Главная | Обратная связь

Классический позитивизм 3 страница

Исходный пункт концепции - понимание свободы как последней, предельной сущности человека, его основной и главной характеристики, показатель его независимости от природы. Хотя, поясняет Достоевский, человек включен в "сеть" природы и подчинен ее законам, он сам определяет свое поведение в диапазоне добра и зла, и в этом смысле свободен. Т. е. свобода понимается как этическая категория, а человек как существо нравственное. Раскрытию содержания свободы не способствует взгляд на человека как существо рассудочное, а потому и благоразумное, действующее для собственной выгоды, ибо, пишет Достоевский в "Записках из подполья" (1864), "натура человеческая действует вся целиком", включая и сферу бессознательного, и выражает эту целостность "хотение", которое может совпадать с рассудком, "но очень часто и даже большей частью совершенно и упрямо разногласит с рассудком". Однако именно оно, по Достоевскому, руководит поведением человека и есть самое важное и дорогое для него, ибо только через "свое собственное, вольное и свободное хотение реализует человек жажду быть самим собой.

Человек, по Достоевскому, бесконечно сложен, загадочен, иррационален, непредсказуем, соткан из противоречий, заключает в себе бесценные богатства высокой нравственности и красоты и вместе с тем может быть источником самого низменного и постыдного. Он абсолютная ценность, главное для него - защитить себя как личность, ее самоценность. Это возможно лишь на путях добра, путь же к добру не может быть прямым, ибо на нем человека постоянно подстерегают соблазны зла, рядящиеся, к тому же, в личину добра. Непрямой, ибо неизбежно пролегает, в силу этого, через страдания, как единственный, по Достоевскому, но зато и самый надежный способ искупления зла. Так свобода оказывается одновременно и величайшим благом для человека (только она открывает ему дорогу к истинному добру) и тяжелейшим бременем для него: приходится постоянно делать свой, самостоятельный выбор между свободой как своеволием с его аморальным принципом "все позволено" и свободой творить добро, а это предполагает трудную работу души. С этих позиций Достоевский осуждал социализм и другие рационалистические теории с их умозрительными схемами и расчетами. Он усматривал в них тот самый "внешний путь устроения жизни", при котором добро уже не является предметом свободного и самостоятельного выбора человека, а насильно навязывается ему.

Этическая тема была в центре философских исканий и у Л. Н. Толстого (1828-1910), здесь даже не примат этики, а "чистая тирания ее". Как и Достоевский, Толстой высшей нравственной ценностью считал братство людей, осуждал насилие, путь к совершенному обществу видел в самосовершенствовании каждого его члена. Но если Достоевский разрабатывал этическую тему в русле ценностей православия, то Толстой исходил из раннего и внецерковного христианства в соединении с восточными религиями и отдельными элементами западной философской культуры (Руссо, Шопенгауэр, Фейербах). В итоге создал деистический вариант "рациональной религии" (у Фейербаха - атеистический), отождествляемый с этикой.

Главная проблема, занимавшая Толстого,- проблема смысла жизни. Какой смысл имеет мое конечное существование в этом бесконечном мире? - ставит он вопрос в "Исповеди" (1882) и, по-своему проанализировав содержание опытных и "умозрительных" наук, приходит к выводу, что рациональное знание здесь бессильно. Проблему же решать надо, ибо, по Толстому, не зная смысла жизни, нельзя и жить, поскольку она обессмысливается перед лицом неизбежной смерти и теряет всякую ценность. Но ведь, говорит Толстой, существует человечество, которое не сомневается в смысле жизни и живет, "творит жизнь". Причем, его интересуют не люди его круга, фактически "утратившие смысл жизни", а огромная масса умерших и ныне живущих "простых, не ученых и не богатых людей", "настоящий рабочий народ", прежде всего крестьяне. А ими, полагает Толстой, выработано за многие века иное, "неразумное" знание - вера, дающая им возможность жить и воплощающая в себе их "силу жизни". В ней полно суеверий, логических неурядиц, но есть и главное, раскрывающее "силу жизни",- соединение конечного существования отдельного человека с бесконечным Богом, достигаемое праведной жизнью.

