Главная | Обратная связь

О чем говорит опыт реформ в посткоммунистических странах

Ход российских экономических реформ не вмещается в узкие рам­ки той или иной экономической теории, он неизмеримо богаче. Россия идет самобытным путем, сочетая на практике рецепты многих школ и концепций. Поэтому непродуктивно заранее исходить из какой-то од­ной, «правильной» на все случаи жизни, теории. Теория — это обобще­ние практики, а последняя должна быть прагматичной и ориентиро­ванной исключительно на здравый смысл, на экономический и соци­альный интерес. Рожденная на базе такой ориентации, теория в свою очередь должна претерпевать изменения под воздействием хода собы­тий на практике. И если теория не меняется, не развивается, не обога­щается все новыми и новыми концепциями и учениями, она отрывает­ся от жизни и в конечном счете исторически отвергается как несостоя­тельная для изменившихся общественных условий. Примеров тому — огромное множество.

Прежде чем обратиться к практическому опыту российских эко­номических реформ, рассмотрим, как идут дела с реформами в других посткоммунистических странах.

Споры о выборе радикального или эволюционистского пути ры­ночной трансформации начались в Польше летом 1989 г. С тех пор они охватили весь мир, включая Россию, и приобрели чрезвычайно острый характер. С того времени на путь рыночной трансформации встало почти 30 стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), Балтии и бывшего Советского Союза. Что же у них получается?

Сегодня можно утверждать, что лучших результатов добились страны, вставшие на путь радикальных преобразований (Польша, Че­хия, Словения, Прибалтийские государства). Они уже прошли период экономического кризиса и продемонстрировали стабилизацию или даже начало роста производства.

Страны же, осуществляющие медленную, постепенную трансфор­мацию командной экономики в рыночную (Болгария, Венгрия, Маке­дония, Хорватия, Словакия, большинство государств СНГ), добились весьма скромных результатов. Здесь продолжается спад производства, достаточно велика инфляция и мало сделано (или ничего не сделано) для создания рыночной инфраструктуры и перехода от распределитель­ного мышления к рыночному. Особое место в этой группе занимает Венгрия, которая, хотя и придерживается эволюционистской страте-

Раздел 1

гии, сумела довольно далеко пройти по рыночному пути и обрела впол­не благополучную экономику. Объясняется этот исключительный слу­чай, по-видимому, тем, что рыночные реформы начались в Венгрии еще в 1968 г. и проводились достаточно последовательно.

Страны, проводившие радикальные реформы, добились сущес­твенных результатов не только в либерализации своей экономики, ликвидации бюрократических институтов прежней командно-админис­тративной системы, но и в практическом осуществлении макроэконо­мической или финансовой стабилизации, создании рыночной инфра­структуры. Бюджетный дефицит сначала был резко уменьшен, а затем практически ликвидирован.

Страны, осуществляющие реформы более медленно, не добившись макроэкономической стабилизации, несли большое бремя бюджетно­го дефицита и высокой инфляции. Отмечая изложенные и подобные им факты, необходимо, однако, ясно отдавать себе отчет в том, что суть вопроса о переходе к рыночной системе вовсе не сводится к априорно­му выбору стратегии этого перехода или к его темпам. Главное в том, чтобы добиться перехода эффективного и не слишком дорогостоящего. И в разных странах этот выбор делается по-особому — в зависимости от их конкретных условий. В то же время не все элементы рыночной трансформации должны изменяться высокими темпами. Естественно, что быстро должна осуществляться макроэкономическая стабилизация, ибо без ее достижения трудно говорить о продвижении по другим на­правлениям реформационного процесса. Иначе обстоит дело с прива­тизацией и структурными сдвигами в экономике: здесь высокая ско­рость, как правило, не дает необходимого и надежного результата. В этих областях государство должно играть важную регулирующую роль, быть гарантом частных инвестиций и социального благосостоя­ния, защитником прав собственности.

Сторонники радикальных реформ в странах ЦВЕ обычно обра­щают внимание на провал в прошлом попыток постепенного рефор­мирования социализма в надежде на его трансформацию в «рыночный социализм». Они справедливо утверждают, что только при серьезном государственном вмешательстве можно наилучшим, если не единствен­ным, путем провести необходимые институциональные и политичес­кие изменения и создать хорошо функционирующий рыночный меха­низм; подчеркивают, что независимо от выбора стратегии переход к рынку неизбежно болезнен для общества, связан с падением производ­ства и снижением уровня доходов. Выбор радикальной стратегии ры­ночной трансформации от такой платы не освобождает, но делает ее значительно меньшей, чем при стратегии эволюционистской.

