Здавалка
Главная | Обратная связь

ПОСЛЕДСТВИЯ НЕПОЧТИТЕЛЬНОСТИ



Безусловное уважение к женщинам было столь неотъемле­мой чертой этики Тантры, что мужчины, не принимавшие этот аспект всерьез, подвергались суровой критике и осуждению. Мужчины были осведомлены о том, какое поведение и отноше­ние к женщинам одобряется, а какое противоречит мировоззре­нию Тантры. Практики-мужчины получали совет отказаться от любых возможных предубеждений против женщин, которые несовместимы с путем Тантры. Среди особых обязательств, при­нимаемых при тантрическом посвящении, главный обет — это обещание никогда не порочить и не принижать женщин.

В главе из Чандамахарошана-тантры, озаглавленной «Хвала женщинам», в самых допустимо сильных выражениях высказывается протест против клеветы на женщин и аскетизма, заставляющего их избегать:

Даже если ты страшишься кабалы, влекущей смерть,

Не поддавайся подобным страхам.

На этом пути недопустимо избегать женщин!

Их, свободных от лицемерия, надменности и стыда,

Всегда помогающих тем, в чем есть нужда,

Истинных даровательниц духовных достижений,

Следует почитать всем, что имеешь.

Недопустимо пренебрежительно относиться к женщинам…

Следует говорить женщине приятные слова

И отдавать всё, что она пожелает.

Почитая ее подношением всего, чем владеешь,

Ничем не оскорбляй ее.

Никогда не отворачивайся от женщин!

Внемли словам Будды!

Если поступаешь по-иному,

Это падение ввергнет тебя в ад!

Если мужчина, практикующий Тантру, неспособен оказать женщинам уважения и почитания, которого они заслуживают, его может ожидать не полное просветление, а духовный упадок и даже ужасное наказание. Цонгкапа предупреждает о жесто­ких последствиях непочтительности в своем комментарии к Чакрасамвара-тантре:

Если в том, кто стремится к просветлению, Родится гнев по отношению к вестнице, Заслуги, накопленные за десять миллионов кальп, Будут уничтожены в одно мгновение.

Согласно Чандамахарошана-тантре, даже убив сотню инду­истских жрецов, мужчина может не запятнать себя грехом, но, если станет порицать или унижать женщин, отправится в ад. В этом аспекте буддийская Тантра очень созвучна Шакте, по­тому что в текстах Шакты тоже содержится угроза сурового наказания даже за самое мягкое неодобрение или неуважение по отношению к женщинам. В следующей выдержке из Кау-лавалинирнаи (Kaulavallnirnaya) это мнение сжато выражено так:

Женщину нельзя ударить

Даже цветком,

Пусть она совершила сотню проступков!

К тем, кто унижает женщин, Ваджрайогини нетерпима и посы­лает гиперболические проклятия по адресу тех, кто полагает, что может покорить вершины Тантры, пренебрегая женщинами:

Болтливые глупцы... которые, ненавидя женщин,

их порочат,

Из-за этого неблагого деяния будут в течение трех кальп

Подвергаться непрестанным мучениям в бездонном

аду Рудры, Стеная, когда их тела будут гореть в адском пламени.

Главная миссия Чандамахарошаны, в этом тексте выступающе­го супругом Ваджайогини, — подавление злодеев во всем мире, но среди них он выделяет тех, кто совершает преступления простив женщин. Он заверяет Ваджрайогини, что держит меч и аркан наготове, высматривая мужчин, не почитающих жен­щин, чтобы изрубить негодяев на куски:

Мать, дочь, сестра, племянница

и любая другая женщина-родственница, а также

музыкантши, брахманки, подметальщицы,

танцовщицы, прачки и проститутки,

как и святые, йогини и аскетки...—

им обязан он служить как должно,

не делая никаких различий.

Если он будет делать между ними различия,

Чандамахарошана будет рассержен,

сразит этого йогина,

грозя ему мечом и арканом,

и ввергнет его в ад Авичи.

И не обретет он Плода ни в этом мире, ни в следующем.

