Главная | Обратная связь

Исламизация России: путь в никуда

Течение "русских мусульман", агрессивно внедряющихся в российское информационное пространство и получающих серьезную поддержку от Совета муфтиев России, - особый случай исламизации. Речь идет о политической технологии, имеющей стратегическую задачу поглощения слома православной цивилизации. Одно из направлений этой технологии - распространение литературы, подрывающей традиционное мировоззрение русских людей антиправославными выдумками и ревизией истории нашей страны.

Газетка "Все об исламе", издаваемая "русскими мусульманами" из секты "Прямой путь", опубликовала в ноябрьском номере за прошлый год развязный отклик на мою статью "Исламизация: полумесяцем по кресту" ("Русский Дом", 2002, №11) и эта анонимная статья указывает на нравственный и образовательный уровень автора, путающего святого Николая угодника с преподобным Сергием Радонежским, называющего русский Земский Собор "слабым аналогом исламской шуры". Автор этой писанины полагает, что образ святителя Николая не должен находиться в православном храме, потому что этот угодник Божий был греком, а Греция ныне - член НАТО.

Занятно, что член редакционного совета этой газеты Вячеслав Али Полосин, который несколько лет назад называл себя православным священником.

Валерия Михайловна Порохова, также член редакционного совета газеты, известна как автор "смыслового перевода" Корана и профессор Каирского университета. Она полуангличанка, полунемка, замужем за сирийцем. Такая сложная кровная смесь не могла не отразиться на личных качествах и мировоззрении. Последнее особенно важно, поскольку в доводах Пороховой, постоянно звучащих в "просветительских" беседах, вести которые услужливо предоставляют ей либеральные СМИ, нет и намёка на добросовестность или научную методологию, которых следовало бы ожидать от профессора. Напротив, все выступления Пороховой носят откровенно пропагандистский характер и направлены исключительно на несведущих или необразованных людей.

Какие, например, доводы приводит Порохова против христианства, вплетая их в разговор о том, о сём? Здесь полный набор приемов - от самых примитивных до псевдоинтеллектуальных. Например, предлагается сравнить Ветхий Завет и Новый Завет по толщине и сделать вывод, что православные на самом-то деле иудео-христииане. То есть, веруют в иудейскую мудрость.

Стремясь заронить сомнение прежде всего у неверующих русский людей, одной ногой уже переступивших порог православного храма, Порохова, подобно неверующему Фоме, объявляет о своих сомнениях в истинности Евангелия. Она говорит, что как мусульманка готова поверить только прямой речи Христа, а евангелистов не признает, - мало ли что они могли написать! Что есть Откровение, ей, разумеется, известно. Но об этом говорить невыгодно, если хочешь совратить нестойкую душу и заставить ее отвернуться от христианства.

Не обращает Порохова своих доводов на свою веру. Но нам интересно, насколько тогда можно верить Мохаммеду - вдруг он нес отсебятину, а не слово Аллаха? Ответ тут один: мы имеем дело с верой, со священными книгами соответствующей веры. Разоблачать Евангелие Кораном - верх бесстыдства. Но бесстыдство - оружие информационной войны, которую ведут в России исламизаторы.

Порохова находит повод бросить упрёк Православной Церкви за непонятную для несведущих систему отношений. Как же можно верить по-православному, если существует целых пять Православных Церквей? Кто же из них несет истинную веру во Всевышнего? - спрашивает Порохова. Ученая дама, опять же, не может не развернуться к своим собственным проблемам - безбрежному разнообразию трактовок веры в исламе, тогда как между Православными Церквями никаких догматических расхождений нет. И откуда только "пять" Православных Церквей, а не 15?

Извращая историю, исламизаторы в лице Пороховой бросают нам еще обвинение в том, что "христианство было декретировано", ущербно в сравнении с иудаизмом и исламом, которые будто бы "шли на своих ногах". На каких таких "ногах" шел ислам из аравийской пустыни? Уж не ноги ли это воинов Мохаммеда, огнем и мечом покорявших города для насаждения неоавраамической доктрины? Не в сатанинских ли оргиях гностических сект увидела Порохова "свои ноги" в иудаизме?

