Главная | Обратная связь

СПИСОК ИМЕН И НАЗВАНИЙ.. 871 25 страница

– Даже если Гэндальф ошибается, – подхватил Глорфиндэл, – отдав Кольцо Иарваину, мы бы только отсрочили страшный день. Иарваин живет далеко отсюда. Мы не сможем пробраться к нему незамеченными, не сможем укрыться от соглядатаев. Но даже если бы нас и проглядели, рано или поздно Властелин Колец все равно узнает, где скрывается Единое, и обрушит против Иарваина всю свою мощь. Сможет ли Бомбадил в одиночку выстоять против такой силы? Думаю, нет. Если Враг завоюет все Средьземелье, Бомбадил, мне кажется, тоже падет – тот, кто был Первым, станет на этот раз Последним, и наступит Ночь.

– Об Иарваине я, кроме имени, ничего не знаю, но Глорфиндэл, мне думается, прав, – поддержал его Галдор. – Иарваин не обладает силой, способной дать отпор Врагу, если этой силы нет в земле, по которой мы ходим. А мы видим, что Саурон способен уродовать и уничтожать все, даже горы. Только мы можем еще противостоять Врагу – Имладрис, Кирдан из Гавани да Лориэн. Но долго ли мы сможем продержаться, если Саурон грянет на нас войной, сокрушив все остальное?

– Я не выдержу битвы, – склонил голову Элронд. – И никто не выдержит.

– Но если мы не можем оставить Кольцо у себя и защитить его в оружеборстве, нам остается одно из двух: либо послать Кольцо за Море, либо уничтожить, – подвел итог Эрестор.

– Гэндальф уже сказал нам, что уничтожить это Кольцо подручными средствами нам не по силам, – возразил Элронд. – А те, кто обитает за Морем, его не примут: на счастье, на беду ли – оно принадлежит Средьземелью, и нам, а не кому-нибудь другому, решать судьбу Кольца. Нам, все еще живущим здесь.

– Тогда бросим Кольцо в морские бездны, и ложь Сарумана станет правдой, – предложил Глорфиндэл. – Теперь нам ясно, что уже тогда, на Совете, Саруман кривил душой. Он знал, что Кольцо не потеряно для Средьземелья, но хотел, чтобы мы в это поверили. Значит, в сердце его уже тогда поселилось желание завладеть им. Что ж, и во лжи часто кроется зерно правды! Море будет надежным хранилищем.

– Надежным, но не вечным, – покачал головой Гэндальф. – Морские глубины обитаемы. И потом, что, если море и суша поменяются местами? Неужели мы будем думать только о себе, о кратком отрезке нашей истории длиной в несколько поколений, пусть даже в целую эпоху, преходящую, как и все в мире? Нет, мы должны положить конец угрозе или хотя бы поставить себе такую цель, если у нас нет надежды на удачу.

– Хочу добавить, что на дорогах к Морю удачи ждать нечего, – молвил Галдор. – Здесь говорилось, что возвращаться к Иарваину опасно. Сколь же гибельным может оказаться прорыв к Морю! Сердце говорит мне, что Саурон, прознав о случившемся, будет ждать нас именно на западе. А прознает он скоро. Девятеро лишились коней, но это только отсрочка. Скоро они найдут себе новых, куда более быстрых. Только теряющий силы Гондор мешает Врагу теперь же выступить со всем своим войском на Север и перекрыть дороги к Морю. Если это случится, если Саурон нападет на Гавань и Белые Башни, эльфы навеки останутся среди удлиняющихся теней Средьземелья.

– Врагу придется надолго отложить свой поход, – горделиво проговорил Боромир. – Ты сказал, что сила Гондора на исходе. Но Гондор стоит, как прежде, и он все еще могуч, хотя мощь его уже не та, что в былые времена.

– Мужество Гондора – не преграда Девятерым, – возразил Галдор. – Кроме того, есть иные дороги, в обход Гондора...

– Пред нами два пути, – молвил Эрестор. – Те самые два пути, о которых сказал Глорфиндэл. Один – спрятать Кольцо так, чтобы оно снова исчезло на веки вечные, другой – вернуть его в небытие. Ни того, ни другого мы сделать не можем. Кто разрешит эту головоломку?

