 |
|
Эксплуататоры и эксплуатируемые 1 страница
Рельсы сквозь скалы тянулись к нефтяным вышкам, а вышки тянулись к небесам. Дэгни стояла на мосту и смотрела на вершину холма, где лучи солнца падали на самый верх вышки. Металлический отблеск походил на белый факел.
К весне, думала она, эта дорога состыкуется с линией, которую тянут от Шайенна. Она смотрела на зеленовато-голубые рельсы, которые спускались от вышек вниз через мост и уходили дальше. Она повернула голову и посмотрела вдаль, куда на многие километры вперед, извиваясь вдоль подножия гор, уходила новая железная дорога. В самом конце строящейся линии, словно рука с оголенными костями и нервами, на фоне неба возвышался кран.
Мимо Дэгни проехал груженный зеленовато-голубыми болтами тягач. Снизу мерной дрожью отдавался звук работающих отбойных молотков. Это рабочие, раскачиваясь на металлических тросах, срезали выступ скалы на стене каньона, чтобы укрепить опоры моста. Вниз по полотну рабочие укладывали шпалы. Стоя на мосту, она могла различить, как напряжены их мышцы.
— Мышцы, мисс Таггарт — вот все, что нужно, чтобы построить что угодно, — сказал Бен Нили, ее подрядчик.
Похоже, таких подрядчиков, как Макнамара, в мире больше не осталось. Дэгни наняла Бена Нили, потому что не смогла найти никого лучше. Никому из инженеров «Таггарт трансконтинентал» нельзя было доверить руководство работами. Все они относились к новому металлу весьма скептически.
— Мисс Таггарт, я буду с вами откровенен. Поскольку этот эксперимент проводится впервые, я считаю, что взваливать на меня ответственность за него просто несправедливо, — сказал главный инженер.
— Вся ответственность на мне, — ответила Дэгни. Главному инженеру было уже за сорок. Он закончил колледж и до сих пор сохранил шумные студенческие повадки. В свое время главным инженером в «Таггарт трансконтинентал» был молчаливый, седоволосый мужчина. Он был самоучкой, но равных ему не было ни на одной железной дороге. Он уволился пять лет назад.
Дэгни посмотрела вниз. Она стояла на мосту, под которым простиралась бездна глубиной в полторы тысячи футов. На дне каньона она различила смутные очертания высохшего русла реки, кучи валунов и искореженных деревьев. Она спрашивала себя, достаточно ли одних мышц, камней и стволов, чтобы перекинуть мост через этот каньон. И неожиданно для самой себя подумала о том, что давным-давно на его дне столетиями жили голые дикари.
Она посмотрела на нефтяные вышки Вайета. Железнодорожный путь расходился на множество веток, которые вели к нефтяным скважинам. Она видела маленькие кружочки железнодорожных стрелок, точками выделявшиеся на снегу. Это были металлические стрелки такого же типа, как и те, что тысячами разбросаны по всей стране, не привлекая к себе никакого внимания. Но эти стрелки сверкали на солнце зеленовато-голубыми отблесками. Для нее эти отблески означали долгие часы уговоров, терпеливые попытки переубедить мистера Моуэна, президента Объединенной компании по производству железнодорожных стрелок и сигнальных систем из штата Коннектикут.
— Но, мисс Таггарт, дорогая мисс Таггарт! Моя компания находила общий язык с несколькими поколениями вашей семьи. Ваш дед был первым клиентом моего деда, поэтому у вас нет оснований сомневаться в нашей готовности сделать для вас что угодно, но... вы сказали — стрелки из металла Реардэна?
— Да.
