 |
|
Глава четырнадцатая: Вальта и пророчица
Я была в грязи, но местный народ отнес меня на полянку в своем лагере. Один из охотников принес странный стул, сделанный из изогнутых веток и усадил меня на него. Они поклонились мне. Они хором говорили молитвы, ритм был четким, но он отличался от песен, что мы пели в Хальц-Вальдене. Некоторые женщины рисовали что-то на лицах друг друга, а потом отметили охотников красными рисунками на их груди, рисунок был тремя полосками. Каза и Анту не было видно. Я была окружена людьми, но никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.
Женщина подошла ко мне с ведром холодной воды и начала смывать с меня грязь. Она улыбалась, но у нее почти не было зубов. Я пыталась не кривиться из-за запаха ее дыхания, но внутри все кипело.
- Что вам от меня нужно? – прошептала я. Голос мой прозвучал так подавленно, как еще никогда не звучал. Он был тонким, едва слышимым даже мне, его нельзя было сравнить с громкими голосами этого племени.
Она лишь улыбнулась в ответ и продолжила отмывать грязь. Я была питомцем, которого мыли, прежде чем пустить в кровать.
- Где мой друг? – сказала я, заставляя себя говорить громче. Я пыталась выражать эмоции на лице и показать жестом человека. – Друг, - я положила ладонь на сердце. Женщина покачала головой. Бесполезно. Она не понимала. – Вы не говорите на общем языке Эгунлэнда? Никто? – я повысила голос. Топот ног оглушал меня. – Прошу, мне нужно поговорить… Нужно понять, что происходит.
Приблизился охотник. У него была густая темная борода, а глаза выдавали страх или возбуждение. Красный рисунок мерцал на его груди, и я поняла, что не могу отвести от него взгляд. Он опустился на одно колено и склонил голову.
Когда он поднял голову и встретился с моим взглядом, то сказал:
- Я говорю на твоем языке, Вальта. Что ты хочешь узнать?
Он явно никогда не смеялся, и всю жизнь заботился о выживании и чести. Я видела это по его напряженной челюсти и шрамам на щеке.
- Где мой друг Казимир?
- Он с оленем. В нашем лагере.
- Что означает вальта?
- Это избранная. Ты избрана лесом. Ты пришла к нам, Вальта, чтобы спасти нас.
- О чем ты? – спросила я. Пока я говорила, женщина, что вытирала меня, подняла венок из цветов и опустила его через мою голову мне на шею. Я коснулась нежных лепестков красивого розового оттенка. Она поклонилась мне и улыбнулась.
- Наши люди голодны. Лес не обеспечивает нас. Но ты можешь изменить это, Вальта. Твоя кровь.
Это слово заставило меня выпрямиться. Дыхание застряло в горле.
- Кровь?
- Вальта, твоя жертва – это то, что спасет… - я попыталась встать, но он усадил меня обратно. – Это всех нас спасет.
- Ты говоришь… что мне нужно пожертвовать собой?
- А что еще это может означать? В пророчестве говорится, что ты приедешь на белом олене. Наша пророчица видела это своими глазами. Рэт мета иль фонта. Значит, так и будет.
- Нет, - прошептала я. – Нет. Я хочу увидеть вашу пророчицу. Я хочу поговорить с ней. Я не ваша вальта, клянусь. Это не я. Вы ошиблись.
Охотник повернул голову к другому мужчине и что-то сказал на их языке. Тот мужчина был старше, на его груди были такие же отметины, а борода была такой же полностью. Они поговорили, и мужчина постарше побежал в лагерь. Я видела, как он нырнул под звериные шкуры, входя в палатку. Первый охотник остался передо мной, глядя на меня темными, как ночь, глазами. Я поняла, что смотрю на что угодно в их лагере, только не в их глаза.