– Никто, – сказал Элронд, сдвинув брови. – Никто не знает заранее, чем обернется тот или иной шаг. Но мне представляется, что выбор ясен. Путь на запад на первый взгляд легче. Именно поэтому нам придется отказаться от него. Враг не спускает глаз с этого пути: эльфы слишком часто пользовались им, покидая Средьземелье, и Саурону это хорошо известно. Надо пойти той дорогой, на которой нас никто не ждет, хотя она и трудна. В этом наше спасение – если у нас есть надежда на спасение. Надо идти навстречу опасности – в Мордор. Кольцо должно вернуться в Огонь.

 

Вновь воцарилось молчание. Даже здесь, на террасе, в прекрасном Доме Элронда, глядя на освещенную солнцем долину и слушая шум чистой воды, Фродо почувствовал в сердце мертвую тьму. Боромир пошевелился. Хоббит глянул в его сторону. Гондорец вертел в руках окованный серебром рог и хмурился. Наконец он прервал молчание:

– Ничего не понимаю! Допустим, Саруман – предатель. Но ведь он не мог в одночасье поглупеть! Почему Кольцо непременно надо спрятать или уничтожить? Разве не приходит вам в голову мысль, что Кольцо пришло к нам, чтобы помочь в борьбе? С его помощью мы могли бы одолеть напасть. Обладая им, Свободные Властители Свободных племен без труда одержат победу над Врагом. Не этого ли он и боится? Люди Гондора – доблестные воины, они не станут никому кланяться. Но их можно одолеть в бою, поскольку доблесть – ничто без могучей армии и оружия. Пусть же Кольцо послужит вам оружием, если оно действительно наделено такой силой, как вы говорите! Возьмите его себе – и победа ваша!

– Увы, этот путь нам заказан, – сурово молвил Элронд. – Мы не можем воспользоваться Кольцом Власти. Этот урок мы усвоили хорошо. Кольцо принадлежит Саурону. Он сделал его сам, в одиночку, и вложил в него все зло, какое носил в себе, не оставив места ни для чего другого. Сила Кольца, Боромир, так велика, что не всякий может управлять ею, а тот, кто решится попробовать, сам должен обладать великой силой. Но для сильных мира сего Кольцо еще гибельнее, чем для всех остальных. Стоит один раз пожелать его, и ты уже подверг свое сердце необратимому растлению[226]. Вспомни Сарумана! Если кто-нибудь из Мудрых овладеет Кольцом и поразит Властелина Мордора с помощью его же искусства – не миновать ему Сауронова трона. Он займет место поверженного врага и станет новым Черным Властелином. Вот почему Кольцо должно исчезнуть: пока оно в мире, опасности подвержены все – даже Мудрые. Ничто не бывает злым изначально[227], и сердце Саурона не всегда было черным. Я страшусь брать Кольцо даже на сохранение. А использовать его – тем более.

– Я тоже, – сказал Гэндальф.

Боромир поглядел на них с сомнением, но наклонил голову, соглашаясь.

– Да будет так, – сказал он. – Стало быть, нам, гондорцам, придется обходиться тем, что есть. Мудрые будут охранять Кольцо, мы – сражаться, если только Сломанный Меч не заградит готовый хлынуть поток – и если рука, которая его держит, унаследовала от Королей не только оружие, но и силу!

– Кто знает? – молвил Арагорн. – Настанет день, когда мы сможем испытать это в бою[228].

– Пусть же этот день поторопится! – отозвался Боромир. – Я не прошу о помощи, но мы в ней нуждаемся. Если мы будем знать, что Гондор не одинок и кто-то в меру своих сил тоже сражается с Врагом, – это придаст нам мужества.

– Гондор не одинок, – ответил Элронд. – Есть в Средьземелье силы, о которых ты не знаешь, ибо от тебя их скрывает завеса тайны. Андуин Великий многое видит на пути, прежде чем достигает Аргоната – Врат Гондора.

– Не лучше было бы собрать все эти силы воедино и действовать сообща? – вмешался гном Глоин. – Ну, а что до колец, то не все они предательские. Мы вполне можем использовать и другие. У гномов было целых семь! Правда, они утеряны – если только Балин не отыскал в Мории последнего Кольца, некогда принадлежавшего Трору, – но с тех пор, как Мория взяла Трора, об этом Кольце ничего неизвестно. Открою вам, что Балин надеялся найти это Кольцо, и это было одной из причин его ухода.