— Но, мисс Таггарт, только подумайте, во что обойдется нам работа с этим металлом. Вы знаете, что для выплавки нужна температура не ниже двух с половиной тысяч градусов? Как вы сказали — здорово? Может быть, это здорово для тех, кто производит двигатели, для меня же это означает новую конструкцию печи, абсолютно новую технологию, рабочих, которых нужно обучить, срыв производственного графика, — словом, полную неразбериху, и один Господь знает, что из всего этого выйдет... Откуда вы знаете, мисс Таггарт? Откуда вы знаете, если этого до вас никто не делал?.. Я не могу сказать, что этот металл хорош, и не могу утверждать обратного... Нет, я не знаю, что это: гениальное изобретение или очередное мошенничество, как заявляют многие, мисс Таггарт, очень многие. Нет, кто что говорит, для меня ничего не решает, но я не могу рисковать, взявшись за такую работу.
Она удвоила стоимость своего заказа. Реардэн откомандировал двух специалистов-металлургов, чтобы обучить рабочих Моуэна, показать, объяснить каждый шаг всего технологического процесса. Он же платил жалование рабочим Моуэна, пока те учились.
Она посмотрела на костыли, крепившие рельсы к шпалам, и вспомнила тот день, когда узнала, что компания «Саммит кастинг» из штата Иллинойс, единственная компания, которая взялась изготовить костыли из металла Реардэна, обанкротилась, выполнив лишь половину заказа. Той же ночью она вылетела в Чикаго, подняла с постели троих адвокатов, судью и местного законодателя, подкупила двоих из них и, запугав остальных, получила документ, дававший ей чрезвычайные полномочия на законных основаниях. Она так все запутала и замела следы, что, если бы кто и захотел докопаться до истины, ничего бы не вышло. Ворота завода компании были открыты, и еще до рассвета наспех собранная, полуодетая бригада рабочих взялась за дело. Работой руководили инженер из «Таггарт трансконтинентал» и металлург Реардэна. Строительство Рио-Норт не остановилось.
Она прислушалась к реву бурильных машин. Был такой период, когда работы по возведению опор моста пришлось приостановить.
— Я ничего не мог сделать, мисс Таггарт, — обиженно сказал тогда Бен Нили. — Вы же знаете, как быстро изнашиваются коронки. Я давным-давно заказал новые, но у «Инкорпорейтэд тул» произошел сбой. Их тоже нельзя винить. «Ассошиэйтэд стил» не поставила им вовремя сталь, поэтому нам ничего не остается, кроме как ждать. Что толку расстраиваться, мисс Таггарт. Я делаю все, что в моих силах.
— Я наняла вас для того, чтобы вы делали дело, а не все, что в ваших силах, каковы бы они ни были.
— Как странно вы рассуждаете. Такие взгляды нынче не в ходу, мисс Таггарт, ой как не в ходу.
— Никакой «Инкорпорейтэд тул». Никакой стали. Закажите коронки из металла Реардэна.
— Только не я. С меня хватит неприятностей из-за этих ваших рельсов, черт бы их побрал. Я не собираюсь портить свое оборудование.
— Одна коронка из металла Реардэна прослужит дольше, чем три из стали.
— Возможно.
— Я сказала — закажите их.
— А кто за это заплатит?
— Я.
— А кто найдет того, кто захочет за это взяться?
Она позвонила Реардэну. Он нашел заброшенный, давно закрытый инструментальный завод. В течение часа он купил его у родственников последнего владельца. Через день завод заработал. Через неделю коронки из металла Реардэна были доставлены в Колорадо.
Она посмотрела на мост. Он представлял собой задачу, решенную не лучшим образом, но ей пришлось смириться с этим. Этот мост, триста шестьдесят метров стали, переброшенных через черную пропасть, был построен, когда компанией руководил сын Нэта Таггарта. Уже давным-давно он стал далеко не безопасен. Его укрепляли продольными стальными, железными, а затем и деревянными балками. Сейчас едва ли стоило реставрировать его. Дэгни уже подумывала про новый мост из сплава Реардэна. Она попросила главного инженера представить проект моста и ориентировочную смету. Представленный проект был вариантом стального моста, неумело переделанного с учетом большей прочности нового металла, а предполагаемые затраты оказались баснословными — проект был снят с рассмотрения.
