Главная | Обратная связь

Машина перевернулась вверх тормашками, кубарем перелетела через трассу, ткнулась в землю и скатапультировала в небо.

Глава 02

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

 

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №02

2. ПОЗДНЕЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

У меня даже не было никакого представления о том, что девчонки подают знаки. Они могли носить сверкающий значок с надписью: "Сексу Сколько Хочешь, Только Попроси!", а я бы произнес: "Ух ты, где такую красоту достала?"

Казалось, никто не хотел брать на работу семнадцатилетнего потенциального директора с шестимесячным опытом работы клерком корабельной компании, двухмесячным стажем работы корректором и трехнедельным опытом стажера-бухгалтера. Глядя на этот потрясающий рабочий путь, потенциальные наниматели, должно быть, думали, что я просто не готов выкладываться на полную катушку. Мне по-прежнему не удавалось заставить себя признавать авторитеты, и я решил, что коммерция пока до меня не созрела, и я пока не готов стать боссом. И тем не менее после каждого собеседования мне предлагали работу, поэтому первым шагом моего свеже-разработанного "плана по уклонению от работы" должно было стать прекращение хождения на собеседования. Вторым шагом был колледж.

Я поступил на дневное отделение в Базильдонский колледж в Эссексе и выбрал курсы по Праву, Экономике, Социологии и Искусству. Обычно срок обучения длился два года, но я вычислил, что если завалю экзамены, то могу растянуть его на три. Девчонки тут были повсюду, и в голове зародился план променять высшее образование на секретарские курсы – место, обладавшее огромным потенциалом – и я чувствовал, что мое время пришло. На моем носу перестали вскакивать прыщи, и мое тело наконец вспомнило, как надо расти. Я вытянулся примерно на четыре дюйма [10 cм] и вместо стажера-карлика предстал во всей красе своих пяти футов и восьми дюймов [около 172 см]. Ну да, мы сейчас не ведем речь о Чарльзе Хестоне, но по крайней мере после восьми вечера люди на улице перестали интересоваться, не потерял ли я где свою мамочку.

Теперь я мог что-то увидеть из-за рулевого колеса и решил пойти сдавать на права. Впрочем, экзаменатор решил, что мне надо еще немного подрасти - он завалил меня на "отклонении от предписанного маршрута, нехватке знаний ПДД и превышении скорости". Помню, я был жутко разочарован, и обнадежил себя тем, что скоро прочту о нем в сводке о жертвах нападения акул на побережье или что-то в этом роде.

Однако месяц спустя мне удалось получить права и купить старый "Мк-1-Эскорт", страдавший от проблемы под названием "быстропрогрессирующий лишай". Эта болезнь была особенно присуща "фордам", выкрашенным в цвет "серебряная лиса", и была автомобильным аналогом облысения. Первые симптомы проявлялись в том, что "серебряная лиса" попросту отслаивалась от машины, открывая большие площади грунтовки. Выглядело это ужасно, но я пытался как-то скрасить этот кошмар, покрыв из распылителя колеса в серебряный металлик и поставив дополнительные пластиковые шайбы - для придания гоночного шарма. Но облысение оказалось весьма заразным. В конце концов хромовое покрытие сошло на нет, и колеса стали ржаветь. К тому времени, как я закончил эти украшательства и специальные модификации приборной панели, чертов драндулет превратился в одну большую ходячую проблему.

Так я и жил, снова студент, но на этот раз уже вооруженный правами и своим 90-сильным, купленным за 100 фунтов, шелудивым куском дерьма. Впрочем, хотите верьте, хотите нет – в моей жизни должен был вот-вот наступить крутой поворот.

Боб Таппин и Рассел Кин, известные как "Таппс" и "Кини", обучавшиеся вместе со мной Праву и Экономике, попутно с так называемым "мастер-классом по отвязным развлечениям". Оба они были футболистами-профессионалами, решившими продолжить образование после годичного отпуска, в течение которого Боб играл в "Бирмингем-Сити", а Расс стажировался в "Челси". Вскоре мы объединили усилия, и наша троица стала центром куда более обширной группы студентов, подпавших под наш развратный образ жизни.

Мы претворяли в жизнь практически все, что приходило в голову, обычно начиная с накачивания спиртным до потери пульса. В классе нашим преподавателям было известно, что мы еще не протрезвели после вчерашних ночных приключений, но обычно они закрывали на это глаза, хотя иногда просили немного подождать с нашей обеденной попойкой... или взять их с собой. Мы решили пойти на компромисс: если прошедшая ночь была совсем кошмарной, мы просто не являлись на занятия. Нам это сходило с рук потому, что наша троица – вместе или по отдельности – могли уболтать любого.

Однажды Таппсу на глаза попались какие-то регбийные футболки, которые, по его мнению, нам были бы к лицу, и мы разработали план. Мы сообщили нашему ректору, что нам необходим студенческий союз, и что у этого союза должен быть свой фонд, чтобы купить обмундирование для регбийной команды, которую мы создадим, чтобы играть с другими колледжами. Он согласился. Мы получили деньги и отправились в Базильдон, где накупили кучу футболок для фантомной команды - различных цветов и фасонов для нас и наших друзей. Наверно, нет необходимости говорить, что никто из нас и близко не подходил к регбийному полю. Но сделано это было без злого умысла. Это была всего лишь еще одна шутка - смеха ради - и нам очень хотелось ее осуществить – как например, когда мы приперлись на вечеринку, где не было выпивки. Чтобы вечер не оказался испорченным, мы прошли с шляпой по кругу и собрали денег. Это было похоже на тест на сообразительность - самые догадливые обнаружили нас неподалеку в пабе, пьяными в сосиску.

Все это было так ново, непривычно и наполнено адреналином. Впрочем, со всем этим пацанским поведением разительно контрастировала моя немыслимая наивность, когда дело касалось женского пола. Разумеется, мне нравились многие фемины, и со многими я дружил, но никогда не умел понимать намеки. На самом деле, у меня не было ни малейшего представления о том, что девчонки подают знаки. Они могли носить сверкающий значок с надписью: "Сексу Сколько Хочешь, Только Попроси!", а я бы произнес: "Ух ты, где такую красоту достала?" К примеру, нам читала лекции очень симпатичная француженка. Она была где-то на четыре года постарше меня, и как-то раз согласилась пойти со мной на свидание. Мы провели дивный вечер, и поздно ночью я повез ее домой. Мы припарковались у дверей ее дома, и затем она внезапно придвинулась близко-близко. Ее значок переливался всеми цветами радуги, и она спросила, не хочу ли я зайти на "чашечку кофе"? И что я сделал? Я ответил: "Нет, спасибо, пить что-то не хочется". Именно так я и ответил, и эти слова меня преследуют до сих пор: "Нет, спасибо, пить что-то не хочется". Ну не придурок ли! По какой-то причине вскоре после этого она стала жутко занята, а потом ее начали видеть с моим приятелем, который, очевидно, испытывал жуткую жажду. Я обзавелся первой официальной подружкой на пороге своего восемнадцатилетия - ей стала никто иная, как моя подруга детства Джулия Кокс. Из прелестного ребенка она превратилась в потрясающего подростка, и с ней было очень весело. Я постоянно рисовал ее портреты на уроках по искусству. На самом деле, я настолько хорошо знал ее лицо, что мог рисовать его даже тогда, когда ее не было рядом. Едва я это понял, меня озарили две вещи: первое - у меня начались серьезные отношения; второе - я не хочу, чтобы у меня с кем-то начинались серьезные взаимоотношения. Джулия была обалденной девчонкой, и мы были близкими товарищами, но я беспокоился, как бы мне не остепениться до того, как будет от чего остепеняться. Я не особо преуспел в том, чтобы отшить ее как можно мягче, но опять-таки, разве кому-то на этом свете это удавалось?

Этот опыт меня многому научил, и я привнес свои новообретенные взгляды в класс по рисованию. Мне нравилось рисовать портреты, но к этому примешивались и куда более серьезные вещи: когда тебе один на один позирует прелестная девушка, у тебя появляется шикарная возможность ее разговорить. Вскоре после этого я организовал "компанию по рекрутингу моделей". Проще не придумаешь. Я примечал симпатичную девушку, интересовался, не согласится ли она мне попозировать, а затем приглашал ее на чашечку кофе. На некоторые портреты у меня уходило до трех часов! План срабатывал как часы, но проблема состояла в том, что все мои рисунки напоминали Джулию.