– Балин не найдет в Мории ничего, – сказал Гэндальф. – Трор передал это Кольцо Траину, своему сыну, но Торин от Траина уже не получил его. Кольцо отняли у Траина в подземельях Дол Гулдура под пыткой. Я пришел туда слишком поздно.

– Горе нам! – вскричал Глоин. – Наступит ли день отмщения? Но есть еще Три Кольца. Какова их судьба? Говорят, это были весьма могущественные Кольца. Разве они не сохранились? Разве эльфийские владыки не берегут их у себя? А ведь эти Кольца тоже выкованы Сауроном. Что с ними сталось? Неужели они бездействуют? Среди нас есть эльфийские князья. Что они на это скажут?

Эльфы не отвечали. Вместо них заговорил Элронд:

– Разве ты не слышал меня, Глоин? Саурон непричастен к созданию Трех Колец. Его рука к ним не притрагивалась. Но говорить о них не разрешено. Это все, что я могу открыть тебе сегодня, в час сомнения. Кольца эльфов не лежат праздно. Но они изначально замышлялись не как оружие и не для того, чтобы вести войну. В них такой силы нет. Те, кто их выковал, не стремились ни к власти, ни к могуществу, ни к обладанию сокровищами. Творцы этих Колец хотели созидать, исцелять, постигать суть вещей и ограждать мир от порчи[229]. И в какой-то мере эльфы Средьземелья этого добились, хотя и дорогой ценой – ценой знакомства с печалью. К тому же все, созданное творцами Трех, обратится в ничто, если Саурон вернет себе Единое: он в тот же миг узнает наши помыслы и проникнет в сердца. Тогда лучше, если бы Трех не было и никогда не бывало! Вот чего доискивается Саурон.

– Но что, если Кольцо Власти по твоему совету будет уничтожено? Что тогда? – не унимался Глоин.

– Точно сказать невозможно, – ответил Элронд с грустью. – Некоторые лелеют надежду, что Три Кольца, которых рука Саурона никогда не касалась, освободятся, и те, кто ими владеет, смогут заживить раны, нанесенные Врагом этому миру. Но может случиться иначе: когда Единое сгинет, Три потеряют силу, и тогда много прекрасного покинет мир и сотрется из памяти поколений. Сам я думаю, что именно так и будет.

– И все же эльфы пойдут на то, чтобы испытать судьбу, – твердо сказал Глорфиндэл. – Только бы сломить мощь Саурона! Мы должны навсегда освободиться от страха подпасть под его владычество!

– Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, – заметил Эрестор. – А начали мы с того, что Кольцо должно быть уничтожено. Но что дальше? Пока мы и на шаг не продвинулись. Можем ли мы добраться до Огня, где оно было выковано? Ведь это путь в безнадежность. Я сказал бы, что это безумие, не чти я вековую мудрость Элронда.

– Так безнадежность или безумие? – переспросил Гэндальф. – О безнадежности речи нет: отчаиваются и теряют надежду только те, чей конец уже предрешен. А наш – нет. В чем истинная мудрость?[230] В том, чтобы, взвесив все возможные пути, выбрать среди них единственный. Может быть, тем, кто тешит себя ложными надеждами, это и впрямь покажется безумием. Что же, прекрасно! Безумие станет нам покровом, оно застелет глаза Врагу – ибо он мудр, он весьма мудр и взвешивает все с точностью до грана на весах своей злобы, но мерой ему служит только одно – жажда власти. Ею он мерит всех без исключения. Никогда не придет ему на ум, что, завладев Кольцом, мы попытаемся его уничтожить. Но если мы все же попытаемся, его расчеты пойдут прахом.

– Видимо, на малое время нам действительно удастся ввести его в заблуждение, – подтвердил Элронд. – Мы должны вступить на этот путь. Но он будет трудным. Ни сила, ни ум нам не помогут. Кто из нас вступит на него, неважно – у слабого будет ровно столько же надежды, сколько у сильного. Жернова истории нередко приводятся в движение слабыми мира сего, помнящими свой долг, а глаза сильных смотрят тем временем совсем в другую сторону.