За лагерем был небольшой участок земли, где было мало деревьев. Там паслись несколько козлов и лошадей. Сам лагерь был сделан из дюжины хижин, часть которых была сооружена из веток и грязи, другие – из шкур животных. На земле лежали различные инструменты, оружие, они были и у костра, и у палаток. Миски с наполовину съеденной провизией усеивали землю. Люди не были крупными, они были лишь слегка окутаны мышцами на руках и ногах, такими выглядели фермеры. Они много работали, но мало ели. Мы помешали им есть.
Тут мои глаза все же переместились на охотника.
- Как тебя зовут? – спросила я.
- Финн, - ответил он.
- Я Мей, - сказала я. – Откуда ты знаешь общий язык?
- Я – торговец Ибенов. Отец был торговцем до меня. Он научил меня языку, - сказал он.
- Что случилось с твоим отцом?
- Он… Как там правильно сказать? Умер?
- Да, есть такое слово.
- Он умер, когда охотился. Змея укусила, - Финн не вздрогнул, вспоминая это. Казалось, что он говорит о погоде.
Меня передернуло. Лес и без того был жутким, а теперь еще прибавились ядовитые змеи, скрывающиеся под опавшими листьями.
- Мне жаль.
- Что значит… жаль? – нахмурился Финн.
- Мне печально от того, что твой отец умер.
Он нахмурился сильнее, на любу пролегли морщины.
- Почему тебе печально? Ты его не знала.
- Мне больно за тебя, - объсняла я, протянув к нему руку чтобы как-то прояснить. – Мне печально, что ты больше никогда не увидишь отца. Я тоже своего больше не увижу. Он умер, я знаю, как от этого плохо.
- Плохо? Это больно?
- Да. Это больно, - я положила ладонь на сердце. – Здесь.
Финн поднял голову, устремившись взглядом в небо. Когда он вновь посмотрел на меня, его темные глаза стали мягче. Они напоминали мне глаза лошади, большие и темные, не лишенные нежности.
- Это очень больно.
Я кивнула. Как-то, несмотря на разницу языков, мы пришли к пониманию, но нас прервал охотник, что привел к нам пророчицу. Она была не такой, как я ожидала. Она была девочкой не старше тринадцати, облаченная в кожаную одежду и венок сухих цветов. Ее длинные и темные волосы ниспадали ей почти до колен. Вокруг ее глаз были нарисованы черные линии, что делало их почти незаметными на фоне темной кожи, губы тоже были выкрашены в черный. Ее появление среди людей оборвало всю радость. Почти все перестали танцевать, а развернулись к девочке, не скрывая страх на лицах. Они с любопытством следили за ней, и вскоре все взгляды были прикованы к нам. Она склонила голову на бок и сказала что-то агрессивным языком Ибенов.
Финн начал переводить. Его голос казался еще громче в воцарившейся тишине.
- Это обычная девушка, - я с облегчением выдохнула. – Она не особенна. Она не выглядит и не говорит, как избранная. Она не красива, она не хитра.
Пророчица замолчала.
- Так я могу идти? – спросила я.
Она шагнула вперед и склонила голову на другой бок. Она шла как кошка, охотящаяся на добычу, ее ноги беззвучно касались земли. Ее глаза расширились, и я смогла видеть их белки, а потом она вытянула вперед одну руку. Мое горло сжалось, когда я увидела, что ногти ее правой руки были длинными и заостренными. Контраст девочки и ее угрожающих когтей приковал меня к стулу.
Она продолжала на языке Ибенов, и Финн переводил:
- Но у нее есть задание. Цель. В ней есть сила, которую она не умеет использовать. Древняя сила, - когти проехались по моей щеке, и я поежилась, но не от холодного ветра. – У нее крылья птицы и сердце оленя, она – зов природы на кончиках ее пальцев, только она может спасти Ибенов. Ее кровь обогатит землю, спасет урожай. Это защитит нас от Водяного и теней. Только она спасет нас.
Я покачала головой.
- Нет. Вы не можете этого сделать. Вы не можете забрать жизнь одного ради всего лагеря. Должен быть другой выход. Скажи ей, Финн. Переведи мои слова.
Он передал мой ответ пророчице.