Классические тексты традиции Тантры несомненно весьма се­рьезно относятся к необходимости уважительного отношения к женщинам и должного поведения. Тантрические жизнеописа­ния подкрепляют эти положения назиданиями о том, что может случиться с мужчиной, проявляющим неуважение к женщине, даже если ее нравственность кажется сомнительной. Собрание тантрических жизнеописаний содержит множество историй о злополучных йогинах, которые умышленно или неумышленно оскорбляли женщин. В одном из них рассказывается, как йо-гин Майтрипа (Maitrlpa) в поисках Шавари (Savari), знамени­того тантрического гуру, забрел далеко в горы Шрипарвата (Sriparvata), что в Южной Индии. Когда Майтрипа его нашел, гуру сидел с двумя своими спутницами. У этих лес­ных женщин были длинные спутанные волосы, юбки из коры и листьев, а через плечо перекинуты охотничьи снасти. У их ног лежала свежая дичь, и они занимались отыскиванием вшей в волосах гуру. Вид этих женщин невольно вызвал у Майтрипы усмешку, и он не мог понять, что делает духовный учитель в таком неприятном обществе.

Не ведал Майтрипа, что эти женщины были тантрическими йогини и звали их Падмалочана (Padmalocana: «Глаза-лотосы») и Джняналочана (Jnlnalocana: «Глаза-мудрость»). Вскоре они стали наставлять Майтрипу в той самой тантрической мудрос­ти, в поисках которой он явился. Дакини обладают особым даром устранять препятствия к обретению всеведения быстрым, решительным ударом меча недвойственной мудрости, а эти охотницы и были величайшими дакинями. Идя по лесу, Майтрипа увидел, как одна из этих женщин застрелила дикую свинью. Пока его ум оправлялся от потрясения, она произнесла меткое высказывание:

Пустив стрелу ясного понимания, Я сражаю вепря неведения — Вкуси же мяса недвойственности!

Затем она застрелила оленя и спела:

Пустив стрелу высшего переживания, Я сражаю оленя субъекта-объекта — Вкуси же мяса недвойственности!

На самом деле она поражала цель двойственных суждений, не позволявших Майтрипе достичь просветления. Когда Майтри­па постиг, что духовный уровень этих женщин выше его соб­ственного, он признал их своими гуру, но его признание про­изошло слишком поздно, и он был наказан. Поскольку у него были оскорбительные мысли на их счет и он не проявил к ним почтения при первой встрече, его жизнь сократилась, и в ней он не успел обрести просветление. Майтрипа был наказан за непочтительность к своим гуру, но более глубокий смысл этой истории заключается в том, что причина постигшей его неуда­чи — неготовность допустить возможность, чтобы женщины, к тому же охотницы, могли стать его учителями. Так проявление неуважения к женщинам стало одним из его самых ошибочных и опасных действий на его духовном пути.

Такие случаи нередко описываются в тантрической литера­туре. Точно так же йогин Канха (Kanha) не сумел распознать в простой женщине тантрического гуру. Он был отправлен своим гуру на поиски того, кто мог бы передать ему одно особое учение, и, хотя Канха был предупрежден, что учитель, которо­го он ищет, — женщина, он не мог заставить себя поверить, что гуру направил его именно к порогу крестьянки, ютившейся в жалкой заброшенной хижине. Сомневаясь в том, что это она и есть, Канха снова пустился в путь, но, проплутав целый день, снова очутился у той же хижины. Всё еще не уверившись, он отправился на поиски в третий раз и, наконец, убедился, что именно эта женщина и есть тот учитель, которого он искал. Когда его видение очистилось, он узрел ее в истинном облике — как будду, восседающую во дворце на пышно украшен­ном троне. Канха вернулся к своему учителю с требуемыми учениями, но гуру был недоволен, укоряя его в том, что он не выполнил истинной задачи своего путешествия. Если бы он сумел отнестись к дакини без каких-либо предвзятых умствен­ных представлений, то смог бы обрести полное просветление, но его предубеждение ему помешало.