 

– Отлично сказано, досточтимый Элронд! Отлично! – подал вдруг голос Бильбо. – Дальше можешь не продолжать! Всем давно ясно, куда ты метишь. Глупый хоббит Бильбо заварил кашу, пусть Бильбо ее и расхлебывает, а если, не расхлебав, потонет в ней – так ему и надо! Право же, я здесь пригрелся, и мне так уютно было работать над своей книгой! Я даже конец успел придумать: „И жил он счастливо до конца дней своих“. Это хорошая концовка. Ничего страшного, что она затерлась от частого употребления! Но теперь придется ее убрать: не похоже, чтобы она обернулась правдой. Да и глав, как я понимаю, добавится, если только я останусь жив, чтобы все записать. Когда в дорогу?

Боромир удивленно обернулся к Бильбо, но смех замер у него на устах, когда он увидел, что все остальные слушают старого хоббита без улыбки и с уважением. Только Глоин слегка улыбнулся, но улыбка не была насмешливой – просто он вспомнил прошлое.

– Да уж, конечно, дорогой Бильбо, – молвил Гэндальф. – Если бы ты и вправду заварил эту кашу, тебе и пришлось бы ее расхлебывать, спору нет. Но ты отлично знаешь, что притязать на такую честь – дело для тебя слишком серьезное! Кроме того, ты здесь ни при чем. Даже героям вроде тебя в таких великих событиях отводится роль совсем крохотная. И не кланяйся! Я не шучу, называя тебя героем, и никто здесь не сомневается, что ты тоже не шутишь, вызываясь идти в Мордор. Мы оценили твое мужество. Но ты отваживаешься на подвиг, который тебе уже не под силу, Бильбо. Тебе нельзя брать Кольцо. Оно ушло от тебя навсегда. Спроси ты у меня совета, я бы сказал, что тебе осталась скромная роль летописца. Заканчивай свою книгу и не меняй концовки! Может, она еще оправдает себя. Но будь готов приняться за продолжение, когда вернутся посланцы!

Бильбо рассмеялся.

– Впервые слышу от тебя совет, которому приятно последовать, – сказал он. – Но если вспомнить, что твои неприятные советы всегда шли на благо, то как бы теперь не получилось иначе! Впрочем, деваться некуда. Здоровье у меня уже не то, да и удачу я всю растратил, а у Кольца сил, наоборот, прибавилось... Но кто же эти посланцы, которые принесут продолжение?

– Те, кто возьмет Кольцо, кто же еще?

– Это ясно! Речь о другом. Кто они будут – вот в чем штука! Я понимаю так, что эту загадку вы и должны сегодня разрешить. Для этого Совет и собрался! Эльфы питаются словесами, с ними все понятно, гномы выносливы, как мулы, тут я тоже молчу, но я – всего лишь старый хоббит, давно опоздавший ко второму завтраку. Можете вы назвать имена, не откладывая дело в долгий ящик? Или займемся этим после обеда?

 

Никто не ответил. Колокол прозвонил полдень, и снова стало тихо. Фродо оглядел собравшихся и понял, что на него никто не смотрит. Все члены Совета сидели опустив глаза, словно размышляя. Фродо почувствовал страх, словно в ожидании давно предрешенного приговора. И все-таки – вдруг отменят? Его охватило неодолимое желание – остаться в Ривенделле, с Бильбо, и отдохнуть от всех забот. Он с трудом разлепил губы и молвил, удивляясь своему голосу, словно говорил не он, а кто-то другой:

– Давайте я возьму Кольцо. Только я не знаю, куда идти.

 

Элронд поднял глаза и посмотрел на Фродо. Хоббиту показалось, что этот взгляд вонзился ему прямо в сердце. Таким он Элронда еще не видел.