Рисование помогло мне и в другом. Мой приятель по колледжу Симон Камминс весьма интересовался автогонками и частенько притаскивал журнал под названием "Гран-при Интернешнл", полный красивейших фотографий машин "Формулы-1", которые я принялся рисовать. Определенно, у меня это получалось неплохо, потому что ни одна из них не выглядела, как Джулия. Вскоре после этого я стал читать про команды, машины и гонщиков. Я смотрел гонки по телевизору и все время о них говорил. Я наконец-то нашел спорт, который мне нравился. Шел 1979 год, и Алан Джонс, Нельсон Пике, Джоди Шектер и Жиль Вильнев были просто великолепны – всегда на постоянном пределе. Вот это жизнь!

Примерно в это время мои собственные шансы на существование были не очень высоки. Я попал в несколько переделок – в результате одной из них мне не повезло настолько, что я оказался в больнице – и к тому же я был полным кошмаром на дорогах. Я прославился тем, что нагонял страху на пассажиров своими "Путешествиями в неизвестность", и по общему мнению, перспектива оказаться в одной камере с Чарльзом Менсоном казалась куда менее опасным времяпрепровождением. Время от времени талант мне отказывал, и несколько машин вознеслись на небесную автосвалку, но подробнее об этом чуть ниже...

В тот момент одновременно произошло несколько событий. У отца работа спорилась – не так, чтобы супер, но нормально. Он решил, что нам надо съездить в дорогое путешествие, и мы отправились в Антигуа. Сразу же по прибытию папаша занялся своим любимым делом по очаровыванию толпы, и достаточно скоро мы перезнакомились со всеми, кто был поблизости. Мы неплохо веселились, но пара представителей нашего свежеиспеченного клуба выпивох оказались большими шишками американской нефтяной компании, и отцовский миг удачи наступил миллисекунду спустя после того, как один из боссов поинтересовался: "Эй, Деннис, а ты когда-нибудь задумывался о покраске нефтяных вышек?". Деннис, разумеется, соврал и глазом не моргнул. Он убедил их, что не только занимался этим, но и что его компания способна приступить к выполнению заказов, а он как раз планирует организовать именно такой вид деятельности, и что он разработал секретное средство, предохраняющее свежеобработанный металл от ржавчины. Итак, сделка состоялась. Она должна была стать самым крупным делом в отцовской жизни, и я помню, как папаша взял меня нежно за горло и попросил держаться подальше от дочки одного из этих бизнесменов, потому что, если я все испорчу, он меня утопит.

По возвращении в Англию, в отца словно бес вселился. Он умолял, одалживал и льстил, рисовал, планировал и чертил. Он рисковал всем, что имел, и чего не имел, и всем на удивление умудрился воплотить в жизнь компанию по контролю над коррозией с необходимым оборудованием и персоналом, способным обрабатывать и покрывать краской нефтяные вышки. Он использовал собственные инициалы и назвал ее "Ди-джей-эм Констракшн", попутно умудрившись впечатлить тех парней образцом металла, обработанного по той самой секретной "ди-джей-эмовской" формуле (в народе лучше известной как лак для волос). Невероятно, но это сошло ему с рук. Найдется не так много людей, обладающими способностями воплотить подобное в жизнь, но еще меньшее количество попытается вообще даже попробовать это замутить. Наши друзья по отпуску наградили "Ди-джей-эм" кучей контрактов в Северном море, и чуть больше года спустя отец стал мультимиллионером.

Немедленной выгодой от обретения богатого папаши стало то, что этот классный парень купил мне маленькую спортивную машину "Триумф-Спитфаер", которая была одинаково полезна как в ухаживании за девчонками, так и в моей Кампании По Наведению Страха На Дорогах. Эх, как же я гонял тогда по округе, опустив крышу, слушая на полную мощность ЕЛОвскую "Аут оф зе блю" и Би-Дживскую "Лихорадку субботнего вечера". Но больше всего я наслаждался звуками, с которыми маленький 13-кубовый мотор ревел на полных оборотах, бедные шины скрипели на поворотах, а мои пассажиры умоляли о пощаде. В возрасте 18 лет я был счастливым пацаном, которому казалось, что о лучшем нельзя мечтать.

Помимо гонок другим моим хобби была игра на клавишных, и я устроился на работу в салон по продаже музыкальной техники - показывал ее потенциальным покупателям. Владельцем этого салона был Боб Роуз - мой приятель, большой хохмач и ловкач. Меня всегда поражал музыкальный талант Боба, а он восхищался моими водительскими способностями. Как-то раз к нам в салон пожаловал коротышка с жидкими белыми волосами, который принялся шептаться с Бобом, поглядывая в мою сторону, и при этом они обменивались загадочными улыбками. После чего он подошел ко мне и спросил: "Чем ты хочешь заниматься?"

Я посмотрел на него и подумал: "Ты кто такой, черт тебя дери?" Может кто-то слышал, как я играю на клавишных и позвал этого перца из Общества По Снижению Шума?

 

- Собираюсь стать гонщиком "Формулы-1", - ответил я саркастически.

- Что ж, тогда тебе лучше следовать за мной, - ответил он. – Меня зовут Лес Эйджер, я – инструктор в "Брендс-Хетч", и твой приятель Бобби сказал, что ты самый лучший гонщик на всем белом свете.

Моя жизнь собиралась предпринять еще один крутой поворот.

Глава 03-1

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

 

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №03-1

3. ИЗ НЕФТЯНОЙ ГРЯЗИ В ГОНОЧНЫЕ КНЯЗИ
Часть 1

Я знал, что однажды стану гонщиком и, более того, гонщиком "Формулы-1", и может быть даже чемпионом мира.

 

Бобби разрешил взять мне на полдня выходной - не в последнюю очередь еще и потому, что это он подстроил "случайное" посещение Лесом Эйджером нашего магазина в Грейс в Эссексе. Мы сели в "спитфайр", Лес разместился в "кресле для самоубийц" и принялся показывать направление на "Брендс-Хетч". Я вжал педаль газа в пол с обычной деликатностью раненого бегемота, но этот 58-летний пассажир сохранял полнейшее спокойствие. Я не верил своим глазам – мне не удалось его испугать, и я успокоил себя тем, что имею дело либо с чокнутым, либо с побывавшим в Чане по Вытравливанию Эмоций. Мы прибыли на место, и Лес устроил мне проверку "Начальным Тестом" Гоночной Школы Брендс-Хетч.

Впрочем, этот тест несколько отличался от обычных, поскольку мне не было дано никаких инструкций, не установлено никаких ограничений ни по количеству кругов, ни на обороты двигателя, и с меня не взяли платы. Дедок хотел убедиться, что я действительно соответствую данному Бобом описанию. И вот я сижу в приготовленном гоночном автомобиле "Талбот-Санбим", натянув шлем безопасности, огнезащитный комбинезон, туго затянутый ремнями, готовый промчаться по всемирно известному "кольцу" с настоящим инструктором под боком. Как же меня от этого перло!

Свою первую попытку после такого перевозбуждения я запорол. Машину вел чересчур агрессивно и пару раз еле увернулся от рельсов заграждения, но каким-то образом умудрился остаться на трассе. Затем мы поменялись местами, и Лес показал мне, что можно сделать при наличии некоторого опыта, но без желания разбиться в лепешку. После двух поворотов я окончательно убедился, что у этого парня не все дома. Этот сумасшедший влетал в "Паддок-Хилл" боковым скольжением на 90 милях в час, одновременно умудряясь поддерживать со мной беседу. Я был напуган. Теперь я точно знал, что моего соседа держали в Чане по Вытравливанию Эмоций, и я с ужасом понял, что Боб познакомил нас с умыслом, потому что все время строил планы мести за те страхи, которые я на него нагонял. Если это кара, то, о, Боже, я сожалею, я больше не буду так поступать, все, что угодно, только, пожалуйста, заставь этого мерзавца остановиться.

