Главная | Обратная связь

Приобретение собственности по давности

Мы приберегли рассмотрение этого способа приобретения под конец по двум причинам. Во-первых, потому, что продолжает обсуждаться вопрос о том, следует ли относить его к типу первоначальных способов приобретения либо производных, а во-вторых, поскольку он в некотором смысле является дополнительным способом по отношению к прочим.

И действительно, приобретение права собственности, даже если оно и произошло одним из вышеперечисленных способов и, по видимости, с соблюдением всех правил, так что все это порождает у приобретателя и третьих лиц убежденность в полной безупречности, на деле может заключать в себе такой дефект, который окажется в состоянии опровергнуть сам факт приобретения. Достаточно представить себе отчуждение res mancipi, произведенное по всем правилам манципации, которое, однако, было сделано (умышленно или же без умысла) лицом, не являвшимся ее собственником. В таком случае, с одной стороны, действительный собственник всегда мог бы потребовать эту вещь как принадлежащую себе («эвикция»), так что тот, кто совершил ее отчуждение (и его наследники до бесконечности), всегда должен был бы отвечать перед приобретателем (и его наследниками также до бесконечности). С другой стороны, если вообразить себе длинную последовательность следовавших друг за другом приобретений, для доказательства того, что ты являешься настоящим собственником, следовало бы доказать, что ты приобрел ее без каких-либо порочных обстоятельств у лица, которое в свою очередь без каких-либо пороков приобрело ее у третьего лица, также приобретшего ее непорочно, и так далее до бесконечности (по причине величайших затруднений, с которыми связано такое доказательство, его обыкновенно называют «дьявольским», probatio diabolica).

Положить конец этому состоянию бесконечной неуверенности помогает правопорядок, ограничивающий такое расследование определенным сроком, по истечении которого, при условии, что настоящий собственник не совершает никаких действий, все дефекты приобретения считаются исправленными, фактическое пользование вещью преобразуется в действительное право собственности, вследствие чего лицо, совершившее ее отчуждение, оказывается освобожденным от гарантии на случай истребования, который больше не может возникнуть. «Bono publico usucapio introducta est, ne scilicet quarundam rerum diu et fere semper incerta dominia essent, cum sufficeret dominis ad inquirendas res suas statuti temporis spatium» («Приобретение по давности введено в целях общественной пользы, чтобы некоторые вещи долго, едва не постоянно, не пребывали в состоянии, когда вопрос о собственности на них непрояснен, поскольку для разыскания своих вещей хозяевам достаточно установленного срока») (D. 41.3.1).

Usucapio — чрезвычайно древний институт, изначально применявшийся также и к приобретению прав, отличных от собственности (например, conventio in manum, § 109; usucapio pro herede, §278).

Что касается права собственности, то требованиями, исполнение которых было необходимо для того, чтобы приобретение по давности имело место, во времена XII таблиц были: фактическое пользование вещью, или «владение» (§ 164), и продолжительность этого владения, которая была установлена в два года для земельного участка, fundus, и в один год для всех прочих вещей (ceterae res). Однако уже довольно скоро стали требовать еще и того, чтобы объект приобретения по давности не был res furtiva (похищенная вещь) или vi possessa (приобретенная силой), и на основании этого объективного требования юриспруденция вывела субъективное и общее требование. Оно заключалось в том, чтобы в момент приобретения своего владения владелец был «добросовестен», т. е. пребывал в убеждении, что он не нарушает ничьи права. Юридическая наука выработала также требование о том, чтобы владелец был в состоянии представить надлежащие основание (iusta causa) приобретения (например, купля-продажа, приданое и т. д.; но также и распоряжение магистрата, § 160).

Usucapio, будучи институтом ius civile, не могло применяться к поп cives, а также к земельным участкам, находящимся за пределами Италии. Однако в провинциях тем же требованиям удовлетворял аналогичный институт: longi temporis praescriptio (предписание давности). Правда, в таком случае речь шла не о приобретении права собственности, а лишь о некоего рода возражении, которое давало защиту от возможной rei vindicatio тому, кто владел вещью в течение определенного времени (установленного уже в III в. н. э. в 10 или в 20 лет, в зависимости от того, проживали ли тяжущиеся стороны в одном городе или в разных), однако не давало ему права вчинять иск с целью возвращения утраченного им владения.

Впоследствии была введена еще praescriptio, которая установила 40-летний срок в пользу владельца, в отношении которого не выполняются требования о надлежащем основании и добросовестности. Срок, требуемый этой praescriptio, был снижен, когда Феодосии II установил более общую давность (praescriptio longissimi temporis или triginta annorum), согласно которой любому лицу было запрещено вчинять какой угодно иск по истечении 30 лет после нарушения его права (§ 73).

В послеклассическую эпоху происходило слияние usucapio и longi temporis praescriptio в единый институт в результате упразднения различия между cives и peregrini и между италийскими и провинциальными землями. Отсюда возник юстиниановский режим приобретения по давности, или приобретательная давность, в соответствии с которым было необходимо выполнение следующих требований, обобщенных средневековыми юристами в мнемоническом гекзаметре: «res habilis, titulus, fides, possessio, tempus».

Под res habilis («вещь пригодная») понимается пригодность объекта для того, чтобы его приобрели по давности. Так что отсюда исключаются, как это, впрочем, было уже в классическом праве, изъятые из оборота, ворованные и насильственно удерживаемые вещи.

Под titulus (или iusta causa) следует понимать основание приобретения, которое должно быть пригодным для того, чтобы собственность была приобретена, хотя основание это и оказалось в силу каких-то причин дефектным. Такое основание продолжает указываться (как это делали уже классические юристы) с добавлением предлога pro (т. е. «за, в качестве»: pro emptore, pro dote, pro soluto и т. д.).

Под bona fides здесь также понимается убежденность владельца в том, что он не нарушает чужие права.

Под possessio продолжают понимать, как мы убедимся ниже (§ 164), материальное удержание вещи, сопровождающееся намерением сохранить ее за собой1.

Наконец, под tempus теперь понимается продолжительность непрерывного владения, которая установлена в 3 года для движимых вещей, а для недвижимых — в 10 лет inter praesentes (т. е. сторон, обитающих в одной и той же провинции) и в 20 лет inter absentes.

Как было установлено еще в глубокой древности, наследник может суммировать время своего владения с временем владения того, от кого оно ему досталось, — successio possessions (преемство давности владения). Кроме того, допускалось (в отличие от того, что имело место в классическом праве, по крайней мере, вплоть до эпохи Северов), что и приобретатель по сингулярному основанию может суммировать время своего владения с временем владения своего предшественника — accessio possessionis (приращение давности владения).

Также и в отношении перерывов в юстиниановском праве наблюдаются некоторые нововведения. Ныне течение срока давности может быть прервано не только таким обстоятельством, которое прерывает владение материально (usurpatio, «естественный перерыв»), но также и вчиненным владельцу судебным иском («цивильный перерыв»)1. После перерыва, если владение будет восстановлено, начнет отсчитываться новый срок.

Теперь, когда порядок применения приобретения по давности изложен, мы оказываемся в состоянии разрешить сомнение относительно того, следует ли его рассматривать в качестве изначального или производного способа приобретения права собственности. Мы присоединяемся к мнению тех, кто полагает, что здесь имеет место изначальный способ приобретения, поскольку, даже если приобретенная по давности вещь и принадлежала вначале предыдущему собственнику, приобретение тем не менее произошло независимо от его содействия, не как что-то производное от такого содействия, a ex novo, в силу объективного факта истечения времени и тех субъективных требований, которые были исполнены самим приобретателем.