– Если я не ошибаюсь, это действительно твое дело, Фродо, – молвил он. – Если ты не найдешь дороги, ее не найдет никто. Бьет час твоей страны и твоих соплеменников. Пришла им пора оставить свои мирные поля и сады, дабы поколебать основания Башен и замыслы Великих. Кто из Мудрых мог это предвидеть? Но, с другой стороны, истинно Мудрые никогда не стремятся узнать о том, что еще не дождалось своего часа... Знай – это тяжкое бремя, Фродо. Столь тяжкое, что никто не имеет права возложить его на плечи другого. И я тоже не могу этого сделать. Но если ты выбрал сам, по доброй воле, я скажу, что ты выбрал правильно. Если собрать вместе всех великих друзей нашего народа, прославившихся в былые времена, – Хадора, Хьюрина, Тьюрина и даже самого Берена[231], – твое место было бы среди них.

– Но вы же не пошлете его в одиночку, господин Элронд? – крикнул Сэм, не утерпев. Весь Совет он просидел, незамеченный, в уголке на полу.

– Да уж какое там, – усмехнулся Элронд. – Без тебя, видно, дело не обойдется. Да и разве вас разлучишь? Если уж ты ухитрился пробраться за ним на секретный Совет, куда тебя, между прочим, не звали, то, наверное, тебя ничто не удержит!

Сэм сел, весь красный, что-то бормоча[232].

– Ну и влипли мы с вами в историю, господин Фродо! – вздохнул он и покачал головой.

 

Глава третья.

КОЛЬЦО ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ЮГ

 

Вечером того же дня хоббиты собрались в каморке Бильбо на свой собственный совет. Мерри и Пиппин негодовали: кто дал Сэму право, возмущались они, пробираться на Совет и клянчить разрешение пойти с Фродо?

– Какая несправедливость! – кипел Пиппин. – Его надо было вышвырнуть вон и заковать в цепи за такую наглость, а Элронд его наградил!

– Да уж, наградил, нечего сказать! – усмехнулся Фродо. – Да ведь это хуже всякого наказания! Брести неизвестно куда, без надежды на удачу... Хорошенькая награда! Ты бы думал, прежде чем говорить! А я-то размечтался: цель достигнута, останусь тут, отдохну...

– Дело понятное, – посочувствовал Мерри. – Я бы лично очень хотел, чтобы ты отдохнул. Но мы не тебе завидуем, а Сэму. Если тебе выпало идти, для нас нет наказания хуже, чем остаться в Ривенделле. После стольких верст пути! И после всех передряг! Нет, мы хотим идти дальше.

– Вот-вот, и я об этом же, – подхватил Пиппин. – Мы, хоббиты, должны держаться вместе, и так оно и будет. Я лично иду, и все тут, если только меня на цепь не посадят. В походе нужна светлая голова.

– Если так, то тебя уж точно не возьмут, Перегрин Тукк! – раздался внезапно голос Гэндальфа. Волшебник заглядывал в комнату через низкое окно. – Только вы напрасно беспокоитесь. Еще ничего не решено.

– Не решено?! – вскричал Пиппин. – Чем же вы занимались там за семью замками? Вас же добрых несколько часов не было!

– Мы разговаривали, – объяснил Бильбо. – Там было о чем поговорить. И каждый сообщал что-нибудь такое, что все только рот открывали. Даже старине Гэндальфу настал черед удивиться. Думаю, Леголасова история про Голлума просто вышибла его из седла, хотя он и притворялся, что спокоен.

– Напрасно ты так думаешь, – возразил Гэндальф. – Ты был невнимателен. Я узнал обо всем этом еще от Гвайира. Если кто на Совете и сидел разинув рот от удивления, то это были вы с Фродо. Я же как раз ничему не удивлялся.

– Ну, ладно, ладно, – махнул рукой Бильбо. – Все равно мы ничего не решили, только выбрали бедных Фродо и Сэма. Я с самого начала боялся, что этим все и кончится, если меня остановят. Но я уверен, что вдвоем их Элронд не пошлет ни за что, а приставит целую кучу провожатых – вот только получит сначала сведения о том, что происходит. Разведчики уже в пути, Гэндальф?

– Да, – кивнул волшебник. – А завтра Элронд вышлет еще. Его эльфы свяжутся со Следопытами – и, наверное, с эльфами Трандуила из Черной Пущи. Арагорн тоже ушел – вместе с сыновьями Элронда. Надо прочесать все земли в округе на много, много лиг, прежде чем на что-то решиться. Так что выше нос, Фродо! Ты здесь еще поживешь, и немало.