Девочка приблизилась и схватила мое лицо, рука оказалась удивительно сильной. Когти расцарапали кожу, и кровь потекла от моей скулы к челюсти.
- Такова воля богов, - перевел Финн. Дыхание девушки было несвежим. – Это воля леса Ваэрг.
Древесная нимфа была права. Лес Ваэрг сожрет меня, а то и всех местных жителей. Я попыталась покачать головой, но хватка девочки была крепкой.
- Ее нужно подготовить, - перевел Финн. Девочка отпустила меня.
Финн связал мне руки и ноги, привязав к стулу, а в рот сунул кляп.
* * *
Ибены украшали меня как свинью на убой. Дети заплетали мои волосы. Мое лицо умывали водой из ручья. Финн развязал меня, чтобы женщины нарядили меня в белые одежды. Он отвернулся, но я все равно чувствовала несколько взглядов на своем обнаженном теле. Холодный воздух покалывал кожу, словно меня окружала ледяная вода. Когда они ушли, я была снова привязана к стулу. Другие женщины украсили мою шею золотыми ожерельями. На толстых веревках было что-то нарисовано. Они царапали мою кожу.
Они забыли вернуть кляп, и я умоляла Финна, единственного человека, с которым могла говорить на своем языке.
- Не дай мне умереть.
- Ты не умрешь, если говорить на нашем языке, ты фильген, улетишь. Вознесешься.
- Плевать, - сказала я сквозь сжатые зубы. – Плевать, куда я уйду по-твоему или по-моему. Я еще не закончила. Не понимаешь? У меня еще есть дела. Я еще не все сделала.
- Твоя цель – спасти нас. Так написано в древнем пророчестве.
- Так не должно быть. Я знаю принца Эгунлэнда, я могу передать королю, что твой народ страдает. Отпусти меня, Финн. Пожалуйста, - я уже скулила, ненавидя себя за это. Я ненавидела себя за то, что позволила поймать нас, что потеряла силы, что прошу спасти свою жизнь. Во что я превратилась? Скулящая и хнычущая девчонка, которой отец не стал бы гордиться. Я сжала губы и поклялась, что больше умолять не буду.
Финн схватил меня и развязал веревку, обхватывающую стул. Он повел меня по грязному лагерю. Мои ноги были босыми, и я чувствовала ступнями мягкую землю.
- Это случится в полнолуние, - сказал он. – А пока что можешь побыть с ним.
Финн отвел меня в палатку и толкнул на кучу шкур, привязав мои руки к основанию палатки. И тогда я увидела своего соседа – Каза. Финн вышел из палатки, и мы остались наедине.
- Забавно, что ты тоже здесь, - сказал Каз с улыбкой, которая не коснулась глаз.
Я отвернулась. Все случилось по моей вине, и я не могла смотреть в его открытое лицо, простившее меня. Если бы я не настаивала, что нам нужно вернуть Анту, ничего не случилось бы. Когда уже я научусь не втягивать в неприятности тех, о ком забочусь? Я скрывала свои способности, и из-за этого погиб отец, я не слушала предупреждения Каза, и он чуть не погиб от лоз, я не слушала и Сашу в Вельхеване. Я была лишь глупой эгоисткой, что не замечала опасность, преследуя собственные цели. Стена, удерживающая слезы, снова грозила сломаться. Я не позволила этому произойти.
- Сколько нам осталось? – спросил Каз.
- До полнолуния, - ответила я. Голос дрогнул, подведя меня.
- Саша…
- …уже далеко вместе с Гвен, - сказала я.
- Только не с Гвен, - сказал Каз с сухим смешком. – Эта лошадь пойдет только со мной.
Мысль о том, как Саша пытается сбежать на непослушной лошади, показалась мне смешной.
- Ты прав. Она без тебя не уйдет.
- Хотел бы я успеть попрощаться, - тихо сказал Каз. – Думаю, всем нужны мгновения, которых не хватает. Мгновение, чтобы влюбиться. Мгновение, чтобы почувствовать себя живым. Я хотел бы то мгновение, когда освобожу Эллен, но и оно не произойдет.