В азиатчине есть своя привлекательность. Для экзальтированных натур равным образом могут быть поразительны и привлекательны не только культурные ценности Востока, но и персоны азиатских душегубов. Оттого, с пафосом причастности к "великому", Порохова сообщает, что разговаривала с самим Дудаевым, который тогда (в 1991 г.) представления не имел об исламе. Ислама в Чечне тогда не было, зато были "хорошие, добрые глаза". Глаза чеченцев будто бы показывали Пороховой, что они ни в чем не виноваты. А если и виноваты, то глазастые бандиты никак не связаны с исламом, как бы не клялись они на Коране, как бы ни изображали из себя шахидов. Но так ли уж решительно исламисты отреклись от террористов? Мы знаем, что не решительно, а иногда и вовсе не отреклись.

И вот г-жа Порохова, не замечая странности своих слов, обличает насаждение ваххабизма в России (выступление на радио "Свобода"): "Брать религиозную доктрину чужих земель, чужого языка, чужого народа, далекого времени и просто искусственно импортировать на новую территорию -это же не только бездумно, это дерзко, это ни в какие, как говорится, нормы не идет. Это не задумано Господом Всевышним - вырывание из одних условий и распространение на других условиях". Но сама-то Порохова именно этим и занята и только обеспокоена конкуренцией интеллектуального "прямого пути" и популистского "ваххабизма".

По тому же "прямому пути" пошел и вероотступник Вячеслав Полосин по имени Али. К христианству, по его собственному признанию, Полосин пришел из протеста против безбожия. Поэтому вера его не могла быть прочной - причины для нее находились только во внешнем мире, толком не затрагивая внутренний. Запало в душу Полосину общение с "тайным шейхом", который покорил настоятеля душанбинского храма фразой: "У тебя мусульманские глаза!". Тут пришло время перемен, и Полосин, следуя внешним побуждениям, метнулся в политику. Сначала - в сторону Ельцина, став депутатом демократического крыла российского парламента; потом - в христианские демократы; наконец, в политологи, предпочтя служению Богу штатную работу эксперта в Государственной Думе. Но здесь Вячеслав Сергеевич обнаружил, что политическая карьера его не состоялась, а научная деятельность, в которой он стремился преуспеть, не давала никакой прибавки к статусу и зарплате. Тут ему и вспомнилась фраза про "исламские глаза".

Некогда я познакомился с будущим изменником веры Вячеславом Полосиным на Конгрессе русских общин, где он одно время даже занимал пост ответственного секретаря исполкома. Мы не раз вместе участвовали в семинарах, посвященных роли мифов в политике. Однажды, когда мы сидели рядом на банкете по поводу очередного съезда КРО, Вячеслав Сергеевич посетовал, что не имеет никаких перспектив в Московской Патриархии, - если и дадут приход, то где-нибудь на периферии. "Наверное, буду уходить", - сказал он печально. Я подумал, что он перейдет в иную православную юрисдикцию и предостерег его: "В любом случае вас будут считать изменником". Я никак не мог предположить, что это будет измена не церковной организации, а Христу.

Теперь я могу констатировать еще один момент в тогдашнем Полосине - его подавленное расположение духа. Не просветление ожидало его. Он шагнул в яму душевного смятения и сумрака, о чём свидетельствует постоянно скорбное выражение его лица.

Сразу же после обращении в ислам Полосин стал сопредседателем движения "Рефах", главным редактором "Мусульманской газеты" и других изданий такого рода, советником Совета муфтиев России, сопредседателем информационно-аналитического центра Совета, преподавателем Московского Исламского колледжа. Чередой пошли в тираж сочинения Али Полосина, повторявшие одни и те же мысли и цитаты (к услугам политизированного ислама издательство "Ладомир"),

Погрузившись в секту "Прямой путь", бывший священник стал вести себя по законам секты и дошел до попыток вернуться к дискуссиям о вере двутысячелетней давности.