– Чего хорошего-то? – мрачно буркнул Сэм. – Проторчим тут до зимы, а потом?

– Придется торчать, – наставительно сказал Бильбо. – В общем-то это ты виноват, Фродо, мальчик мой. Зачем ты ждал моего дня рождения? Странный способ отмечать праздники, право слово! Надо же было выбрать денек, когда запускать в Котомку Саквилль-Бэггинсов! Но что сделано, того не переделаешь. Весны ждать нельзя, но и в дорогу нельзя пускаться, пока нет вестей от разведчиков.

 

 

Когда зима в лицо дохнет,

И по утрам на лужах лед,

И осыпается листва,

И в белом инее трава –

Тогда едва ль кого-нибудь

В неведомый потянет путь...[233]

 

Но боюсь, раньше зимы вам не выйти.

– И я боюсь того же, – сказал Гэндальф. – Пока не станет ясно, что случилось со Всадниками, о походе не может быть и речи.

– Я думал, они утонули, когда разлилась река, – удивился Мерри.

– Кольценосных Призраков так просто не уничтожить, – вздохнул Гэндальф. – В них живет сила их господина: с ним они стоят, с ним падут, и не иначе. Мы надеемся, что они лишились лошадей и обличий, а значит, на время будут не так опасны, но одних догадок нам мало. А ты пока забудь о своих тревогах, Фродо. Не знаю, могу ли я чем-нибудь тебе помочь – но вот что я шепну тебе на ушко. Тут кто-то говорил, что в пути Хранителю ох как пригодился бы мудрый, сведущий наставник. Это верно. А потому я думаю отправиться вместе с тобой!

От этого заявления Фродо пришел в такой восторг, что Гэндальф спрыгнул с подоконника, на котором успел устроиться, и с глубоким поклоном снял шляпу.

– Но учти, я не сказал – отправлюсь. Я сказал – думаю отправиться. Так что особо пока на меня не рассчитывай. К тому же надо послушать, что скажут Элронд и твой друг – Бродяга. Кстати, об Элронде: я собираюсь его повидать, так что прощайте!

– Сколько мне еще жить в Ривенделле? Ты понял? – спросил Фродо у своего дядюшки, когда Гэндальф ушел.

– О-о, ну откуда же мне знать? В Ривенделле так трудно считать дни! Но думаю, тебе тут еще долго куковать. Наговоримся всласть! Как насчет того, чтобы помочь мне с книгой? И не пора ли начинать новую? Ты еще не придумал концовки?

– Целых несколько! Но все какие-то мрачные и неутешительные.

– Не пойдет! – рассердился Бильбо. – Книги должны кончаться хорошо. Вот я предложу, смотри: „И тогда все они поселились под одной крышей и зажили в мире и достатке“.

– Если это обернется правдой, я согласен, – невесело улыбнулся Фродо.

– Ах! – зачарованно вздохнул Сэм. – Вот только где они поселились? В этом, по-моему, вся загвоздка!

 

Хоббиты еще не раз вспоминали о бегстве от Всадников, не раз ужасались предстоящим опасностям, но в Ривенделле невозможно было долго страшиться и тревожиться. Они не перестали думать о будущем и о том, чем оно для них обернется, но печали и невзгоды потеряли власть над настоящим. Хоббиты окрепли, воспрянули духом и радовались каждому дню, каждой трапезе, каждому слову, не говоря уже о песнях.

Так бежали дни за днями; за солнечными прозрачными утрами следовали холодные, ясные вечера. Но осень быстро шла к концу. Золото уступало место бледному серебру, и последние запоздалые листья слетали с обнажившихся деревьев. С востока, с Туманных Гор, подули холодные ветры. Округлившаяся Охотничья Луна[234] прогнала с неба звезды помельче; только на юге рдела одна, последняя. Фродо видел ее из своего окна – она горела в безднах небес как немигающий глаз, багровея над верхушками окаймлявших долину деревьев.

