Главная | Обратная связь

Глава 14. Инженерный успех

Перевод: Михаил Корнеенко "Yolz"
Информация о книге

В те несколько дней, что я провел дома между ГП Германии и ГП Венгрии, мне пришлось весьма поволноваться. Поломался мой водный мотоцикл. Сильно поломался.

Причем сломал его я сам. Мне нравится вылетать из воды и проноситься по пляжу, единственной проблемой является то, что галька попадает в рабочий механизм и наносит урон наносу и лопастям. Я поставил новый комплект лопастей, и один день мотоцикл снова был как новенький. Затем опять сломался. И тут я призадумался, дело во мне или в аппарате. Казалось, все, до чего бы я ни дотрагивался – от "Феррари" до водного мотоцикла – ломалось. И я засомневался в разумности полетов на вертолетах!

Я сдал последние экзамены на частную пилотскую лицензию за несколько дней до отбытия в Венгрию. И сделал это в Англии с Майком Смитом, фантастическим пилотом. Это было достаточно сложно, и самым трудным для меня оказались радиопереговоры. До этого я летал только в Ирландии, где, помимо рутинных вызовов, особой нужды в использовании радиоэфира нет. Когда ты летаешь в Англии, здесь куда больше трафика, и практически все время надо общаться по радио.

И это требует особого внимания. Необходимо привыкнуть произносить вещи в правильном порядке. Конечно, это приходит с опытом, но поначалу показалось весьма и весьма замысловатым. Необходимо произнести свой регистрационный номер. Обычно я произносил "Эхо Индия Чарли Гольф Униформа", что является опознавательным знаком того вертолета, на котором я летаю в Ирландии, но экзамен я сдавал не на своей машине. Поэтому каждый раз мне необходимо было вспоминать разные номера. Если, скажем, я сообщал о возникшей опасности, то мне следовало предварить вызов словами "Мэйдей, Мэйдей", а затем произнести "Вертолет Робинзон Р22 с повреждением мотора, авторотация на высоте 3000 футов, позиция три мили на юго-восток от Бэнбури, направление 288 градусов, частный пилот ППЛХ", - это мой статус, а затем - "один человек на борту, летит соло". И, естественно, произнося все это, мне еще надо было как-то пытаться управлять этой штуковиной! Но сообщение по радио должно было быть сделано именно в таком порядке.

Я сдавал тесты в английской деревенской местности, которую я впервые видел, на вертолете, который был мне в новинку. С переговорами по радио я справился не очень, зато достиг пункта назначения ни в кого и ни во что не врезавшись, а затем также без происшествий вернулся. И благодаря этому получил лицензию. Теперь мне нужно было раздобыть собственный вертолет.

Я встретил Майка Уитли, агента по продаже вертолетов с репутацией торговца, который не будет ходить вокруг да около. Другими словами, меня вряд ли надули бы! Я посмотрел несколько вертолетов в Англии, но все они были слишком дороги. Мы нашли шестиместную "Белку" в Германии. Цена выглядела разумной, и по пути в Венгрию на тамошний Гран-при я взвешивал все за и против. Мне нужно было как-то поднимать свой моральный дух, потому что ужасно хотелось покончить с серией сходов.

Когда я квалифицировался на четвертом месте, народ воспринял это крайне восторженно, типа, я классно поработал. Может, они пытались меня утешить, или не воспринимали сути данной ситуации. На самом деле, я отстал от Михаэля почти на 1,4 сек. - причем он взял поул. С машиной приходилось сражаться примерно также, как и раньше, и я оказался на втором ряду лишь потому, что "Бенеттонам" не удалось как следует настроиться на Хунгароринг. Но, тем не менее, лучшего автодрома, на котором мне бы повезло оказаться на четвертом месте, я придумать не мог.

На такой узкой и извилистой трассе обгонять практически нереально. Стартуя со второго ряда вслед за Михаэлем и Деймоном Хиллом, я чувствовал, что у меня есть шанс сделать в гонке что-то полезное. Единственно, меня не радовало то, что я стоял на правой стороне стартовой решетки, вне гоночной траектории, на грязной части трассы. И, поскольку на Хунгароринге трасса практически весь год простаивает, на грязной стороне скапливается куча пыли и там очень мало сцепления с асфальтом.

Мне удался вполне приличный старт, и я попытался сместиться налево, но там уже оказался Жан Алези. Поскольку мне не хотелось уходить на внутреннюю траекторию – после такого маневра, возможно, я бы прошел первый поворот насквозь – у меня не было иного выбора, кроме как немного сбавить, и в итоге я оказался пятым.

