 |
|
АНГЕЛ БОЖИЙ В ОБРАЗЕ ЧЕЛОВЕКА
Шолом забирается в местечковую синагогу и изливает свое горе в слезах.
-- Появляется ангел божий, и счастье вновь улыбается ему. -- Он приглашен
учителем в деревню и не подозревает, что здесь он найдет счастье всей своей
жизни
Рядом с постоялым двором рыжего Берла находилась местечковая синагога.
Туда и забрался на следующее утро герой этой биографии и от нечего делать
стал молиться. Молился он в одиночестве, потому что немногочисленные евреи
местечка встали рано утром, помолились сообща и разошлись, как водится, на
поиски заработка. В синагоге остался только служка. Он был сапожником, а так
как работы у него не хватало, то он одновременно выполнял обязанности
синагогального служки. Увидев чужого юношу с мешочком для филактерий,
сапожник-служка подошел к нему и справился, не годовщина ли сегодня смерти
кого-либо из его близких. Если годовщина, то он сбегает, чтоб сколотить
молитвенный десяток.
-- Нет, не годовщина, -- успокоил его Шолом, -- просто так хочу
помолиться.
-- Ну и молитесь на здоровье! Вот вам молитвенник.
Служка оставил его одного и, усевшись у входа, принялся чинить какую-то
старую обувь.
Давно уже юный герой не молился так усердно и тепло, как в это утро. В
то время он уже далеко отошел от набожности. Это была эпоха
просветительства, когда набожность считалась позором, когда к фанатику
относились хуже, чем к какому-нибудь пропойце, вероятно, еще хуже, чем
теперь относятся к выкресту. Но желание молиться пришло к герою само собой.
Его вдруг охватил религиозный экстаз, и он стал распевать во весь
голос, словно кантор, а во время молитвы "Восемнадцать благословений" даже
расплакался и плакал долго, с чувством. А выплакавшись, почувствовал
облегчение, словно камень свалился с сердца. Чем, собственно, были вызваны
эти рыдания -- трудно объяснить. Плакалось само собой, и душа словно омылась
в слезах. Возможно, нервы расшатались или же здесь сказался вынужденный
пост. Шолом решил сегодня же этот пост прекратить во что бы то ни стало:
хватит голодать! Уложив филактерии, прихватив тросточку, он отправился на
постоялый двор и на пороге столкнулся с рыжим Берлом, который сообщил ему
радостную весть: утром у него остановился богатый молодой человек из
соседней деревни. Он, кажется, близкий родственник.
-- Чей родственник?
-- Ваш родственник. Ну, может, не близкий, но кем-то он вам приходится.
-- И недолго думая рыжий Берл взял Шолома за руку, повел в отдельную
комнату, убранную по-барски, и представил молодому человеку, который сидел
за самоваром и попивал чай.
Молодой человек симпатичной наружности, с добрыми голубыми глазами,
высоким белым лбом и красивой круглой бородкой, вежливо привстал и назвал
свое имя--Иошуа Лоев. Он тут же пригласил гостя присесть, кивнув хозяину,
чтобы тот подал лишний стакан. Налив ему чаю, молодой человек подвинул
поближе к гостю крендельки, баранки и другую закуску и обратился к нему с
такими словами:
-- Хозяин сказал мне, что вы родом из Переяслава, сын Нохума
Рабиновича. Если так, то мы с вами в некотором родстве... Пейте чай, прошу
вас, закусывайте!
Никогда в жизни, ни до того, ни после, чай не казался Шолому таким
ароматным и ни одно кушанье--таким вкусным, как эти свежие баранки,
крендельки и прочие закуски, быстро исчезнувшие со стола, так что даже для
виду ничего не осталось. Он проглотил все, как голодный гусь, а когда
опомнился и увидел, что, забыв всякие приличия, уничтожил все начисто, было
уже поздно. А молодой человек между тем перечислял родословную, выясняя их
родство:
-- У вашего отца есть свойственник Авром-Иошуа. Первая жена этого
Авром-Иошуа приходилась мне теткой, это была сестра моей покойной матери.
Родство у нас, понятно, далекое, но все же родство... Теперь расскажите мне,
откуда и куда вы едете и чем занимаетесь?
Расспросив героя обо всем и узнав, что он приехал сюда, чтобы занять
место учителя, молодой человек спросил, собирается ли юноша оставаться
именно здесь, у богача К., или не прочь проехать немного дальше. Если ему
безразлично, он предложил бы ему поехать к ним в деревню, чтобы заниматься с
его сестренкой--отец в состоянии хорошо платить учителю, не хуже, чем
здешний богач, а может быть, и лучше. Тут в разговор вмешался рыжий Берл: "Я
желал бы иметь хоть десятую часть того, чем располагает Лоев". Затем, не
спрашивая Шолома, согласен он или нет, Берл тут же добавил, что парень,
конечно, с удовольствием поедет с молодым человеком в деревню к его отцу,
Лоеву, и займет место учителя.
