 |
|
Польское дворянство
Признание дворянских прав за шляхтой базировалось на принципах, изложенных в Манифесте о вольности дворянства 1762 года и Жалованной грамоте дворянства 1785 года, а также других правовых документах, регламентирующих причисление к дворянству России.
В одном из документов конца XVIII века есть указание на различие названий, применяемых к польскому шляхетству: лиц, признанных во дворянском достоинстве [Российской Империи], официально именовали дворянами, а не признанных, по старому, шляхтой…
Новой отправной точкой в истории дворянства стало Польское восстание 1831—1831 годов, которое существенно повлияло на судьбу шляхетства. В начале 1830-х годов был принят ряд законов, нанесших сильный, в первую очередь в количественном отношении, удар по польской шляхте. Следует отметить указ, который разделил бывшую польскую шляхту на три разряда:
1. Дворяне (I разряда) — утверждённые и неутверждённые, владеющие имениями и крепостными людьми без земли или дворовыми людьми.
2. Дворяне (II разряда) — утверждённые Дворянскими Депутатскими Собраниями, не владеющие населёнными землями и крепостными или дворовыми людьми.
3. Шляхтичи — не утверждённые в дворянстве и не владеющие населёнными землями и крепостными или дворовыми людьми.
Первые два разряда до вынесения окончательного вердикта об их дворянстве полностью пользовались правами и привелегиями. Шляхта, причисленная к третьему разряду, подлежала записи в оклад со всеми «прелестями» будущей жизни в низшем сословии…
В дворянстве отказывали в основном тем, кто не имел имений, то есть безземельной чиншевой шляхте (поссесорам, арендаторам, официалистам и др.
Исключение представителей бывшей польской шляхты, не сумевших доказать своё дворянское происхождение, стало одним из главных моментов в программе российской администрации в Юго-Западных (и Западных) губерниях по установлению порядка и законности. Очищая дворянское сословие от католического польского шляхетства, российское правительство, само того не желая, создавало основу для проявления недовольства существующими порядками в России
По данным Первой всеобщей переписи населения численная характеристика выглядела таким образом:
Варшавская губерния: по переписи 1897, население насчитывало 1 983 689 чел. (983 895 мужчин и 949 794 женщин), из них в городах — 794 577 чел. Поляки — 73 %. К 1 января 1894 году в Калишской губернии было 881 060 жителей, в том числе 427 652 мужчин и 453 408 женщин. Непостоянного населения насчитывалось 66 635, а иностранцев — 8610 человек из них 83,9% . Петроковская губерния: общее население 1 403 901 чел из них поляков 1 011 928 чел. Келецкая губерния: 761 995 чел. поляков 666 772 чел. Радомская губерния: в 1897 г. было 820363 (409624 жнщ.), в том числе в городах 94318; поляков около 80 %. Сувалкская губерния 582 913 чел. поляков: 134 006 чел. Ломжинская губерния: 579 592. поляков 448 068 чел.
В Плоцкой губернии 505 819 жителей (из них 277 209 женщин); на 100 мужчин приходилось 99,5 женщин, на 1 кв. версту 67 жителей. Русских 3,5 тыс., поляков 445 тыс. Люблинская губерния: 1 160 662 жителей из них 729 529 поляков Седлецкая губерния (с 1912 Холмская): 772 146 чел, 510 621 поляков. Таким образом, абсолютное большинство в этом регионе составляло польское население.[17]
Восстание 1863 года заставило царское правительство обратить пристальное внимание на западные губернии. Разработка и реализация государственной политики России в этом регионе была возложена на Западный комитет, возобновивший свою деятельность в 1862 году.
Во второй половине 60-х годов перед царским правительством остро встала проблема ликвидации польского влияния на западные земли. Опора полонизации виделась им в шляхте. Поэтому было предпринято ряд мер политического и экономического характера с целью ее изоляции. Шляхта западных губерний была либо польского происхождения (католики), либо белорусского (православные), однако давно полонизированная. Не была она однородной и в имущественном плане. В начале 60-х годов лишь 14% шляхты были владельцами земли и крестьян. Остальные 86% либо имели небольшой участок земли, либо арендовали ее, либо получали средства за счет службы или работы по найму.