Назвав свою брошюрку - ни больше ни меньше - Манифестом российского Единобожия, Полосин пытается придать христианству вид учения для шайки невеж-язычников, толком не понявших, что такое монотезим: "То, что в фольклоре тянулось к Единобожию, то, что служило целям национальной самоидентификации, рождению образа национального Спасителя, было подавлено, а самые невежественные суеверия выжили под иудейскими и греческими именами, остались непобежденными в мифах народного сознания и господствуют до сих пор".

Вся русская история выдается за недоразумение, метания бессильных людей с раздвоенной психикой: "Реальное историческое Христианство воспитывает не сильного человека-борца, а смиренного хлюпика, который вместо активной социальной позиции и физической нейтрализации зла может лишь подражать "смиренному до смерти" Машиаху в его крестном самопожертвовании, подставлять под удар зла другую щеку в надежде исключительно на будущее избавление от зла за гробом. Именно иудеохристианская "богочеловеческая" раздвоенность, привитая к цельной русской природе, обусловила и пресловутую "раздвоенность" русской души".

Реформационный подход Полосина к Евангелиям выглядит совершенно так же, как подход протестантских проповедников, которые одно время хлынули в "одемокраченную" Россию, чтобы учить русских христианству. Полосин, как и эти "душеведы", говорит: читайте, что написано и понимайте буквально. То есть, отрекитесь от вековых смыслов в пользу собственного профанного толкования текста. Мол, и Коран именно так учит читать Евангелия. Может быть, чтобы так читать Святое Писание, надо действительно отречься от христианской веры?

Полосин говорит христианам: у вас просто нет Откровения, потому что Евангелия написаны вкривь и вкось толкователями-евангелистами, в них нет прямой речи Иисуса. То ли дело у мусульман - сам Бог является автором Корана! (Это при множестве изничтоженных в прошлом версий и дошедших до современности препирательств по поводу включения или исключения отдельных фрагментов).

И вот такую запускает Полосин примитивщину: "Всемогущий не нуждается ни в человеческих руках и ногах, ни в птичьих крыльях, ни в плачущих портретах своих "угодников", ни в сомнительных "знамениях", ни в человеческом редактировании Своих Слов, ни в иных формах "боговоплощения", ибо Он Всемогущ, Он сотворил весь мир в мгновение ока, Он властен довести Свою волю до людей так, как захочет и когда захочет и через того посланника, которого Сам изберет". Всевышнему, получается, человек вообще не нужен. И вот за это мы должны признать его Богом. А снизошедший до нас, давший Откровение не только в Писании, но и в судьбах и поучениях святых, угодников, заступников, как полагает Полосин, Богом быть не может.

Что главное для Полосина в вере? Оказывается, логическая непротиворечивость! Иными словами - доступность формальной логике современного человека, не отягощенного традицией. Причем занятно, что эта логика каким-то образом была продиктована через безграмотного пророка Мохаммеда. Достаточно почитать Коран как это сделал Полосин - с нарастающей ненавистью к христианству и России, чтобы уверовать. Для принятия христианства чтения Библии будет маловато, а ненависть - вообще не тот советчик. Вот это и смущает либерального интеллектуала. Ему подавай прямое воздействие на мозги - без посредников. Учебник по квантовой механике, пожалуй, для него тоже мог бы стать священной книгой, но у религиоведов квантовая механика не в чести, они предпочитают философскую литературу, где все никак не отыщут логики, формалистики, схематизма - того, что так облегчает разум от размышлений.

