Главная | Обратная связь

Глава 11: Воспоминания. Часть первая

В пятницу утром я проснулась от мягкой полоски света, льющегося сквозь шторы и, снедаемая любопытством, выбралась из кровати. Серьезно, я уже начинала чувствовать себя огромной из-за своего выпирающего живота. У меня не получалось просто сесть в кровати – ну, не без определенных движений, - а для того, чтобы выбраться из постели, нужно было скатиться с нее. Я открыла шторы и вздохнула. Даже надеяться не стоило на то, что на улице солнечно. Еще один мрачный, темный и унылый зимний день в Сиэтле.
Зевнув, потерла лицо, а затем взглянула на часы. Девять утра. Я проспала достаточно долго и не могла понять, почему все еще была такой уставшей. Было такое чувство, что я могла легко залезть обратно в постель и проспать еще часов двенадцать. Подавив зевок, я потащилась в ванную, чтобы приготовиться к сегодняшнему дню. Хоть и придется проводить практически все время лежа, но это еще не значит, что мне не нужно работать на своем диване.
Я не спеша приняла душ, оделась, и даже несколько лишних минут сушила волосы, и все ради того, чтобы избежать остатка этого дня. По-моему, постельный покой означал, что нужно проводить практически все время либо в постели, либо на диване… хотя мне разрешалось вставать, чтобы пользоваться ванной. И поскольку времяпрепровождение в ванной станет самым важным моментом моего дня, я провела там практически целый час.
Тем не менее, время в ванной не помогло подготовиться к тому, что меня ожидало в гостиной. Пока я спала, моя квартира превратилась в подобие Северного Полюса. Это было… слишком. Я узнала некоторые украшения, которые теперь висели в гостиной и которые еще вчера днем лежали в коробках в свободной комнате, и сжала зубы, не зная, куда еще Элис вздумалось всунуть свой носик. Не то, чтобы у меня там было что-то ценное или слишком личное, но это были мои вещи, и мне не нравились люди, которые в них копаются.
И хотя я узнала некоторые украшения – как, например, деревянного олененка и сани, которые я унаследовала от бабушки, - в комнате еще также были определенно не мои вещи. Например, у меня не было такого количества гирлянд, которые опоясывали гостиную и столовую. Они обрисовывали контур окон и, конечно же, покрывали новогоднюю елку, стоящую в углу гостиной.
Сделав глубокий вдох и покачав головой, я присела на диван. Уронив голову на руки, попыталась побороть внезапное желание заплакать. Слезы были единственной вещью, которую я еще могла чувствовать. Что, черт возьми, со мной не так? Обычно я любила праздники, и была из тех людей, которые достают рождественские украшения сразу после Дня Благодарения и ставят елку уже к первому декабря. (Хотя, что примечательно, у меня никогда не было такого количества украшений.) Я добросовестно подписывала открытки и до пятого числа их рассылала, а все оставшееся свободное время проводила на кухне, готовя для своей семьи и друзей.
А в этом году… ничего.
После Дня Благодарения у меня началась мигрень, поэтому Рене даже не упомянула об украшениях. Никаких открыток, печений… черт, я даже Бретт подарок не купила. Я всегда покупала подарки для Бретт.
Увидев свою гостиную, в которой будто взорвалась мастерская Санты, я ощутила лишь пустоту. Мне хотелось свернуться калачиком и заснуть, в надежде, что когда проснусь, все наладится.
Но этого я не могла сделать. Взгляд упал на лежащий на столе ноутбук. Мне нужно ответить на письма, начать писать некоторые отчеты, и я должна была позвонить Анжеле.
Вздохнув, я придвинула к себе компьютер и телефон, и поудобнее уселась на диване, приступая к работе.
Остаток утра я провела печатая отчеты и звоня некоторым клиентам. Анжела была занята, поэтому я проговорила с Майком добрых двадцать минут. Он уверил меня, что в офисе все гладко, и мне не о чем волноваться. Конечно, легче сказать, чем сделать.
Около двенадцати я услышала звук открывающегося замка во входной двери.
- Привет, Белла! – возбужденно воскликнула Элис, буквально впрыгивая в комнату.
- Привет, - ответила я, с почти искренней улыбкой.
Она протянула мне пакет.
- Я принесла тебе сэндвич из кулинарии возле твоего офиса.
Я поблагодарила ее, беря пакет с едой.
- А ты разве не хочешь есть? – спросила я, когда она уселась рядом со мной и принялась наблюдать за тем, как я ем, тем самым смущая меня.
В желудке заурчало, когда я грызанула бутерброд, и до меня дошло, что я ещё не ела сегодня ничего.
- Я пообедала с Анжелой.
