Главная | Обратная связь

Воля — это волевая регуляция или произвольное

Управление?

Трудно сказать по какой причине, но в психологии утвердилось понятие «психи­ческая регуляция», а не «психическое управление». Поэтому, очевидно, примени­тельно к воле в большинстве случаев психологи говорят о произвольной или волевой регуляции. Впрочем, вряд ли этому различению придается какой-то спе­циальный смысл. Скорее всего, для большинства психологов управление и регу­ляция являются тождественными понятиями. Так, Е. Д. Хомская пишет: «Под произвольностью высших психических функций понимается возможность созна­тельного управления психическими функциями» [1987, с. 131], а Б. В. Зейгарник с соавторами упоминает о «развитии саморегуляции как осознанного управления своим поведением» [Зейгарник, Холмогорова, Мазур, 1989, с. 122].

Понимание воли как управления можно встретить и у В. К. Калина, хотя в ос­новном он пользуется понятием «волевая регуляция»: «Воля... — это система ме­ханизмов сознания, обеспечивающая самоуправление [курсив мой. — Е. И.] функ­циональной структурой психики и уровнем ресурсных затрат в деятельности и поведении, в отдельных действиях и поступках» [1989а, с. 54].

По Л. М. Веккеру [1957], воля есть высшая форма произвольной регуляции поведения, а именно та, при которой регуляция осуществляется на основе крите­рия интеллектуальной, эмоционально-нравственной и общесоциальной ценно­сти того или иного действия. Необходимость волевой регуляции этот исследова­тель связывает с потребностью в переводе регуляции на личностный уровень.

В. И. Селиванов [1982] тоже считает, что волевая регуляция — не синоним про­извольной регуляции, а только одна из ее форм, качественно отличная от других. «Воля — высшая ступень развития произвольного поведения, выраженная в со­знательном саморегулировании человека», — пишет он [1992, с. 176]. Волевая ре­гуляция связана, по его мнению, только с сознательно-волевой напряженностью,

2.3. Воля — это волевая регуляция или произвольное управление? 57

когда необходимы намеренные волевые усилия, чтобы преодолеть возникшие трудности. «Основная особенность волевой регуляции, — писал В. И. Селиванов, — заключается в сознательной мобилизации личностью своих психических и физи­ческих возможностей для преодоления трудностей и препятствий… Понятие “произвольное” намного шире понятия “волевое”. Если даже отрешиться от так называемых “произвольных движений” (И. П. Павлов), этим понятием психоло­ги характеризуют и некоторые формы импульсивного поведения человека, когда… нет представления о трудностях и способах их преодоления, хотя цель акта так или иначе осознается» [1982, с. 15]. В. И. Селиванов отмечал, что произвольная регу­ляция проявляется и в привычных действиях.

Вопрос, однако, состоит не только в том, чтобы отдифференцировать два поня­тия — «произвольный» и «волевой», но и в том, чтобы различать понятия «управ­ление (произвольное)» и «регуляция (волевая)».

С моей точки зрения, волевая регуляция не тождественна произвольному управлению, а является его разновидностью при необходимости преодолевать воз­никшие трудности. При этом я исхожу из следующих соображений. В теории ки­бернетики управление и регуляция соотносятся друг с другом как целое и часть. Если управление понимают как установление определенной зависимости выход­ных сигналов системы от входных, то регулирование — лишь как блокирование возмущающих воздействий. Точнее, под управлением принято понимать осуще­ствление таких воздействий (выбранных из множества возможных на основании определенной информации), которые способствуют достижению заранее постав­ленной цели. При этом, характеризуя процесс управления, обычно выделяют та­кие его стадии, как: сбор и обработка информации, принятие решения, реализация решения и контроль. Что же касается прямого регулирования, то в это понятие вкладывается более узкий смысл, а именно: приведение управляемой системы в соответствие с установленными нормами, правилами, параметрами функциони­рования в случае отклонения от них. Это механизм стабилизации состояния сис­темы или ее функционирования.

Отмечу, что сходную позицию в отношении психического управления и пси­хического регулирования занимал Г. С. Никифоров [1989], подробно изучавший этот вопрос. Он считал, что такое понятие, как процессы психического самоуправ­ления, следует рассматривать более широко, нежели процессы саморегулирования, и что эти две области психических процессов соотносятся как целое и часть. Под психическим самоуправлением Г. С. Никифоров понимал сознательные воздей­ствия человека на присущие ему психические явления (процессы, состояния, свойства), выполняемую им деятельность, собственное поведение с целью сохра­нения или изменения характера их протекания.

