Мы все понимали, что успех в Ф3000 может привести прямиком к формулической славе, и при мысли об этом пытались вылезти из кожи вон.

***

...

К концу утренних заездов я был быстрейшим – опередив не только Кора Еузера, но и всех остальных. Алан обнял меня за плечи и не мог сдержать улыбки. С этого моменты мы стали лучшими друзьями, а заводская команда, включая и Рона Тауранака, встала на мою сторону.

В гонке же Кор взял вверх, после того, как Гари Эванс въехал мне в бок, вследствие чего пришлось припарковаться на обочине, но после этого мы поехали в Бельгию на десятый этап в Зольдер. Машина была ужасна по сухой погоде, и к концу хронометрируемых тренировок я оказался единственным, кому на "Ральте" удалось пройти квалификацию. Впрочем, моему старому корешу Девиду Ханту, больше известному как "Что-за-хрень", было от чего приуныть. Мы с "Хренью" Хантом неплохо ладили, и у нас было много общего – как в плане способности много работать и привлекать спонсоров, так и амбициям последовать по стопам его брата Джеймса и попасть в Ф1, а также нашей привычки к курению.

За десять минут до старта гонки мы стояли, подперев командный мостик, и болтали о том, о сем, рассказав пару анекдотиков и наслаждаясь последней сигареткой перед посадкой в наши машины, занявших "британский" восьмой ряд стартового поля. Когда огни светофора сменились на зеленые, мы помчали к первому повороту, улепетывая от Деймона Хилла и Джонни Дамфриза, сидевших прямо у нас на хвосте. Внезапно, посреди плотной группы, Андрея Кьеза въехал в меня, я отрикошетировал направо – в бок Хрени. Удар был силен. От столкновения у него оторвалось левое переднее колесо и он полетел прямиком в бетонный пит-уолл, который в свою очередь лишил автомобиль обоих колес с правой стороны. После чего Девид оказался без тормозов и руля, потому что ему попросту нечем было это делать. Он продолжил свой путь подобно бобслеисту, пролетел следующие 100 метров асфальта, после чего забурился в следующую стену.

Бедного Девида немного утомили все эти стены, но ему грех было жаловаться, ибо это были цветочки по сравнению с происшествием на городской гонке на "Супер Приз Бирмингема". Там его машину закрутило, после чего она задом наперед вылетела с трассы на скорости в 120 миль в час, налетела на бордюр, перелетела через заграждение и вмазалась в стену супермаркета "Теско". То, что доставили обратно на трассу выглядело как конструктор: колеса отдельно, коробка передач отдельно, а с ними мотор и шасси.

Моя собственная гонка в Зольдере также подошла к концу, потому что из-за контакта было проколото заднее правое колеса, а еще повредилась подвеска. Я побрел обратно в боксы, размышляя об упущенных возможностях. Я думал о своем доме и тех деньгах, которые под него получил, и когда Алан Хоуэлл спросил, что же со мной таки случилось, я смог вымолвить лишь: "Алан, я только что пустил по ветру нашу столовую". После чего смылся на поиски Хрени, и мы выкурили еще по сигаретке.

Если в Зольдере машина была ужасной, то на трассе во французском Дижоне она была отвратительна. У меня и в мыслях не было, что в автомобиле может селиться злой дух, до тех пор, пока я не выехал на квалификацию финальной гонки чемпионата. Быстрый правый под горочку поворот проходится на пятой передаче в пол, но машина бунтовала. Она не желала ехать на полном газу, ей не хотелось поворачивать направо, и по моим ощущениям, ей вообще не хотелось быть на трассе. То была битва, у кого сила воли окажется сильнее, и поскольку перед моими глазами промелькнула вся моя прошлая жизнь, у меня не было иного выхода, кроме победы. Деймон, управлявший "Лолой", в течение нескольких минут висел у меня на хвосте, и позже признался мне, что оттуда, где был он, казалось, что я наложил полный кокпит. Когда я проснулся на следующее утро, Карен сказала про меня тоже самое, но на трассе были и другие, которые понимали, что имел в виду Деймон. Мой друг - специалист по автоспортивному страхованию Тим Клоувз – пояснил, что все больше и больше людей подходило к тому повороту, ожидая, когда же со мной случится ужасная авария. И они были не одиноки. Я выжил исключительно благодаря инстинктам.

Впрочем, риск того стоил, и я снова оказался единственным, кому на "Ральте" удалось пройти квалификацию. Я прошел свой круг где-то на две секунды быстрее своего напарника по команде, который даже попробовал проехаться в моей машине. Вспоминая сейчас те события, думаю, я не был на две секунды талантливее, скорее у меня было на две секунды больше испорченных нервов и мурашек. Совладать с этим автомобилем, на этой трассе, так круто мог только отчаянный человек, но опять-таки я и был отчаянным. Я был более, чем уверен, что там в Англии, мой банк пригласил меня по возвращении на родину заскочить к ним поболтать о том, о сем (на самом деле, они на этом настаивали). Так что, как обычно либо моя грудь оказывается в крестах, либо мою голову найдут в кустах. С прицелом на 1989 год, то был мой последний шанс произвести впечатление.

По ходу гонки мне стало интересно, удастся ли мне вообще встретить 1989 год, потому что несколько раз я был напуган больше, чем священник в "Экзорсисте", но я не оставлял попыток. Клетчатый флаг появился час и пять минут спустя, и на этом моя битва – кто же все-таки кем управляет – закончилась. Подобной машиной трудно управлять, и я был выжат, как лимон. Мне никогда прежде не доводилось так напряженно бороться за 16-е место, но я выиграл свое собственное сражение, когда Рон Тауранак заявил, что хочет видеть меня в качестве полноправного заводского гонщика на следующий сезон. Мечта о том, что буду гоняться "Формуле-3000" и при этом мне не надо будет искать деньги, казалась фантастикой, но где-то месяц спустя он наверно понял, что сделал, и быстренько продал компанию.

У нас с Роном были необычные взаимоотношения. Мы относились друг к дружке с большим уважением, но всегда находили повод для споров. Один примечательный спор об аэродинамических настройках случился, когда мы вообще-то находились на расстоянии в 30 метров на пит-лейн в Дижоне. Мы продолжали орать друг на друга с каждым шагом навстречу, что никак не способствовало решению проблемы, зато развлекло всех, кто находился в радиусе 100 метров. Но Рон обожал наши стычки, потому что споры были у него в крови. Я прямо видел, как загорались его глаза при первых признаках зарождающегося спора, и поскольку я сам не чурался споров, мы были созданы друг для друга. Впрочем, в любой момент он легко мог одержать верх, потому что для этого ему надо было произнести: "Или ты делаешь, как я говорю, или больше не сядешь в машину". И эта угроза убедит любого гонщика.

Четырьмя годами ранее глава команды "Толеман" Алекс Хоукридж использовал схожую тактику в отношении Айртона Сенны по ходу первого сезона бразильца в "Формуле-1". Алекс подписал с Айртоном трехлетний контракт, но в середине сезона и без требующегося по договору уведомления бразилец заключил контракт на следующий сезон с "Лотусом". Это весьма разозлило Алекса, и он решил преподать изменнику урок. Он понял, что единственно, как можно уязвить Айртона – это лишить его гоночной машины. Поэтому Алекс на одну гонку заменил его на Стефана Йоханссона. Эта психология сработала, ибо, даже несмотря на то, что Айртон планировал покинуть команду, при мысли о том, что кто-то иной сидит за рулем его машины, он впал в безумие. Так что забудьте о деньгах, забудьте обо всем: гонщики хотят гонок и нуждаются в них. Такова их природа – и это может быть использовано против них.

