. Новое всегда выступает врагом старого, ибо рождение нового означает смерть старого. Первооткрывателей новой эры редко признают или приветствуют современники. Тем не менее, новое развивается из старого. Новая самость или центр сознания могут быть найдены, лишь когда эго-сознание окажется на пределе своих возможностей.
Так как эго возниклоспонтанно, зародившись из бессознательной части психики в результате объединения различных элементов (таких, как образы памяти и тому подобное), мы обязаны говорить об эго-комплексе как о предшествующем формированию сознательного эго8. Если у современных взрослых индивидов эго развито недостаточно, мы обнаруживаем, что эго-комплекс функционирует бессознательно. В сознании индивида на этом уровне развития может серьезно недоставать той концентрации или сосредоточения, которые характерны для людей с большим развитием сознательного эго; однако эгоизм и стремление к власти, не осознаваемые недоразвитой личностью, могут влиять на всех, с кем она контактирует.
Типичным примером такой ситуации является мягкая, довольно невыразительная женщина, кажущаяся совершенно кроткой и уступчивой. Вместе с тем ей удается подчинить себе всю семью, причем не силой или агрессивными требованиями, а своей беспомощностью. Никто не может перечить ей, а если кто-нибудь сделает что-то не так, как ей хочется, результатом становятся невротические симптомы — головная боль, приступы учащенного сердцебиения, заставляющие семью не только заботиться о «мамочке», но и сожалеть о случившемся. У нее эгоизм и своеволие полностью бессознательны, они не воспринимаются, а лишь проявляются в соматической, то есть пред-психологической форме.
Когда эго станет сознательным и индивид начнет осознавать себя как «Я», реакция на трудности или препятствия уже не выражается в физиологической форме (в виде симптомов), а будет представлена в сознании как эмоция. То есть реакция будет пси-
Источник психической энергии
хологической. Это — шаг вперед, имеющий большое культурное значение. Свершив его, женщине из нашего примера придется взглянуть в лицо неприятному факту своего бессознательного влияния в семье. Она обнаружит, что в действительности является не скромной личностью, как себя представляет, а существом совершенно иного характера.
Таким образом, выход эго из бессознательного несет с собой новую проблему, проблему стремления к власти. Для того чтобы избавиться от своих невротических симптомов, этой женщине следует отказаться от прежнего бессознательного метода добиваться своего. В связи с этим ей необходимо выработать новый способ реагирования на жизнь; ей придется начать смотреть на вещи более прямо и самой создавать подходящие условия, а не позволять неосознаваемому эгоизму манипулировать окружением в свою пользу. Таким образом, она увеличит свою реальную власть как над собой, так и над своим окружением.
Присутствие эго — как сознательного «Я» либо как эго-ком-плекса в бессознательном — в психологии современного западного человека настолько универсально, что мы фактически вынуждены говорить об «инстинкте» власти. Но мотив власти не находится на том же уровне, что и первичные инстинкты, ибо он, похоже, черпает свою энергию от одного из двух инстинктов жизни, связанных с самосохранением и воспроизведением. Когда эго-комплексу удается вырвать энергию у одного из этих инстинктов и присвоить ее, эго идентифицируется с ней, и появляется комплекс власти.
Я чувствую некоторые колебания, разделяя «инстинкт» власти и основные инстинкты, ибо стремление к власти, несомненно, функционирует так же компульсивно, как инстинкт и связано с реакцией типа «все или ничего»; но оно так тесно переплетено с чувством собственного «Я», что, вероятно, предпочтительнее считать его частью эго-комплекса. Однако в буддистских текстах, уже упоминавшихся нами, влечение к власти рассматривается, наравне с голодом и сексом, как одно из основных желаний или kleshas, энергия которых поддерживает вечное вращение колеса жизни. В этой системе стремление к власти называется гневом и символизируется змеей. Последнюю нельзя научить любить, она гипнотизирует жертву своим стеклянным взглядом и пожирает ее живьем, а будучи встревоженной или расстроенной, — автоматически нападает как на врага, так и на друга.