Специфика российских реформ 9 3

Сторонники постепенных, медленных реформ не менее правы, когда обращают внимание на то, что упор целиком на рыночные силы не может дать должного эффекта, что постсоциалистические страны должны создать институты частной и коллективно-частной (публич­ной) собственности, что делать это следует постепенно. С этих позиций радикалов не без оснований критикуют за недооценку исторического опыта институциональной эволюции и склонность к «большевистским» методам проведения реформ.

Что касается опыта Китая, то ни одна из рассматриваемых нами стран не взяла его на вооружение. И в этом нет ничего удивительного. КНР — уникальная в своей специфичности страна с огромным сельс­ким населением, недостаточно развитая в промышленном отношении, с низким уровнем доходов и огромной диаспорой за границей. Успехи экономических реформ в этой стране неоспоримы, но стратегия, на которой они основываются, для России неприемлема.

Во-первых, экономические реформы в Китае базируются на пере­воде крестьян из членов коммун в мелкие фермеры (аграрная реформа) и создании новых промышленных предприятий в сельских регионах (промышленная реформа). Иными словами, все привязано к сельскому хозяйству, к трудовому навыку терпеливого китайского крестьянина-труженика. Это действительно огромный традиционный источник энер­гии для прогресса в Китае. В России же сельское хозяйство не только гораздо меньше по удельному весу в экономике, но — главное — пол­ностью деморализовано долгими годами тоталитаризма. Здесь почти нет молодежи, за годы колхозно-совхозной монополий в очень боль­шой степени изжиты навыки интенсивного'и качественного труда. Аг­рарный сектор России беспомощен без государственных субсидий, сла­бо ориентирован на рынок, активно сопротивляется каким-либо изме­нениям. Кроме того, Россия имеет небольшой опыт семейных контрак­тов (подрядов), на чем основана аграрная реформа в Китае. Сельское хозяйство России давно уже убыточно и вряд ли сможет служить хреб­том экономических реформ.

Во-вторых, Россия более урбанизирована, чем Китай. Промыш­ленность, к тому же крупная, находится в городах. Сооружать новые предприятия в сельской местности, когда имеющиеся в городах мощ­ности используются лишь примерно наполовину, попросту нет смыс­ла. Нужно ждать прогресса в перестройке уже существующих промыш­ленных предприятий в процессе их приватизации. А в Китае привати­зации нетвообще, и это означает, что в недалеком будущем КНР при­дется решать связанные с нею.серьезные проблемы.

Раздел I

Специфика российских реформ

В-третьих, у Китая перед Россией большое преимущество в при­токе иностранного капитала. В основе здесь лежит этнический фактор — многие из живущих за границей китайцев располагают значительны­ми капиталами. Почти 75% иностранных инвестиций в Китай поступа­ет из Тайваня, Гонконга (1 июля 1997 г. вошел в состав КНР) и стран Юго-Восточной Азии с большой прослойкой китайского населения. Между тем о богатых русских за рубежом слышать почти не приходит­ся; у нас просто нет экономически монолитной и богатой российской диаспоры. Следовательно, и применительно к привлечению капитала из-за рубежа нам надо идти другим путем: создавать благоприятные условия для иностранных инвесторов независимо от их национальности.

В-четвертых, нельзя не учитывать коренные различия в полити­ческой ситуации и в политическом режиме обеих стран. Китайские ре­формы проводятся в рамках «рыночного социализма» под жестким контролем со стороны КПК. Плановики и чиновники управляют от­раслями и предприятиями. Сколько-нибудь серьезного сопротивления оппозиции там нет. В России такое уже просто невозможно. Экономи­ческие реформы у нас находятся под прессом давления с разных сто­рон, включая непримиримую оппозицию. Более того, даже в руководя­щих кругах нет единства по поводу стратегии и тактики этих реформ, хотя реальное осуществление последних в России больше всего нужда­ется в консенсусе и решительном проведении определенного курса. К тому же в отличие от Китая реформы в России имеют весьма разно­образный территориальный спектр, когда местные власти, игнорируя указания центра, проводят их по-своему (и часто отнюдь не в рыноч­ном ключе). Именно поэтому российский Центр воздерживается созда­вать свободные экономические зоны в стране: они могут стать допол­нительным фактором ее дезинтеграции. В Китае же такие зоны стали важным фактором осуществления реформ.

В Китае экономические реформы сконцентрированы на более уз­ком круге вопросов и не сопровождаются реформами политическими. У нас те и другие реформы шли и идут одновременно. Это сложнее. Но никто не докажет, что однопартийный порядок лучше, чем многопар­тийный беспорядок. История рассудит. Но в целом для российского населения экономические реформы китайского типа были бы очень длительными и не дали бы желаемых результатов. Кроме того, нельзя забывать и о том, что в Китае официально не говорится о переходе к реальному рынку: речь идет о «повышении эффективности социалис­тической экономики». В результате этого Китай неизбежно столкнется

вскоре с проблемами институциональной трансформации, которые, хо­рошо ли, плохо ли, но уже решаются в России.