С продажей Роном "Ральта" я опять оказался в списке вымирающих особей. Мои гигантские долги привели к тому, что я оказался в большей опасности, нежели Чин-Чин, гигантская панда. Перспективы никакой. Банк отклонил мою идею о размещении их названия на моей униформе в качестве способа замораживания выплат, и мы были в трех миллиметрах от выставления дома на продажу, когда мы получили парочку ранних рождественских подарков. Я написал на своем "Ральте" несколько имен компаний, в надежде, что мои друзья – владельцы этих самых компаний, меня спонсируют, и мне улыбнулась удача. Пол Карнилл из "Кавендиш", Девид Бергер из "Бритиш Моторс" и страховой концерн Тима Клоувза все вместе прислали мне чеки на общую сумму в 20 косых. Аккурат в срок. Во время зимних месяцев мне удавалось держать банк подальше от своей шеи, и, мечтая о "Формуле-1", я сражался за место в кокпите. Мне все больше нравилась фраза: "Знаете, доктор, это сумасбродная идея, но почему бы ей не сработать".

Между тем Джонни Херберт достаточно оклемался от ужасной травмы ног, полученной в Ф3000, но, к несчастью, не до конца. Впрочем Питер Коллинз, начальник команды "Бенеттон" серии Ф1, обладал такой верой в Джонни, что подписал с ним контракт, даже несмотря на то, что он все еще проходил курс лечения. Сделка казалась крайне удачной, когда в своей первой гонке с трудом ходящему Джонни удалось финишировать на великолепном четвертом месте на Гран-при Бразилии. Впрочем, последующие гонки показали, что он испытывает большие проблемы при сильном торможении, что отражается на его времени круга. В тот период Флавио Бриаторе, руководитель "Бенеттона" очень внимательно следил за его прогрессом.

Как и я. С 1984 года мы с Джонни были очень близкими друзьями. Несколько лет кряду наши дома разделяло всего две мили, поэтому мы много времени проводили и на неделе, и на гонках. С ним очень весело, и он с радостью поддерживал все бредовые инициативы, как например хулиганское вождение, тренировка въезда в мой переулок при помощи ручного тормоза, дымление резиной на автостраде Биллерикея, и езда наперегонки по М25.

Почти все, что мы делали, заканчивалось ржачкой, особенно когда мы играли в гольф, или тренировались вместе в гимнастическом зале Челмсфорда. После упражнений я обычно закуривал, но Джонни – не курящий – делал все возможное, чтобы остановить меня, и в итоге это частенько заканчивалось тем, что мы катались по полу и мутузили друг дружку. Однажды новая секретарша увидела нас на мониторе, в то время как мы кидали друг друга на стены качалки и выкручивали руки. Решив, что это всамделишная драка, она вызвала менеджера. Тот глянул на монитор и произнес: "А, не стоит беспокоиться. Это просто наши лунатики Маккарти и Херберт. Они пытаются прикончить друг друга во время уикенда, а потом приезжают сюда и начинают все заново".

Наверно, люди считали нас тронутыми, но, как бы я хорошо ни знал Мальчика-с-Пальчика, частенько я не имел никакого представления о том, что у него на уме. В эмоциональном плане Джонни очень скрытен, несмотря на то, что большинство народа в гонках и в жизни часто ошибочно считают его беззаботным и везунчиком. Конечно, ему этого не занимать, и его хладнокровие не может не подкупать, но за внешностью румяного херувима скрываются гигантские резервы устремленности, амбиций и уверенности в своих силах. Он отлично знает, чего хочет, куда он стремится и насколько он хорош. Он просто скрывает это внутри, а после ужасной аварии этих свойств ему требуется еще больше.

Джонни испытывал страшные боли на протяжении нескольких месяцев, пока он сражался за выздоровление и возвращение в гонки. Я частенько навещал его в сидкаповской больнице, и рентгеновские снимки поломанных и раскрошенных костей выглядели точь-в-точь, как карта Карибских островов. После курса интенсивной терапии он вернулся домой слабым и истощенным. Много вечеров он провел с Карен и мной. И хотя мы знали, что он испытывает боль, он никогда не жаловался, но в принципе вытянуть любую информацию из Джонни все равно, что вырвать зуб.

Не думаю, что он намеренно держал что-то в секрете. Просто он и предположить не мог, что об этом надо рассказывать, как, например, когда в 1987 году он поздно приехал на трассу "Спа" в Бельгии. Я поинтересовался:

- Где ты был? Тут кто-то только что распустил немыслимый слух, что вчера ты тестировал "Бенеттон" в Брендс-Хетче, и оказался быстрее Тьери Бутсена [призового пилота "Бенеттона" в "Формуле-1"].

-Ах, да, это правда, - улыбнулся он. – У меня не было времени, чтобы рассказать тебе об этом. Это случилось в последнюю минуту.

Вот так. Он не стал распространяться, как это было здорово, или что он испытал, когда узнал, что побил время Бутсена. Или каково это, когда Найджел Менселл постарался разузнать, кто это сидит в той машине. Типичный Джонни. Однако, в начале июля 1989 года мы вдвоем ехали в машине, и он был очень тихим, что обычно происходит, когда что-то его расстраивает.

- Я вне игры", - произнес он, слегка улыбнувшись. На то, чтобы он смог произнести эти слова, потребовалось около часа, и наверно они дались ему с той же болью, что и его травма. Я прекрасно понял, о чем это он, и буквально задохнулся от горечи. Флавио Бриаторе привел ему на замену в "Бенеттон" Эмануэлле Пирро, и теперь Мальчик-с-пальчик был вынужден заново начинать борьбу за возвращение в "Формулу-1".

На той же самой неделе в "Формуле-1" разошлись пути-дорожки между "Тиррелл" и Микеле Альборето, из-за спонсорских проблем, возникших в результате конфликта между табачными компаниями. Как вам это нравится, а? Конфликт между табачными компаниями. Я не мог переманить на свою сторону хотя бы одну из них – при том, что я был одним из немногих курящих гонщиков! Как бы то ни было, на Гран-при Франции его заменил Жан Алези, но из-за его обязательств в Ф3000 ему приходилось пропустить и Бельгию, и Португалию. Мой бывший Ральтовский босс Рон Тауранак позвонил Кену Тирреллу и сообщил, что я тот, кто ему нужен.

Меня пригласили на встречу с Кеном и в ходе нашей длительной беседы меня раскрутили на то, чтобы я признал, что мне по фигу, с какой табачной компанией они связались: если это поможет, я выкурю и 40 штук в день. Я был невыносимо близок к своей цели стать пилотом "Формулы-1". Впрочем, благодаря освобождению из "Бенеттона", решение склонилось в пользу Джонни. Что ж, выше нос. Если мне удалось один раз подобраться настолько близко, то я смогу сделать это еще раз. Мне было очень приятно, что такой человек, как Рон, поверил в меня настолько, чтобы предложить мою кандидатуру, и что Кен отнесся к этой идее со всей серьезностью. Но отложив в сторону свой звездный дебют, я должен был опять сконцентрироваться на возвращении в Ф3000.

С начала этого года, когда Джонни внезапно ворвался, потом исчез, и снова вернулся в Большие Призы, мой лучший шанс опять оказаться в "Формуле-3000" явился в лице команды "Рони Кью-8 Петролеум". Мой старинный приятель по "Толеману" Крис Уитти занимался этим вопросом, но его преследовали все, у кого был свой гоночный шлем. Он же хотел взять меня. Гоночное место щедро спонсировалось "Кью-8" и вместо 700 штук, от меня они требовали какие-то жалкие 100 000 фунтов стерлингов, что было ровно на 100 000 фунтов меньше, чем они требовали от других претендентов. Проблема заключалась в том, что это было ровно на 80 000 фунтов меньше, чем я мог себе позволить, поэтому, в который раз и этот сезон, и "Кью-8", стартовали без меня.

Из вероятного героя "Формулы-1" и наверно еще более вероятного героя Ф3000, я снова оказался законченным изгоем. Впрочем, я предпринял все возможное, чтобы меня не забыли. Я околачивался на гонках, просто чтобы меня видели в паддоке, и регулярно названивал в разные команды, нравилось ли им это или нет.

Глава 09-4

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №09-4

9. Война в Европе. Часть 4

Мы все понимали, что успех в Ф3000 может привести прямиком к формулической славе, и при мысли об этом пытались вылезти из кожи вон.