Он остановился, я взял себя в руки и снова пересел на водительское место, мгновенно позабыв об интимном разговоре со Всевышним. На этот раз все сработало отлично – я контролировал машину, и мне это нравилось. Я гнал все быстрее и быстрее, и Лес все громче и громче кричал: "Ну-пацан-ай-молодец!" После завершения заезда мой новый друг потащил меня знакомиться со всеми, кто был на пит-лейн, включая Джона и Анджелу Уэбб, управляющих трассы. Лес поведал им, что я - самый большой природный талант, которого он когда-либо видел. Затем усадил рядом с собой и сообщил, что мне непременно следует заняться гонками.

Решение было принято во время обратной дороги в Грейс. Я знал, что однажды стану гонщиком, и, более того, гонщиком "Формулы-1" и может быть даже чемпионом мира. Вслушайтесь – Джонс, Пике, Шектер... Маккарти. Мне нравилось, как это звучит. Никаких полумер. Лес сказал, что я великолепен, и так я себя и чувствовал. Внутри меня что-то щелкнуло. Я испытывал смесь самых разных прекрасных и будоражащих кровь эмоций... Как будто я встретил самую красивую девушку в мире и закрутил с ней тайный роман: это было крайне рискованно, но я влюбился до безумия и был готов рискнуть всем на свете, чтобы попытаться сделать карьеру, в которой сочетались все прелести мира.

Меня определенно укусила муха, и после того, как место укуса было расчесано несколькими дополнительными уроками в "Брендсе", я понял, что этот вирус чертовски дорог. Мне нужны были деньги, чем больше, тем лучше, причем немедленно. Задача осложнялась тем, что на какие-то шиши надо было чинить "спитфайер", поскольку незадолго до этого я слегка переусердствовал при демонстрации очередных "каскадерских трюков" Маккарти. Я решил попугать своего приятеля и на полной скорости сдавал задом, целясь в его тачку "Мк-2-Кортина" и оттягивая момент торможения до самой последней секунды. В общем-то, дружище действительно испугался. Я не тормозил до тех пор, пока не влетел прямиком в его машину, и – оп-па-па – один убитый "форд" и один раненый "триумф". Мне навсегда запомнилось выражение недоверия, застывшее на лице Стива аккурат перед самым столкновением.

Большая часть повреждений компенсировалась за счет страховки, что было приятно, потому как я нуждался в любой помощи по привлечению внимания девчонки, на которую я серьезно запал в колледже. К несчастью, у меня не было возможности оказаться рядом с мисс Карен Уоддилав, но однажды мне предоставился такой шанс, когда мы с друзьями по колледжу Таппсом и Кином подвалили на одну вечеринку – моя возлюбленная тоже была там, танцевала. Перед тем, как подойти к ней, мы с друзьями сыграли в одну алкашную игру, в результате которой я умудрился за один присест засосать бутылку белого вина, после чего мое сознание включило обратный отсчет.

Комната вдруг превратилась в американские горки - мне с трудом, но удавалось устоять. Одержав временную победу над гравитацией, я созрел для решительных действий. К тому времени, как я доплелся до того места, где она стояла, их стало двое. На языке, похожем на английский, я пригласил на танец ту, которая не просвечивала, но, кажется, не был понят. Мне не оставалось ничего иного, кроме как ретироваться прочь и сообщить Таппсу, передвигавшемуся по собственной орбите и способному общаться со мной по-пьянски: "С Карен ниче не вышло, пойду-ка я за Трейси", которая в то время была моей герлой. Но вот незадача - пытаясь это выговорить, я фокусировался на ковре, совершенно не осознавая, что Трейси стоит рядом. Как и Таппс, она расслышала каждое мое слово, но столько же не смеялась. Ее глаза сообщили мне: "Размечтался". Я отвалил, что, наверно, было самым разумным моим поступком. Вскоре Карен устроилась на работу для британского правительства в Вашингтоне, но, как и Джулия Кокс, осталась в моих мечтах.

Итак, еще одна подруженция решила меня бросить, а потенциальная замена собиралась покинуть нашу страну, и мне не оставалось ничего иного, кроме как сконцентрироваться на финансировании своей будущей карьеры в автогонках. Первой очевидной жертвой виделся отец, но он просверлил меня своим хорошо отработанным взглядом, в котором читалось "сопливый идиот" и произнес "нет". Но мне так сильно хотелось денег, что я убедил его взять меня на работу на нефтяные вышки. Работа заключалась в обработке этих инсталляций особой краской для предотвращения их ржавения. Деннису понравилась идея о моем трудоустройстве, и он согласился внять моим мольбам, если я буду продолжать учиться. Я понятия не имел, во что ввязываюсь.

В течение двух следующих лет я зависал на две, порой три недели подряд на различных платформах в Северном море, работая от 12 до 16 часов в день, зачищая, покрывая, возводя, вылизывая, поднимая и таская все подряд. В столь трудных условиях у меня отваливалась спина и разрушалась душа. Холодина стояла такая, будто вернулся Ледниковый Период – а у парней, с которыми мне приходилось работать, уровень интеллекта остался на том же ледниковом уровне. Не удивлюсь, если они принимали книги по экономике и праву, которые я читал по вечерам, за коллекцию колдовских заклинаний. Порой я предавался размышлениям - не попросить ли клок волос у кого-нибудь из этой стаи – так, для небольшой встряски. Я ненавидел их, а они ненавидели меня – особенно после того случая, когда во время ссоры после моего точного удара в челюсть один их этих приматов перелетел через палубу.

В совмещении работы с учебой были свои минусы, но через два года я окончил учебу и сдал выпускные экзамены по праву, искусству и экономике. Диплом ознаменовал окончание очередной эпохи в моей жизни, и наступление полномасштабного хаоса. Я понимал, что жизнь уже не будет такой, как прежде, но, опять-таки, к этому я и не стремился. Я решил приложить все свои усилия и накопить денег для участия в гонках.

Эта цель вынудила меня продолжить работу вдали от берегов. И, поверьте для этого вам крайне необходимо иметь мечту, потому что любого, кому по-настоящему нравится тамошняя работа, необходимо сразу же поместить в хорошо охраняемую тюрьму, или по меньшей мере превратить в лягушку. Вокруг не было никого, с кем можно было бы перекинуться парой слов, и мне стало столь одиноко, что спустя 20 дней я принялся бросать хлебушек пролетавшим вертолетам: "Гули, гули, цыпа-цыпа!" Странная была жизнь, столь отличавшаяся от колледжа или феерического мира автогонок, о котором я столько мечтал. Впрочем, буровые вышки укрепили мое тело и дух, и я верил, что это поможет мне подготовиться к предстоящим сражениям. Если я выдержу это испытание, то мне тогда уже ничего не будет страшно... К своему двадцатилетию, наперекор всем предсказаниям, я был все еще жив и не имел никакого криминального прошлого. Я по-прежнему гонял повсюду на полной скорости, и на моем аварийном счету числились разломанный "спитфайер", затем "триумф-стег", "форд-сиеста" (дважды) и, хотите верьте, хотите нет, маленький "Фиат-126". Однако самый странный инцидент произошел с "Феррари-308", которой управлял мой кузен-лунатик Гари Деннем.

Гари порадовал себя долгожданной покупкой машины своей мечты и сразу же позвал меня прошвырнуться по окрестностям. И вот мы мчимся на сверхсветовой скорости по проселочной дороге в Денбури, и мой взгляд натыкается на едущую далеко впереди машину, собирающуюся совершить правый поворот. Я помолчал секунду-другую, надеясь, что кузен тоже ее заметил, но не тут-то было. Я закричал: "Гари, тормози! Тормози! Тормозиииии!" Он подчинился моей просьбе, и заблокировал колеса. Нас понесло прямиком в ту машину, и я снова закричал: "Отпусти тормоза, уходи влево. Отпусти тормоза..." Но было уже поздно. Гари напоминал парашютиста, дернувшего во время падения за кольцо, и не понимавшего, почему ничего не происходит. Бум!