 

Почти два месяца пробыли хоббиты в Доме Элронда. Минул ноябрь, а с ним и осень, но разведчики начали возвращаться только к середине декабря. Одни побывали на севере, у истоков реки Хойры, на Плато Огров; другие отправились на запад и там, с помощью Арагорна и других Следопытов, обследовали Хойру до самого Тарбада, где, минуя развалины древнего города, проходил старинный Северный Тракт. Третьих послали на юг и восток; некоторые даже пересекли Горы и заглянули в Черную Пущу, а иные преодолели перевал у истоков Сабельницы, спустились с гор и, пройдя Долину Сабельников, углубились в Дикие Земли и достигли Росгобела – старинной обители волшебника Радагаста, но хозяина не застали и, повернув назад, возвратились в Ривенделл через перевал, именуемый Темноводным Каскадом или Ступенями Димрилла. Сыновья Элронда, Элладан и Элрохир, вернулись последними; они проделали большой путь вдоль реки Серебряной и проникли в совсем уже дальние и неизведанные края, но о том, что увидели, не рассказали никому, кроме Элронда.

Посланцы Ривенделла нигде не обнаружили Черных Всадников, следов Черных Всадников или слухов о них, да и других слуг Врага не встретили. Даже орлы с Туманных Гор не рассказали ничего нового. Не слышал никто и о Голлуме; только на севере по-прежнему собирались стаи волков, вышедших в верховья Великой Реки на поиски добычи. Из черных коней три утонули у самого брода. На перекатах, ниже по течению, обнаружилось еще пять лошадиных трупов, и там же – длинный черный плащ, вернее, оставшиеся от него мокрые черные лохмотья. И больше – ничего. Присутствия Всадников нигде не чувствовалось. Похоже было, что на Севере их нет.

– С восемью из девяти все ясно, – заключил Гэндальф. – Точно утверждать нельзя, но, думаю, ошибки нет: Кольцепризраки растеряли друг друга, рассеялись и вынуждены были, кто как может, возвращаться обратно в Мордор, к своему господину, потеряв прежнее обличье и с пустыми руками. Если я прав, они не сразу смогут начать новую охоту. У Врага, конечно, есть и другие слуги, но путь до границ Ривенделла неблизкий, а на след они могут выйти только здесь. Если же мы вдобавок будем осторожны, то им придется крепко потрудиться, чтобы отыскать его. Но откладывать с выходом больше нельзя.

 

Элронд призвал хоббитов к себе. Взгляд его, на этот раз особенно серьезный, остановился на Фродо.

– Время настало. Если Кольцу суждено покинуть эти стены, это произойдет очень скоро. Но те, кто решится сопровождать его, не должны рассчитывать на армии и оружие. Идти придется в глубь Вражьего Края, где помощи ждать неоткуда. Ты не изменил своего решения, Фродо? Ты по-прежнему не отказываешься стать Хранителем Кольца?

– Нет, – проговорил Фродо. – Я пойду. И Сэм тоже.

– Я мало чем могу помочь тебе. Даже совет мой вряд ли тебе пригодится, – сказал Элронд. – Мне трудно предвидеть, чем кончится твой путь, и я не знаю, как тебе лучше исполнить свою задачу. Тень уже придвинулась к подножию Туманных Гор и приближается к берегам Хойры. Земли, которые она охватила, закрыты для моего взора. Запомни одно: ты встретишь в пути много врагов, как явных, так и с лаской на устах, друзей же, может статься, найдешь там, где меньше всего ждешь с ними встречи. Всюду, куда только смогу, я разошлю вести о тебе, но кругом столько опасностей, что иные вестники могут не дойти, а иные достигнут цели позже тебя. Я выберу тебе спутников. Они будут сопровождать тебя, пока у них достанет сил и желания. Их не должно быть слишком много: вся твоя надежда – в быстроте и скрытности. Пошли я с тобой эльфийский отряд в полном вооружении Старших Дней, он ничего не смог бы сделать, кроме как разъярить Врага. В Отряд Кольца войдут Девятеро: Девятеро Пеших против Девяти Всадников[235], несущих зло. С тобой и твоим преданным слугой пойдет, прежде всего, Гэндальф: Кольцо – его великая забота и с разрешением ее, возможно, его труды и подвиги завершатся. Остальные будут представлять прочие Свободные народы Средьземелья[236] – эльфов, гномов и людей. От эльфов с тобой отправится Леголас, от гномов – Гимли, сын Глоина[237]. Они сами вызвались сопровождать вас до горных перевалов, но, может быть, пойдут и дальше. От людей в ваш Отряд войдет Арагорн, сын Араторна: Кольцо Исилдура имеет к нему самое непосредственное отношение.