Увлечение мифологемой "прямого пути" играет с Полосиным дурную шутку. В брошюре с претенциозным названием "Манифест новой России: третий путь - прямой" Полосин вспоминает витязя на распутье и повторяет свой русофобский пассаж: "...есть среди трех указателей один, который 1000 лет назад был отвергнут великим князем Киевским Владимиром из-за чрезмерной любви к алкоголю и нелюбви к свободе и народовластию. Это указатель прямого пути по заповедям Единственного и Всемогущего Бога". А в примечании добавляет: "Владимир совершил государственный переворот: разогнал высший орган народного волеизъявления - вече, перебил его служителей и установил личную диктатуру". Притча о витязе на распутье и демократический миф соединились здесь вместе, образовав новую мифологему "прямого пути" в ислам. Но эта мифологема рассыпается, стоит только вспомнить, что русский витязь не сворачивает с пути и не едет туда, где "коня потерять" или "женату быть". Он едет прямо - где "убиту быть". То ли соловьем-разбойником, то ли тугарином-басурманином. Но русский витязь преодолевает смерть на прямом своем пути, и нет у него мысли, чтобы изменить родной вере.

Совершенно дико звучит после страшных терактов в Нью-Йорке и Москве фраза Полосина: "Заповеди Аллаха формируют образ свободной и сильной личности - героя, изменяющего мир и смело изгоняющего зло, а не смиряющегося с ним".

Полосин ищет демократическое оправдание тоталитаризму ислама, соединяя то и другое в уродливую химеру: "Любое покушение на социальные устои мусульманской жизни означает покушение на религиозные убеждения и чувства верующих и способно вызвать самый радикальный протест. Во всём остальном мусульмане - законопослушные граждане, предпочитающие улаживать договорным путём все вопросы". "Идеал мусульманина - это герой, предавший себя Творцу и самостоятельно переустраивающий мир по заповедям Всевышнего. Для ислама абсолютно неприемлемы принципы всепрощения, непротивления злу (типа: "если тебя ударили по левой щеке, подставь правую"), социальная пассивность и смирение с несправедливостью. Борьба за справедливость и соответствующее социально-политическое переустройство мира лежит в основе нравственности последователей монотеизма".

Последний пропагандистский фортель состряпан в пику христианству. При том, что Полосин прекрасно знает: Православная Церковь отлучила Толстого в том числе и за его теорию непротивления злу, а крупнейший православный публицист Иван Александрович Ильин посвятил этой проблеме специальный труд "О противлении злу силою". Полосин скрывает своё знание, чем обнажает интеллектуальную непорядочность - ведёт не дискуссию, а именно пропаганду, рассчитанную на неподготовленного потребителя.

А в словах о "переустройстве мира" звучит напряжённая политизация Полосина, отождествление им веры и политики, призыв сломать социально-политический порядок, если в нём усматривается несправедливость. Здесь полное совпадение с большевистским призывом "разрушить мир насилия". Полосин и его компаньоны по секте "Прямой путь" не в состоянии понять, что несправедливость была и будет всегда, а свобода связана не с социальной справедливостью (которой добиться невозможно, хотя и должно к ней стремиться), а с духовным состоянием человека.

Полосин политизирует ислам, сближая его с идеологией Французской революции: "В Коране впервые на земле утверждены свобода, равенство и братство". Эти понятия, как утверждает Полосин, "были переняты европейцами через ислам и помогли им отказаться от инквизиции и осознать необходимость поиска своего пути к народовластию". Вот, оказывается, откуда пришёл погром традиционных европейских культур, вот откуда разгул либерализма, конвента и трибуналов! Но не поверим Полосину - это было бы уж слишком тяжким обвинением в адрес ислама.

Секта, которую представляет Полосин, претендует на создание новой идеологической доктрины, в которой соединяется либеральный модернизм и ислам. Причём и то, и другое - всего лишь технологии обработки мозгов: "...только та религия окажется в состоянии влиять на массовое сознание, которая... сможет дать рациональное и понятное объяснение своим главным постулатам"; "монотеизм в сотрудничестве со светским рациональным мировоззрением может стать фундаментом новой идеологии, возвышающейся над народными обычаями". Модернизированный ислам, таким образом, должен просто продолжить дело руссоистов и вольтерьянцев - критиковать и высмеивать традиционное общество.