Попали мы сильно. Передок "феррари" - всмятку, другой автомобиль улетел через дорогу. Я повернулся к Гари и сказал: "Дорогуша, надо было отпустить тормоза". Он вылез из машины, подошел к своей жертве и открыл водительскую дверь. Несчастный сидел, боясь пошелохнуться. Он так и не понял, что же на самом деле произошло: в конце рабочего дня он собирался как обычно повернуть на дорожку к своему дому, и был настолько к этому близок.

Гари заглянул внутрь, улыбнулся, протянул визитку и тоном, больше подходящим для вечеринки, нежели места аварии, произнес: "Здорово, приятель. Меня зовут Гари Деннем. Я работаю в "Деннем Моторс", и мы специализируемся на аварийном ремонте. Нет никаких причин для беспокойства, через неделю твоя машина будет как новенькая". Парень уставился в недоумении, наверно решив, что попал в лапы банды отморозков, я же корчился от смеха за останками "308"-й. Впрочем, ближе, чем эта "феррари", пускай даже сломанная, к "Формуле-1" я пока не приближался. На сей момент мой гоночный накат состоял из нескольких уроков на "Брендс-Хетч" и курсов Джима Рассела, по ходу которых я принял участие в паре гонок "Формулы-Форд" в "Снеттертоне" (одну из которых я выиграл в одолженном мне шлеме и кожаном пиджаке). В это время гонщик из Новой Зеландии по имени Майк Такуелл - мой ровесник – уже дебютировал в команде "Тирелл-Формула-1". Я понимал, что мои часики тикают, и мне немедленно нужно предпринимать какие-то шаги, но сперва надо заполучить много денег и друзей.

У меня был неплохой опыт по уговариванию народа на совершение каких-то поступков, точнее, по отговариванию от них, так, может быть, я смогу сам себе помочь? В школе домашнее задание за меня делали девчонки, затем я убеждал учителей не казнить меня за ряд совершенных преступлений, среди которых – странно, не правда ли – значилось то, что домашнюю работу за меня делали девчонки. В колледже ректор не давал мне спать, невзирая на находившиеся в его распоряжении справки, в которых было подробно описано, почему меня надо заставлять спать. Пока отца не было дома, я регулярно убеждал маму, что все те, кто рассказывают дикие истории про меня и папин новый "Ягуар-XJS", всего-навсего глупо шутят, потому что я понятия не имею, где отец прячет ключи (в нагрудном кармане своего темно-синего пиджака, в гардеробе). Мои коммуникационные способности пригодились и в ходе придорожных семинаров с полицией Эссекса о пользе дорожных гонок. Последнее по списку, но не по значению – множество девчонок, которые по известным только им самим причинам, считали меня привлекательным, и теперь я мог общаться с ними почти на телепатическом уровне.

Все это было хорошо, но настало время заняться коммерцией. Если я хотел получить помощь, мне следовало рассказать свою историю всем, кто ее захочет послушать – после чего рассказать ее еще раз, только погромче, тем, кто ее слушать не хочет. Поэтому я пообщался практически со всеми известными мне людьми, затем почти с каждым встретившимся мне в поезде, в пабе, чьем-то офисе. Если они не могли мне помочь, я спрашивал у них, с кем еще можно поговорить. По сравнению с моим шквалом телефонных звонков и писем в различные крупные лондонские компании, ковровое бомбометание выглядит точной наукой, а когда я выходил на дорогу, уличные торгаши казались работниками социальной сферы.

Я продавал Перри Маккарти и автогонки.

Я прошелся по дюжинам местных промышленных предприятий, стучась в дверь, беседуя с секретаршей и договариваясь о пятиминутной встрече с директором. Я был максимально настойчив, но даже несмотря на то, что мне частенько удавалось подставить ногу в закрывающуюся перед носом дверь, предложения отвергались с ужасающей частотой. Как объяснили профессиональные продавцы, мне надо относиться к этому, как к закону о больших числах – чем больше попыток я предприму, тем выше мои шансы.

...

Глава 03-2

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

 

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №03-2

3. ИЗ НЕФТЯНОЙ ГРЯЗИ В ГОНОЧНЫЕ КНЯЗИ
Часть 2.

...

Спустя несколько месяцев мои хождения увенчались успехом и кое-кто, наделенный богатым воображением, огромным оптимизмом и зачастую чувством юмора, согласился стать частью команды Перри и оказать мне помощь. Ювелиры Расселзы, "Тарн Принт энд Дизайн", полиэтиленовые мешки "Эдпол", "Имидж Персепшн Фотографи", дилеры Форда "Лейдлоу", "Алан Барроуз Лтд" и "Эссекс Калорс" оказались в первых рядах осознавших, насколько им повезло так долго протянуть без меня в бизнесе, и поздним летом 1981 года я получил реальную спонсорскую помощь, что, вместе с деньгами, заработанными на буровых установках, означало старт моей автогоночной карьеры.

Из журнала "Аутоспорт" я уяснил, что любой будущей звезде Гран-при необходимо гоняться в "Формуле-Форд-1600", и я уже побывал на паре гонок этого класса. Некий бразилец по имени Айртон Сенна да Сильва, казалось, неплохо справляется с вождением "Ван Дьемена". Поэтому, я посчитал этот автомобиль достаточно хорошим, у меня и в мыслях не было, что на самом деле я наблюдал за самым лучшим гонщиком всех времен, а тогда я сказал себе: "Надо раздобыть Ван Дьемен". Я связался с владельцем завода Ральфом Фермином, и он посоветовал мне поговорить с "Джубили Рейсинг" - командой, выступавшей на "Ван Дьеменах" и нуждающемся в еще одном гонщике.

База "Джубили" располагалась в Рейли, около Сауфенда в Эссексе, в 10 милях от нового дома моих родителей в Литтл Баддоу. Через несколько дней я встретился с владельцем команды Стюартом Вейчем, который подписал со мной контракт на две последние гонки 1981 года: финальный этап серии "Чемпион Брендса" и - ущипните меня кто-нибудь - очень крутой по составу участников фестиваль "Мировой Кубок Формулы-Форд".

Какой там университет, какая работа в судоходной компании, какие военно-воздушные силы! Отныне я стал полноправным участником автоспортивных соревнований, и, скажите, кто еще смог пробиться в этот спорт подобным образом? У меня не было ни опыта выступлений в картинге, ни семейной волосатой лапы, а только недавно возникший интерес. Впрочем, такие несвязанные друг с другом события, как учеба в колледже и рисование "формул-1", игра на пианино и встреча с Лесом Эйджерсом, наши каникулы в Антигуа, в результате которых я оказался на буровой – все вместе это дало жизнь моему спортивному настоящему. Но какой бы извилистый путь меня сюда ни привел, теперь мне больше всего хотелось, чтобы у меня все получилось. С этого момента моя судьба оказалась в ежовых рукавицах Всевышнего.

Когда я сейчас пересматриваю фотографии со своей первой гонки за Стюарта Вейча, на моих губах появляется улыбка. Я был юн. На голове полно волос, а по сравнению с моей наивной физиономией Ширли Темпл казалась стервой. Держу пари, другие гонщики не принимали во внимание этого ребенка, улыбающемуся всем и вся – возможно, они относились ко мне точно также, как Уилли Е. Койот считал "Бегущего человека" жареной куриной ножкой. Но я был настолько счастлив, что не мог сдержаться и вел себя, словно ребенок, получивший трехмесячный пропуск в Диснейленд. Наверно я никогда не терял способности восхищаться жизнью. Впрочем, для критиков за манерой поведения порой трудно разглядеть истинные намерения, а я планировал то же, что и всегда – победить.

Когда на борту моего "Джубили Рейсинг Ван Дьемен" нарисовали 27-й номер, я был ошеломлен. В те времена, да и по сей день, "двадцать семь" известна тем, что этот номер носила "Феррари" Жиля Вильнева, а этот парень, мало того, что был сорвиголовой, так он еще и классно гонялся. Он был моим кумиром, так, может, это предзнаменование? В общем-то, и да, и нет. В квалификации я занял "поул" и выиграл отборочный заезд, но в самом финале гонки "Чемпион Брендса" попал в аварию. Впрочем, Стюарту мое выступление понравилось и он решил, что я могу преподнести несколько сюрпризов в следующей гонке – "Кубке Мира Формулы-Форд-1600" 1981 года.