– Бродяга! – воскликнул Фродо.

– Он самый, – отозвался Арагорн, улыбаясь. – Видишь, я снова навязываюсь тебе в попутчики, Фродо.

– Да я бы тебя на коленях умолял пойти с нами, если бы не думал, что ты идешь в Минас Тирит, с Боромиром!

– Я туда и направляюсь, – кивнул Арагорн. – Сломанный Меч будет перекован и вступит в бой. Но наши дороги во многом совпадают. А значит, Боромир тоже войдет в Отряд. Он доблестный воин.

– Не хватает только двоих, – продолжал Элронд. – Я подумаю над этим. Среди моих домочадцев найдутся достойные.

– А мы как же?! – вскричал в отчаянии Пиппин. – Мы не хотим оставаться. Мы пойдем с Фродо!

– Ты не понимаешь, о чем просишь, более того – даже представить не можешь, что ждет вас на этом пути, – остановил его Элронд. – Иначе ты так не говорил бы.

– А Фродо – может? – вмешался Гэндальф, неожиданно став на сторону Пиппина. – А кто-нибудь из нас? Да если бы эти хоббиты ясно видели, какие их ждут опасности, они бы из дому побоялись высунуться! Но им все равно хотелось бы пойти с Фродо, и они сгорали бы со стыда, что им недостало храбрости. Это оставило бы в их сердце след на всю жизнь. Я думаю, Элронд, здесь лучше полагаться на их дружбу, чем на мудрость, пусть даже великую. Ну, скажем, ты пошлешь Глорфиндэла. И что с того? Он все равно не сможет штурмом взять Черную Башню и не пробьет Фродо дорогу к Огню. Такой силы нет ни у него, ни у кого-либо другого.

– Это серьезный довод, – помедлил Элронд, – но сам по себе он меня не убеждает. Сердцем я вижу, что в Заселье уже проникло зло. Я собирался послать этих двоих обратно и предупредить хоббитов об опасности. Они могли бы кое-что сделать – ведь они знают, как говорить со своим народом. В любом случае я считаю, что младший, Перегрин Тукк, должен остаться. Сердце мое противится его уходу.

– Тогда, досточтимый Элронд, тебе придется запрятать меня в темницу или завязать в мешок и так отправить домой, – запротестовал Пиппин. – А не сделаешь этого – пойду с Отрядом, и все!

– Что ж, быть по сему. – Элронд тяжело вздохнул. – Будем считать, что Девятеро у нас есть. Через семь дней Отряд должен выступить.

 

Меч Элендила был откован заново; эльфы-кузнецы украсили его клинок насечкой, изображавшей семь звезд между полумесяцем и лучащимся солнцем[238], а вокруг вырезали множество рун, ибо Арагорн, сын Араторна, отправлялся на войну к границам Мордора. Ярко сверкал этот Меч, Перекованный Заново; багряными бликами сияло на нем солнце, холодом отливала луна, острие было твердо и отточено. Арагорн дал ему новое имя; теперь его меч звался Андарил[239] – Пламень Запада.

Арагорна и Гэндальфа в эти дни постоянно видели вместе: они то прохаживались, то сидели рядом, обсуждая дорогу и подстерегающие на пути опасности, то изучали замысловатые линии старинных карт и своды преданий, хранившиеся в Доме Элронда. Иногда Фродо присоединялся к ним, но, уверенный, что опытные друзья и так доведут его куда положено, предпочитал коротать время в обществе Бильбо.

По вечерам хоббиты переходили в Зал Пылающего Огня; там, среди множества других легенд, они услышали наконец историю о Берене, Лутиэн и спасении Великого Камня из рук Врага, услышали целиком, от начала и до конца. Но днем, когда Мерри с Пиппином разгуливали в саду, Фродо и Сэм неизменно удалялись к Бильбо, в его каморку. Там Бильбо читал им главы из книги (которая, судя по всему, была еще ох как далека от завершения!) или декламировал свои стихи, а то заставлял Фродо еще раз пересказать свои приключения и делал в тетради какие-то заметки.