Поскольку на этой трассе нас беспокоил износ передних покрышек, первые шесть или семь кругов я особо не напрягался. Затем я начал прибавлять и очень быстро догнал Алези – только ради того, чтобы пустить все коту под хвост. Я коснулся поребрика внутри быстрой под уклон связки, и этого хватило, чтобы меня закрутило и отбросило за "Бенеттон" Герхарда Бергера. Я собрался с духом, догнал Бергера, но затем совершил, как выяснится, очень медленный пит-стоп. После этого мне снова пришлось догонять Бергера. Я постепенно настигал "Бенеттон", когда моя коробка передач перегрелась, и у меня не оставалось иного выбора, кроме как остановиться. Точно такая же проблема случилась со мной две недели назад в Германии. Мягко говоря, я был крайне разочарован.

Я уверенно шел на подиум, и подобный результат мог бы значительно поднять мое настроение, пока же мои ближайшие перспективы не сулили ничего многообещающего. Говоря напрямоту, я не видел, что бы эдакого могло случиться. Никаких надежд на мало-мальски пристойные тесты, и я не видел причин, по которым ситуация в скором будущем могла бы измениться.

Мне некуда было деваться от того факта, что в квалификации я отстал от Михаэля на 1,4 секунды. Машина и близко не была такой, как мне хотелось. Если ты не способен открыть полностью газ – а я не мог этого сделать на выходе из поворотов, потому что машина сразу же срывалась в недостаточную поворачиваемость – то какие могут быть надежды на приличный результат. Я просто не мог атаковать повороты. Точка.

И снова пресса принялась расспрашивать меня, не жалею ли я о своем решении уйти из "Джордана" и перейти в "Феррари". Несмотря на все проблемы, я не сомневался, что сделал правильный шаг. Может, в "Джордане" у меня бы сезон выдался более веселым, но у них не было перспектив. Они предпринимали полупопытки сделать то, что по моему мнению, надо было делать два года назад. До тех пор, пока не будут сделаны достаточно радикальные перемены, прогресс команды "Джордан" будет крайне медленным .

В "Феррари" с точки зрения будущего я находился в куда лучшей позиции. 1996 год оказался экстремально трудным для всех сотрудников команды. Когда в последний раз Михаэль Шумахер набирал 29 очков к завершению трех четвертей чемпионата? В прошлом он добивался этого результата за три гонки. Что же до моих жалких 9 очков...

Со мной приехало несколько друзей из Ирландии, и мы не торопились покидать Будапешт. Это удивительно прекрасный город, но к несчастью, с ночной жизнью тут беда. Признаюсь, по воскресным вечерам тут не очень-то жарко. Впрочем, и Дублин может показаться вполне спокойным – если вы не знаете точно, куда надо пойти. Я вернулся туда в понедельник. Во второй половине дня я уже катался на своем водном мотоцикле, но отдых был краток.

Несколько дней спустя я снова был в пути, частный самолет подобрал меня в Дублине и залетел в Биггин Хилл в Кенте, где на борт сел Девид Култхард с несколькими приятелями. Мы направлялись поработать на "Мальборо", и нам надо было посетить ряд вечеринок и дискотек в Бельгии. Все было очень мило, за исключением того, что я подхватил какую-то заразу, и как только с формальностями было покончено, мне пришлось очень быстро ретироваться домой, оставив Девида управляться с примерно пятнадцатью мальборовскими девчонками. Девид находится в очень хорошей физической форме. Уверен, ему удалось справиться.

Через несколько дней меня ждали обратно на работе, мне надо было нанести краткий визит в Фьорано для последних приготовлений к бельгийской гонке. Затем я съездил на север, переночевал в Штудгарте, отправился в Гановер, купил вертолет, а затем, перед тем, как добраться до Спа-Франкошамп, на ночь прилетел в Амстердам.

Я не особо ждал приближающегося уикенда. Мне казалось, Спа будет для нас твердым орешком, но, тем не менее, мне было интересно сравнить свои времена в "О'Руж", очень быстрой связке, которая сначала изгибается влево, а потом быстро поднимается направо. По всеобщему мнению, это фантастический поворот. Не понимаю, в чем его прелесть, но все равно в нем интересно сравнить себя с остальными.

На этом участке круга Михаэль был всего на пять сотых секунды быстрее. На всем остальном круге я был куда медленнее. Я терял секунду в середине; на самом деле там я был просто кошмарен. В этой части Спа необходимо, чтобы машина была хорошо сбалансирована. Чтобы этого достичь, необходимы тесты. В итоге, неудивительно, что Михаэль оказался третьим, а я – девятым.

В общем-то, в гоночный уикенд объем работы ограничен. Гонщик может работать с гоночным инженером, менять жесткость подвески и тяги поперечного уклона, испытывать различные углы антикрыльев, по сути пытаясь выжать из машины ее максимум на данной конкретной трассе. В случае "Ф310"-й проблема с управляемостью лежала вне простых регулировок рессор и тяг, но в любом случае я и мой инженер сделали все, что было в наших силах.