Помещики, чиновники и офицеры, которые по наследству получали поместья, относились к дворянскому сословию. Однако и они в большинстве своем (9261 из 9929 помещиков Северо-Западного края - 1862 год) были польского происхождения. Лишь незначительный процент дворянства составляли выходцы из России и Прибалтики, а также татары.
Чтобы подорвать экономическое и политическое влияние польской шляхты в западных губерниях, царское правительство в 1864 году ввело новые правила подтверждения дворянства. Для доказательства дворянства необходимо было предоставить за 3 года документы, подтверждающие право владения землей с крестьянами, либо принадлежность к шляхетскому сословию во времена Речи Посполитой. Подавляющее большинство мелкой шляхты (более 200 тысяч человек) таких документов не сумело предоставить, а это автоматически переводило их в разряд однодворцев или граждан.
С 1861 по 1914 год Правительствующим Сенатом во дворянстве «по Царству Польскому» было утверждено 813 польских дворянских родов.[18] (Приложение)
Поскольку главной движущей силой восстания 1863 года была шляхта, то царское правительство жестоко расправилось с его участниками. Поместья повстанцев конфисковывались, а их владельцы ссылались в Сибирь. Были предусмотрены меры и по замене польских землевладельцев выходцами из России. 10 декабря 1865 года Александр II утвердил закон, по которому всем высланным из западных губерний предлагалось в течение 2-х лет продать или обменять свои земли. Покупать же эти земли могли только православные. Лицам "польского происхождения" (католикам) это запрещалось.
Распоряжениями Муравьева польские помещики края были обложены временным 10% денежным сбором, поместья участников восстания обложили «усиленным» - 20-30% сбором, помещики русского и остзейского происхождения платили 5% сбор, позже сокращенный до 2,5-1,5%. Поземельный сбор с доходов всех помещиков Северо-Западного края составил 2,6 млн. рублей. За убытки, нанесенные революционерами крестьянам и другим сословиям, за материальный ущерб казне особыми сборами были обложены имения, на территории которых происходили нападения на русские власти и верных императорской короне людей. Таким образом, польское дворянство заплатило еще 800 тыс. рублей.
С целью вытеснения польской шляхты из Западного края царизм использовал так называемую "сарматскую теорию". Согласно ей происхождение польской шляхты исходило от кочевников-сарматов, которые с незапамятных времен подчинили себе поляков-славян и превратили их в крестьян. Ликвидируя сарматскую шляхту, царизм, таким образом, представлялся спасителем поляков-славян и объединителем всех славянских народов под скипетром русского самодержавия.
С конца XVIII века польский вопрос превратился в одну из наиболее сложных проблем европейской политики в целом и российской внутренней политики в частности. Польские земли в рамках российской государственности занимали особое место. Внутреняя политика империи во многом определялась отношением к населению бывшей Речи Посполитой. Польские восстания начала 1830-х и 1860-х годов стали вехами в национальной политике правительства. Подавление массовых выступлений вызвало к жизни особе явление в политической, социальной, и культурной жизни российской провинции – польскую политическую ссылку. Вследствие этого польская этническая группа была буквально рассеяна по территории Российской империи. В периоды подъема освободительного движения многие его участники ссылались во внутренние губернии, т.е. губернии Европейской России, в Сибирь. Также существовал феномен переселения поляков.
Таким образом, соотношение внутренних и внешних факторов явилось следствием разделения и «уничтожения» польского государства в конце XVIII века. Разделы Речи Посполитой, приведшие в итоге к образованию такого внутреннего и внешнеполитического феномена как «польский вопрос» можно рассматривать в качестве первой причины появления поляков в России.