— Простите, мисс Таггарт, — обиженно сказал главный инженер, но я не понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что я не использовал свойств металла Реардэна. В этом проекте я учел дизайн лучших мостов. Чего же еще вы от меня хотели?
— Нового метода строительства.
— Нового метода? Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что, когда появилась достаточно прочная сталь, стальные мосты не строили по образцу деревянных, — сказала Дэгни и устало добавила: — Подготовьте план всего, что нужно сделать, чтобы старый мост протянул еще лет пять.
— Хорошо, мисс Таггарт, — бодро сказал главный инженер. — Если мы укрепим мост сталью...
— Мы укрепим мост металлом Реардэна.
— Хорошо, мисс Таггарт, — холодно ответил он.
Дэгни смотрела на заснеженные горы. В Нью-Йорке ей иногда казалось, что у нее трудная работа. Иногда она останавливалась посреди своего кабинета, парализованная отчаянием от сознания, что время неумолимо. Это были дни, когда срочные деловые встречи шли одна за другой, когда ей приходилось заниматься неисправными локомотивами, гниющими товарными вагонами, выходящими из строя сигнальными системами, падающими доходами, в то время как все ее мысли были заняты критическим состоянием Рио-Норт, а перед глазами стояли две зеленовато-голубые полоски металла. Это были дни, когда она прерывала совещания, вдруг вспомнив, почему то или иное событие взволновало ее, и, схватив телефонную трубку, звонила своему подрядчику:
— Кто вам поставляет продукты для рабочих?.. Я так и думала. Эта компания вчера обанкротилась, срочно найдите другого поставщика, если не хотите голодать.
Она руководила строительством дороги из своего кабинета в Нью-Йорке. Это было трудно. Но сейчас она смотрела на дорогу и знала, что строительство будет завершено в срок.
Она услышала торопливые шаги и обернулась. По полотну шел высокий молодой человек, одетый в кожаную куртку-спецовку. Но он был не похож на обыкновенного рабочего, очень уж властной и уверенной была его походка. Она узнала его, лишь когда он подошел ближе. Это был Эллис Вайет. После единственной встречи в ее кабинете она его больше не видела.
Он подошел, остановился, посмотрел на нее и улыбнулся:
— Привет, Дэгни.
Она поняла все, что он хотел сказать этими двумя словами. Это было извинение, понимание, признание. Это было приветствие.
Она рассмеялась, как ребенок, счастливая от того, что все может быть так просто и так правильно.
— Привет, — сказала она, протягивая руку.
Он задержал ее ладонь в своей на мгновение дольше, чем требовало обычное рукопожатие. Это была своего рода подпись, скрепившая заключенное между ними соглашение. Они поняли друг друга.
— Скажи Нили, чтобы установил новые снегозащитные заграждения длиной в полторы мили в районе Гранада Пасс. Старые совсем сгнили. Следующей пурги они не выдержат. Пришли ему новый снегоочиститель. Тот, что я видел у него, — куча металлолома, который не выметет как следует даже задний двор. Сейчас можно в любой день ожидать сильных снегопадов.
Некоторое время она пристально рассматривала его:
— Как часто ты это делаешь?
— Что?
— Приходишь посмотреть, как идут дела.
— Когда есть время. А что?
— Ты был здесь в тот вечер, когда произошел оползень?
— Да.
— Я, помнится, удивилась, прочитав в отчете, как быстро расчистили путь. Даже подумала, что Нили куда лучший специалист, чем я полагала.
— Специалист он никудышный.
— Это ты организовал доставку материалов к линии?
— Конечно, я. Его люди бегали полдня, чтобы достать все что нужно. Скажи ему, пусть присмотрит за цистернами с водой, а то как бы они не замерзли однажды ночью. Да посмотри, не надо ли пригнать новый экскаватор. Мне не нравится, как выглядит тот, что у него есть. И проверь систему электропроводки.