Я кивнула. Вот почему Анжелы не было в офисе, когда я звонила.
- Итак… - начала Элис.
- Да? – с набитым ртом спросила я. Очевидно, мои манеры куда-то улетучились.
Махнув рукой в сторону комнаты, она спросила:
- Что ты думаешь?
Я проглотила кусок.
- Эээ… это… празднично.
Она широко улыбнулась.
- Я подумала, что тебя следует немного развеселить.
Я не смогла сказать ей, что от украшений мне стало только хуже, поэтому просто кивнула и попыталась улыбнуться.
- Где ты все это достала? – спросила я.
- Некоторые из коробок в детской, а затем спустилась в магазин и купила остальное.
Мне хотелось возмутиться, но какой смысл махать кулаками после драки? «Нет, не трать деньги только для того, чтобы моя квартира выглядела так, словно здесь стошнило Санта Клауса?» Поэтому я пробормотала лишь простое:
- О.
Элис сидела со мной, пока я заканчивала свой обед. Мне казалось, будто она знает, что я не завтракала, но молчит. Затем она улыбнулась:
- Мне нужно ненадолго сбегать обратно в магазин. С тобой все будет в порядке?
В последнее время мне стали часто задавать этот вопрос.
- Все будет хорошо, Элис. Я просто… Не знаю. Мне все еще кажется, что я ничего не могу контролировать. Мне это не нравится, - призналась я.
Она встала, подошла ко мне и положила руку мне на плечо.
- Я обещаю, что вскоре все наладится. Поверь мне, - сказала она, улыбнувшись и подмигнув. А потом ушла.
То, как она это сказала, напомнило мне об Эсми, и я снова поразилась схожести между ними.
Это заставило меня задуматься о моем сходстве с родителями. Какие присущие им черты характера были у меня? Неужели я и правда была похожей на свою маму, которая была не способна иметь нормальные отношения, слишком боялась того, что ее ранят, и поэтому не решалась полюбить до тех пор, пока ей не стукнуло сорок, и она поняла, что уже полжизни прожито? Как бы это повлияло на моего ребенка? Будет ли он сдержанным и неспособным привязываться к людям? Какой я буду матерью? Буду ли похожей на Рене - всегда больше беспокоиться о себе, чем о том, чтобы мой сын чувствовал себя желанным, любимым и нужным? Смогу ли обнимать своего ребенка, держать его, утешать так, как никогда не могла Рене?
И был еще Чарли. Я не знала его достаточно хорошо и поэтому не знала, были ли мы с ним похожи. Ну, знала некоторые мелочи, как, например, мои волосы были вьющимися, как у него, и моя неуклюжесть тоже оттуда. А когда я взрослела и ругалась с матерью, она всегда говорила мне, что я такая же упрямая, как и мой отец.
Я любила свою маму. Черт возьми, я даже Чарли любила, несмотря на то, что он игнорировал меня почти всю мою жизнь. Но что это значило для моего ребенка?
Я была уверена, что родителям свойственно совершать ошибки в воспитании детей. Уже давно смирилась с тем, что моя мама больше заботилась о моей сводной сестре, чем в свое время обо мне. Но все же оставался вопрос – будет ли мой сын чувствовать себя таким же незащищенным? Взвалит ли он на свои плечи бремя ответственности, не свойственное его годам? Я не хотела этого для него. Как и большинству женщин, мне хотелось чего-то лучшего для своего ребенка. Хотелось, чтобы он чувствовал себя любимым и желанным, а не обузой… или ошибкой.
Мои мысли были прерваны громким стуком в дверь, и я слегка подпрыгнула. Взглянув на часы, я поняла, что это наверняка Джейкоб, и встала с дивана.
- Привет, Джейкоб, - поздоровалась я, открыв дверь и выдавив из себя улыбку.
- Привет, Белла, - сказал Джейкоб, привлекая меня в объятия, из которых я тут же попыталась вырваться. Мы не были знакомы для этого достаточно хорошо.
- Ты легко нашел мой дом?- спросила я.
- Я вообще-то здесь уже был, - сказал он, идя за мной в гостиную и присаживаясь рядом со мной на диване.
- О.
Ну, теперь я чувствовала себя идиоткой, потому что вчера потратила почти пять минут, объясняя, как ему сюда доехать. Я даже и думать забыла о том, что он был здесь на День Благодарения вместе с Чарли.
Он засмеялся надо мной, а потом протянул бумажным пакет.
- Голодна?
- Я недавно пообедала, - сказала я, надеясь, что он не покупал мне еду.
Он улыбнулся, достал из пакета маленький букетик цветов и протянул его мне.
- Спасибо за цветы, - сказала я, принимая букет белых и красных гвоздик. Я была очень раздражена его жестом, но было бы слишком грубо сказать это.