Очевидно, термину «управление» соответствует воля в широком понимании — связанная с тем, что называют произвольной регуляцией, а термину «регуляция» — узкое понимание воли, соотносящееся с проявлением силы воли, волевых качеств, используемых для удержания поведения человека в пределах норм, правил, необ­ходимых параметров функционирования при наличии препятствий, затруднений.

Таким образом, произвольное управление и волевая регуляция — это не совер­шенно независимые психологические феномены, а такие, которые соотносятся как

58Глава 2. Воля как произвольное управление поведением и деятельностью человека

целое и его часть. Об этом говорил В. А. Иванников, рассматривая соотношения между произвольной и волевой регуляцией. Это же подчеркивал и В. И. Селива­нов [1974], который писал, что как произвольная, так и волевая регуляция харак­теризуются одними и теми же признаками, а именно сознательной преднамеренно­стью поведения, основанной на разработке плана, — программы достижения цели; сознательный выбор определенного способа действия из ряда возможных; оцен­ка трудностей и препятствий, стоящих на пути к цели, и необходимость мобили­зации волевых усилий для их преодоления; сознательный контроль за исполне­нием выработанного плана — и сличением достигнутых результатов с первоначально поставленной целью. Различие же между тем и другим видом регуляции, — писал В. И. Селиванов, — состоит в масштабе преодолеваемых трудностей и препят­ствий, а следовательно, и в величине прилагаемых усилий.

Занимая обозначенную выше позицию, я стою на той точке зрения, что произ­вольное управление, являясь более общим феноменом, организует произвольное по­ведение (включая и волевое), реализуемое через произвольные, т. е. мотивированные (сознательные, преднамеренные) действия. Волевая же регуляция, будучи разновид­ностью произвольного управления, реализуется через разновидность произвольных действий — волевые действия, для которых более существенным становится прояв­ление волевых усилий и которые соотносятся с волевым поведением.

Такой подход позволяет снять многие противоречия, возникающие при обсужде­нии проблемы воли и волевого поведения человека, которые приводят к бессодержа­тельным дискуссиям (к спору, как говорится, о словах). Так, например, В. И. Селива­нов вступил в полемику с Л. И. Божович по поводу участия воли в нравственном поведении человека. «Яблоком раздора» послужило высказывание И. М. Сеченова в работе «Кому и как разрабатывать психологию?» о том, что добрые дела вытекают из морального чувства сами собой, на основании нравственной привычки, не требуя со стороны человека дополнительных усилий. Л. И. Божович, ссылаясь на И. М. Се­ченова, писала, что подлинный нравственный поступок «никогда не является резуль­татом сознательного волевого акта, а всегда есть результат морального чувства и мо­ральной привычки» [1960, с. 223].

В. И. Селиванов [1975] был с этим решительно не согласен и полагал, что дан­ное высказывание И. М. Сеченова не отражает господствующего духа сеченовских работ. А этот дух заключается в том, что Сеченов старался дать естественнонаучное обоснование сильной воли «рыцарей» жизни, не уклоняющихся от избранного пути даже под воздействием «самых ужасающих сил».

Мне представляется, что эта дискуссия возникла только из-за того, что воля по­нималась авторами слишком узко — как исключительно волевая регуляция. Одна­ко при понимании воли как произвольного управления предмет спора исчезает или, по крайней мере, дискуссия переходит в другую плоскость. Ведь и в том, и в другом случае речь идет о сознательном и преднамеренном проявлении нравственности, т. е. о произвольном акте (поскольку делать что-то по привычке еще не означает делать непроизвольно). Поэтому Л. И. Божович не права, отрицая возможность участия волевого акта (произвольного управления) в совершении нравственного поступка. Но вряд ли прав и В. И. Селиванов, который не учитывал того факта, что нравственность по привычке также связана с произвольным управлением, и вслед-

2.3. Воля — это волевая регуляция или произвольное управление? 59

ствие этого пытался доказать, будто нравственный человек — это лишь тот, кто не удовлетворяется достигнутым и постоянно мобилизует все новые волевые усилия, чтобы добиваться новых успехов.

Ближе к истине оказалась М. С. Неймарк [1973], которая отмечала, что нравствен­ные качества человека могут проявляться как на уровне сознательных намерений, когда требуется волевое усилие, так и на уровне непосредственных нравственных потребностей — без борьбы с конкурирующими желаниями, по нравственной при­вычке.