Она некоторое время смотрела на него, потом сказала:
— Спасибо, Эллис.
Он улыбнулся и пошел дальше. Дэгни смотрела, как он перешел через мост и начал подниматься к нефтяным вышкам.
— Похоже, он думает, что все это принадлежит ему. Она с удивлением обернулась. Рядом с ней, указывая пальцем в сторону Вайета, стоял Бен Нили.
— Что все?
— Железная дорога, мисс Таггарт, ваша железная дорога, а может быть, и весь мир. Во всяком случае он так считает.
Бен Нили был тучным мужчиной с одутловатым, угрюмым лицом. Взгляд его был упрям и пуст. В голубоватом отблеске снега его кожа казалась желтоватой, как сливочное масло.
— Что он все время здесь сшивается? Как будто кроме него никто ничего не умеет. Пижон сопливый. Кого он из себя корчит?
— Катись-ка ты ко всем чертям, — спокойно, не повышая голоса, сказала Дэгни.
Нили не знал, что побудило ее так сказать, но подспудно чувствовал это. Ее поразило, что эти слова вовсе не удивили его. Он промолчал.
— Пойдем к тебе в бытовку, — сказала она устало, указывая на стоявший поодаль старый вагон. — Возьми с собой кого-нибудь, чтобы делал заметки.
— Насчет этих шпал, мисс Таггарт, — торопливо начал Нили, когда они вошли, — мистер Коулман, который у вас работает, их не забраковал. Я не понимаю, почему вы считаете...
— Я же тебе сказала, их надо заменить.
Выйдя из бытовки, Дэгни почувствовала себя смертельно усталой. Целых два часа она терпеливо объясняла, разжевывала, отдавала необходимые распоряжения. Внизу, на грязной изрытой дороге, стоял новенький черный, блестящий двухместный автомобиль. В эти дни новая машина была необычным зрелищем — они попадались не так уж часто.
Она огляделась и открыла рот от удивления, увидев высокого мужчину, стоявшего возле моста. Это был Хэнк Реардэн. Дэгни не ожидала встретить его в Колорадо. Он стоял с карандашом и блокнотом в руках, погруженный в какие-то расчеты. По той же причине, что и машина, в глаза сразу бросалась его одежда. На нем были обычное пальто и шляпа с узкими полями, но такого изумительного качества и такие дорогие, что среди серой толпы казалось, будто он разоделся напоказ. Это выглядело еще более заметным потому, что он носил одежду очень естественно.
Дэгни вдруг поняла, что бежит к нему. Усталость как рукой сняло. Но неожиданно она вспомнила, что не видела его с того вечера, и остановилась.
Он заметил ее, махнул рукой в знак удивленного, радостного приветствия и пошел навстречу. Он улыбался.
— Привет, — сказал он. — Первый раз здесь?
— Пятый за три месяца.
— А я не знал, что ты приехала. Мне не сказали.
— Я знала, что однажды ты не выдержишь.
— Не выдержу?
— И приедешь посмотреть на все это. Вот он — твой металл. Как тебе это нравится?
Он огляделся вокруг:
— Если когда-нибудь решишь уволиться с железной дороги, дай мне знать.
— Ты возьмешь меня на работу?
— В любой момент.
Некоторое время она смотрела на него, затем сказала:
— Ты говоришь наполовину в шутку, наполовину всерьез, Хэнк. Приди я просить у тебя работу, тебе бы это понравилось. Тебе бы понравилось видеть меня своим подчиненным, а не клиентом, командовать мною, давать мне указания.
— Да, понравилось бы.
— Не уходи из сталелитейного бизнеса, Хэнк. Я тебе на железной дороге работы не предложу, — сказала она.
Он рассмеялся:
— Дэгни, даже не пытайся.
— Что?
— Выиграть сражение, когда условия ставлю я.