Так за исходное берется народная религиозная вера, где знание, иррациональное в своей основе, рассматривается в теснейшей связи с практикой жизни человека, а не отвлеченно от нее, т. е. то, что впоследствии будет развито в экзистенциализме и что по-своему реализовал Достоевский. И основа "рациональной религии" Толстого - указанное знание, подвергшееся логической обработке и освобожденное от наслоений невежества. Итог - "учение о жизни людей - о том, как надо жить каждому отдельно и всем вместе". Его стержень - заповеди Христа: чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не убивали друг друга. Каждый должен сосредоточиться на собственном спасении и совершенствовании, и это наилучший путь к "установлению в мире царства божия", такого строя жизни, при котором утвердится "свободное согласие", "правда" и "братская любовь людей между собой".

В этом русле решалась Толстым и проблема смысла жизни, или нераздельности в человеке единичного и общего, конечного и бесконечного, временного и вечного, относительного и абсолютного. С одной стороны, Толстой настаивает на призрачности, обманчивости индивидуального своеобразия каждого человека, ибо оно связано лишь с фактом нашей "телесной отдельности", а все телесное тленно, преходяще и относительно. С другой же - как носитель "разумного сознания", человек, по Толстому, выражает свое, лишь ему свойственное отношение к миру, и это восстанавливает значимость индивидуального начала в нем, но только в духовном плане. А поскольку Толстой придает "разумному сознанию" свойства бесконечной и абсолютной сущности в ее неотрывности от сознания всех прежде живших и живущих ныне людей (это Бог в понимании Толстого), то, сливаясь с этим "всемирным сознанием", но, не растворяясь в нем полностью, человек обретает в этом "всемирном сознании" свое собственное, индивидуально-личностное бессмертие. Так, полагает Толстой, жизни отдельного, "случайного" человека возвращается сознание ее оправданности и осмысленности, хотя она и прерывается неизбежной смертью.

Ныне актуализировался такой аспект учения Толстого, как "непротивление злу насилием". "Непротивление" не только выводилось из заповедей Христа, но и подкреплялось жизненными наблюдениями Толстого о негативном влиянии насилия на нравственную жизнь людей, его твердым убеждением в том, что с помощью насилия зло не уничтожить и что насилие порождает лишь новое насилие. Надежды на насилие, по Толстому, возлагают лишь те, кто полагает, что жизнь человеческая совершенствуется исключительно путем изменения ее внешних форм, тогда как все дело во внутренней работе каждого человека над самим собой.

И - об "опрощении" Толстого, или отказе от современной ему цивилизации и культуры. Он был резким и полным, особенно в сфере искусства, науки и педагогики. Практически вся "городская" культура объявлялась ненужной и даже вредной народу, ибо "оторвалась от добра". Теоретически этот нигилизм восходил к Руссо с его культом "естественности" и несовместимостью цивилизации и добродетели, имелась и русская традиция. Главное же - в российской действительности того времени с ее острейшим противоречием между назначением культуры (служить благу народа) и ее реальным положением (недоступность именно народу, элитарность).

5) Русская религиозная фил. конца 19 – нач. 20 вв. Соловьев, Бердяев, П. Флоренский.

"Философия всеединства", созданная В. С. Соловьевым (1853-1900). Основу онтологии Соловьева составляет Абсолют, понимаемый как "положительное всеединство", т. е. как содержащий в себе все возможности становления и развития сущего и одновременно осуществляющий их, или "Все и Ничто". Реальный же мир - результат "отпадения" от Абсолюта, его перехода в нечто материальное; он развивается по восходящим ступеням, вплоть до человека и человечества, и у этого развития есть высшая внутренняя цель - достижение "реального всеединства", т. е. возвращение к Богу как своей духовной и творящей основе.