Ход мыслей начальства не мог не радовать, пусть даже мне было непонятно, с какой радости я должен преподнести сюрпризы. Меня мало кто знал, а наблюдавшие мой дебют могли заметить, как я врезаюсь в машину соперника, а посему даже простой доезд до финиша стал бы для меня успехом.

Айртон Сенна да Сильва моего дебюта не видел - он совершил неожиданный финт, объявив об уходе из спорта. Понятно, что эти два события никак между собой не связаны, но в результате у меня не осталось шанса использовать свой опыт, чтобы стать ему поперек дороги. Впрочем, у меня был другой пример для подражания – опытный пилот формулы-1600 Джулиан Бейли, один из лидеров чемпионата, победитель гонок за команду Стюарта. Но, когда настал день гонки, "фестиваль" выиграл ирландец Томми Бирн, заменивший Айртона, а я, к своему удивлению, снова попал в аварию. Наверно, я не успел перенять у Джулиана достаточно знаний, но наша встреча переросла в долгую дружбу.

Зиму я провел в рассказах, на какой я обречен успех, причем говорил об этом всем подряд, включая все местные газеты. И уж поверьте, я стал довольно известным в узких кругах. Чтобы максимизировать свою популярность и помочь себе в привлечении спонсоров, я говорил базильдонским газетам, что живу в Базильдоне, челмсфодским газетам, что живу у них, то же самое с Сауфендом, Брентвудом, Биллерикеем и даже Колчестером, который располагался на расстоянии в 25 миль. Я не сбавлял обороты и развил широкую рекламную деятельность имени себя.

Мой приятель Йен Шепперд, работавший арт-директором, разработал шаблон приветственного письма, договорился со знакомой типографией и организовал фотосессию с классным фотографом Малкомом Хюлмом. Затем я написал свое первое многостраничное предложение о спонсорской поддержке (осветив во всех подробностях освещение в прессе и раскрыв потенциальные доходы от рекламы), которые потом напечатал приятель-секретарь, после чего мы передали их в одну контору, которая занималась тиражированием сотен различных бумаг, и там под шумок тиснули и на мою душу. Имея в своем распоряжении достаточно профессиональный пакет бумаг, я вновь вышел на поиски финансирования и обстучал дверей больше, чем Свидетели Иеговы.

Я остался в "Джубили Рейсинг" ФФ1600 на 1982 год, и вместе с ними отправился на престижный чемпионат "Звезда завтрашнего дня", проводившегося при поддержке "Данлоп" и "Аутоспорт". Джулиан продолжил свою карьеру в качестве заводского гонщика "Лолы" в различных сериях. Тем временем, Сенна, решив предпринять еще одну попытку, вернулся из Бразилии и добился прогресса, перейдя в "Формулу-Форд 2000".

Сезон начался в марте, а уже в июне меня выставили вон. У меня не было ни денег, ни гонок. После шести этапов я оказался на мели. Как правило, я считался самым быстрым, что было подтверждено двумя поул-позициями, но вдобавок я был очень сумбурным. Мне довелось свести близкое знакомство с заграждениями всех мастей – на разных скоростях, под разными углами, на разных трассах – в тестах и нескольких гонках. Я отрабатывал свою аварийную технику вождения и достаточно в этом преуспел. Мои друзья из местных газет были сильно заинтригованы происходящим, и в конечном счете их заголовки стали отдавать шаблонностью. Перед гонкой они восклицали: "Перри уже охладил свое шампанское!" После гонки их интонации носили несколько иной оттенок: "У Перри выдохлись пузырики", "Перри лишился газа" или "Перри громко бумкнул". Отчеты стали слишком предсказуемыми – уверен, некоторые журналисты экономили время, готовя истории о крушении еще до того, как я на самом деле сходил с трассы!

Это веселило все большее количество моих знакомых, меня то и дело подкалывали, но некоторые из аварий на самом деле были достаточно опасны. Впрочем, в том году я отделался легким испугом, в отличие от некоторых парней из других формул. Я навсегда запомнил тот день, когда в "Брендс-Хетче" по радио сообщили, что кумир "Формулы-1" Жиль Вильнев погиб во время квалификации на своем "Феррари" в Зандвоорте. Как и все вокруг, я был в шоке.

Этот парень управлял машиной с такой удалью, что все постоянно ждали, когда же это случится, но каким-то образом он умудрялся раз за разом избегать неприятностей. Для миллионов фанатов во всем мире потерять такого героя, как Жиль, это как ребенку услышать о том, что Санта покинул этот мир. Пару месяцев спустя на старте ГП Канады разбился новичок "Формулы-1" Рикардо Палетти. Затем в Хоккенхайме Дидье Пирони – напарник Вильнева по команде – взлетел в воздух и получил страшные переломы ноги, вынудившие его оставить спорт. Наши скорости в "Формуле-Форд" были куда скромнее, но я получил хороший урок. Мне надо было прекратить попадать в аварии – как по финансовым, так и медицинским соображениям.

Я снова развил бурную деятельность по возвращению в гонки, изо всех сил стараясь пробиться в "Формулу-Форд 1600" на сезон 1983 года. Прошел еще один год, а у меня не было ни нормальной работы, ни профессии, ни карьеры, и мои друзья решили, что я свихнулся. Мой отец уверился, что я – лоботряс, и убедил в этом своих друзей, а также всех тех, кого знал или встречал. По выходным он все так же находил немца и рассказывал, как дважды подвергался бомбардировкам, теперь добавляя к своей истории, что у него растет сын-идиот. Спустя 20 минут после начала беседы они уже обнимались, как старые приятели, и этот новообращенный друг причитал: "Майн Готт, Деннис, он есть дурной башка или где?"

Отдельная критика меня уже начала немного доставать, но я понимал, что в чем-то они правы, потому как финансы, заработанные на буровых, давно растворились, и я был по уши в долгах и под большим прессингом.

Я продолжал поиски спонсоров, но когда у тебя негусто с наличными, даже поиски становятся нелегким испытанием. Хорошим примером тому служит эпизод с "Уанг Компутерс". Я окучивал их в течение длительного времени и, наконец, уговорил их менеджера по маркетингу поболтать со мной во время обеденного перерыва. Мой бюджет для столь важной встречи составлял 10 фунтов, и я высчитал, что на эту сумму мы сможем позволить себе сэндвичи и пару пинт пива. И я никак не рассчитывал на еще одну голодную персону.

Мне было приятно узнать, что к нам присоединится маркетинговый директор "Уанга", но его появление представляло серьезную угрозу моему финансовому благосостоянию, и я был всерьез обеспокоен возможной нехваткой денег. Как бы то ни было, они предложили место для встречи, и я молил бога, чтобы это был какой-нибудь заштатный паб. Пока мы ехали вдоль Айслворта, они показывали мне направление, и в итоге мы остановились у самого круто выглядящего ресторана во всей округе. Мне захотелось сделать ноги. Я знал, что, как и большинство еды в меню этого заведения, я - мертвец. Но потом решил, что дело не ждет, а потом я как-нибудь выкручусь.

Когда мы сели за столик, я сообщил этим господам, что на следующий день меня ждут на тестах в Сильверстоуне, и они заказали себе стейк "по-банкротски", удивляясь моей привычке никогда ничего не есть и не пить накануне тестов. Меня услышанное также несколько удивило, потому что, во-первых, у меня не было машины, которую надо было тестировать, а во-вторых, я умирал с голода. В течение следующих полутора часов я распространялся о всевозрастающей рыночной привлекательности автоспорта, стараясь избегать взглядов на их тарелки, и надеясь, что им не слышно урчания моего желудка. Они внимательно выслушали мою презентацию, но затем настал момент, которого я боялся больше всего – расплаты.

Я уже прикинул, что эти двое наели на 20 фунтов, и, потянувшись за счетом, старался не выглядеть так, будто меня мучает геморрой. У меня созрел план. Я отправляю их к машине, а сам расплачиваюсь своей 10-фунтовой банкнотой, а затем незаметно оставляю свои потертые часы в качестве оплаты остальной суммы.