Как видим, приведенная выше полемика имела несколько надуманный харак­тер и возникла лишь потому, что авторы понимали волю только как волевую ре­гуляцию.

Воля как самоуправление.Воля (или произвольность) — это самоуправление своим поведением с помощью сознания, которое предполагает самостоятельность человека не только в принятии решения (пресловутая «свобода воли»!), но и в инициации действий, их осуществлении и контроле. В лингвистике прибавление местоименного прилагательного само к тому или иному слову имеет вполне опре­деленное словообразовательное значение, смысл которого заключается в обозна­чении направленности действия на того, кто его производит. Отсюда главной сущ­ностью воли является самость. Именно она отличает произвольное управление от непроизвольного. И именно ее имел в виду Аристотель, когда говорил о произ­вольной регуляции.

Одной из наиболее простых форм двигательных проявлений можно считать так называемые самопроизвольные движения, являющиеся, по-видимому, не чем иным, как результатом раз­ряда энергии, накопившейся в центральной нервной системе. Только что родившийся на свет ребенок кричит, беспорядочно двигает ручками и ножками; эти движения отчасти рефлек-торны, т. е. вызваны внешними раздражениями, отчасти же самопроизвольны: накопившая­ся энергия требует разряда, и этот разряд выражается движениями. Засидевшийся на уроке ученик вскакивает во время перемены с места, начинает бегать, кричать, прыгать; молодые животные также часто бегают, прыгают без всякого повода. Наконец, взрослый человек, встав с постели, потягивается, совершает ряд движений, не имеющих никакой другой цели, как только размяться после долгой неподвижности.

Следующую ступень составляют подражательные движения. Как это ясно уже из самого названия, в их состав входит прежде всего восприятие движений, совершаемых другим жи­вым существом, а затем двигательные импульсы, направленные на выполнение таких же точ­но движений. Следовательно, подражательные движения всегда сознательны или, по край­ней мере, полусознательны. Они могут быть произвольными или непроизвольными; в общем, однако, сам человек, его личное хотение играет здесь все же очень незначительную роль. Действия детей вообще характеризуются очень значительным развитием подражательности — и соответственно этому воля их слаба, внушаемость значительна. То же самое и у взрослых людей: чем больше развита у них подражательность, тем менее проявляется самостоятель­ная инициатива, способность к энергичным волевым импульсам.

Наконец, высшую ступень составляют сознательные произвольные движения. Они отли­чаются от остальных движений тем, что включают в себя новый элемент, являющийся как раз

60Глава 2. Воля как произвольное управление поведением и деятельностью человека

наиболее характерным для волевых процессов, именно элемент волевого напряжения. Мож­но сказать даже, что все перечисленные до сих пор более элементарные роды движений не составляют еще волевых актов в собственном смысле этого слова, а только в сознательных произвольных движениях мы вступаем в область вполне выраженного волевого процесса.

Лазурский А. Ф. 2001. С. 228–229

Надо отметить, что различные психологи вкладывают в понятие «самость» раз­ный смысл. В моем понимании самость означает не то, например, что я сам отдер­нул руку, уколовшись обо что-то острое, т. е. проявил защитный рефлекс. Самость — это сознательное преднамеренное планирование человеком своих действий в соот­ветствии с собственными желаниями, с переживаемым им самим чувством долга (мотивация), это отдача самому себе команды для начала действия, стимуляция самого себя, осуществление самоконтроля за своими действиями, состояниями.

Поэтому наиболее близким к моему пониманию воли является ее определение, которое дано в словаре «Психология»: «Воля — способность человека, проявляю­щаяся в самодетерминации и саморегуляции им своей деятельности и различных психических процессов» [1990, с. 62].

Правда, следует иметь в виду, что термины «самоуправление», «саморегуля­ция», «самооптимизация» и т. п. используются зачастую и в отношении любых систем, снабженных автоматическим управлением, в том числе и технических. Поэтому, чтобы отделить волевое самоуправление от неволевого, я считаю целе­сообразным в последнем случае говорить об автоуправлении, авторегуляции, автооптимизации и т. д. Термин же «самоуправление» и родственные ему предла­гается оставить за произвольными (сознательными) процессами, связанными с самосубъектными отношениями. Во всяком случае, в данной книге речь идет именно о произвольном самоуправлении.