Эта позиция, как видим, родственна "философии тождества" Шеллинга и во многом совпадает с христианской ортодоксией. Но есть и отличия. Развивая пантеистическую установку (Бог растворяется в природе, а природа – в Боге), Соловьев стремится сблизить Бога и мир. Творца и творение, уйти от их абсолютного противопоставления, показать, что Бог как бы "переходит" в свое творение, благодаря чему мир и человек возвышаются. Особенно это важно для понимания человека - своей духовно-нравственной стороной он оказывается однокачественным с Богом, его жизнь и творчество, в лучших своих образцах,- продолжение и завершение творения мира, и если Бог есть любовь и он любит человека и даже нуждается в нем, то это означает, что человек, будучи "богоравным", достоин этого, достоинство же его - "в его разуме и совести". Так обозначается гуманистическая доминанта "философии всеединства", ядро которой - выяснение смысла жизни и назначения человека, определение границ и высот его духовности. Именно это составляет пафос главного труда Соловьева "Оправдание добра" (1897).

Но, по Соловьеву, "богоравность", хотя и неполная, относительная, не дана человеку изначально, он к ней может прийти только через активные действия в обстоятельствах своей реальной жизни, практически преодолевая свою греховность. На этом пути его подстерегают разные соблазны н искушения, их философ сводит к трем: искушения плоти, духа и власти. Причем, человека Соловьев рассматривает вместе с "всечеловечеством", понимаемым как целостный личностный "организм", где отдельные люди - его органы, вследствие чего, во-первых, отводится индивидуализм и, во-вторых, постулируется совпадение высших целей человека и общества в целом. Совершенствоваться, приближаться к Богочеловеку, или Христу, следует, по Соловьеву, сообща, "соборно" - семьей, народом, всем человечеством. И тут Россия призвана сыграть особую роль - в силу свободы ее народа "от всякой исключительности и односторонности" и "духовного характера" исповедуемой им православной веры.

Какими ценностными ориентациями при этом руководствоваться? Ответ Соловьевым давался на путях синтеза истины, добра и красоты, достигаемого в "цельном знании". Синтез производится с опорой на научный эмпиризм (естествознание) и рационализм (философия), а скрепляющий его элемент - идея личного и общественного "спасения" человека в сотрудничестве с Богом. Но - через преодоление их односторонности, того, что эмпиризм рассматривает лишь одну материальную сторону, философия - одну лишь духовную сторону, да и то в ее абстрактной, отвлеченной форме, а религия исходит, как таковая, из потустороннего Бога, взятого вне его живого отношения к человеку и миру. Обретает же человек "цельное знание" в акте любви - к другому человеку, природе, Богу.

Так реализуется стремление Соловьева быть одновременно и философом знания, и философом культуры, и философом жизни. На этих базовых принципах Соловьев разработал проект создания всемирного политически н религиозно единого человеческого сообщества ("вселенская теократия"), твердо веря в торжество на земле обрисованного выше идеала.

Н. А. Бердяев (1874-1948). Мотивы внутренней свободы и самоценности личности отчетливо звучали уже у Соловьева, в воззрениях же Бердяева они резко усиливаются. Эти реалии обостряли в Бердяеве мысль о безусловном зле любого насилия в истории и убежденность в том, что любая форма общественного жизнеустройства оправдана лишь в том случае, если служит свободному человеку. Отсюда и учение его - "философия свободы".

"Свобода для меня первичное бытие",- пишет он, принимая ее за главную и исходную идею, она - решающее звено при решении всех проблем; сама судьба человека в созданном им мире зависит от того, как он понимает свободу и умеет ею пользоваться. Как идеалист, он имеет в виду лишь духовную свободу, свободу сознания человека, усматривая в ней существо личности. Личность и есть, по Бердяеву, свобода ее духа. Как религиозный мыслитель, он рассматривает свободу как факт мистического опыта, она существует до бытия и не может быть выражена в рациональном понятии. Это - абсолютная и только моя свобода, и даже Бог не властен над нею, полагает Бердяев

Все последующее содержание философии Бердяева - это драма утери человеком своей свободы и долгого, тернистого пути ее обратного возвращения, но уже как осознанной и выстраданной всем личным опытом. Собственная же специфика философии Бердяева выражена в настойчивом подчеркивании творческого начала человеческого духа, в силу чего свобода и творчество оказываются фактически синонимами.