Я верю, что отношения гонщика и его гоночного инженера являются одним из самым важных аспектов в этом бизнесе. Если вы посмотрите на историю автогонок, станет понятно, что сильный инженер и сильный гонщик работают очень хорошо, в то время, как если мы возьмем сильного гонщика и слабого инженера, то это уже не так здорово. Однако, сильный инженер и слабый гонщик могут составить очень сильную комбинацию. Многие верят в то, что именно инженер настраивает машину. Он делает это на первом этапе, но затем наступает черед гонщика, который должен сообщить своему инженеру, чего он хочет, и тогда инженеру надо преобразовать эти пожелания в настройки.

Между гонщиком и инженером должно существовать четкое взаимопонимание. К примеру, я не выношу недоворачиваемости в середине поворота – терпеть ее не могу, и, к несчастью, именно эта проблема существовала на "Феррари". Она стремилась к избыточной поворачиваемости при входе в поворот, а затем к недоворачиваемости в середине поворота. Теперь была одна сплошная недоворачиваемость. И мне никак не удавалось с ней справиться.

Поскольку в Японии я гонялся за команду "Церумо" в течение трех лет, постепенно они это поняли. Они научились настраивать машину без недоворачиваемости. Как только я получал ее, я терял кучу времени. То же самое было и в "Джордане". К концу 1995 года каждый успел понять, что если я сталкиваюсь с недоворачиваемостью в гонке, то сбиваюсь с ритма. Как-то раз я гонял "Феррари" в Мюджелло гоночную дистанцию, и в течение одного отрезка нам удалось избавиться от недоворачиваемости, и каждый круг я прошел на полсекунды быстрее.

Необходимо очень хорошо познакомиться с машиной, что приходит только от тестов в разных местах и налаживания такого взаимопонимания с машиной, чтобы инженер мог точно выставить то, что ты хочешь. Ты должен понять, что делает машина, инженер должен понять машину и гонщика, но все это приходит исключительно после накручивания миль и миль по трассе за рулем и длительным периодом совместной работы. Сначала надо заложить правильный фундамент. И, как я уже говорил, нужен сильный инженер.

В "Феррари" я естественно столкнулся с языковым барьером. Английский Луки Бальдиссери не то, чтобы очень, и не думаю, что ему помогает мой ольстерский акцент! Порой мы испытывали трудности, и в итоге процесс шел несколько медленнее, чем должен бы. Со временем гонщик и его инженер выходят на тот уровень, когда им почти не требуется слов – начинается практически телепатическое взаимопонимание.

Хотите - верьте, хотите - нет, но самые лучшие рабочие взаимоотношения у меня сложились с Сато Сан, в течение трех лет работавшим моим инженером в Японии в команде "Церумо". Никто иной не приблизился ближе. Он не говорил по-английски, и, разумеется, я не говорил на его языке. Мы общались через переводчика. Но три года мы работали вместе. Дважды в неделю у нас были тесты. В итоге я знал его как облупленного, и уж конечно же, он знал меня.

Он практически читал мои мысли. У него был природный талант работы с машиной, и наши отношения по-настоящему наладились по ходу нашего второго сезона. К третьему сезону мы стали очень близки. Он был просто чудо. Потрясающий. И из-за наличия языкового барьера, думаю, это доказывает, что в этом не замешана психология. Некоторые верят в то, что на плечах инженера лежит ответственность за мотивацию гонщика, и путем разговоров он выводит его на необходимый соревновательный уровень. Насколько мне известно, инженеру просто нужно настроить правильно машину, а я сделаю все остальное. Увы, но по ходу ГП Бельгии нам пришлось изрядно помучиться.

С моей точки зрения, наверно, это была самая ужасная гонка за весь сезон. Я не только провалился в квалификации, я был ужасно медленным и в самой гонке. Я прошел свой лучший круг на три секунды медленнее самого быстрого круга в гонке. Мне кажется, то было самое большое отставание за все годы моей автоспортивной карьеры. Крайне разочаровывающий результат.

Всякий раз, когда я пытался поднажать, машину несло в недоворачиваемость на протяжении всего отрезка от середины поворота до выхода из него. Какое-то время у меня складывалось впечатление, что у нас что-то не то вообще с управлением, и я решил снова поставить вопрос об этой проблеме. По крайней мере, послегоночное расследование дало небольшое утешение, что у нас в этой области скорее всего какие-то дефекты, впрочем нам вряд ли удастся придумать какое-то быстрое решение до окончания этого сезона.

Первая половина гонки выдалась неплохой. Я хорошо стартовал, затем отвоевал пару мест и вышел на девятое место после небольшой стычки в первом повороте с "Джорданом". На старте Мартину Брандлу удалось от меня оторваться, но затем я снова начал его настигать. Я едва успел остановиться на свою первую остановку в боксах, когда из-за аварии в одной из быстрых связок в дальнем конце трассы выехал автомобиль безопасности.