Но тут маркетинговый директор прервал мои телодвижения, вытянув руку, он покачал головой и сжал губы. Затем взял счет, и, лыбясь словно благодетель, медленно похлопал меня по плечу, приговаривая: "Нет, нет, Перри. Я угощаю!"

"Ну, спасибо, - подумал я, – за стакан воды из-под крана". После чего довез их обратно до офиса и помчался в "Кентукки-Фрай-Чикен", где радостно хихикая, набросился на куриную ножку. С "Уангами" так ничего и не вышло. Может, это и к лучшему, потому что меня уже начали мучить ночные кошмары, в которых комментатор кричал что-то типа: "Смотрите, а вот и маленькая машина Уанга!" [игра слов: "Wang car" близко по произношению к "wanker" – грубый эпитет созвучный с "раздолбай"]

Прошло еще несколько месяцев охоты за спонсорами, и мне наконец удалось, благодаря "Ли Купер" и "Тарн Принт", собрать небольшой бюджет, но дела мои были плохи и отцу было про это известно. Он хотел вернуть меня в свой бизнес. Как я мог променять его мультимиллионную компанию на эту ерунду? Но он понимал, что так просто я не сдамся, и предложил мне сделку. Посредством "ДЖМ Констракшн" он оказывает мне спонсорскую поддержку в районе 15 кусков – а я в свою очередь обязуюсь либо выиграть чемпионат, либо оставить гонки, никогда больше о них не упоминать, и устроиться к нему на работу. Это было мудрое предложение, но и большой риск для нас обоих. Он не хотел видеть меня в гонках, я не хотел видеть себя в рядах "ДЖМ", но мы пожали друг другу руки и оба отнеслись к сделке совершенно серьезно.

На своем первом тесте в 1983 году я продолжил начатое годом ранее, и привез своей новенький "Ван Дьемен" прямиком в стену. После того, как "Джубили Рейсинг" залатали машину, мы отправились на первый этап чемпионата "Звезда Завтрашнего дня от Данлоп и Аутоспорт", и я вылетел с трассы. Так держать, Перри: один этап в минусе, осталось еще девять. На второй гонке я лидировал на трассе "Брендс-Хетч" с отрывом в целую милю, когда вдруг за несколько кругов до финиша, на моей машине пробило шланг на радиаторе, мотор перегрелся, и я встал.

Вот это было уже не смешно. После всей моей подготовки, месяцев, проведенных на буровых, всех прошлогодних аварий, моих грез о победах, и чуши, которую мне приходилось выслушивать от окружающих, я просто не мог поверить в происходящее. Нет, нет и нет. Я склонился над стеной, отделявшей боксы и трассу, и уставился в недоумении на машину. Может, папа был прав: вдруг я и правда идиот.

Чтобы еще больше усугубить положение вещей, в чемпионате появился Джон Робинсон, которого считали звездой "Брендс-Хетча", и знающие люди давали ему очень высокие оценки. Он должен был стать крепким орешком... да только я его победил. На следующей гонке мы с ним оставили всех прочих далеко позади, и сражались как кошка с собакой. Круг за кругом, мы толкались колесами, дымили заблокированной резиной и носились по кольцу "Кастл-Комб", словно от этого зависели наши жизни – и наши жизни, по крайней мере, те, которые мы для себя наметили, в самом деле зависели от наших выступлений. Ближе к концу мы влетели друг в дружку на скорости около 100 миль в час, Джон наехал на мои колеса, взлетел в воздух и приземлился по другую сторону от заграждения, слава богу, отделавшись легким испугом.

На этом его гонка закончилась, и я одержал победу. Да, да, я победил! Моя карьера висела на волоске, а теперь я показал всем, что действительно умею гоняться. Я пребывал в прекраснейшем расположении духа, понимая впрочем, что впереди меня ждет множество испытаний. Джон со своей стороны был разочарован. На самом деле, во время полета он почти обделался, но потом мы стали хорошими друзьями, как на гонках, так и в обычной жизни.

Итак, мне наконец повезло – я заработал свою первую победу. Однако практически сразу же потерял начальника команды. Стюарта расстроила моя глупая авария, в которую я попал на тестах, и я не могу его в этом винить, потому что, вписываясь контролируемым скольжением в поворот на скорости в 90 миль в час, с моей стороны было достаточно глупо рулить одной рукой, а другой махать маршалу. Такое безрассудное поведение может привести к аварии. Так и случилось, потому что я потерял контроль над машиной и влетел прямиком в стену. Помню, лежу я, обалдевший, в машине, и вижу, как Стюарт перепрыгивает через "пит-уолл" и несется по трассе в мою сторону. Как это мило с его стороны, думалось мне, бежит вот мне помочь. Но когда он до меня добрался, стало очевидно, что он отнюдь не собирается меня поздравлять. Едва не брызжа слюной, он схватил меня за плечи и принялся орать: "С меня хватит... Все – мы расстаемся!" Это была достаточно пылкая речь, и наверняка позже он раскаялся в своем поведении, но я поймал его на слове и перешел к Деннису Рушену в "Рушен Грин Рейсинг".

Я остался с "РГР" до конца сезона, продолжив сражения с Джоном. Мы боролись не щадя ни себя, ни соперника. Со стороны это наверно напоминало акт обоюдного суицида, но мы доминировали в чемпионате и поделили между собой победы на всех оставшихся гонках.

Последний раунд чемпионата проходил на трассе "Брендс-Хетч", и я лидировал с отрывом в четыре очка. Пресса вовсю меня подбадривала, а приемные родители-города Биллерикей, Брентвуд, Базилдон, Сауфенд, Челмсфорд и Колчестер ожидали от своего одаренного сыночка только победы. В воздухе царило предвкушение чуда, даже среди тех, кто ранее считал, что я попусту трачу время, и только начальник моей команды Деннис Рушен, большой эксперт в психологии гонщиков, научил меня, как справляться с этим прессингом. Успех не был для него чем-то необычным, и он ожидал от меня победы. В прошлом году под его руководством выступал Айртон Сенна, блиставший тогда в серии "Формула-Форд 2000", и в этом году его команда также участвовала в том чемпионате – Джулиан Бейли сражался с Маурицио Гужельмином – еще одним гонщиком, постепенно добравшимся до Формулы-1.

Мой близкий друг и соперник Питер Таунсенд вручил мне на счастье гоночный комбинезон, который он каким-то мистическим образом выцыганил у тогдашнего чемпиона мира Кеке Росберга. Тем временем, мой отец арендовал гостевую палатку неподалеку от линии старт/финиш, где со своими и моими приятелями накачивался спиртным в честь нашего маленького пари и самой серьезной гонки всей моей жизни.

День, суливший столь многое, начался с большого кошмара. Когда я выезжал с пит-лейн на квалификацию, у меня сдох мотор, и парень, ехавший за мной, влетел мне в зад. Я хотел было замочить его прямо на месте, но, во-первых, в происшедшем не было его вины, а во-вторых, у меня было мало времени. Мы с командой быстро закатили машину обратно в наш бокс, и Деннис Рушен быстро выправил погнутое заднее колесо. Я выехал на трассу на последних минутах квалификации, и на последнем круге выложился на все 100 процентов. Питер Роджерс взял поул, а я, показав точно такое же время, занял место на первой линии стартового поля с ним по соседству. Джонни-малыш испытывал какие-то проблемы с управлением и стоял на шестой позиции.

На старте гонки зажглись зеленые огни светофора, и я сделал всем ручкой. Объехал по внешнему радиусу Пита в "Паддок-Хилл-Бенд", и мчал изо всех сил, пока Джон продирался сквозь пелетон. Я представлял себе, как он несется где-то сзади, в бешенстве извергая проклятия, видя, как я исчезаю вдали, и мне очень не хотелось, чтобы он оказался где-то рядом. Спустя несколько кругов я оторвался от преследователей, а Джон столкнулся с соперником. Деннис Рушен на пит-лейн неистово махал мне одной рукой, другой удерживая доску, на которой сообщалось, что Джи-Эр выбыл – и это означало, что я стал новым чемпионом! Я пересек финишную черту, выиграв гонку, а вслед за мной финишировал будущий фаворит класса "Туринг" Тим Харвей. На подиуме комментатор Брайан Джонс вручил мне венок, и сквозь весь этот шум-гам до меня доносились выкрики моего папаши: "Отлично сработано, парень! Ты сделал это!"