Вот ход рассуждений Бердяева. Человек - носитель абсолютной свободы, или свободы "от чего-либо"; но фактически он совсем не свободен, ибо подчинен необходимости. Как это стало возможным? Или - как возникает грубоматериальный, порабощающий человека природный и социальный мир? Он, по Бердяеву, есть результат "объективации", или направленности нашей духовности не "вовнутрь", к собственным глубинам, а "вовне", что ведет к превращению ее в объект, в предметность. Это неистинный мир человека, потерявшего свободу. Такой мир подчиняет себе человека или провоцирует на бунт. Но и послушание, и бунт равно есть рабство.

Где же выход? Как покончить с несвободой и вырваться из пут "объективации"? Путь к спасению, по Бердяеву, указан Богом, явившим людям пример Христа с его жертвенной любовью, вооружающей свободу высшими жизненными ценностями и потому дающей ей истинную направленность. Так изначальная абсолютная свобода "от" заменяется свободой "для" - принятием в себя высшего добра и жизнью под знаком этого высшего добра. Обретается эта более высокая свобода в акте творчества, в ходе которого человек, создавая новое, расшатывает мир "объективации", вносит в него одухотворение, приближая и его, и себя к Богу. Но и творчество как таковое, подчеркивает Бердяев, не устраняет драматизма и даже трагизма человеческой судьбы. Оно само внутренне противоречиво: с одной стороны, творчество как сущность духа бесконечно и направлено на избавление нашего мира от зла, а с другой - совершаясь в этом мире, оно распадается на отдельные, конечные акты "объективации" и потому полностью подвержено его действию и пропитывается злом и несвободой (в своих продуктах).

Так Бердяев приходит к идее кризиса культуры и ее перерождения в цивилизацию. Этот кризис он усматривает уже в культуре Возрождения, когда человек, отходя от христианских ценностей, оказывается "отпущенным на свободу человекобожия" (антипод "богочеловечества"), когда "центром бытия" становятся не духовные, а природные и социальные силы, т. е., по Бердяеву, низшие, а не высшие. Отход этот завершает эпоха Просвещения, а Новое время уже предметно демонстрирует торжество низших сил в технике как одном из выражений цивилизации. Обеспечивая экономическую эффективность, техника в то же время безразлична к характеру своего использования (на добро или зло), ставит человека в зависимость от себя (он придаток техники), главное же - сбивает огромные массы людей в организованные безличные коллективы, создавая условия для установления тоталитарных режимов. Сама культура лишается духовности, ее заменяют низменные инстинкты (при этом Бердяев ссылается на Фрейда) или экономика (марксизм), вечные человеческие ценности и свободное творчество оказываются чуждыми массе, и воцаряется всеобщее варварство и посредственность. Это и есть "цивилизация", ее крайнее выражение - "коммунизм", как он реализовался в России. Цивилизация, по Бердяеву,- последнее звено всемирной истории, предвозвестник ее конца; как и Соловьев, Бердяев завершает свое учение эсхатологическими выводами.

П. А. Флоренский

Флоренский Павел Александрович (1882—1937) — русский религиозный философ. В 1914 году выходит в свет основной труд богослова и ученого — «Столп и утверждение истины». Заветной целью его главного сочинения было осмыслить, отыскать путь в мир христианского умозрения и православной церковности. (Отсюда и название книги: Столпом и утверждением истины апостол Павел назвал Церковь Христа). С христианско-православных позиций философ стремился развить учение о мире и человеке. Свое учение он называл «конкретной метафизикой».