К вольтерьянству Полосин подтягивает и басурманство: мол, стоит русским заключить договор со Всевышним (то есть "общественный договор" Руссо в виде обращения в ислам), как "русский народ узрит своё родство с великим татарским народом, сумевшим героически сохранить единобожие в условиях притеснений на протяжении нескольких веков". Здесь явная ложь. Никто мусульман на территории России никогда не притеснял, но многие из татар добровольно становились православными. Это факт.

Далее Полосин декларирует сепаратизм: "Там, где собрались двое или трое мусульман, уже есть суверенная община, т.е. малое государство со своей иерархией, правилами общения, отношением к труду и распределению благ. Там, где собрались две или три мусульманские семьи, уже возникало полновесное государство со своими правилами регулирования семейных и национальных отношений, разрешения вопросов воспитания и образования детей".

А дальше - один шаг до государственного переворота: "В условиях хаоса и развала государственности нашей страны, утраты ориентиров её развития, проживающие в России мусульмане остаются потенциальными носителями также политического и экономического суверенитета, который при свободном согласии других граждан нашего государства в любой момент может стать фундаментом общероссийского политического суверенитета". Слова о согласии - не очень надёжное прикрытие.

В сравнении с этими русофобскими домыслами совсем мелкими выглядят мысли Полосина о недопустимости "поддержки человеконенавистнического режима в Сербии", о возведении соборной мечети в Кремле. В исламизаторской коллекции "мудрых мыслей" есть и такие "мелочи" как прославление разного рода сект, преклонение перед "прогрессивным государством" США, выдумки о том, что национальный доход Российской Империи на 40% формировался за счёт торговли алкоголем и т.д.

В целом же анализ полосинских нападок на христианство показывает, что он сознательно лжёт. Ответы на свои обличения он прекрасно знает, имея соответствующее образование. А городит чепуху в угоду высокопоставленным "исламским братьям", имеющим далеко идущие планы по поводу России.

Книга Л.А. Андреевой "Религия и власть в России" интегрирует философские и пропагандистские сочинения Али Полосина, повторяя его нелепые домыслы и иллюстрируя их другими домыслами и извращенческими анекдотами на темы истории России.

Андреева пытается доказать исконную неприемлемость христианства для славян: "Суть социального и политического опыта, нашедшего отражение в славянской мифологии, в корне отличается от соответствующего опыта, сформировавшего христианскую мифологию". Христианство выставляется в сравнении со славянским язычеством как мракобесие: "Вольнолюбие, презрение к рабству, народоправство, радостное земное жизнестроительство, реализм - такова суть мировоззрения и миропонимания восточных славян". Но главное - отсутствие веры в божественное происхождение княжеской власти. Можно с уверенностью сказать, что последний вывод противоречит всей истории человечества, самой сути власти, которая от века всегда была связана с таинством и присутствием потусторонних сил.

Прославляя пантеизм, Андреева идеализирует расколотость этноса на племенные группы, безгосударственность. Как следствие - отрицание истины за религией, явившейся в истории консолидирующей силой, а также представление христианства в качестве источника деспотии. Невежество автора простирается и в богословскую сферу, где христианам преподносится рецепт, кого нужно канонизировать, а кого нет.

Возбудить противохристианские эмоции в писании Андреевой призвано и противопоставление русов-варваров и греческих святых, ратников Олега и защитников Константинополя, святого Димитрия Донского и святого митрополита Киприана и т.п. Темный племенной этницизм должен в этом противопоставлении обращаться против святых - ведь в рамках такого мировоззрения русы не могут осуждаться христианами, не могут совершать ничего безнравственного. И вообще - христианство, мол, следует считать вполне азиатским явлением, иначе говоря, дикостью, а многие его элементы - прямо заимствованными из дикого деспотического Египта. Автор только "забывает" упомянуть, что просвещённые греки ездили в Египет и Азию за мудростью, а Европа периода упадка Рима и позднее может вполне считаться глухой периферией "цивилизованного мира" того времени. К тому же русский князь Святослав, которого Андреева представляет европейцем, по свидетельству более осведомленных историков, имел куда больше азиатских черт, чем европейских - европейский "лоск" тогда означал самую отъявленную дикость.