Дэгни ничего не ответила. Она была поражена тем, как подействовали на нее эти слова. Это было не чувство, а физическое удовольствие, которое она не могла понять или как-то определить.
— Между прочим, я здесь не впервые. Я был здесь и вчера.
— Правда? Почему?
— Я приехал в Колорадо по одному делу и решил заглянуть сюда.
— И чего же ты хочешь?
— А с чего ты взяла, что я чего-то хочу?
— Ты бы не стал попусту терять время и не приехал бы лишь для того, чтобы посмотреть. Во всяком случае не дважды.
Он рассмеялся:
— Ты права. Меня интересует вот это. — Реардэн указал на мост.
— А что в нем такого особенного?
— Ему пора на свалку.
— Ты думаешь, я этого не знаю?
— Я видел перечень деталей из металла Реардэна, которые ты заказала для укрепления моста. Ты зря выбрасываешь деньги. Разница между стоимостью деталей, с помощью которых мост протянет еще пару лет, и новым мостом из моего металла так мала, что я не понимаю, зачем ты хочешь сохранить этот музейный экспонат.
— Я думала про новый мост из твоего металла и попросила своих инженеров произвести расчеты предполагаемых затрат.
— И что они тебе сказали?
— Два миллиона долларов.
— Сколько?
— А что скажешь мне ты?
— Восемьсот тысяч.
Дэгни посмотрела на него. Она знала, что Реардэн ничего не говорит зря.
— Каким образом? — спросила она, пытаясь говорить спокойно.
— А вот так.
Он показал ей свой блокнот.
Она увидела множество пометок, цифр и несколько сделанных наспех набросков. Дэгни разобралась во всем раньше, чем он закончил объяснения. Она не заметила, что они присели на кучу промерзших стройматериалов, что ее ноги прижаты к грубым доскам и ощущают их холод сквозь тонкие чулки. Они сидели, склонившись над двумя листками бумаги, благодаря которым тысячи тонн грузов смогут пересечь зиявшую неподалеку пропасть. Его голос звучал резко и отчетливо. Он говорил о системе опор, силе тяги, нагрузке, направлении ветра. По замыслу Реардэна, мост представлял собой пролетное строение длиной почти в тысячу двести футов. Он придумал принципиально новый способ соединения пролетов, который можно было осуществить на практике лишь при помощи конструкций, обладавших легкостью и прочностью металла Реардэна.
— Хэнк, ты что, придумал все это за два дня? — спросила она.
— Черт побери, нет. Я изобрел все это задолго до того, как у меня появился металл. Я все рассчитал, еще когда производил сталь для мостов. Чтобы осуществить этот проект и многие другие, не хватало только металла. Я приехал посмотреть, какой интерес могут представлять для меня твои проблемы, связанные с этим мостом.
Он усмехнулся, заметив, как она медленно провела ладонью по векам, и увидел на ее лице след горечи, словно она старалась стереть все то, против чего вела изнурительную борьбу.
— Это только набросок, но думаю, ты понимаешь, что можно сделать.
— Я не могу тебе сказать все, что понимаю, Хэнк.
— И не надо. Я и сам это знаю.
— Ты уже во второй раз спасаешь «Таггарт трансконтинентал».
— Дэгни, когда-то ты лучше разбиралась в психологии.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да какое мне дело до «Таггарт трансконтинентал»? Чего ради я должен ее спасать? Разве ты не понимаешь, что мне нужен мост из моего металла, о котором узнали бы все?
— Я понимаю, Хэнк.
— Сейчас на всех углах вопят, что металл Реардэна небезопасен. Я подумал, что неплохо бы подбросить им что-нибудь действительно стоящее, пусть покричат. Я покажу им мост из металла Реардэна.
Она посмотрела на него и рассмеялась с искренним удовольствием.
— Чего ты смеешься? — спросил он.
— Знаешь, Хэнк, я не знаю ни одного человека, кроме тебя, который при подобных обстоятельствах мог бы додуматься до такого ответа всем этим людям.