М.Э. Хардинг
Как мы видели выше, первоначально человек начал борьбу с компульсивностью своих инстинктивных влечений для того, чтобы более эффективно добиваться естественных целей. Например, он научился укрощать природную ненасытность, чтобы накопить запас зерна, достаточный для пропитания зимой и для следующего посева. Это получилось, и обладание запасом продовольствия стало источником удовлетворения само по себе, превратилось в средство привлечения внимания, вызова, престижа. Ощущение власти стало желанным само по себе, совершенно независимо от той ценности, которую имело имущество в качестве реального богатства, предмета обмена и т.п. Влечение к власти переплелось с вопросом собственности.
Чувство власти тесно связано также и с реальной физической силой. Самый сильный индивид в группе вдобавок к престижу воина или охотника, несомненно, может подчинить себе других. Он становится «доблестным героем». У народов примитивной культуры такая власть имеет простое выражение. Ее обладатель может расхаживать с напыщенным видом и скандалить; он использует свою силу подобно животным, обычно проявляя при этом чувство собственного достоинства, которое его собратья уважают так же, как и его силу. Нередко такого индивида выбирают вождем, и он стоит во главе племени до тех пор, пока остается самым сильным его представителем. Когда его сила убывает, уступая мощи более молодого мужчины, его заменяют и могут даже убить9. Но с развитием эго у индивида возникает тенденция использовать силу для подчинения собратьев, в корыстных интересах. Так рождается тиран, громила, гангстер.
Аналогичное развитие можно проследить в сфере сексуальности. Поначалу инстинктивный процесс непосредственно связан с физическим влечением. Он безусловен и прост. Затем, когда ком-пульсивное влечение сексуальности сдерживается настолько, что беспорядочная половая жизнь может быть отвергнута в пользу супружества, энергия вновь достается эго, и появляется потребность в обладании сексуальным объектом и потомством. В своей негативной форме выражение этой энергии в жизни проявляется как ревность, представляющая собой манифестацию власти. Здесь также на сцену выходит фактор престижа. Человек, неспособный удержать свою жену, высмеивался товарищами. Поведение женщин начало отличаться холодностью, ибо они понимали, что в связи с настоятельностью мужских сексуальных потребностей об-
Источник психической энергии
ладают властью над мужчинами и что, спекулируя своей благосклонностью, они могут получить желаемое. Мужчины стали похваляться своими победами над женщинами. Так объединились секс и стремление к власти.
Материнский инстинкт также вносит свою долю в комплекс власти. Чувство собственного «Я» матери усиливается детьми либо непосредственно — по причине их количества или красоты, либо в связи с ее властью над ними, либо благодаря их преданности ей, или же косвенно, посредством престижа, который дети могут принести ей своими достижениями в мире. Материнская гордость и честолюбие — это аспекты комплекса власти, принимаемые сегодня, возможно, более терпимо, чем какие-либо другие.
В большинстве случаев связь власти с первичными инстинктами естественна. Я говорю здесь не о комплексе власти или идентификации со стремлением к власти, а о способности контролировать себя и свои действия, а также о возможности выбирать цель и делать то, что необходимо для ее достижения. Это — положительный фактор, ведущий к самодисциплине и культуре. От его развития в значительной мере зависит цивилизация. Однако там, где стремление к власти становится доминирующим, возникающий в результате комплекс оказывает крайне неблагоприятное воздействие на личность. Любовь к собственности становится непреодолимой амбицией; жажда власти несет с собой желание господствовать над другими людьми; сексуальное влечение выражается в компульсивных попытках подчинить себе партнера или управлять им, часто деспотичными методами, варьирующими от садистских привычек до душевной пытки посредством необоснованной ревности и присвоения права полного обладания так называемым объектом любви.