***

В середине года Джон Уикхэим стал первым среди начальников команды, кто дал мне шанс. До того он владел командой "Спирит" в "Формуле-1", и отвечал за возвращение "Хонды" обратно в гонки Больших Призов в 1983 году. А совсем недавно мы сдружились, когда под его руководством в Ф3 гонял Мега Бланделл. Теперь в Ф3000 он возглавлял японскую команду "Футворк", и его гонщик, крохотный Юкио Катаяма, маялся с их уникальным шасси "Мункрафт". Они искали ему замену, и на этих тестах присутствовали Эндрю Гильберт-Скотт, Гэри Бребхем, Деймон, Юкио и я. В итоге я оказался быстрейшим. Джон решил подписать со мной контракт, невзирая на один особенно рьяный круг в "Снеттертоне", когда, пронесясь сквозь поребрик на выходе из шиканы на скорости в 150 миль в час, я в на самом деле пролетал мимо его боксов.

Он регулярно слал факсы в Японию, настаивая на моей кандидатуре, а я звонил ему ежедневно, порой по два раза на дню, чтобы быть в курсе, как все продвигается. Мне до чертиков хотелось заполучить это место, и я наверно сводил Джона с ума своими уловками, в числе которых был и внезапный незваный приезд на фабрику:

- Привет, Джон. Я тут мимо проезжал, и дай, думаю, заеду. Ну да, мне пришлось сначала проехать по А12, потом по м25 и половину трассы М4, чтобы оказаться в этом районе, но я подумал, что мне все-таки надо посмотреть, как тут дела!

В конце концов мы получили начальственный вердикт, и японские владельцы выбрали Деймона. "Футворк" был гигантским коммерческим проектом, и сын бывшего чемпиона мира был в их глазах хорошим маркетинговым шагом. Я понимал их решение, на самом деле, мне оно снилось в страшных снах, но я был очень разочарован. И тем не менее я был рад за Деймона, и позвонив, чтобы поздравить его, я знал, что он за меня переживает. Так печально, что кому-то из нас приходилось оказаться среди проигравших, и еще более печально, что этим человеком оказался я.

Команда "Лейтон Хауз Марч-3000" также создавала свою собственную машину. И снова меня пригласили на несколько тестов и опять я оказался быстрейшим. Однако, нет стерлингов, нет Стирлинга Мосса. И та же самая история повторилась после тестов за команду "СДМ-Рейнард" в Сильверстоуне.

Приятно, когда тебя постоянно зовут на тесты, и здорово, когда ты быстрее их призовых пилотов. Но наблюдать потом, как другие садятся за руль этих автомобилей, было пыткой. Это немного смахивало на то, как ты очаровываешь самую красивую девчонку в мире, приводишь ее в свой номер в отеле, направляешься в ванную комнату освежиться, а затем обнаруживаешь, что не можешь оттуда выйти, потому что заклинило дверь.

Глава команды "ГА Автоспорт" Майк Колье поддерживал со мной контакт, и внезапно удача повернулась ко мне лицом. Когда оставалось всего два дня, Майк попросил меня проехать в его "Лоле" в Брендс-Хетч на последнем этапе британского чемпионата Ф3000. Поскольку у меня не было альтернативных предложений из "Формулы-1", я ухватился за представившийся шанс. Вдобавок я прихватил фургончик своего приятеля и незамедлительно пригласил своего банковского менеджера в попытке к нему подмаслиться.

Я квалифицировался на третьем месте, но старт оказался таким же никудышным, как и тот, что стоит мне короны европейской "Формулы-3". Продираясь обратно наверх, я обогнал Пауло Каркасси по внешнему радиусу "Паддок-Хилл Бенд", а затем у меня начались проблемы с доселе очаровательным Марко Греко. Он выдавил меня с трассы на скорости 150 миль в час, точно в том же самом месте, где годом ранее разбился Джонни. Теперь же, еле увернувшись от опоры моста "Пильгрим Дроп", я пришел в ярость. "Нет, Марко, если тебе хочется поиграть, то вот как это надо делать". Я снова настиг его у шпильки "Друидс" и влез внутрь. Мы бок о бок прошли правый поворот, затем я повернул влево в машину Марко, и он вылетел с трассы. Я финишировал вторым, и, добившись этого результата, показал лучший результат сезона для шасси "Лола". Я был доволен, Майк был счастлив, мой банковский менеджер считал меня звездой, а Карен улыбалась, кормя грудью нашу очередную дочурку, Фредерику.

Затем я пропустил несколько бокальчиков пива с Гари Бребхемом, чтобы помочь отпраздновать выигрыш как гонки, так и чемпионата, но я все еще злился на Греко. Я ему откровенно заявил, что наш последний контакт был преднамеренным, и что не надо со мной впредь шутить. Однако, то была разовая гонка, и я опять остался без места, несмотря на то, что чуть позже в том году судьбой мне было предназначено снова встретиться с моим бразильским другом.

Владелец команды "РКР" Роджер Коуман не знал, во что себя вовлекает, когда в интервью "Моторинг Ньюс" произнес: "В чем я действительно нуждаюсь, так это в чрезвычайно целеустремленном гонщике, типа Перри Маккарти". И это стало финальным звеном в своеобразной цепочке событий, в результате которых я вернулся в международный чемпионат.

Первая наша встреча с Роджером состоялась годом ранее, на стартовой решетке гонки в Зольдере, когда его гонщик Девид Хант и я, пряча наши зажженные сигареты от судьи на трассе, передали их "Роджу". Однако, ему довелось запомнить меня куда лучше после того, как 15 секунд после старта я влетел в Девида, после чего машина Роджера приказала долго жить. Курение и уничтожение его машины должно было создать весьма приятное первое впечатление.

Второй раз судьба свела нас вместе в паддоке "Валлелунги", что в Италии, всего пару месяцев спустя статьи в "Моторинг Ньюс". На этот раз до меня дошли слухи, что он испытывает проблемы с получением денег от гонщика. Прикинув, что у меня появляется шанс заменить бедолагу, я принялся преследовать Роджера, и всюду, куда бы он ни шел, шел я. Несчастный пережил ужасный уикенд, когда собственный гонщик пытался его надуть, а другой гонщик ходил за ним тенью. Вопрос с деньгами наконец уладился, но, возможно опасаясь следующих проблем, и постоянно видя приклеившегося меня, словно сиамского близнеца, Роджер официально внес мое имя в протоколы в качестве резервного гонщика на экстренный случай. В то время это практически ничего не значило, поскольку то был вопрос исключительно подстраховки для "РКР". Впрочем, с этого момента я принялся следить за прогрессом этой команды аки ястреб. В конце концов пути обоих сторон разошлись, и я попытался внедриться под крыло Роджера, но ему все еще требовался кто-то с толстым кошельком.

И именно в этот момент к нему явился сицилиец Доминико Джитто, имея за плечами финансовую поддержку своего семейства. Однако на первой своей гонке он не прошел квалификацию, а на второй попал в завал на старте. Его отец сказал, что может быть Доминико лучше открыть ресторан, после чего увел его из гонок и забрал обратно домой. Таким образом Роджер было приготовился подписать другого гонщика, австрийца Пьерра Шове, который согласился принести 100 000 фунтов стерлингов на финальные четыре гонки международного чемпионата, но тут возникла одна маленькая проблема. В регламенте руководящего органа ФИЗА (нынче ФИА) был пункт о заменах гонщиков, и "Роджер Коуман Рейсинг" исчерпало лимит замен на одну машину. По правилам единственный пилот, которого они теперь могли использовать, был их заявленный "резервный гонщик на крайний случай", т.е. я.

Можете себе представить чувства, которые испытывал бедный Роджер. Его вынуждали посадить в свою машину меня, у которого не было денег, и в то же самое время помахать ручкой 100 000 фунтам стерлингов. Сейчас я могу ткнуть этим фактом Роджеру в лицо, а он огрызнется в ответ, что я - ублюдок эдакий – влетел ему в копеечку, после чего мы оба зальемся смехом. Какую дурную службу сыграла с Роджером тупость правил. И как же здорово это сыграло мне на руку.