Год выдался замечательный. Я выиграл 10 "данлоповских" гонок и заработал еще четыре победы в серии "БП Суперфунд" против "быстрого" Питера Роджерса (еще один Питер Роджерс был "медленным") и итогового чемпиона "БП" Грема де Зилля, который за те несколько раз, что мы приезжали к ним на гонки, решил, что мы с Робинсоном полные отморозки.

Да, наверно без финансовой поддержки отца, я бы не справился. Победа в нашем споре осталась за мной, но тем вечером, в какой-то момент посреди бесконечных празднеств в нашей новой деревне Литл Баддоу в Эссексе, мой старик был счастливее всех. Учитывая количество выпитого, надо полагать хозяин бара также остался весьма доволен.

Итак, отныне я был чемпионом. Я надеялся, что следующий титул не замедлит себя ждать, но вдобавок ко всему именно я был последним, кто носил чемпионский комбинезон Росберга, потому что пока я сражался на "Брендсе", Нельсон Пике отобрал у Кеке корону и стал новым чемпионом мира в классе "Формула-1". На следующий день газета "Лондон Ивнинг Стандард" провела параллели между нашими победами, и я был потрясен, увидев строки, в которых мое имя было упомянуто в одном с ним контексте. Да, Нельсон, ты – молодчина, но будь настороже, скоро тебе мало не покажется!

Глава 04

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

 

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №04

4. Вверх тормашками

Машина перевернулась вверх тормашками, кубарем перелетела через трассу, ткнулась в землю и скатапультировала в небо.

***

По ходу сезона еще несколько подружек решило променять меня на кого-то с более привлекательными перспективами, или по крайней мере шансами дожить до 25 лет. Видимо им было невдомек, что я - новоиспеченная "Звезда завтрашнего дня от "Аутоспорт" и "Данлоп", - да-да, я, пилот британской команды, выигравшей чемпионат мира "Формулы-Форд", победитель кучи гонок в серии "Би-Пи", спортсмен месяца по версии местной газеты "Вечернее Эхо" - собираюсь стать гонщиком-суперзвездой мира и его окрестностей!

К сожалению, обладатели толстых кошельков этого также не осознавали. Мне никак не удавалось найти солидного спонсора, а бюджета, который мне удалось наскрести на 1984 год, хватило бы разве что на однодневную экскурсию в Донингтонский гоночный музей. Я уже представлял себя тамошним экспонатом секции "Неудачники" с табличкой на шее "Денег не найдется, господа хорошие?"

Я планировал попасть в "Формулу-Форд-2000" с командой "Рушен Грин", и мне необходимо было подсобрать денег, но протрезвевший папаша решил, что я все-таки неисправимый сопливый идиот и ясно дал понять, что от него мне ждать нечего. Впрочем, ближе к ноябрю мне позвонил Ральф Фермин из "Ван Дьемен" и пригласил в Снеттертон протестировать их новую машинку ФФ1600 вместе с Джоном Праттом – одним из моих партнеров в британской команде (другим был Эндрю Джилберт-Скотт). Тесты прошли удачно, мы оба показали хорошую скорость. Ральфу было известно, что мои финансы на три световых года отстают от требований заводской команды, поэтому он великодушно предложил выдать мне на год в аренду новую машину, если я соглашусь гоняться за команду под названием "Мотор Рейсинг Интернешнл".

До начала сезона оставались считанные деньки, и я согласился. Теперь у меня была команда и машина, а "Данлоп" вызвался обеспечить меня бесплатными покрышками. Более того, мой дружбан Питер Смит из "Тарн Принт", в который раз простив мне долги, выдал еще пару тыщ. И все равно этих денег было недостаточно, но тут очень кстати до меня дозвонился заведующий "Брендс-Хэтч" Джон Уэбб.

Я быстренько примчался в его офис. Мне уже довелось познакомиться с господином Уэббом; вообще-то, господина Уэбба знали все. Он был очень умным инициативным мужиком, и британский гоночный мир у него в большом долгу. Но он также отличался сложностью в общении, очень невнятно говорил, и, мама родная, как же он любил выпить!

Я вошел.

- Маккарти, что пить будешь?

Я понимал, что он имеет в виду, но здесь наверняка таился какой-то подвох. Господи, на часах было только 10 утра! Пить или не пить?

Я кинул пробный шар.

- Мне, наверно, тоник, если не затруднит, г-н Уэбб.

Он уставился на меня. Ой, ответ неверен!

- Тоник! Тоник! - завозмущался он.

- Ох, ну конечно же с джином - быстро добавил я.

- Так-то лучше, сынок. Полный стакан?

- Конечно, сэр!

Так продолжалось до 12:30, и когда мы встретились за обедом с его женой Анжелой и другими директорами, я уже пребывал в космосах, на пути к Альфе Центавре. "Уэбби" безумно нравились мои шутки, и все шло как по маслу. На самом деле, им всем нравились мои шутки, и чем больше я пил, тем больше анекдотов травил, и тем громче они хохотали. Черт возьми, бухло и спонсоры. Я уже представлял, как мы становимся лучшими друзьями, но тут, разумеется, случилось нечто. На самом деле, все к тому шло.

Я уже изобразил около десяти иностранных акцентов, пародируя разных людей и отчаянно пытаясь не потонуть при этом в джине, когда страшным голосом завел новый анекдот: "Жила-была девочка-калека, и как-то раз отправилась она в своей инвалидной коляске на дискотеку…". Смех прекратился. "Мать, мать, мать", - завопило мое пьяное сознание, осознавшее, какую чушь я сморозил. Ну, конечно же мистер Уэбб был частично парализован, а я только что умудрился сподобится наглецу, запихнувшему две тысячи фунтов в пасть аллигатору, после чего ради забавы решившего тыкнуть его в глаз. Спонсорские деньги и мой сезон испарялись прямо на глазах. Но выбора не было. Иди до конца, Перри.

Они даже не заметили моих терзаний. Я продолжил анекдот, дошел до конца ("Спасибо, что проводили ее домой. Большинство парней оставляет ее висеть на заборе!") и застыл в ожидании реакции. Половина секунды, потребовавшаяся им для выпадания в осадок, для меня тянулась года три. Я висел на волоске от смерти, но выжил. "Уэбби" дал мне денег, и я мог приступать к сезону-84. Не так много карьер гонщиков зависело от удачности одной шутки….

Несколькими неделями позже на тестах в "Брендсе" я покрестил новую машину, столкнувшись колесами с многообещающим молодым новичком, нечаянно оказавшимся на моем пути. Обошлось без повреждений, но мне было приятно узнать, что он напугался до смерти, чего до сих пор не может мне простить. Да ладно, мне просто хотелось поприветствовать в мире гонок г-на Марка Бланделла, парня, с которым мы впоследствии станем хорошими приятелями.

11 лет спустя Марку пришлось снова понервничать – когда я был шафером на его свадьбе. "Макларен" - команда Формулы-1, с которой он подписал контракт в 1995 году - выдала нам один из своих быстрейших (240 м/час) легковых автомобилей, "чтобы мы доехали в церковь вовремя", но я едва не раскокал ее во время дообрядных тестов. Избежав аварии и потенциального счета на 650,000 фунтов, мы примчались к алтарю, Марк и Дебора сказали друг другу "Да", и я передал кольцо. После этого мы вышли на улицу, чтобы запечатлеть сей момент. Но когда фотограф принялся орать на гостей, грубо толкнул Марка и Дебору, показывая куда следует встать, я схватил его за грудки и пообещал замочить на месте, если он продолжит в том же духе. Марк, пытавшийся сохранить праздничную атмосферу, посмотрел на меня одним из своих фирменных взглядов "не могу поверить, что ты только что сделал это!" и взял с меня обещание стоять тихо и улыбаться. Я был более чем знаком с этим взглядом, потому что мы обменивались им очень часто, в разных ситуациях в разных местах по всему свету.