В палатке воцарилась тишина. Каз опустил голову на деревянный выступ, возле которого и был привязан.
- Мгновения нужно создавать, - вдруг сказала я. – Мы не можем вечно ждать их.
Такое сказал бы мой отец, будь он здесь. Моим голосом это прозвучало странно. Я не помнила, чтобы он такое говорил, но все я это сказала.
Слова придали мне силу, которую, как я думала, я потеряла. Энергия наполнила мое тело теплом. Мне нужно было действовать, и я принялась тереть веревки о деревянное основание палатки, не обращая внимания на занозы и боль.
Каз наблюдал за мной.
- Веревки слишком толстые, - сказал он. – Я уже пытался.
- Не сдавайся, - я сверкнула взглядом, чувствуя, что взгляд вышел яростным. Я не могла упустить новую надежду. – Мы можем выбраться отсюда. Мы должны создать это мгновение.
Уголки рта Каза дернулись, а глаза ожили. Приглушенный свет свечи выцепил искры энергии в его взгляде. Он тоже начал двигаться.
Это оказалось сложно. Пот стекал с моего лба, а я не могла его вытереть. Палатка давила на меня, мне казалось, что я задыхаюсь.
Нам пришлось остановиться, когда несколько Ибенов вошли в палатку. Они хотели выказать уважение «спасительнице». Другие пришли нас проверить, убедиться, что мы еще не сбежали. Я заметила, что Финн с подозрением разглядывает мое потное лицо. Он видел, что мы что-то задумали, но каждый раз, когда он проверял, все веревки на нас были на местах. Каз был прав. Чтобы разорвать эти толстые веревки понадобятся часы, а то и дни, но даже так нас смогут в любой момент поймать. Моя решимость угасала с каждой секундой, но другого выхода я не видела.
- Они убьют и меня, - сказал Каз. – Им не нужен свидетель, - его кожа была почти белой. Синяки покрывали его ладони и запястья, следы усилий разорвать веревки.
- Ты не можешь так говорить. Мы еще можем сбежать.
Он тяжко вздохнул.
- Верно. А знаешь, почему?
Я покачала головой.
- Потому что ты снова пытаешься спасти мне жизнь. Ты спасла меня уже три раза, а теперь снова это делаешь. Я в тебя верю.
- Это на тебя так влияет это место, - ответила я. – Во мне нет ничего такого, во что можно было бы верить.
Он покачал головой.
- Это не так. Я не многому в этом мире верю. Я никогда не верю в то, чего не видел. Это раздражает родителей, особенно, отца. Будучи королевскими особами, мы якобы являемся даром богов, созданным по их подобию, чтобы вести людей. Наша кровь избрана ими. Но я в это никогда не верил, потому что не верил и в них. А вот тебя я видел, и я знаю, как ты изобретательна, как умеешь делать невозможное возможным. Ты вытащить нас отсюда. Я в это верю.
Пришла пора сказать ему. Я слишком долго скрывала эту тайну, это причинило столько боли. Тайна привела к смерти отца, она же держала Каза подальше от меня.
- Я-я рожденная с мастерством.
Каз повернулся ко мне, на миг его лицо замерло и побледнело. Я застыла, ожидая его реакции. Грудь вздымалась и опадала с каждым вдохом. Казалось, что время остановилось.
И тут он расхохотался.
- Неплохо, Мей. Мне нужно было взбодриться, - его тело дрожало от смеха. – Ты – рожденная с мастерством, ха! Смешно. Спасибо, что развеселила.
Его слова пронзали меня, словно меч. Чувство отличалось от того, когда я увидела тца, тогда была пустота, что становилась все больше с каждой минутой. Сейчас в сердце вонзился кинжал. Он никогда меня не полюбит. Это было понятно. Одинокая слеза покатилась по моей щеке. Я подумала, что этот человек знал меня, знал мою сущность. Но теперь я видела, что он совсем меня не знал.