И вот так по чистой случайности я вернулся обратно. Роджер творил чудеса, пытаясь сохранить меня, свою машину и команду на трассе в рамках бюджета, на который нельзя содержать команду "Формулы-Форд". Такое под силу очень немногим. Нашей первой совместной гонкой стал "Супер-приз Бирмингема", арена моего прошлогоднего дебюта в "Формуле-3000". Вспоминая те деньки, я никак не могу избавиться от мысли, что наверно в какой-то момент своей жизни я отпустил в адрес Бирмингема одну из своих шуточек, потому что это место для меня словно проклято. "Лола" Роджера на свободной практике неслась во всю прыть, и я без тестов сразу же показал 10-е время. Но стоило начаться официальной квалификации, как сработало проклятье. Мотор принялся ужасно чихать и мы постоянно то выезжали, то заезжали обратно в боксы. Мы не показали никакого времени, поэтому, как и в прошлом году, все зависело от финальной сессии. Я был изрядно взвинчен, чего нельзя сказать о моторе, и на моей первой попытке машина сломалась на задней стороне трассы. Я был уверен, что наши неполадки с зажиганием стали результатом того, что система, отвечающая за подачу топлива, получала неправильное напряжение, стало быть наверно дело в неважном аккумуляторе. Сдаваться я не собирался, поломку следовало устранить, после чего мне нужно было пройти квалификацию, на что времени у меня практически не оставалось.

Возвращаясь обратно в паддок, я клял все на свете, пока бежал половину мили в своем тоненьком комбинезоне. Но когда я попытался войти в зону боксов, меня остановил офицер полиции и попросил предъявить пропуск. Вообще-то это не очень обычное дело для полицейского – обычно этим занимались сотрудники службы охраны. Впрочем, в данном случае это не имеет никакого значения, и я никому не советовал бы становиться на моем пути, когда у меня подобное настроение, и я во весь голос и в весьма цветастых выражениях уведомил его об этой ошибке. Мерзкий идиот.

Он меня впустил. Я поймал Роджера и рассказал ему о случившемся. Затем я помчался обратно к замершей на обочине машине, неся тяжелый аккумулятор и в придачу к нему таща за собой огромную бутылку со сжатым воздухом, которая катилась на маленьких колесиках. Задача была не из легких, но в подобных ситуациях я просто создаю мысленную картину того, к чему стремлюсь. И все, чего я хотел, сводилось к тому, чтобы: "Добраться до машины. Продолжать движение. Добраться до машины. Продолжать движение. Добраться до этой чертовой машины". Сбоку от меня семенил механик мне в подмогу, и как только мы добрались до места, мы спешно сняли боковой дефлектор, подсоединили новый аккумулятор, заправили воздух (необходимый для запуска двигателя) и оп-ля! Он сказал: "Поехали!"

От такого напряжения и стресса у меня практически не оставалось сил, чтобы дышать, а мое сердцебиение с температурой тела зашкаливали все мыслимые нормы, но я пулей влетел обратно в боксы, где команда провела быструю проверку всех систем. Если с машиной все в порядке, то все, я уже еду! Я знал, что мы должны оказаться в "Топ-10", но мне просто нужно проехать этот один круг, на что оставались считанные минуты. Я все еще пытался взять дыхание под контроль, когда ускорялся на пит-лейн, как вдруг передо мной возник механик из "Первой итальянской гоночной команды". Я ударил по тормозам, и насколько это было возможно, ушел вправо. Я разминулся с бетонной стеной на какие-то миллиметры, но мое левое переднее колесо таки его ударило. Он подлетел в воздух и рухнул обратно так, что его голова оказалась прямехонько перед левым задним. Если бы моя реакция была хоть чуточку медленней, то... ну, в общем, ему пришлось бы несладко.

Впрочем, мне удалось рассмотреть, что с ним все более-менее в порядке, и поэтому снедаемый желанием квалифицировать свою машину под стук моего колотящегося сердца, я думал: "Ради всего святого, просто оттащите его, уберите его с моего пути. Я трачу драгоценное время!" Однако, прежде чем мне удалось тронуться, я ощутил страшный удар по голове – своеобразный комплимент от представителя "Первой итальянской гоночной команды" Ламберто Леони, который уже схватился за переднюю часть моего кокпита, что-то кричал по-итальянски и показывал на своего сотрудника, катающегося по дороге.

"Прочь с дороги!" - заорал я ему в ответ. После чего поднял руку и продемонстрировал ребром ладони столь сильный удар из арсенала карате, насколько это было в моих силах. Проблема оказалась в том, что он убрал свою руку, и мой удар пришелся по железобетонным краям машины. Аааааааа! Я ощущал себя котом из мультика "Том и Джерри", который наносит отчаянный удар, замирает, смотрит с экрана и рассыпается на миллион кусков. Мне показалось, что я заработал перелом, но времени беспокоиться об этом у меня не было. Потом что-нибудь придумаю...

Я набрал обороты, воткнул первую передачу и заорал: "Ламберто, убирайся с моего долбанного пути, или ты поедешь со мной!" Я впал в полнейшее маньячество. Мне хотелось выскочить из машины и надавать Леони хороших тумаков, но в то же время мне надо было выезжать на трассу. Что же делать, что же делать... Я отпустил сцепление и добрался до выезда с пит-лейн в тот самый момент, когда сессию остановили. Вот и все: игра проиграна. Мы не прошли квалификацию, и я впал в ярость. Я был так зол, что не знал, что же мне делать.

Рука моя распухла, и мне хотелось кого-нибудь стукнуть – на самом деле, любого, кто попался бы на моем пути, и желательно сию минуту. Я не собирался откладывать разборки в долгий ящик: первым на очереди значился Ламберто, и как только я его отдубашу, я сломаю его механику другую руку, а затем метну в копа сдохшим аккумулятором. Тем временем Роджер вынашивал иные планы. После того, как мне перевязали руку, он забрал меня с трассы, и я вернулся в отель, где напился в компании с Джеймсом Хантом.

Я искренне восторгался Джеймсом, этим симпатичным чемпионом "Формулы-1" с образом жизни, который публике казался плейбойским. Я не очень хорошо его знал, но пару раз мы неплохо повеселились, и я навсегда запомнил один полет на самолете, когда мы возвращались из Италии. На борт погрузилась практически вся братия из Ф3000, и тут в салон вразвалочку заходит Джеймс, держа в одной руке несколько наполненных гелием воздушных шариков в форме попугаев, а в другой – леди, выглядящую так, словно она перед этим несколько раз по кругу обошла весь квартал. Не успели они занять свои места, как Джеймс, который уже пропустил несколько стаканчиков и осознавал, что привлекает всеобщее внимание, внезапно поднялся и со своим школьным акцентом объявил: "Ну да, может она и не фиг-то выглядит, зато у нее большие сиськи!" Почти у всех, кого я знаю в автогонках, есть своя история про Джеймса, и мир осиротел, когда он покинул нас четыре года спустя, в 1993-м.

Глава 09-5

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №09-5

9. Война в Европе. Часть 5

***

Меня крайне расстроил Бирмингем, но если я в ближайшее время не нашел бы хоть чуточку денег, я оказался бы в еще большей печали, поскольку наша едва теплящаяся компания на этом бы закончилась. Роджеру просто необходимы были хоть какие-то вливания с моей стороны. Наши систематические телефонный созвоны обычно заканчивались его фразой: "Перри, найди денег". И я нашел. Ну, по крайней мере, попытался это сделать. "ТЛ Клоувз" подкинуло немного бабла; фирма под названием "Уэстли Контролс" одарило нас парочкой штук, а еще свою порцию внесли "Хоутол Уайтинг".

Мы все еще на миллион миль отставали от требуемых сумм, вследствие чего я организовал встречу с моим приятелем Иваном Мантом, который работал менеджером по развитию бизнеса в компании, давно меня спонсировавшей – "Лукас". Иван согласился привести на встречу одну из шишек, Майка Литлджона, и таким составом мы долго беседовали в баре местного отеля. Впрочем, на середине разговора меня начало мучить ощущение, что мне надо предпринять нечто, что вывело бы меня на иной уровень по сравнению со всеми другими страждущими лукасовских спонсорских денег – нечто, что показало бы меня, как будущую звезду, хорошее вложение денег, беспроигрышную ставку.