— А ты? Ты хотела бы ответить им вместе со мной и услышать, как они завопят?
— Конечно, Хэнк. И ты это прекрасно знаешь.
— Да, знаю.
Он посмотрел на нее прищурившись. Он не рассмеялся, как она, но его глаза смеялись.
Она вдруг вспомнила их последнюю встречу на приеме. Это воспоминание казалось просто невероятным. Как легко им было тогда друг с другом — легко до головокружения; и каждый из них сознавал, что нигде больше не обретет такой легкости. После этого сама мысль о какой-то взаимной недоброжелательности была невозможной. И все же она помнила об этом вечере, он же вел себя так, словно его никогда не было.
Они подошли к краю каньона и заглянули в темную пропасть, посмотрели на возвышавшуюся над ней скалу и солнце над нефтяными вышками Вайета. Дэгни стояла на холодных камнях, широко расставив ноги, чтобы выдержать порыв ветра. Не касаясь груди Реардэна, она чувствовала ее у себя за плечами, а ветер хлестал по его ногам полами ее пальто.
— Хэнк, мы построим мост к сроку? Осталось ведь всего полгода.
— Конечно. На это уйдет значительно меньше времени и сил, чем на строительство любого другого моста. Мои инженеры разработают проект в общих чертах, и я пришлю его тебе. От тебя я не требую никаких обязательств. Посмотришь проект и решишь, осилишь ли это строительство по деньгам. Я знаю, что осилишь. А детали пусть доработают твои умники с дипломами.
— А как насчет металла?
— Я обеспечу тебя металлом в необходимом количестве, даже если для этого мне придется отказаться от всех других заказов.
— Ты выплавишь его в такие сжатые сроки?
— Я хоть раз затягивал выполнение твоих заказов?
— Нет. Но ты же знаешь, как сейчас обстоят дела. Может случиться так, что ты будешь не в силах что-то сделать.
— С кем, черт возьми, ты разговариваешь — с Ореном Бойлом?
Она рассмеялась:
— Ну хорошо. Постарайся как можно скорее прислать мне чертежи. Я просмотрю их и в течение сорока восьми часов сообщу о своем решении. А что до моих умников с дипломами... — Она замолчала и нахмурилась. — Хэнк, почему сейчас так трудно найти толковых людей для любой работы?
— Не знаю...
Он окинул взглядом горы, которые словно врезались в небо. Тоненькая струйка дыма тянулась ввысь с отдаленной равнины.
— Ты видела новые города и фабрики Колорадо? — спросил он.
— Да.
— Это просто чудо. Сколько крутого народу собралось здесь со всех концов страны. Все они молоды, все начинали с нуля, а сейчас сворачивают горы.
— А какую гору решил свернуть ты?
— То есть?
— Что ты делаешь в Колорадо? Он улыбнулся:
— Подыскиваю себе рудничок.
— Какой?
— Медный.
— Боже мой, у тебя что, мало работы?
— Я знаю, что это дело непростое. Но поставки меди становятся все более непредсказуемыми и ненадежными. В этой стране, похоже, не осталось ни одной стоящей компании, занимающейся этим, а с «Д'Анкония коппер» я не хочу иметь дела. Я не доверяю этому плейбою.
— Я тебя за это не осуждаю, — сказала она, глядя в сторону.
— Раз уж не осталось ни одного компетентного человека, который бы мог все это делать, придется самому добывать медь, как я добываю железную руду. Я не могу рисковать и не могу допустить, чтобы из-за каких-то сбоев и проволочек простаивали мои заводы. Для металла Реардэна нужно много меди.
— Ты уже купил рудник?
— Пока нет. Сначала надо решить ряд проблем: нанять рабочих, закупить оборудование, решить вопросы транспортировки.
— Ага... — Дэгни усмехнулась. — Хочешь поговорить со мной о строительстве дополнительной ветки.