Основным регионом ссылки всех видов «преступников» в Российской империи являлась Западня Сибирь. В пореформенный период основными причинами ссылки поляков в сибирский край было участие не только в национально-освободительном движении в польских землях, но и в других движениях как в Царстве Польском так и в Центральной России.
Сложнее определить социально-сословный состав поляков, сосланных Западную Сибирь. Это объясняется отсутствием точных сведений в материалах Приказа о ссыльных и губернских канцеляриях, их разноречивостью и случайностью. В целом, что касается представителей привилегированных сословий, то по материалам на 1861-1872 гг. из 480 человек, сосланных в Тобольскую губернию поляков, они составляли 56,7%. Большая их часть была размещена в городах (172 чел. или 63,2%), так ссыльные дворяне могли найти себе подходящее занятие и заработок. Например, в 1864-1866 гг. в городе Омске среди 44 польских повстанцев из привилегированных сословий было 35 человек (80%).[19]
В 1869 г. в Томской губернии из 5918 поляков представители привилегированных сословий составляли 86,9% (5147 чел.), среди них: потомственные дворяне 1625 чел. (31,6%), личные дворяне – 3522 чел. (68,4%). В 1871 году в Томске среди 189 поляков дворян было 124 человека. В Степном краю 1871 г. из 329 человек представителей привилегированных сословий составляли 237 чел. (72%)
В 1880 г. из 12 человек членов варшавской социально-революционной организации сосланных в Западную Сибирь было 8 дворян и 3 мещан.[20]
То есть рассмотренные материалы позволяют сделать вывод о том, что среди поляков сосланных в Западную Сибирь в 1860-187-е гг. преобладали представители привилегированных сословий, причем практически все они были сосланы на жительство в города. Однако были случае ссылки представителей дворянства и на водворение, в том числе и в города (например, г. Туринск).
Проблема адаптации польских политических ссыльных в Сибири включало в себя различные аспекты. Специально для них в 1866 г. появились «Правила по устройству быта» сосланных в Сибирь поляков, запрещавшим последним заниматься «воспитанием детей и преподавательской работой, содержанием аптек, типографий, фотографий и прочей работой в них, иметь медицинскую практику, служить в правительственных учреждениях». С 1867 г. польским ссыльным запретили продавать спиртными напитками. Также был введен запрет на службы на пароходах. Однако, судя по воспоминаниям политических ссыльных, широко практиковался обход существующих предписаний, на что местные власти смотрели сквозь пальцы.
Одной из системообразующих характеристик повседневной культуры ссыльных польских мигрантов является сохранение в местах водворения своих этнических традиций, что появлялось наиболее ярко в религиозной сфере. Поляки – прихожане римско-католической церкви совершали утренние и вечерние молитвы, регулярно помещали костел, привозили в деревню ксендза для совершения обрядов, отмечали календарные праздники, придерживались этнических традиций в пошиве и украшения одежды, в приготовлении пищи.
Следующим из регионов политической ссылки поляков-участников национально освободительной борьбы оказался Северный Кавказ.
Политической целью польской ссылки было удаление вредных в политическом отношении людей а также наказание и исправление «преступников». Заселение и освоение малолюдной южной окраины в условиях веления Кавказской войны составило экономическую цель.
Анализ активного участия в польском восстании 1830-1831 гг. католического духовенства позволяет выделить религиозные причины переселения поляков на Северный Кавказ. Правительство Николая I руководствуясь официальной идеологией «Православие. Самодержавие. Народность.» насторожено относилось к деятельности ксендзов и принимало действенные меры во избежание распространения их влияния на польских и русских католиков. Замеченных в революционной пропаганде священников отправляли в места ссылки с запретом выполнять их профессиональные функции .
Для достижения этой цели были проведены несколько мероприятий: во-первых, дети от смешанных браков должны быть обращены в православие; во-вторых, кандидаты на епископские кафедры должны избираться правительством; в-третьих, католические духовные лица без согласия светской власти не должны покидать свою обитель.