Поскольку мне захотелось по-маленькому, я извинился и отправился в уборную. И именно там мне пришла на ум одна идея. Рядышком со мной мыл руки еще один парнишка, и я решил незамедлительно воспользоваться возможностью взять его в оборот. Корешок мой план принял. Я вернулся за стол к Ивану и Майку и мы продолжили обсуждение "Формулы-3000", и, кто бы сомневался, пять минут спустя мой новый приятель оказался у нашего столика.

- Прошу прощения, - произнес он. – Вы Перри Маккарти?

- Да, - ответил я с деланным удивлением и смущением.

- Ужасно извиняюсь за беспокойство, - продолжал он, - но я большой фанат автоспорта и весьма пристально слежу за Вашей карьерой.

Я приготовился к следующей реплике сценария.

- Скажите же, Перри, Вас все еще спонсирует эта мощная компания по производству электроники и автозапчастей под названием "Лукас"?

Чтобы не рассмеяться, мне пришлось стиснуть зубы. Конечно же, в уборной я попросил его произнести "Лукас", но он так увлекся своей ролью, что привнес туда "мощную компанию по производству электроники и автозапчастей". Как бы то ни было, он поймал кураж и закончил свою речь фразой:

- Мне кажется, это замечательно, что британские компании вроде "Лукас" поддерживают британских спортсменов.

Я ушам своим не верил. Наверно мне подвернулся безработный актер, играющий характерные роли, или что-то в этом духе, но теперь, осознав, что на самом деле мой план оказался крайне неудачным, я хотел, чтобы он поскорее убрался восвояси. Но к тому времени, когда он наконец исчез, я успел издать несколько хмыкающих звуков, пытаясь сдержать смех, и мне потребовалось какое-то время на то, чтобы я снова смог посмотреть в глаза Ивану или Майку. В конце нашей встречи Майк улыбнулся, а Иван, знавший меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я все это подстроил, засмеялся достаточно громко, чтобы мне было слышно. Затем я исполнил свои обязательства по сделке и купил своему подельщику и его подружке по пиву.

"Лукас" действительно пришел мне на помощь, оказав небольшую поддержку, которой хватило на то, чтобы покрыть разницу между тем, чтобы поехать в Спа или остаться дома. Квалификация в Спа продемонстрировала некоторые положительные сдвиги, но, как и вся остальная карьера, оказалась весьма драматичной. Шел дождь, и я показал второе время, уступив Эрику Комасу и немного опередив Жана Алези. Я заехал в боксы за новыми покрышками, но Роджер использовал свой последний доступный кредит у "Эйвона", и хотел сохранить наш единственный новый комплект резины на тот случай, если дождь будет идти и на завтрашней гонке. Он также сообщил, что мы должны пока закончить выступления, тем более что дождь усилился.

В его словах был смысл, но мне ужасно хотелось взять поул-позицию, и я немного пошалил. Роджер удалился восвояси, вернувшись на командный мостик "пит-уолла", но как только он скрылся из вида, я, приняв серьезный вид, сообщил механикам, что мне только что было сказано, чтобы я возвращался обратно на трассу. И пока он следил за выступлениями остальных пилотов, команда поставила мне новый комплект дождевой резины, и я выехал из боксов, пытаясь зацепиться за последний шанс вырвать первое место.

Роджер узнал об этом только тогда, когда я пронесся мимо боксов, газ в пол, в туче брызг, и начальник соперничающей команды воскликнул: "Это же Перри!" Роджер крутанулся на стуле и проверил, что же творится у него за спиной – только для того, чтобы увидеть пустой гараж. Думаю, нет необходимости говорить о том, что он был не очень-то рад произошедшему, и на своем следующем круге я увидел его, в бешенстве размахивающем табличкой, на которой было слово "В БОКС". Если бы у него хватило знаков, думаю, я бы увидел "И ЭТО ОЗНАЧАЕТ ПРЯМО СЕЙЧАС, ТЫ, НЕДОРОСЛИК!" Но тут его лицо окаменело, а глаза расширились в ужасе при виде того, как я со всей дури влетел в "О'Руж" и вылетел из него на полном газу целясь прямиком в заграждение. Условия видимости стали настолько плохими, что Роджер не мог разглядеть, разбился я или все-таки нет.

Впрочем, несколько минут спустя я прибыл обратно в боксы, где меня уже поджидал Роджер, и его лицо не предвещало ничего хорошего. Он вывалил на меня все, что накопилось у него на душе, а мне только-только удалось смягчить его обвинения, как вдруг он заметил небольшие отметины на обоих левых покрышках, которые я получил, обтирая барьеры на скорости в 130 миль в час. Он снова принялся на меня орать, и я опять завел свою песню о том, что ничего страшного не случилось, как вдруг французский гонщик Поль Бельмондо, которого я обогнал при входе в тот поворот, решил нанести мне специальный визит.

- Перри! – воскликнул он, стоя рядышком с Роджером. – Ума не приложу, как тебе удалось провернуть этот маневр. В смысле, я специально сбавил газу, ожидая, что ты попадешь в страшнейшую аварию... Отличная работа!

Оппачки. Будь, Поль, здоров... Роджер буравил меня своими сощуренными глазами, а я выдал один из своих самых лучших преданных взглядов собачки Лесси.

Квалификация становилась все суше, и мы скатились на 11 место. В гонке я быстро отвалился на 16-е место, после того как на старте снова из рук вон плохо стартовал. Однако, я прорвался обратно сквозь пелетон, пройдя в том числе Деймона (который опередил меня в борьбе за место в "Футворке"), Гари Бребхема (который опередил меня в борьбе за место в "Лейтон Хауз Марч") и Наспетти (который только что обеспечил себе место в "Кью-8"). После этого у меня случилось весьма напряженное сражение с Эдди Ирвайном, выступавшим за богатенькую мальборовскую команду, и мы шли бок-о-бок, соприкасаясь колесами на скорости в 160 миль в час. После парочки неудачных попыток обгона я все-таки умудрился просочиться вперед и начал настигать Томаса Даниельссона в борьбе за шестое место. Продлись гонка на один круг подольше, я бы прошел и его, но в итоге финишировал на седьмом месте, всего в полутора секундах позади.

То был великий день для "РКР", и мы справились и без денег, и без тестов. Мои выступления были замечены некоторыми важными людьми, включая Питера Коллинза, который в те дни возглавлял команду "Лотус Формула-1". В интервью журналу "Мотор спорт" он сказал: "[Маккарти] доказал мне, что у него действительно есть экстра-способности. Я наблюдал его в "О'Руж", и он вытворял на этой машине нечто особенное".

Гонка была хорошей, но требовалось совершить нечто "особенное", чтобы принять участие в следующей. Роджеру удалось как-то связать концы с концами, и да, мы могли выступать, но нет, не без посторонней помощи. Мы отчаянно нуждались в ней на Ле-Манской трассе " Бугатти", и тут-то мне крупно повезло. Я пользовался большой поддержкой в паддоке, и это один из тех моментов в автогонках, от которого остаются приятные воспоминания. Джон Викхем подкинул нам новый комплект покрышек, стыренный для меня из своей команды "Футворк", а команда "Кью-8" втайне послала нам несколько запчастей на замену, в то время как Роберт Синдж из "Мэджвик Моторспорт" полностью обеспечил меня топливом. Если бы гонщики всех этих команд проведали, что их собственные менеджеры мне помогали, они бы взорвались от злости. Все это было замечательно, но намечалась одна проблема, которой мне никак не нельзя было избежать: Марко Греко.

Мы свиделись впервые с того дня, когда я выпихнул его на "Брендсе", и Марко произнес: - Перри, я тобой недоволен. Сегодня я тебя убью!

Я знал, что Марко не шутит, потому что помню его, когда мы были в "Формуле-3" в "Донингтоне", и тогда он ворвался в гараж "Вест Сюррей Рейсинг", врезал механику по лицу, затем ткнул Дику Беннетсу в ребра, и, размахивая гаечным ключом, принялся искать Бертрана Гашо. Берти же предвидел такое развитие событий и проделал фокус в духе Гудини, умудрившись ускользнуть через задний ход. Впрочем, Бертран бывал несносен. В том же самом году, когда мы все были в "Формуле-Форд", в Снеттертоне я держал его за горло, а Марк Бланделл от души его дубасил.