Обрести Истину, по Флоренскому, — это обрести абсолютные, безусловно достоверные начала, которые дают возможность человеческому сознанию сохраниться, удержаться в несовершенном, раздробленном мире («падшем бытии»). Рациональные, логические средства необходимы, но недостаточны. Дискуссия должна быть соединена с интуицией. Но и это единство создает лишь условия возможности Истины. Ее действительное бытие требует выхода из области понятий в сферу «живого опыта» — прежде всего опыта религиозного. Живой религиозный опыт как «единственный законный способ познания догматов» составляет главный смысл и содержание философии Флоренского.

Флоренский не склонен умалять роль мышления, дискурсивных понятий в процессе познания. Он указывает, что в познавательном процессе есть «два основных момента мысли»: статическая множественность понятий и их диалектическое единство. Тогда как первая из норм рассудка требует остановки мысли, вторая — ее беспредельного движения.

Важное значение в постижении жизни и открытии Истины, согласно Флоренскому, принадлежит методу. Выступая против «методологической наивности», он считает, что любой метод не должен быть «способом ограничения кругозора и установки неподвижной точки». Изменяется жизнь, изменяется наука — изменяются и методы.

Флоренский убежден, что «объяснять» — это задача (и свойство) не наук, а философии, «с ее непрерывно приспосабливающимся вживанием в предмет познания». Для того чтобы это «вживание» было эффективным и плодотворным, «одна только философия методом своим избрала диалектику». Указывая на объективную необходимость диалектики для постижения Истины, Флоренский отмечает, что диалектика есть не что иное, как «непрерывный опыт над действительностью», «касание действительности», чтобы углубиться в последовательные ее слои. По Флоренскому, диалектика — «единственный христианский, смиренный путь рассуждений».

По образному выражению русского мыслителя, в философии мысль «снует» от себя к жизни и от жизни вновь к себе. Это «снование» и есть диалектика, философский метод — «ритм вопросов и ответов». Величайшими «применителями» диалектического метода были Сократ, Платон и Аристотель, убедительно доказавшие, что «философия, она же диалектика, зачинается с удивления». Диалектика есть «организованное удивление».

При постижении Истины необходимо, подчеркивает философ, исходить из того, что «Истина есть суждение самопротиворечивое», свое самоотрицание она сочетает с утверждением, ее отражение образуют тезис и антитезис вместе. Истина есть антиномия и не может не быть таковой. Антиномии «раскалывают все наше существо, всю тварную жизнь»; «всюду и всегда — противоречия». Мышление «рассыпается в антиномиях» (которых «без числа много»), оно «раздирается в противоречиях». Вот почему нормы рассудка и необходимы и невозможны.

Констатируя «бессильное усилие» человеческого рассудка примирить противоречия, он отмечает, что «противоречия в уме устраняются», не не рассудочно, а сверх-рассудочным способом, а именно — «в момент благодатного озарения». Философ и богослов полагает, что «Священная книга полна антиномий, которые принадлежат к самой сущности переживания». Поэтому, заключает он, «где нет антиномий, там нет и веры».

Как и Вл. Соловьев, Флоренский рассматривает свою философию как «софиологию», следует древним традициям как эллинской мысли, так и Ветхого Завета. «Софийность» в образно-художественной форме передает, выражает идею и чувство мудрости и красоты мироздания, она выражает единство Творца и творения «в любви». Любовь у Флоренского — важнейшая онтологическая категория, сила, которой устанавливается и держится всеединство.

Отличие русской, вообще православной философии, от западной Флоренский видит в том, что западная философия односторонне рационалистична, как рационалистична и западная (католическая) теология. Рационализм не дает понять главного — что за становящимся, текучим миром («полубытием») есть и иная действительность («заэмпирическая сущность»). Этого не может понять разум, который «раздроблен и расколот». Чтобы преодолеть такую раздробленность, нужен «подвиг веры», снятие границ между верой и знанием. Вслед за Николаем Кузанским Флоренский пишет о космосе как «живом целом». Человек не просто мыслит, но и переживает эту целостность, как переживает он тайную силу всякого слова, всякого имени, которое есть не что иное, как глубинный метафизический принцип бытия и познания.

6) Русский космизм.