Другой случай был с Абхаякарагуптой (Abhayakaragupta), ученым, который очень гордился своей ученостью. Ему несколь­ко раз предоставлялся случай узнать Ваджрайогини в ее про­явлениях в образе человека. Поскольку в своих прежних жиз­нях он питал горячую веру в этого женского будду, в этой его жизни Ваджрайогини являлась ему несколько раз через проме­жутки времени во многие годы, дабы у него было время расши­рить свою мудрость. При первой их встрече, когда он, принад­лежа к жреческому сословию, был индуистом и еще не принял буддизм, к дверям его дома пришла женщина из касты непри­касаемых и попросила, чтобы он предался с ней любовным утехам. Он ответил, что не может даже притронуться к ней, дабы не оскверниться, не то чтобы заниматься любовными уте­хами. Ученый прогнал ее, опасаясь, как бы его репутации не повредило, если кто-то увидит ее у его порога. Но, прежде чем уйти, она посоветовала ему отправиться в Магадху и принять посвящение буддийской Тантры, однако он не поспешил вос­пользоваться ее советом. При второй встрече, когда спустя не­которое время он уже принял буддийские монашеские обеты, какая-то девочка принесла ему сырого мяса, говоря, что живот­ное забили специально для него. Такое подношение выглядело для него отвратительным, а приняв его, он нарушил бы свои монашеские обеты, и потому он отверг этот дар. При третьей встрече, случившейся, когда Абхаякарагупта уже давно стал учеником тантрического гуру, женщина, которая прислужива­ла его учителю и обычно приносила ему воду, явилась с мясом и вином в его комнату для медитации и предложила ему вместе с ней выполнить тантрическое пиршественное подношение. Видя его замешательство, она приказала ему это делать, вероятно, надеясь, что ее настойчивость заставит его понять серьезность происходящего. Но непонятливый ученый снова отклонил ее предложение. Тогда женщина выругала его за то, что он, не­смотря на свои обширные познания тантрических учений, не понял смысла ее предложения. Она сказала, что он упустил случай достичь духовного совершенства в этой жизни, посколь­ку трижды отверг вестниц Ваджрайогини.

В этой истории речь идет о том, что сама Ваджрайогини испытывала Абхаякарагупту, являясь ему в облике неприкаса­емой или служанки — женщин, чей духовный авторитет он не был склонен признавать. Это можно толковать или так, что сама Ваджрайогини, будда в женском облике, посылала ему свои волшебные эманации, или так, что она побуждала жен­щин действовать от ее имени. В обоих случаях испытания, ко­торые посылала Ваджрайогини, были нужны, чтобы побудить этого ученого узнать в женщинах ее воплощения и носительниц духовного знания. Став практиком Тантры, Абхаякарагупта начал почитать Ваджрайогини, но, когда он не сумел распро­странить это почитание на ее проявления в человеческом обли­ке, божественная йогини была очень недовольна. Его просвет­ление было отложено на следующую жизнь — и это послужило ему наказанием.

Суть подобных историй не в том, что мужчины питали яв­ное предубеждение относительно женщин. Подобная подопле­ка их поведения в каждом из этих случаев могла быть и очень тонкой. Будучи тантристами, все эти мужчины знали предпи­сания, как относиться женщинам, но вследствие остатков заста­релых представлений или просто потому, что недостаточно глу­боко усвоили эти учения, они проявили неспособность чистого видения касательно женщин. В этой традиции видеть женщин такими, каковы они на самом деле, — значит видеть их вмес­тилищами силы и присутствия женских божеств. В современ­ной живой традиции тибетского буддизма есть люди, чья ори­ентация на монашество требует от них воздерживаться от всех описываемых в тантрах видов близости, а иногда способствует развитию в них компенсаторного страха и неприязни по отно­шению к женщинам. Однако в этой же традиции всегда было и теперь есть множество людей — и мирян, и монахов, — кото­рые воспринимают тантрическое учение касательно пола очень серьезно. Такие практикующие верят, что признание врожден­ной божественности женщин и соответствующее к ним отноше­ние — необходимое условие их собственного духовного роста.







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.