В общем, я не был расположен выслушивать угрозы и потому ответил:

- Ну что ж, приятель. Давай на полном газу вместе отправимся в стену, и посмотрим, кто из нас выживет. Там и увидимся!

Вам следует понять, что гонщику нельзя позволять себя запугивать, и в небольшом приступе "гоночной лихорадки" я просто взял инициативу в свои руки. Марко – достаточно крупный парень, но выражение его лица изменилось, потому что он понял, что я говорю серьезно.

На самом деле, я не особенно ожидал с ним встретиться, потому что он хорош для середины пелетона, а я-то собирался квалифицироваться в первых рядах. Что ж, таков был план, но порой какие-то вроде не относящиеся к делу вещи могут изменить ход событий. Берни Экклстоун, босс практически всего в автогонках, только что издал распоряжение, в котором объявил, что для команд Ф3000 важен внешний имидж, и отныне в паддоке он хочет видеть только большие 40-футовые транспортеры. В результате чего Роджер оставил свой маленький уютный грузовичок дома, и одолжил грузового монстра у команды СДМ. Субботним утром, с еще свежими приятными воспоминаниями о Спа, команда приступила к подготовке к квалификации, используя простейший механический процесс по извлечению гоночного автомобиля с верхней палубы транспортера. Гидравлический хвост транспортера раскладывался до земли, затем горизонтально поднимался до верха грузовика, откуда машина выкатывалась на эту подвижную платформу. Затем нажималась кнопка, и вся эта махина спускалась до земли. В принципе все просто, за исключением одной маленькой незадачи. Проблемы, о которой никто раньше не слыхивал. Проблемы, о которой и думать-то было страшно! Моя машина зависла на трехметровой высоте из-за того, что подъемник просто отказался опускаться.

Мы могли видеть машину, и, подпрыгнув, могли до нее даже дотронуться, но не более того. Все это напоминало какую-то дразнилку. Как если протянуть собачке крекер и произнести: "Роджер, сидеть", - и он тупо сядет; затем: "Роджер, лапу", - и он протянет лапу – и все это время в мозгу у собаки крутится мысль: "Ну дайте же наконец мне это печенье!" Мы испробовали все, но этот чертов лифт продолжал удерживать мою машину на высоте, когда квалификация уже стартовала. О, Боже ж ты мой, почему я? Мы не могли поверить в происходящее: скажите, что мы сделали не так? Мне надо было остаться на нефтяных вышках? Может, я должен вернуться обратно в город со своими приятелями по колледжу Таппсом и Кини? А как вам идея о вступлении в ряды Королевской авиации?

Господи Иисусе, ради этой попытки мы с Роджером пошли на такие финансовые напряги. "Смилостивися над нами!" – прокричал я, после чего мы с Роджером переглянулись и расхохотались. В конце концов нам удалось заполучить единственный находившийся на трассе кран – тот самый, который должен был помогать в случае аварии – и пригнали его в паддок. И вот наша "Лола" стоимостью в 90 000 фунтов стерлингов дернулась вверх и спустилась на землю. "Центр управления полетами, Лола совершила мягкую посадку". Но как говорится во второсортных киношках: "Слишком поздно, Земляне!" Первая квалификация закончилась, и все опять сводилось к отчаянной попытке показать результат во второй квалификации.

Наши приключения продолжились и во второй сессии. Нас донимали проблемы с коробкой передач и чихающий двигатель, и за пять минут до истечения отведенного времени мы все еще не прошли ни одного зачетного круга. Роджер и его команда работали не покладая рук, даже не думая сдаваться, и я умудрился выехать на трассу аккурат для того, чтобы пройти один круг на холодных покрышках перед тем, как увидеть клетчатый флаг. Мы таки сделали это. Я показал время, которое позволило мне занять последнее место на стартовой решетке. Определенно, по паре пива мы заслужили.

Настал день гонки, и протоколы "уорм-апа" гласили: "Бернард, Кома, Маккарти, Алези". Все было замечательно, за исключением того, что мои зубы скрипели при мысли о том, где бы мы могли оказаться в квалификации. Я хочу сказать, что если у тебя сгорает мотор, или ломается привод, ты говоришь себе: "Ну что ж, такое случается". Но когда твой день испорчен из-за какого-то подъемного лифта...

В самой гонке я нацеливался отыграть потерянные позиции, и к концу первого круга поднялся с 26-го на 15-е место. Следующим же, кого мне предстояло обогнать, был Марко Греко, и мне хотелось пройти его как можно быстрее. После выхода из шиканы я попытался обогнать его справа, потом слева, потом опять справа, но он вихлял быстрее горнолыжника. Что ж, этому придурку стоило получше выучить уроки "Брендс-Хетча", и, как и в том случае, я нырнул внутрь правой шпильки. Поравнявшись, я снова вывернул руль влево и отправил старого доброго Марко в воздух, а потом и в барьеры.

На следующем круге я разглядел его, стоящего на обочине, прыгающего на месте вверх и вниз, и грозящего мне кулаками. Он выглядел чем-то средним между Майком Тайсоном и многоэтажкой, и тут до меня дошло, что после финиша мне предстоит встретиться с этим отморозком лицом к лицу. Я уже решил остаться в машине, выехать с трассы и умчаться в Париж на скорости в 180 миль в час. Впрочем, "Лола" не справилась бы с таким путешествием, поскольку сцепление находилось в последней стадии издыхания, и я терял мощность из-за сломавшегося выхлопа. В итоге мы умудрились добраться до финиша на 14-м месте, и я вернулся в паддок, где угадайте кто меня ждал.

Мы немного попихались, потолкались и от души наорались. Марко навис надо мной, трясясь от злобы. Если бы дело дошло до драки, то может мне бы и удалось ему наподдать, да только я прикинул, что меня-то он отдубасит куда сильнее.

В поисках помощи я огляделся по сторонам и приметил своего друга Майка Колье из "ГА Моторспорт", стоящего в 10 метрах от нас. Но Майк, еще больших размеров, нежели Марко, просто стоял там и улыбался, и тут до меня дошло, что Греко является его гонщиком, и что я только что раскурочил еще одну из его машин. Я с честью вышел из создавшейся ситуации и все закончилось тем, что Марко обещал прикончить меня в следующей гонке. О, да, напугал кота сметаной.

К сожалению, мне так и не довелось осуществить хет-трик стычек с Греко, потому что на этом для РКР все и закончилось. Роджер иссяк, а мой дом снова поставили на счетчик, но разве мы не подтвердили нашу силу? Международный справочник Формулы-3000 1990 года гласил: "Каждый выезд на трассу с еще большей силой доказывал, что класс [Маккарти] остается на высочайшем уровне. Единственное, что не дает ему взойти на пьедестал, это постоянная нехватка спонсоров".

Казалось, что я отнюдь не трачу попусту свое время, и после столь любезного комплимента было бы крайне неуважительно отказаться от дальнейших выступлений, не так ли? Как бы то ни было, я ведь еще не попробовал вкус "Формулы-1".

Глава 10-1

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №10-1

Глава 10. Молочные реки, кисельные берега
Часть 1.

"Ты хоть понимаешь, что наделал-то? - засмеялся он. – Ты только что растер в порошок Золотого мальчика "Шевроле", опередив его на секунду на его же машине на его же домашней трассе!"

***

Чумные происшествия, типа проблем с лифтом-подъемником так меня и не оставляли, зато они были забавны и новости о них распространились, казалось, по всему свету. Правда, надо признать, что вина за часть из них целиком лежит на моей совести, потому что катализатором очередной новой истории частенько служила моя упертость. Возьмем к примеру ряд трюков, которые я предпринял, чтобы проникнуть в паддок "Формулы-1" без пропуска.