Представлено учеными-естествоиспытателями (И.А.Умов, В.И.Вернадский, К.Э.Циолковский, А.Л.Чижевский), религиозными философами (Н.Ф.Федоров, П.А.Флоренский, В.В.Розанов, С.Л.Франк; "космической" теме также уделяли внимание В.С.Соловьев и Н.А.Бердяев), а также писателями (В.Ф.Одоевский) и поэтами (Ф.И.Тютчев, В.Я.Брюсов, Н.А.Заболоцкий).

Главная идея "русского космизма" - внутренняя связанность мирового целого, имеющая для человека принципиальное значение в двух аспектах. Во-первых, укоренённость человеческого бытия во Вселенной, в силу чего свою жизнь и деятельность человек должен непременно основывать на естественных связях мира, в них искать ключ к разрешению возникающих проблем, включая и наиболее трудные. Аргументация многообразна. Так, чтобы преодолеть случайность человеческого существования в структуре космических процессов, жизнь вводится в самую основу космоса, в атомы (В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский). Сам термин "Вселенная", отмечают "космисты", имеется лишь в русском языке и означает "вселение в дом", т. е. речь идет не об абстрактном, безразличном, а о месте заселенном, человеком оживленном и даже упорядоченном, ибо вне человека он был бы "хаосом". Здесь, как видим, возрождается античный космоцентризм, но и просвечивает второй аспект проблемы, обусловленный новыми реалиями - глобальными экологическими угрозами для мира и человека: о собственном доме надо заботиться, относиться по хозяйски, вносить в него порядок, "управлять" им.

Четко эта двуединая позиция представлена у наиболее крупного теоретика "русского космизма" Н. Ф. Федорова (1828-1903). Как религиозный мыслитель, он считал, что Бог создал природу и человека совершенными, но его замыслы были извращены злой волей человека, внесшей в природу хищничество и опустошение, а в собственную среду - вражду и взаимное истребление с применением самых мощных орудий смерти. Чтобы покончить с этим злом, полагает Федоров, есть одно средство - разум человеческий: чтобы "быть космосом, а не хаосом", природа "нуждается" в этом разуме, сама ищет в человеке своего хозяина, предохранившего бы ее от истощения и опустошения, поскольку она "в нас начинает не только осознавать себя, но и управлять собою".

Так Федоров приходит к идее разумного управления природой в целом и преодоления, благодаря труду и творчеству человека, ее стихийных, подчас разрушительных для человека и для нее самой процессов. Высшее выражение подобного управления природными стихиями - знаменитый Федоровский проект "воскрешения всех умерших", понимаемого буквально, в физическом смысле. Федоров уподобляет человека механизму, который можно "починить" в случае поломки: его можно обратно "собрать" из мельчайших частиц, составляющих "прах наших отцов" и рассеянных по всей планете. Дело, однако, не в этом объяснении, а прежде всего в том нравственном смысле, который вкладывается в проект: человечество, говорит Федоров, пока находится в "небратском состоянии", разрушая природу и истребляя друг друга, и надо объединить всех людей планеты вокруг великой и абсолютно нравственной цели - вернуть долг отцам, даровавшим нам жизнь. Научившись же управлять стихиями и победив главное космическое зло - смерть, человечество приблизится к "полной регуляции" природы и на этой основе придет к всеобщему братству – социальная гармония, по Федорову, вторична, производна от гармонии природной. Ее достижение мыслится им на путях научно-технического прогресса в соединении с нравственностью.

В. И. Вернадский

Вместе с тем в историю науки В. И. Вернадский вошел как ученый-универсал: почвовед и кристаллограф, минералог и петрограф, геолог и биолог, как основоположник новых синтетических дисциплин: геохимии и биогеохимии, как создатель обобщающих концепций — учения о биосфере и ноосфере. У Вернадского широта и глубина научного охвата мира (включая в него и человека) диалектически предполагают и дополняют друг друга. Так, прикладная, казалось бы, отрасль знания — почвоведение — в глазах будущего автора «Биосферы» имеет широкое, общенаучное значение: почва есть уникальная связь живого и неживого, Земли и Космоса, в ней идут непрерывные химические реакции, атомные перемещения (миграции), образуются минералы — все это поддерживает существование жизни на планете.