Автомобиль безопасности призван дать возможность маршалам очистить место аварии и убрать обломки, не боясь машин, проносящихся мимо на высокой скорости. Предполагается, что мы должны выстроиться в очередь за автомобилем безопасности и курсировать за ним, пока трассу не очистят. Все вроде понятно, да только из-за длины Спа-Франкошампа, 4,3 мили, потребовалось достаточно большое количество времени, чтобы эту самую очередь сформировать.

Мне кажется, я допустил ошибку, что не погнал во весь опор, пока догонял хвост очереди. Повсюду на трассе были вывешены желтые флаги, показывающие, что автомобиль безопасности на трассе, и правила говорят, что под желтыми надо ехать осторожно. Смысл этого, естественно, в том, что желтый, в любом случае, появляется исключительно в случае происшествия, и он показывает, что гонщикам в данном месте надо ехать осторожно. Но в данном случае в правилах существует "дыра", ведь желтые флаги развеваются над всей трассой, несмотря на то, что на 97 процентов дорога чиста. Я не знаю, можно ли в данном случае нестись во всю прыть, чтобы догнать пелетон. Желтые флаги означают "замедлись", но в твоих интересах поднажать. Наверно, все-таки надо было проехать этот отрезок быстрее, чем я сделал тогда. К тому времени, пока я добрался до хвоста очереди, приличное количество гонщиков воспользовалось возможностью заскочить в боксы на дозаправку и смену резины. Уверен, что потерял на этом пару мест.

Михаэль же, напротив, как раз собирался заезжать в боксы в конце того круга, на котором появился автомобиль безопасности. Замечательный момент для остановки, ведь он смог вернуться на трассу и оказаться во главе пелетона, а всем остальным пришлось заезжать в боксы по окончании следующего круга. Это сильно способствовало его второй победе в сезоне.

Я заметил, что передок моей машины бьется о трассу сильнее, чем следовало бы. Сперва я решил, что это из-за слишком низкого давления в покрышках, потому что пока мы ползли за машиной безопасности, покрышки недостаточно нагревались. Но как только гонка возобновилась и я поднажал, чтобы поднять температуру и следовательно давление, я обнаружил, что проблемы с передком остались. Я попытался сообщить по радио в боксы, чтобы попросить увеличить давление в третьем комплекте покрышек, но они не смогли разобрать моих слов. И конечно же проблема осталась и после того, как я совершил вторую остановку в боксах.

Ну и помимо этого, я был просто ужасно медленен. Я не мог быстро входить в повороты из-за нервной задней части машины, и, как только задняя часть успокаивалась, у меня возникала недоворачиваемость, когда я открывал дроссельную заслонку. Затем я обнаружил себя позади "Минарди", одного из записных неудачников! Стыдоба да и только. Поломка коробки передач избавила меня от унижения за пятнадцать кругов до финиша. Что тут скажешь? Какие могут быть оправдания в тот день, когда Михаэль одержал великолепную победу.

И тут встает следующий вопрос: если Михаэлю это под силу, то почему ж, мне, черт побери – нет? Я расплачивался за то, что являюсь напарником лучшего гонщика в этом деле. Для сторонних наблюдателей крайне трудно понять, что именно происходит внутри гоночной машины – если времена слабые, в этом вина машины или гонщика? Секундомер – единственный судья в данном случае, и самым простым является сравнение времен гонщиков. И неважно, в первых они рядах или последних – важно именно сравнение. Гонщик А медленнее, чем гонщик Б – и точка. Михаэль мог справиться с данной задачей, а я – нет.

Почему? Ответом является то, что ему удалось адаптировать свой стиль. Когда он ездил в "Бенеттоне", как правило он входил в повороты рано и быстро. И это мне по душе. Но, наблюдая за ним в 1996 году, я видел, что теперь он поворачивает достаточно поздно, и именно так надо было управлять "Феррари", чтобы спрямить выход из поворота. Я не мог так действовать потому, что – и я знаю, что начинаю повторяться – у меня не было шанса поэкспериментировать во время тестов. Сермяжная правда заключается в том, что ты не можешь приехать на гоночный уикенд и за ночь изменить свой стиль вождения. У меня просто не было достаточного доверия к этой машине.

И в очередной констатации этого факта смысла не было, потому что команда эту проблему понимала. Они согласились с тем, что я попал в ужасную ситуацию, и не было иного выхода, кроме как дождаться своего часа. Все вокруг все понимали, но это не избавляло от разочарования. Что ж, по крайней мере, я ездил за одну из лучших команд в этом спорте. Деймону Хиллу, лидеру чемпионата, повезет куда меньше, о чем к своему разочарованию ему придется узнать в промежутке между Спа и следующим Гран-при в Италии.