В 1982 году знакомый мне охранник посмотрел сквозь пальцы на то, как я проникаю в гаражи "Бредса" аккурат перед стартом Британского Гран-при. Мне просто необходимо было увидеть вблизи эти гонки, и для впечатлительного 21-летнего паренька это было сродни проникновению в другой мир. Я видел, как некоторые пилоты шагают к своим машинам, и словно феерические фотографии, попадавшиеся в зачитываемых до дыр гонщицких журналах, внезапно обрели жизнь. От воющих звуков моторов у меня зазвенело в ушах, и, преисполненный восторга, я озирался и думал: "Ух ты! Так вот ты какая – Формула-1!"

Теперь мне предстояло найти хорошее место, с которого можно было посмотреть гонку, и предпочтительнее было бы оказаться там, где не пришлось бы смущать своим присутствием стаю охранников, мне не известных. Когда я остановился у ворот итальянской команды, на мне была кепка "Феррари", и мне удалось убедить некоторых механиков в том, что я являюсь представителем их британского отделения, после чего мне великодушно позволили присоединиться к десятку других людей, стоявших на крыше командного трейлера. Это было так весело. Я хладнокровно держался своей роли, как вдруг британский гонщик Дерек Уорвик, гонявшийся на непопулярной в моем окружении тачке "Толеман", нырнул внутрь "Паддок Хилл Бенд" и в борьбе за второе место невероятным образом обошел "Феррари" Дидье Пирони. Я вскинул руки и издал самый громкий вопль, который смог. Соседи по крыше повернулись в мою сторону, после чего кто-то спросил:

- А Вы уверены, что и правда из "Феррари"?

Тут уже моего актерского мастерства не хватило, и мне вежливо указали на выход.

На ГП Британии 1987 года в Сильверстоуне у меня созрел куда более амбициозный план. Я подруливал на мотоцикле Джулиана Бейли прямо к ограде формулического паддока, и тут меня озарила одна идея. Попросив у парня, торговавшего хот-догами, две бумажные тарелки, я сложил их вместе и взял левой рукой. Правой рукой плавно нажав на газ, я поехал на мотоцикле через толпу, собравшуюся у входа в ожидании автографов.

Ведя моцик одной правой, я держал сложенные тарелки высоко над головой, и как парень с доставки еды, кричал: "Пицца для Айртона. Пицца для Айртона. Дайте дорогу" Они расступились, словно Красное море, и, все еще удерживая тарелки, я сообщил охраннику:

- Пицца для Айртона Сенны, дружище! Где я смогу его найти?"

Он купился:

- Это прямо. Ищите команду "Кэмел-Лотус".

Я уже приготовился проехать, как тут второй охранник заметил, что тарелки слегка разъехались, и между нет ничего, кроме одного воздуха.

- Ой, стой, там же ничего нет!

Я немного опешил, но продолжал гнуть свою линию:

- Вот черт! - произнес я. – Он же меня убьет. Наверно она где-то выпала.

Я обернулся к озабоченной толпе и прокричал:

- Айртоновская пицца упала на землю! Помогите мне найти Айртоновскую пиццу!

Вы не поверите, но все вокруг принялись ее искать, а я безуспешно пытался прекратить лыбиться.

Охранник посмотрел на меня со всей серьезностью:

- Прошу прощения, приятель. Вы не можете въехать внутрь без пиццы!

Что ж, едва он это произнес, я подумал, что описаюсь от смеха, и убрался подобру-поздорову. На самом деле, меня не слишком волновало то, что я не попал внутрь – я просто пытался понять, смогу ли я это сделать.

С таким багажом повторяющихся с разной частотой баек до меня начало потихоньку доходить, почему остальные представители Крысиной стаи прозвали меня Собакой Бешеной. Впрочем, и их собственные гоночные биографии не закончились, ведь мы не оставляли попыток воплотить наши амбиции в жизнь.

В течение сезона 1990 года Ворчун и Мега (Джулиан Бейли и Марк Бланделл) продолжили свои прошлогодние приключения в качестве партнеров по команде "Ниссан" в спортивных прототипах "Группы С", в то время как Скрытный Бурундук (Деймон Хилл) заполучил место в команде "Мидлбридж" "Формулы-3000". Жан Алези принял предложение Тиррелла, и это означало, что Мальчик-с-пальчик (Джонни Херберт) снова выпал из обоймы. А вот "Да,Паря" (Мартин Донелли) сохранил место в "Формуле-1", которое в прошлом году он занимал в "Арроузе", подписав контракт с "Лотусом" на правах основного пилота, и таким образом оказался единственным представителем Крысиной стаи в Больших Призах.

А что я? Ну, а я в это время отправлялся в места сказочных возможностей, к молочным рекам и кисельным берегам. Прямиком в Соединенные Штаты Америки. Мне пришлось туда отправиться потому, что в Европе ничего не светило. Два моих бывших менеджера по "Формуле-3000" Майк Колье из "ГА Моторспорт" и Алан Хоуэлл из "Райта" изо всех сил пытались куда-то меня пристроить, да только результат оказался нулевым. Мои собственные попытки заполучить место также провалились, но менеджер еще одной моей команды держал контакт со своим старинным приятелем Джулианом Рэндисом, заправлявшим спорткарами "Спайс" в американском чемпионате IMSA GT. Ну да, это не являлось общепринятым путем в "Формулу-1", но зато у серии была высокая репутация. Я хотел гоняться, машины были быстры, а из "Феррари" мне так до сих пор и не позвонили. Это была сделка, заключенная в последнюю минуту, всего на одну гонку, которая могла привести к каким-нибудь последствиям. И вот я уже сижу в самолете авиакомпании "Ти-Ви-Эй", вылетавшем в Кливленд (Огайо), преисполненный самых радужных надежд от столь неожиданно представившегося шанса.

Автомобили IMSA GT были поделены на два класса. В первом гонялись большие монстры, развивавшие скорость в районе 200 миль в час, под названием серия GTP (Прототипы Гран-Туринг, из тех, что участвуют в "24 Часах Ле-мана"). Затем шел класс поменьше, менее мощные машины "Кэмел Лайтс". Команда "Спайс США" была представлена в обеих категориях, но для гонки в Мид-Огайо меня решили испробовать в "Лайтс".

То был мой первый опыт управления прототипом, и я впервые принял участие в гонке, в которой требовалась смена пилотов. Поэтому мы с моим новым напарником по команде мексиканцем Томасом Лопесом, весившем 16 стоунов, тренировались на время залезать в кабину и вылезать обратно. Из-за немыслимой жары мы одевали под наши шлемы специальные "ледяные шапочки", которые подключались при помощи длинных проводов к приборной доске, а внутри этих шапочек находились маленькие капилляры, обеспечивавшим проток холодной воды, и таким образом наши головы избегали перегрева. И отключение этих проводков оказалось самым замысловатым этапом нашей замены.

В квалификации я показал второе время, после чего меня снова настигло проклятие Маккарти, когда я каким-то образом умудрился повредить нерв на правой ноге. Джулиан Рэндис заметил, как я тяжко хромаю, и был очень близок к тому, чтобы подыскать мне замену. Но в мои планы это абсолютно не вписывалось. Чтобы доказать, что я в полном порядке, я встал перед ним и принялся прыгать верх-низ, пока он следил за выражением моего лица. Единственно, как мне удалось его одурачить, это выдать крики боли за приступы демонического смеха, будто я его вожу за нос. Спустя несколько секунд он сообщил, что верит мне, и я стремглав умчался за гаражи, где катался по полу, едва сдерживая слезы.

Гонку начал Томас, и после 40 кругов, он, как и планировалось, заехал в боксы, но к этому времени наша стратегия уже начала потихоньку трещать по швам. Он откатился на четвертую позицию, у него полетела четвертая передача, он уже слегка запаниковал, и вся наша тщательно продуманная процедура смены пилотов вот-вот должна была накрыться медным тазиком.