Чудовищным бредом выглядит такая историческая сумятица: "Христианство с такими атрибутами, как культ святых и мучеников, содержавшими в себе набор поощряемых властью нравственно-поведенческих установок, для населения стало выступать в роли грандиозной системы пропаганды и политического имиджемейкерства".

Такого рода абсурд, обильно сдобренный анекдотами минувших дней, может пошатнуть некрепкий ум отечественного образованца, на рассудочные способности которого рассчитывают пропагандисты "Прямого пути", идеи которых прямо копируются Андреевой. Например, здесь присутствует знакомое по иным произведениям исламизаторов прославление ересей, сект и даже масонства - этакого всенародного (или же светски-элитарного) обсуждения вопросов веры в духе современной либеральной практики забалтывания любой проблемы. Но главное - ненависть к русскому государству и его православным традициям, выраженная, прежде всего, в нападках на самодержавную власть ("православие переродилось в цареславие", констатирует Андреева). А взамен "цареславию" предлагается ещё большая мерзость.

Вполне в духе "Прямого пути" Андреева даёт почти буквальное повторение большевистской агитки против Церкви: "На пути реформ встала консолидированная дворянско-бюрократическая сила, жившая за счёт всего остального населения страны, прикрывавшая свой паразитизм догматами государственного Православия".

Ненависть к России доходит у Андреевой до прямого оправдания цареубийц, которые "были избраны народом" (имеется в виду Уралсовет). А уж о Николае II и его правлении каких только небылиц не нагородила горе-историк. Обсуждать их не хватит никакой бумаги. Только конспективно: к войне не подготовили оружия (как тогда потом четыре года этим оружием воевала вся страна в гражданскую?); распустив Думу, царь совершил государственный переворот (такой пассаж мог состряпать только патологический либерал, лишённый каких бы то ни было исторических знаний); царь виноват в войне с Японией (Андреева не знает о прямой агрессии японцев против российского флота и против Китая - тогдашнего союзника России); царь виноват в развязывании Первой мировой войны (это подлый и безосновательный поклёп на Государя и Россию!); арест большевистской фракции Думы был прямым нарушением закона (с точки зрения либерального невежи, предосудительно брать за ворот преступника даже в период военного времени). Нам эти пассажи стоит заметить лишь для того, чтобы предупредить очередной пропагандистский ход "Прямого пути".

Порохову, Полосина и всю их секту возбуждает пример философа Генона и путешественника Кусто, принявших ислам.

Что касается Кусто, то его приверженность исламу выглядит достаточно сомнительно. В действительности исследователь на закате жизни не знал куда деваться от тоски по умершему сыну. А рациональной подоплёкой, которую всегда ищут западники, считается потрясение, которое исследователь испытал, обнаружив факт несмешения вод Атлантического океана и Средиземного моря, разных по плотности и солёности. Отражение в Коране этого вполне заурядного обстоятельства, как говорят, сильно подействовало на Кусто. Вероятнее же всего затмение рассудка у прославленного исследователя океанских глубин произошло просто по возрастным причинам и по трагическим стечениям личных обстоятельств.

Рене Генон пришёл к исламу через теософию и спиритизм. Будучи в Каире, он попал под влияние суфийской секты французов, перешедших в ислам. В 1912 году Генон принял ислам очень своеобразно - не отрекаясь от христианства и полагая, что меняет только обрядовую сторону. Кроме того, свой выбор Генон никому не рекомендовал, считая его чисто личным.

Между тем, это путь в никуда и вера в ничто. По этому пути исламизаторы хотят тащить Россию. А мы им мешаем. Оттого газетка "Всё об исламе" брызжет слюной в наш адрес.

Ю.В. Максимов