Главная | Обратная связь

Оставаться или уходить?

«Следует ли мне уйти или остаться?» Будучи однажды поставлен, этот вопрос требует ответа, в то же время пропитывая наши отношения ненадежностью и невозможностью, даже с самых ранних моментов: «Он опаздывал, явно безответственно!» «Она была нетерпелива, мне это не нужно!» Некоторые партнеры приобретают привычку видеть друг друга как бы через объектив мощного психологического микроскопа, а потом удивляться, почему их возлюбленные выглядят такими неловкими. Конечно, им требуется какое-то время, чтобы понять, что они всматриваются в своих партнеров таким сверхкритическим образом, и задуматься, не это ли всматривание вызывало незрелость или ненадежность, которую они столь проницательно выявляли.

Подобно многим солдатам, они могут приспосабливаться к этим условиям готовности к бою, и находить определенное циничное удовольствие в том, как хорошо они видят недостатки друг друга, и как им приятно указывать на них. Это так приятно потому, что теперь эти партнеры имеют в своем распоряжении сладость праведного гнева или даже пассивной агрессивности; каждый, затаившись, ожидает, что другой совершит ошибку, на которую можно указать, которая поддерживает их развивающуюся теорию, и так далее, в ожидании приближающегося темного взрыва яростного разрыва. Это теневая сторона эротической тайны разделяемого пола – разделение друг с другом безрассудных сил разрушения и угрозы жизни.

В результате серии пережитых романов, и всего, что мы, возможно, узнали о «военном искусстве брака» от друзей, специалистов, или своих родителей (а они от своих друзей, и так далее), мы начинаем накапливать собственное сомнительное искусство в постановке этого вопроса «оставаться-уходить» и в оценивании «пригодности» отношений. Все такие накапливающиеся навыки, в особенности, когда о них умалчивают, разъедают возможности, которые мы видим друг в друге.

Только обновленное простодушие может приближаться к тайне и полностью воспринимать ее питающее обаяние. Но простодушие бесконечно обновляемо, и потому мы справедливо боимся его способности заставлять вещи получаться. Мы возвращаемся к тому, что мы, в свои критические моменты, столь уверенно считали разновидностью ада, и, несомненно, мы все еще смертельно боимся разрешения проблемы, которое было бы «слишком хорошим, чтобы быть правдой». Если бы мы верили в подобную возможность, то нам оставалось бы только возвращаться к своему партнеру, простодушно надеясь на лучшее – глупый шаг, говорит наш более умный и «искушенный» голос. Мы оказались в ловушке парадокса, созданного излишком «знания» и недостатком простодушия.

В качестве защитного маневра, мы могли бы найти способы приуменьшать для себя уникальную ценность нашего партнера (или приуменьшать свою воображаемую уникальную ценность для него, чтобы минимизировать цену любой потенциальной потери в будущем – нередко, даже еще до того, как отношения «начались»). По иронии судьбы, это могло бы происходить как раз тогда, когда его ценность начинает приближаться к наивысшим уровням, которые мы когда либо позволяли себе чувствовать по отношению к кому-либо. Мы не можем представить себе, что ценим кого-либо настолько высоко, или что «это» (то ощущение абсолютной возможности) могло бы сохраниться надолго. Мы можем даже ошибочно принимать эфемерную тонкость за циничное «доказательство» того, что оно не сохранится. «Оно» никогда не сохраняется.

Таким образом, мы оказываемся в нерешительности перед Неопалимой Купиной изменчивой, не поддающейся оценке тайны друг друга, воспринимая столько этого сияния, сколько позволяет нам наша вера (или разнообразные страхи «зависимости» -- наши собственные, или нашего партнера). Мы осмеливаемся ценить друг друга в точности достаточно высоко для того, чтобы оставаться, но не настолько, чтобы угроза нашего или его ухода была для нас чрезмерной. Один воодушевляет, другой отворачивается; другой передумывает, один только что сдался. Таким образом, глубины эротического разделения отдаляются от нас, ибо как мы модем поклоняться тому, чему не позволяем доводить нас до непреодолимой привязанности?

Простодушие гораздо могущественней знания, рождающегося из нашего страха повторения в будущем прошлых затруднений. Простодушие более созидательно, чем любые хорошо продуманные обоснования или идеи в отношении того, как заставить что либо получаться. Именно оно вдохновляет сами эти идеи. Поэтому, в сферах эротической тайны, вопрос «следует ли мне уйти или остаться» превращается в коан, и, подобно общеизвестной загадке «звука хлопка одной ладони» не имеет буквального ответа.

По мере того, как мы, со все более глубоким простодушием, задаемся вопросом: «Как это могло быть?», наши чувства порицания, гнева, исчезающей надежды, и обиды становятся в большей степени допускающими разделение, и в меньшей – делом обвинений и возражений. Когда мы чувствуем, что в наши неприятности и проблемы вкрадывается чувство удивления, нам становится легче, мы «светлеем». Энергия, которую мы тратили, беспокоясь о «верном» выборе, возвращается в наше осознание как ощущение свободы. Мы видим возможности там, где нам когда-то казалось, что их нет – идет ли речь о том, чтобы оставаться, или чтобы уходить. Это не иллюзия ума – это тайна нашей неизбежной свободы.

Если мы уходим таким менее обоснованным образом, то уносим гораздо меньше эмоционального багажа. Нам не нужно будет считать, что это результат наших проболеем и подразумеваемых ими слабостей наших «способностей к отношениям» или таких способностей нашего партнера. Таким образом мы сохраняем свое простодушие, не давая ему захлебнуться в море психологической терминологии или мстительных характеристик.

В течениях эротической тайны может быть даже больше неопределенности в отношении того, что делать в отношениях, того, чего вы «действительно» хотите. Никто не знает ответа на трудный вопрос «уходить или оставаться». В вопросах эротической приверженности, всегда встает один и тот же вопрос: видим ли мы в этом отношении осуществление возможностей, или нет? Ведь мы не можем знать, какое изменение чувств могло бы произойти в следующий момент.

Вопрос о том, благороднее ли оставаться или уходить, выходит за рамки психологического анализа. Озадачивает именно простота совершения выбора и дальнейшего следования тому, что мы выбрали. Такой выбор может быть делом судьбы, где заключительная возможность предопределяет всем предшествующим их самые истинные значения.