Главная | Обратная связь

Что такое хорошо и что такое плохо?

Специалист по тибетскому языку рассказывал мне, что в этом, не самом примитивном языке мира отсутствуют слова, означающие «лучше» или «хуже». Слово, которое к ним ближе всего по значению, — «иное». Я думаю, это слово очень подходит для оценки того, что происходит в сексе. Попытки сравнивать себя с другими заводят в тупик, навязывают зависимость от придуманных кем-то критериев, заставляют стремиться к результатам и показателям (о них мы еще поговорим), и главное, постоянно доказывать, что у тебя все в порядке. Ну, докажешь ты один раз, приложив к этому усилия, а потом что? Снова доказывать?

Осознание того, что все происходящее с тобой, — это просто иное, индивидуальное (потому что «должно быть» в сексе не существует), — освобождает и создает простор для творчества. И потому «плохо» и «хорошо» — понятия, через которые часто определяют, что делать можно, а что нельзя — просто неприменимы к сексу, как и к любому настоящему творческому акту. Секс нельзя судить по законам морали. Это просто иное.

Совет:

Попробуйте, говоря о сексе и давая оценку происходящему, вместо слов «лучше — хуже» или «хорошо — плохо» говорить «это иное». Что изменится?

Эти размышления применимы ко всему тому, о чем мы будем говорить и что будем делать дальше. А раз мы заговорили о морали, придется упомянуть и о том, что ее охраняет.

О сексе и вере

Никаких «нападок» на церковь я совершать не собираюсь. Я люблю историю, интересовался архитектурой и искусством, а потому отношусь с уважением к тому творческому, созидательному, что возникло в культуре под воздействием религиозных идей. Религиозные идеи и нормы вполне могут стать основой для творчества и обретения свободы. В этом их притягательность.

Но так как я рассматриваю именно секс как способ обретения свободы, я задаю себе вопрос: как сказывается следование религиозным установкам на успешности прохождения этого пути? И я нахожу бесчисленное множество мусора, доставшегося нам в наследство от прежних эпох, который оберегается людьми, выступающими от имени церкви и верующих. И его порой нелегко разгрести, выбирая путь творческого развития сексуальности.

Я не принадлежит ни к одной из известных конфессий, меня можно было бы назвать «индивидуальным верующим». У меня есть свои идеи, которые помогают мне жить, радоваться жизни и соединять секс и творчество.

Но если кому-то нужно разделять свои идеи и верования с кем-то еще, а существующие религиозные установки и практики поддерживают его и делают счастливым, то почему бы и нет? Но что делать, если религиозные идеи и соответствующее воспитание вступают в противоречие с желаниями и стремлениями человека, например в области секса? Происходит конфликт внутри человека, внутренняя борьба, и, как следствие, это становится причиной страданий и разочарований. Я сам не раз помогал женщинам (реже мужчинам), приходившим ко мне на занятия, избавляться от груза подобных противоречий, — и это им давалось нелегко. Они понимали, что их попытки держаться в рамках религиозной морали, веры и самоограничений чаще всего были попытками спрятаться от реальности и справиться с тем страхом, который внушала им интимная сторона жизни. Предположение, что в результате событий личной жизни — секса, любви, встреч и расставаний — им будет больно, порождало у них неосознанное желание избежать всего этого, найти спокойное место, где нет соблазнов, рождающих желания, и страха, невозможности их реализовать. Находились объяснения различными способами: «мне этого не надо», «мне этого не хочется», «это нехорошо», «это не для меня», «есть и что-то другое» — и такое самоограничение уже подавалось как «осознанный выбор». Но на самом деле выбирать было не из чего, так как человек не имел опыта полноценного секса, чтобы осознанно отказаться от него. Он выбирал между тем, что неизвестно и страшно, и тем, что спокойно и привычно. Как говорил один восточный мудрец, чтобы отказаться от секса, через него надо пройти. Рано или поздно люди, которые обращались ко мне, понимали свою ограниченность и, осознав, что их жизнь проходит в самообмане, приходили на курс или индивидуальные занятия. Могу с удовольствием отметить, что многие из них смогли начать полноценную жизнь, и секс стал для них еще одним источником наслаждения и активной формой творчества.

Почему же религиозные идеи, которые, казалось бы, должны помогать человеку, становятся причиной его страданий? Почему они постоянно вступают в противоречие с живой жизнью и желаниями людей? И почему чаще всего именно религиозные деятели возглавляют «борьбу» против «сексуальной распущенности»?