— Может быть. Возможности этого штата неисчерпаемы. Ты знаешь, что здесь есть все виды полезных ископаемых? Месторождения не тронуты и ждут своего часа. А как стремительно здесь разрастаются заводы! Я чувствую себя на десять лет моложе, когда приезжаю сюда.
— А я нет. — Она смотрела за горы, на восток. — Я думаю о разнице между Колорадо и другими местами, где проходят пути «Таггарт трансконтинентал». Грузооборот неуклонно падает, с каждым годом продукции производится все меньше и меньше. Словно... Хэнк, что происходит со страной?
— Не знаю.
— Помнится, в школе нам рассказывали, что солнце с каждым годом теряет свою энергию и постепенно остывает. Я тогда пыталась представить себе, каким будет конец света. Думаю, это было бы похоже на то... что происходит сейчас. Становится все холоднее и холоднее, все замирает.
— А я никогда не верил в конец света. Я всегда верил, что к тому времени, как солнце угаснет, люди найдут ему замену.
— Правда? Забавно. Я тоже так думала. Он указал на струйку дыма:
— Вот, это восходит новое солнце. Все остальное будет черпать энергию из него.
— Если его не остановят.
— А ты что, считаешь, что все это можно остановить? Она взглянула на рельсы под ногами:
— Нет.
Реардэн улыбнулся. Он посмотрел вниз, на рельсы, затем поднял глаза на поднимавшееся по склонам гор в направлении далекого крана железнодорожное полотно. Какое-то мгновение она видела лишь его профиль и петляющую зеленовато-голубую ленту.
— Мы это сделали, правда?
Это мгновение было наградой за все. Это была плата за напряжение, за каждую бессонную ночь, за безмолвную борьбу с отчаянием.
— Да, — повторила она, — мы это сделали.
Она посмотрела в сторону, заметила старый кран, стоявший на запасном пути, и подумала, что нужно заменить его износившиеся тросы. Ею овладела необыкновенная ясность, которая наступает лишь по ту сторону чувств — когда испытаны все чувства, какие только возможно испытать. Все, чего они достигли, и одно короткое мгновение, вместившее в себя их заслуги, понимание того, что все это принадлежит им двоим, — что могло быть выше такой формы близости между двумя людьми? И теперь она вольна была обратиться к самым будничным, сиюминутным заботам, ибо все, что находилось в ее поле зрения, было исполнено глубокого смысла.
Дэгни спрашивала себя, откуда у нее такая полная уверенность в том, что он чувствует то же самое. Реардэн резко повернулся и пошел к машине. Она последовала за ним. Они шли, не глядя друг на друга.
— Через час я уезжаю на восток, — сказал Реардэн.
— Где ты ее купил? — спросила Дэгни, указывая на машину.
— Здесь. Это «хэммонд». Их выпускают здесь, в Колорадо. Это единственная компания, где еще умеют делать классные машины.
— Сработано на совесть.
— Это точно.
— В Нью-Йорк поедешь на ней?
— Нет. Мне ее туда доставят. Я прилетел на своем самолете. ,
— Правда? Я приехала из Шайенна, нужно было осмотреть линию, но теперь я должна как можно быстрее вернуться домой. Можно мне полететь с тобой?
Он ответил не сразу. Возникла короткая пауза.
— Мне очень жаль, — его голос прозвучал резковато, а может, ей это лишь показалось, — но я лечу не в Нью-Йорк. Через час я отправляюсь в Миннесоту.
— Что ж, значит, полечу на лайнере, если, конечно, сегодня есть рейс.
Она смотрела, как его машина, петляя по извилистой дороге, скрылась за поворотом. Часом позже она приехала в аэропорт. Небольшое летное поле находилось в долине между цепочками гор.
Местами промерзшая неровная поверхность поля была покрыта снегом. С краю возвышался радиомаяк. С него на землю свисали провода. Остальные маяки свалило бурей.
Ее встретил скучающий дежурный.