Удивительный человек этот рыжий Берл! Точно его кто-нибудь просит быть
опекуном или по меньшей мере посредником. Он не давал никому слова
вымолвить, говорил все время сам. Шолом был ошеломлен, ушам своим не верил.
Не иначе--это сон или галлюцинация! А может быть, молодой человек -- ангел
божий, ниспосланный на землю в образе человека. Однако выказывать свою
радость не позволяло ему самолюбие. Выслушав предложение с притворным
равнодушием и обдумав ответ, он сказал не очень определенно:
-- Предложение ваше, быть может, и неплохое... Но дело, видите ли, в
том, что я привез здешнему богачу рекомендательное письмо от моего отца...
Что будет, если он...
-- На каком языке написано письмо? -- перебил его рыжий Берл.
-- Что значит, на каком языке? На древнееврейском, конечно.
-- На древнееврейском?--переспросил рыжий Берл и, схватившись обеими
руками за бока, расхохотался так, точно восемнадцать чертей щекотали его под
мышками. -- Вам придется, молодой человек, немного подождать, прежде чем мой
родственник научится читать письма по-древнееврейски. Боюсь, однако, что вам
придется долгонько ждать. -- И оба расхохотались и хохотали долго и
неудержимо.
Не прошло и получаса, как между Иошуа Лоевым и его юным протеже
завязались дружеские отношения, которые крепли с каждой минутой. Выяснилось,
что Иошуа Лоев принадлежит к тому типу просвещенных молодых людей, которых
было немало в ту пору. Он неплохо знал библию и талмуд, хорошо разбирался в
литературе высокого стиля, читал целые страницы Maпy наизусть, мог
поговорить о "Путеводителе заблудших", о "Кузри" и обладал неплохим
почерком. Только по части древнееврейской грамматики он был слабоват, в
остальном же ни в чем не уступал нашему герою. Ко всему этому он был вообще
приятный человек и любил общество. По его словам, все в его семье люди
общительные и, живя в деревне, просто истосковались по человеку. Чем они
занимаются? Они арендуют поместья у графов Браницкого и Молодецкого. Живут
они как баре, держат выездных лошадей, в хороших отношениях с соседними
помещиками, а крестьяне за них готовы в огонь и в воду...
Своим разговором Иошуа Лоев как бы подтверждал, что они и в самом деле
в деревне истосковались по людям. Он ни на минуту не умолкал, точно хотел
высказать все, что накопилось у него на душе за долгое время пребывания в
деревне. Он говорил в комнате, продолжал говорить во дворе, говорил потом,
сидя вместе с учителем в фаэтоне и мчась на своих собственных горячих
рысаках.
-- Как вам нравятся кони? -- спросил рыжий Берл учителя, когда Иошуа
Лоев пошел распорядиться, чтобы запрягали. Затем он стал рассказывать чудеса
об отце этого молодого человека, о богатстве и величии его и о том, какой
это своеобразный человек.
-- Вы должны благодарить бога, что так случилось.
Шолому показалось, будто рыжий Берл добивается благодарности.
Но--дудки! Не выйдет! Он, чего доброго, еще подумает, что спас человека от
голодной смерти. Шолому только неприятно, крайне неприятно, что он не может
расплатиться за ночлег. Он теперь очень стеснен в деньгах.
-- Скажите-ка мне лучше, хозяин, сколько с меня следует...
Рыжий Берл прищурил глаза:
-- За что?
-- За... ночлег, за все... Я вышлю с места, как только приеду...
-- Да бросьте, бросьте! Даже смешно...--ответил Берл, отмахиваясь от
него. Тут вошел высокий, почтительно улыбающийся мужик с белыми бровями.
Звали его Андрей. Он пришел за багажом "панича"6, который едет с барином.
Учителю было неловко перед Андреем, что у него нет никакого багажа, и он
сказал, что багаж его еще в пути, придет позже. При нем только этот узелок,
он возьмет его сам. Андрей, однако, не хотел уходить с пустыми руками.
Узелок так узелок. Он подхватил узелок, как перышко, двумя пальцами и унес
его. Минутой позже Шолом сидел уже со своим молодым патроном в великолепном
мягком фаэтоне. Андрей щелкнул кнутом, и пара серых рысаков с подстриженными
хвостами понесла Шолома по полям и лесам в новое место, к новым людям. Ему и
в голову не приходило, что именно там, куда он теперь едет, он найдет
счастье всей своей жизни.