 |
|
Закрытый гигант открытого кино
Открытое двенадцатилетие хотя и является цельным периодом, но очень неравномерно и по степени открытости, и по ее типу. В связи с постоянной сменой настроения можно проследить две принципиально разные тактики следования по этому пути. Некоторые режиссеры, чутко улавливая перемены времени, плавно подходили к концу двенадцатилетия открытого кино и так же плавно уходили за его пределы, снимая ортодоксальное или закрытое кино. Другие же, поймав дух открытого кино, попытались задержать его на всю оставшуюся жизнь. Примерно этого требовал, кстати, от наших кинематографистов Иосиф Сталин, родившийся, как известно, в год Кота. Увы, время не подвластно даже Сталину, и новой волны открытого кино пришлось ждать аж до 1961 года.
Однако трагедии, связанные со стремлением продлить время открытого кино, случались и в наши дни. Одна из них связана с Леонидом Гайдаем.
Являясь представителем закрытого знака (Кабан), Гайдай оказался более преданным открытому кино, чем большинство режиссеров открытых знаков (например, Данелия и Рязанов), которые с легкостью ушли из открытого кино. Но именно благодаря своей нечувствительности к изменению времени Гайдай стал в своем творчестве календарем открытого кино.
Начал Гайдай в 1961 году, сняв фильм «Пес Барбос и необычайный кросс», где впервые появилась знаменитая троица Трус – Балбес – Бывалый, они же Вицин – Никулин – Моргунов, они же три открытых знака Лошадь – Петух – Кот. В первых фильмах казалось еще, что эта троица всего лишь сатирические персонажи, но постепенно стало ясно, что именно они каким-то странным искаженным образом символизируют наш народ, как когда-то Иванушка-дурачок. Именно знаменитая троица, а не слишком положительный Шурик – главный герой абсолютной вершины открытого кино – «Кавказской пленницы» (1967). По сути, именно Гайдай нашел главного персонажа, понятного всем кино, – простака о трех головах, название которым доброта-лень-смекалка.
В остальном «Кавказская пленница» такой же открытый фильм, как и другие, в нем так же природа торжествует над замкнутым пространством, то бишь домами, а любые самые высокие заборы и самые крепкие запоры на поверку оказываются незначительной преградой. Троица же, даже попав на скамью подсудимых, чувствует себя совершенно безнаказанной.
«Бриллиантовая рука» (1969), казалось бы, еще шире раскрывает окно в пространство и еще яростнее борется с миром сейфов, замков. Однако уже чувствуется, как угасает элемент природы и нарастает присутствие социальных проблем. Ну а там, где решаются проблемы общественных отношений, там слабеет значение открытого кино.
Последним рубежом для режиссера стал «Иван Васильевич...» (1973). Последний год открытого двенадцатилетия, еще вскрывают стены, преодолевается пространство и время, но от открытого кино уже почти ничего не осталось. После 1973 года великого Гайдая уже нет, для открытого кино не было условий, а другое кино, более разумное, более эстетское, Гайдай снимать не смог... или не захотел.
Еще раз о шедеврах
Как уже говорилось, гениальное кино и гениально открытое кино – совсем не одно и то же. Часть шедевров открытого кино снята с большими погрешностями против вкуса и еще большими погрешностями против смысла, что совершенно не умаляет энергетического значения этих картин. Поэтому, когда смотришь открытое кино, надо расслабиться, стать ребенком и взахлеб впитывать энергию.
Энергетически очень важно, например, оказаться на берегу моря. По этому пути пошли многие создатели шедевров открытого кино. Например, Александр Птушко (Крыса) поставил в 1961 году фильм «Алые паруса», в котором юная (17 лет) Анастасия Вертинская ждет на берегу моря своего сказочного принца. На берегу уже другого моря та же Анастасия Вертинская встречается с Ихтиандром в «Человеке-амфибии» (1962), снятом Владимиром Чеботаревым (Петух) и Геннадием Казанским (Собака). Морскую музыку написал Андрей Петров (Лошадь). Морским берегом, впрочем, дело не обходится, ведь на то и нужен человек-амфибия, чтоб преодолеть границы между стихиями, показать доступность морских пучин.
На берегу моря снят открытый до предела фильм Генриха Оганесяна (Лошадь) «Три плюс два» (1963), а также один из самых любимых фильмов автора «Дубравка» (1968) Радомира Василевского (Лошадь) – картина очень чистая и добрая , а главное, жизнеутверждающая.
За неимением моря символом открытого пространства может стать река. Речь идет еще об одном детском фильме очень недетского режиссера Элема Климова (Петух) «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964). Финальная сцена фильма с массовыми полетами через реку вполне могла бы стать символом всего открытого кинематографа.
Еще одним, якобы детским, шедевром открытого кино стал фильм «Волшебная лампа Аладдина» (1966) Бориса Рыцарева (Лошадь), фильм, доказавший, что самые условные декорации не помеха для создания натуральной обстановки.
Не очень уверенно в открытом кино проявила себя горная тема, разве что «Вертикаль» (1967) Станислава Говорухина (Крыса) и частично «Человек ниоткуда» (1961), пожалуй, самый открытый фильм Эльдара Рязанова (Кот).
К шедеврам открытого кино стоит прибавить еще один фильм, в создании которого, кажется, не участвовал ни один представитель открытых знаков – «Полосатый рейс» (1961) Владимира Фетина (Бык).
Еще одна возможная причина уникальности и редкости по-настоящему открытых фильмов связана с тем, что режиссеры, да и актеры, участвующие в создании таких фильмов, должны пренебрегать своим творческим «я», опускаться до уровня народа, до уровня природы, а это трудно, каждый ведь жаждет самовыражения, и лишь немногие самые великие понимают, как здорово реализовать в кино народные чаяния.