Осознание роли живого вещества как глубочайшего и могущественного проявления сил космоса придает науке XX века существенно иной характер, чем тот, который характеризовал классическое естествознание XVII—XIX веков. Современная наука скорее возвращает нас к миросозерцанию античности, идеям ранне-греческой философии о живом космосе. Но жизнь — это и разумная жизнь. Разум (ум) — это тоже явление космоса, о чем догадывались древние философы (Анаксагор).

Современная наука, считает Вернадский, открывает нам три фундаментальных проявления реальности: атом, космос и живое вещество. В человеческую мысль и в человеческую культуру они вошли 2, 5 тысячи лет назад — как на Западе, так и на Востоке. Но древние идеи в XX веке получили вновь подтверждение и развитие — теперь уже не интуитивно-умозрительное, а эмпирическое и строго математическое.

В ходе геологического времени глубина и интенсивность воздействия живого вещества на среду обитания, на всю неорганическую природу постоянно возрастает. Биологическая эволюция идет в сторону увеличения биогеохимической миграции атомов — а это значит, что возрастает геохимическая энергия жизни, а вместе с ней возрастает доля космической (солнечной) энергии, идущей на геохимическую перестройку планеты. Благодаря этому биосфера (планетная оболочка, охваченная жизнью) является сложнейшей самоорганизованной системой, со своими специфическими чертами пространства-времени.

В понятие живого вещества — в самом широком смысле слова — входит и человек. Человек — самая большая геологическая сила, а в геохимическом смысле — сила универсальная; технология человеческой деятельности и культуры охватывает практически всю менделеевскую таблицу.

Наука и демократия — два решающих фактора перехода биосферы в ее высшее состояние — ноосферу (сферу разума), когда деятельность человека носит уже не стихийный, а глубоко осознанный и организованный характер, разумно перестраивая природные процессы в нужном человеку направлении. История науки поэтому есть история подготовки и становления ноосферы.

От других форм духа наука отличается однозначностью, строгой обязательностью своих положений и выводов, что не отменяет права ученых на поиск, гипотезу, предположение. Но аподиктическое ядро научного знания (эмпирические обобщения и математический аппарат) уже не зависит ни от каких идеологических (религиозных, философских) «привесов». Напротив, все вненаучные формы знания должны признать приоритет науки и считаться с ним.

Библиография трудов В. И. Вернадского огромна. Философские и социальные идеи ученого обобщены в книгах: «Научная мысль как планетное явление» (1937—1938) и «Химическое строение биосферы Земли и ее окружения» (1940—1944). Обе книги увидели свет уже после смерти их автора

Константин Эдуардович Циолковский (5 сентября 1857) — русский учёный-самоучка. Представитель русского космизма.

В работе Циолковского “Будущее Земли и человечества” он ярко воображает наглядные картины самого процесса будущего преобразования планеты. Циолковский считает, что для выполнения всех своих грандиозных будущих задач человечество должно умножиться в тысячу и более раз.

Циолковский признает существующей и действующей во Вселенной одну субстанцию и одну силу - материю в ее бесконечном превращении. Материи свойственно усложняться в своем развитии. Циолковский признает широчайшее распространение жизни в космосе, в разных формах (до крайне невероятных) и на различных ступенях ее развития, вплоть до самых совершенных, высокосознательных и бессмертных ее представителей. Жизнь для Циолковского возникает и продолжается в любых условиях. Сознательная жизнь не имеет никаких пределов и развивается даже без всяких условий: без атмосферного давления, без кислорода, без пищи, довольствуясь только солнечными лучами.

У Циоковского Вселенной свойственна такая организация, при которой она под руководством совершеннейших, подобных богам существ объединяет между собой ближайшие группы солнц, млечные пути, эфирные острова.