— Нет, мисс Таггарт, — сказал он с сожалением, — самолет будет лишь послезавтра. Здесь каждые два дня совершает посадку трансконтинентальный лайнер. Тот, который должен был прилететь сегодня, совершил вынужденную посадку в Аризоне. Все та же история — отказал двигатель. Жаль, что вы не приехали чуть раньше, — добавил он. — Совсем недавно мистер Реардэн улетел в Нью-Йорк на своем личном самолете.
— А разве он полетел в Нью-Йорк?
— Да, а что? Во всяком случае он так сказал.
— Вы в этом уверены?
— Он сказал, что у него на сегодняшний вечер назначена важная встреча в Нью-Йорке.
Дэгни пустым взглядом смотрела на небо, в сторону востока. Ничто не могло объяснить ей, почему он так поступил.
* * *
— Черт бы побрал эти улицы, — сказал Джеймс Таггарт. — Мы опаздываем.
Дэгни посмотрела вперед, выглядывая из-за спины шофера. Шел мокрый снег. Сквозь прочищаемое дворниками лобовое стекло она видела черные крыши потрепанных, неказистых машин, которые выстроились в длинную неподвижную линию. Далеко впереди над тротуаром висел красный фонарь, указывающий, что идут ремонтные работы.
— Какую улицу ни возьми, везде какие-то неполадки. Почему никто не наведет порядок? — нервно пробурчал Таггарт.
Дэгни откинулась на спинку сиденья, кутаясь в воротник своей накидки. К концу дня она чувствовала себя смертельно усталой. Она пришла в офис в семь утра, но ей пришлось прервать рабочий день, не завершив дела, и поспешить домой, чтобы переодеться. Она пообещала Джиму выступить сегодня на приеме конгресса предпринимателей Нью-Йорка. «Они хотят послушать, что мы думаем о металле Реардэна. Ты сделаешь это намного лучше, чем я. Для нас очень важно произвести нужное впечатление. Сейчас по поводу этого сплава ведутся ожесточенные споры».
Сидя рядом с ним в машине, Дэгни жалела, что согласилась выступить на этом приеме. Она смотрела на улицы Нью-Йорка и думала о гонке между металлом и временем, между строящейся линией Рио-Норт и уходящими днями. Ее нервы были напряжены до предела — машина застыла на месте, и целый вечер проходит впустую, когда каждый час на вес золота.
— Учитывая, что сейчас Реардэн со всех сторон подвергается всяческим нападкам, ему может понадобиться помощь друзей, — сказал Джим.
Дэгни с удивлением посмотрела на него:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься поддержать его?
Он ответил не сразу:
— Что ты думаешь об отчете, представленном спецкомитетом Национального совета по вопросам металлургической промышленности?
— Ты прекрасно знаешь, что я о нем думаю.
— В нем сказано, что металл Реардэна представляет угрозу общественной безопасности, потому что его химическая формула нестабильна, он хрупок, распадается на молекулярном уровне и может дать трещину в любой момент.
Он замолчал, словно умоляя ее что-нибудь ответить. Она молчала.
— Ты ведь не изменила своего мнения о нем? — спросил он озабоченно.
— О чем?
— О сплаве.
— Нет, Джим, не изменила.
— Хотя они ведь эксперты, представители этого комитета... Лучшие эксперты. Главные инженеры-технологи, работающие в крупнейших корпорациях и имеющие множество ученых степеней разных университетов, — сказал он удрученно, словно умоляя ее заставить его усомниться в этих людях и их мнении.
Дэгни удивленно смотрела на него — это было на него не похоже.
Машина тронулась с места. Она медленно двигалась по проезду мимо траншей, вырытых на участке, где прорвало водопровод. Она увидела недавно проложенные новые трубы. На трубах стояла фабричная марка изготовителя: ««Стоктон фаундри», Колорадо». Она отвернулась. Сейчас ей не хотелось думать о Колорадо.