Машина остановилась у въезда в наши боксы, но стоило мне открыть дверь, как я обнаружил, что Томас все еще борется с тем, чтобы отстегнуть ремни безопасности. Истекая потом, он тянул за них, орал на них, и я быстренько влез внутрь, чтобы помочь, но тут - пу-бум - ремни отстегнулись, и этот бычара в отчаянной попытке наверстать упущенные секунды схватился за все, до чего смог дотянуться, меня включительно. Я вырвался из его цепких объятий, но тут он со всей силы ухватился за крышу. Он подтянулся изо всех имевшихся сил и вылез-таки наружу, но к приборной доске все еще были подключены провода радиосвязи и охлаждения. Словно у бросившегося в погоню цепного пса, исчерпавшего запас своей цепи, его голову потянуло обратно, в то время, как тело вылетело наружу ногами кверху, и в итоге он рухнул на питлейн.

От этого его мозг переклинило напрочь. Последовательное отсоединение оборудования? Не смешите меня. Он жаждал реванша. Едва он встал на ноги, как я увидел, что он обоими руками заграбастал пучок проводов. "ТОМАС, НЕЕТ!", - заорал я. Но было уже слишком поздно. Он дернул за всю эту байду с такой силищей, что вырвал вместе с розетками и приборную доску. Он пребывал в таком бешенстве, что я прыгнул в машину до того, как он решит закончить начатое и приступит к переворачиванию машины. Я мгновенно стал искать защелку кресла, чтобы подрегулировать его под свою гоночную посадку. Стоило мне ее нащупать и нажать, Томас – теперь еще больше стремившийся оказать любую посильную помощь - сунул свою лапищу за спинку кресла и двинул меня вперед с такой силой, что я пролетел по направляющим рельсам похлеще иного бобслеиста, и только после этого он захлопнул дверь и пошел восвояси. Кресло проскочило мою отметку настолько, что грудь оказалась вжатой в рулевую колонку. Лишенный возможности двигаться, я мог только орать "ТОМАС!". Он вернулся, отлепил меня от ветрового стекла, и следующие 80 кругов я проехал с пятого места без радио, без шапки охлаждения, без бутылочки для питья и четвертой передачи. Твое здоровье, Томас!

Вы не поверите, но мы выиграли. Впрочем, на этом развязка драмы еще не наступила, и для празднеств настроения не было абсолютно. На протяжении последних полутора часов каждое прикосновение к педалям тормоза и газа пронзало мою одуревшую ногу, словно гвоздь. Но сбавить темп я никак не мог, поскольку должен был из всех сил использовать любую возможность посидеть за рулем гоночных машин, а где-то там, в нашем доме Карен, в финансовом смысле этого слова, висела буквально на волоске.

...

Глава 10-2

Перевод: М.Корнеенков "Yolz" и "Macsie".

Опубликовано в Ф1-МОМК [подписаться]

Перри МакКарти. «Пришел, увидел и... сошел». №10-2

Глава 10. Молочные реки, кисельные берега
Часть 2.

...

По возвращении в боксы смысла притворяться уже никакого не было – да у меня, в общем-то на это уже не было никаких сил. Когда команда вытащила меня из машины, меня буквально разрывало от боли, и я закричал: "Какой там подиум, отвезите меня сейчас же к доктору!" Но Роджер Коуман, являвшийся в тот момент моим персональным менеджером, осознал всю важность победы в моей первой же американской гонке и произнес: "Ты заберешься на этот долбанный подиум, даже если мне придется тебя туда отнести". Ну и что ж, он действительно меня туда принес, и он оказался прав. Все вокруг считали меня супергероем, и, когда я уже валялся в больнице, журналисты брали у меня интервью и думали, что я – "расчудесен".

И это меня полностью устраивало. А в это время, вдали на родной земле Девид Тремейн, главный редактор "Моторинг Ньюс" все только начинал. Мы дружили с Девидом на протяжении многих лет, и все это время он был моим страстным болельщиком и верил, что я должен гоняться в "Формуле-1". И даже несмотря на то, что мне было суждено провести два сезона в Америке за 3000 миль от дома, он делал все возможное, чтобы мои подвиги не миновали первых полос.

Однако об одной истории Девид так и не узнал – про ошибку, совершенную мной в аэропорту Хитроу на пути в Огайо. Как я уже говорил, выдернули меня в последнюю минуту, и в этой спешке я ошибочно припарковался на краткосрочной стоянке. По возвращении мне предстояло получить дорого обошедшийся урок по разнице между терминами "краткосрочный" и "долгосрочный", когда в кассе стоянки охранник попросил оплатить счет на 200 фунтов стерлингов. Я уставился на него в недоумении. У меня было при себе около 10 фунтов и, больше того, моей машиной был двенадцатилетний "Воксхолл Кавалье", и цена ему была много меньше запрашиваемой суммы. Я протянул охраннику ключи и произнес: "Можешь оставить его себе, приятель". Но он почему-то отказался.

И тут до меня дошло – даже у дядьки, работающего на автостоянке, машина была лучше моей – и, кстати, у нас и этой-то бы не было, если бы Джим, отец Карен, не купил бы ее нам. Как бы то ни было, парень, записав все мои данные, в конце концов меня отпустил, и я уверен, что машина, которую мы звали "Крысмобиль" от души посмеялась: "Эх, Маккарти, Маккарти. Наконец-то вы потратили на меня хоть какие-то деньги!" На самом деле, в принципе я любил эту старушку. Все, что вручную окрашено в пурпурный цвет, должно обладать чувством юмора, и бьюсь об заклад, она снова посмеялась два месяца спустя, когда мне пришлось оплатить счет.

Джулиан Рендис снова пригласил меня погоняться за его команду, на этот раз в Уоткинс-Глене в штате Нью-Йорк, и меня повысили до их заводской машины "Джи-Ти-Пи" с мотором "Шевроле". Моим новым напарником по команде стал чемпион серии "Транс-Ам" Томми Кендалл. Впрочем, после тестов подошел ко мне не он, а гонщик "Ниссана" и бывшая звезда "Вильямса" Дерек Дейли.

- Ты понимаешь, что наделал? – засмеялся он. – Ты только что на секунду сделал шевролетского "золотого мальчика" в его собственной машине на его домашней трассе!

Я-то уже это знал, и втихаря улыбался как чеширский кот, но после квалификации восьмым в обоих классах и будучи быстрейшим среди нетурбированных машин, я также понимал, что здесь, в Глене, наша шестилитровая V8 сливает более 100 лошадей турбо-машинам и у нас нет никакого шанса.

И тут начался дождь. К третьему кругу гонки, затянутый ремнями внутри своего "Спайса", с бешено прыгающими по стеклу дворниками, в своем первом старте "Джи-Ти-Пи" я только что вышел в лидеры, обогнав заводскую команду "Ягуар". Мне удавалось слышать возгласы зрителей, поскольку впервые за долгие годы лидировала машина с мотором "Шевроле", и отрываясь от Дейви Джонса и прочих по две секунды на круге, я ощущал себя как никогда лучше. Я знал, насколько здорово это должно было выглядеть для моей команды и всех остальных на пит-лейн. "Новичок Джи-Ти-Пи побеждает крупные заводские команды... ла-ла-ла". Мечты об известности, славе и солидных предложениях подталкивали меня нестись к финишу все быстрее. На самом деле, я думал обо всем этом и час спустя, уже сидя на полу гаража, после того, как машина остановилась на трассе вследствие проблем с электроникой.

Впрочем, гонку показывали по телевидению, и в этом скрывались свои плюсы. Я мчал через штат к Нью-Йорку и где-то в пяти милях от центра меня остановила полиция, зафиксировавшая скорость 110 миль в час. Меня попросили выйти из машины, и я согласился с их предложением, особенно после того, как один из полицейских направил на меня свой пистолет. Другой тем временем держал свое оружие в кобуре, но, расставив ноги на ширину плеч, а другой рукой прикрывая кобуру,он выглядел как вылитый Джон Уэйн. Меня так и подмывало ляпнуть что-нибудь из вестернов, но я этого не сделал, по большей части из-за того, что помирать почему-то не хотелось. Вместо этого я, как мне и было приказано, открыл багажник. Там они обнаружили мой шлем и гоночную одежку.

- Эй, а ты же гонщик, приятель? – поинтересовался он. И это было моим спасением. ⇐ Предыдущая 1 2 3 4 56