По своему характеру перемещения польских переселенцев на Северный Кавказ в XIX в. классифицировалось исследователями как принудительные и добровольные, причем первые значительно преобладали над вторыми. К XIX веку депортации (принудительные переселения) поляков приобрели массовый характер.
По данным первой Всеобщей переписи населения в Ставропольской губернии всего проживало 0,11% поляков из них 74,65% человек в городах. В Терской области всего поляков числилось 0,45% из них 78,77% всех уроженцев Царства Польского проживало в городах
Положительное отношение местного населения к ссыльным полякам связано довольно существенным обстоятельством, обосновывает в своем диссертационном исследовании «Польские переселенцы на Северном Кавказе в XIX веке : Особенности процесса адаптации» Цифанова И. В. ссылаясь на архивный источник: Поляки –заговорщики были, как правило, великолепно образованы. К примеру, из формулярного списка квартального надзирателя пятигорской городовой частной управы губернского секретаря Маргушевского становится известным , что по окончании Житомирского уездного училища он владел четырьмя языками: «российским, польским, латинским, и французским». Умение правильно составлять деловые бумаги, прошения позволяло найти или создать для себя определенную экономическую нишу, приспособиться к новым условиям жизни.
Первые точные статистические сведения о занятости поляков на Северном Кавказе появляются лишь в конце XIX в. Первая Всеобщая перепись населения 1897 года» дает в руки исследователей достаточно надежные, сопоставимые и относительно подробные объективные данные, позволяющие проследить целый ряд социально-экономических характеристик польского населения.
Статистика отмечает в целом высокую общую занятость поляков, которые служили или работали в разных отраслях экономики. Основная сфера занятости – военно-административная служба. Доля занятых в администрации, суде полиции, на общественной и сословной службе, вооруженных силах составила – 27,4%. Среди других сфер деятельности следует отметить: частную службу и поденную работу – 11,2, извозный промысел – 8,6%, изготовление одежды – 6,3%, работ на железных дорогах-6,6% . врачебную и санитарную деятельность – 5,9%, земледелие-8,4%, учебно-воспитательную деятельность – 4,1%
Таким образом, поляки должны были приспособиться я к соответствующим условиям.
С момента появления и адаптации поляков на Северном Кавказе в XIX в. все заметнее стала проявляться тенденция к сохранению языковой идентичности. В наибольшей степени это нашло отражение в системе домашнего воспитания детей, в божественных литургиях, в почитании церковных праздников и в обучении в прицерковных школах.
Тем не менее, повсеместное дисперсное расселение «выходцев из Царства Польского» по территории Кавказа привело к тому, что уже к концу XIX в. многие польские переселенцы приняли в качестве родного языка русский. Согласно данным 1897 г. польский как родной язык указали 2 719 человек(0,14%) в Кубанской области и 731 человек (1, 27) в Черноморской губернии, 961 человек (0.80%) в Ставропольской губернии, 4 173 (0.41%) в Терской области, 1074 человека (0.37%) в Моздокской области .
При совпадении ответа опрашиваемых о национальности с вопросом ородном языке можно сделать вывод об их этнической устойчивости. При несовпадении можно предположить, что человек находиться в процессе этнической трансформации. Данные переписи 1897 г. по Северному Кавказу, показали, что только 36 самоопределивших себя в качестве поляков назвали родным языком – польский. Подавляющее большинство – 54%, обоначил родным языком – русский. Дальнейшие процессы ассимиляции привели к тому, что все большее количество поляков (67) перешли на русский язык как основной язык межнациональное общения на Северном Кавказе.
Итак, оказавшись в силу различных причин на территории России и интегрировавшийся в ее население, поляки сохраняли этническую самобытность, приверженность к католической религии, национальным традициям и обрядам. В условиях адаптации на Северном Кавказе польские переселенцы постепенно объединялись, результатом чего стало складывание такого социального феномена как польская «диаспора».