Однажды в Ле-Мане я стоял на сцене с микрофоном и развлекал примерно 300 человек по просьбе тур-оператора "МРИ", торгующего поездками на гонки. Я уже известил публику, что вот-вот они смогут увидеть моего друга Марка Бланделла, и, когда он пришел на интервью, зрители радостно заерзали. Я знал, что могу воспользоваться нашей дружбой и подколками, поэтому улыбнулся гостям и начал свое интервью с фразы: "Ну что, Марки, мы с тобой наверно уже дня три не виделись!".

Марк, однако, осмотрел меня с каменным выражением лица, и, едва улыбнувшись, чтобы только я мог это заметить, произнес: "Ты о чем это, приятель? Что-то не припоминаю".

Слегка запаниковав, я продолжал гнуть свою линию: "Ну, когда мы давече колбасились!"

Он осмотрел зал и пожал плечами, будто мы никогда прежде не встречались. "Извини, приятель, кажется, ты меня с кем-то спутал".

Я уже не сомневался в том, что этот сукин сын решил меня разыграть, и был вынужден продолжать доказывать всем, что мы лучшие друзья, в то время как он продолжал недоуменно таращить глаза. Я чувствовал, что некоторые зрители ему поверили, и решили, что я конченый придурк. Я продолжал смущенно хихикать, и наконец, прикрыв микрофон, склонился к Марку и прошептал ему на ухо, что он полный… нет, не могу привести тут это слово. Выдержав паузу, этот стервец повернулся к залу и негодующе произнес: "Здесь вообще есть нормальный интервьюер?"

Эта пытка продолжалась целых 20 минут, и он ни разу не прокололся. Закончив беседу, мы вышли из зала, после чего он наконец зашелся в истерическом смехе – ха-ха, как смешно, в какую лужу он меня посадил. В этом весь Марк. Любит посмеяться, особенно, за мой счет, но часто таким образом он мстит за какие-то мои прегрешения – к примеру, как-то раз по моей наводке он почти заказал билет в Париж на несуществующее интервью вымышленной телекомпании.

Ему такие трюки по душе, потому что он – парень что надо, но ему также нравятся и кое-какие хорошие вещи в жизни, которые он получает, благодаря деньгам от команды, сделкам с землей, имуществом, машинами и... ну, вы поняли. Мальчик Марки любит сделки. В этом отношении он пошел по стопам своего отца Дэнни. Еще он унаследовал верность и умение поступать "правильно". Марк – человек старой школы, где твое слово – твоя честь, и он не приветствует тех, кто свое слово нарушает. Благодаря скорости и целеустремленности, которую Марк демонстрировал в гоночном автомобиле, с младых лет было известно, что его карьера также будет "правильной", но, все же, она состояла из куда более опасных коллизий, нежели столкновение колесами с моей машиной на тех тестах в 1984 году.

В том году моей новой командой "Моторспорт Интернешнл" управлял Барри Чаплин, лепный кореш Ральфа Фермина. Моторами, которые нам поставлял "Сколар", заведовал Алан Уордроппер – лепный кореш Барри, и после нашей первой квалификационной сессии в "Брендсе", я не задружился ни с Барри, ни с Аланом. Я квалифицировался на четвертом месте, но не был доволен настройками машины и решил, что мотору не хватает мощности. На самом деле, есть такое ощущение, что я обозвал тачку дерьмом.

После этого Барри завел песню о том, что я весь такой неблагодарный и, мол, мне надо пойти и извиниться перед Аланом. Я почувствовал себя школьником, оказавшимся перед директором старой закваски, а подобные нотации меня не впечатляли, даже когда я был ребенком. Я сообщил им, чтобы они не особо рассчитывали на мои извинения, а уж тем более наш механик, который, по моему мнению, изрядно напортачил. Боже правый, а я-то решил, что попал в профессиональные автогонки, и если у меня возникли законные основания для жалоб, то команда к ним прислушается.

В любом случае, до старта гонки оставалось все меньше и меньше времени, и я уже занял свое место на стартовой решетке в ожидании старта, когда внезапно перед носом машины возникла жена механика – и принялась грозить мне пальцем и твердить, что я испорченный мальчик, а ее муж – хороший человек, и вообще...

"Бог ты мой, - пронеслось у меня в голове, - Ральф заслал меня в чертову семейку Аддамс. Бьюсь об заклад, Нельсону Пике подобные передряги и не снились!"

В конце концов эта женщина покинула трассу – после того, как я уставился на нее сощуренным взглядом и принялся поигрывать оборотами двигателя. Кому рассказать, не поверят! Впрочем, насчет машины я был прав, потому что после старта Дейв Койн и Джон Пратт моментально испарились из вида, а я в итоге финишировал четвертым. Стало ясно, что наши командные взаимоотношения обречены на столь же долгую жизнь, что и шоколадный пожарный, но закончились они не совсем так, как я ожидал.

Я все еще дулся на них, когда мы прибыли на следующую гонку в "Оултон Парк" в Чешире, поэтому остановился в том же отеле, где разместились мои друзья Джулиан Бейли, Гари Бребхем (средний сын трехкратного чемпиона "Формулы-1" сэра Джека) и Тим Джонс (сын гоночного комментатора Брайна). Мы выпили по паре пива, немного расшалились, а затем по какой-то причине, может из-за австралийских корней Гари, мы его схватили и покрыли лицо и голову пеной для бритья. Мы катались по полу от смеха, когда в комнату неожиданно заглянул менеджер отеля и строгим голосом спросил, что здесь происходит.

Бребхем, чья голова напоминала большой ком сахарной ваты, стер пену с глаз, выглянул наружу и сказал: "А че такое, дружище, все нормально!" К нашему удивлению чувак ответил: "А, ну тогда все в порядке".

Впрочем, на следующий день все было далеко не в порядке. Койн с Праттом опять сделали всем ручкой, а я пытался удержать свое третье место без третьей передачи, отбивая атаки чемпиона "Оултона" Джона Буза. Немного за мной потелепавшись, "Бузи" решился на обгон в конце стартовой прямой при входе в поворот "Олд Холл", и закончилось это печально.

Джон не успел завершить маневр, и когда я повернул на скорости в 100 миль в час, мое заднее правое колесо наехало на его левое переднее. Машина перевернулась вверх тормашками, кубарем вылетела с трассы, ткнулась в землю и скатапультировала вверх. Из-за громадных перегрузок мои руки оказались вне кокпита, и, когда я взлетал, увидел небеса. Каким-то образом у меня нашлось время подумать о Джулиане, получившем тяжелые переломы руки в аварии на "Снеттертоне", и инстинктивно я засунул свои локти внутрь. Машина уже приступила к саморазрушению, а встреча с землей завершила этот процесс, разметав в клочья остатки. Последний удар выбросил меня наружу.

Одно из колес улетело на трибуну, но к счастью ни в кого не попало, а затем загорелось протекшее топливо. Надо отметить, что маршалы превосходно справились со своей работой и быстро потушили огонь. Затем они вытащили меня из этой груды обломков, 10 секунд назад бывших гоночным автомобилем, и в бессознательном состоянии я был отправлен в больницу.

Авария была и страшной, и зрелищной, я запомнил каждый ее момент вплоть до приземления. Следующее воспоминание – я еду на каталке до рентгеновского кабинета, а сбоку от меня идет прелестная медсестричка. Боль в спине была невыносимой, и когда я пытался собрать свои впечатления в одно целое, она заботливо объяснила мне, что я попал в аварию.

"Да вы что? – удивился я. – То-то на подиум не очень смахивает!"

Она рассмеялась. Я пребывал в полубессознательном состоянии, со сломанным позвонком, вывихнутой кистью и синяками на ногах и вокруг глаз. Удача была на моей стороне, но позже той ночью мне повезло еще больше, когда та медсестра пришла меня проведать. Мы поговорили о моих болячках, а затем неплохо потискались. Вот такой я бравый солдатик!

Папаша подобной чуткости не проявил. Он и понятия не имел о новом приключении своего "сопливого идиота", пока на следующее утро, завтракая в голландском отеле, не наткнулся на большую фотографию, размещенную на пятой странице "Сан",