- Пожалуйста.
Джейкоб проследовал за мной на кухню, где я поставила их в вазу, а затем разместила в центре кухонного стола. Это была единственная поверхность, до которой вчера вечером не добралась Элис со своими украшениями.
- А теперь могу ли я соблазнить тебя тем, что у меня здесь? Это твое любимое, - сказал он, когда мы снова сели в гостиной.
- И откуда ж ты знаешь? – скептически спросила я.
- Мне сказал Чарли.
Я закатила глаза. Ну, правда, не смогла сдержаться. Чарли ничего обо мне не знал, тем более о любимом… чем-то.
Джейкоб потянулся к пакету, достал из него бумажные тарелки и пластиковые приборы, и разложил их на журнальном столике. Затем достал коробку со знакомой надписью, и я попыталась поднапрячь мозги, чтобы вспомнить, что это. И когда он открыл коробку, у меня глаза едва из орбит не повылезали, а изо рта потекли слюнки. На меня нахлынул поток воспоминаний о том времени, когда я ездила к Чарли. Вещи, о которых я не думала уже так долго. Много лет он настаивал на том, чтобы я праздновала свой День Рождения на месяц раньше, чтоб он как раз попадал на то время, когда я к нему приезжала. Мы всегда проводили этот день в Сиэтле, где обедали, посещали музей, спектакль, бейсбол или что-то в этом роде. А затем нашей последней остановкой была кондитерская «Просто Десерты», где он покупал мне чизкейк в белом шоколаде.
Последний раз я ела этот чизкейк на свой восемнадцатый День Рождения. Совсем забыла о них.
Очевидно, Чарли не забыл.
- Ты купил мне целый чизкейк?
Он пожал плечами.
- Ты говорила, что здесь с тобой кто-то живет. Так ты сможешь поделиться.
У меня на глаза навернулись слезы, не могла сдержаться.
- Спасибо, - искренне сказала я.
Джейкоб радостно улыбнулся.
- Пожалуйста. Это значит, что я могу угостить тебя кусочком?
- Пожалуйста.
За две минуты Джейкоб разрезал торт, положил кусочек на тарелку и передал его в мои жаждущие руки. За много лет моего опыта с едой я поняла, что ничто не имеет такой же вкус, каким ты его помнишь. Печенья, торты, чипсы, пицца, содовая… все те вещи, которые я обожала, когда была маленькой, уже не были такими вкусными. Тем не менее, чизкейк, который я сейчас ела, был исключением из этого правила. Он был лучше, чем я его помнила. Насыщенный, сливочный, мягкий… потрясающий. Это было великолепное сочетание сладости белого шоколада со вкусом сыра… невероятно вкусно. Я сразу же пожалела, что не очень хотела есть, и что живот сейчас был расплющен моим растущим малышом, и что у меня не было достаточно места, чтобы съесть больше одной порции.
Я закрыла глаза, сосредоточившись на своих вкусовых рецепторах. Не хотела снова этого забывать.
Услышав сдавленный смешок, я открыла глаза. Джейкоб смеялся.
- Что? – спросила я с набитым ртом.
- Ты только что застонала.
Я покраснела, проглотила кусочек и поставила тарелку на столик.
- Это, правда, вкусно.
- Я не просил тебя перестать есть.
Я улыбнулась.
- Нет, в меня уже, на самом деле, ничего не влезет. Если я съем еще хоть чуть-чуть, смогу насладиться им во второй раз, хотя вряд ли он будет таким же вкусным на обратном пути.
- Фу. Белла, тебе обязательно нужно быть такой грубой?
Теперь была моя очередь смеяться и пожать плечами.
- Правда, спасибо тебе. Это великолепно.
Джейкоб загордился.
- Пожалуйста. Видишь? Я же говорил, что знаю тебя. Это, действительно, твое любимое.
- Насколько я помню, ты сказал, что это Чарли рассказал тебе об этом. Вряд ли ты заслуживаешь знаков отличия за то, что спросил моего отца.
- Эй, но зато я знал, куда обратиться за информацией.
- Это правда.
Правда, мне следовало отдать Чарли должное. Он помнил обо мне то, о чем даже я сама не подозревала. И я ведь живу в Сиэтле уже несколько месяцев, могла бы есть эти чизкейки постоянно. Хотя, наверное, хорошо, что я забыла о них. Мне почему-то кажется, что постоянное поглощение чизкейков не обрадует моего врача.
Я прополоскала рот водой из бутылки и взглянула на Джейкоба. Он ерзал, сидя рядом со мной на диване. И только тогда я поняла, как грубо себя веду.
- О, прости. Эээ. На кухне есть напитки. Ты хочешь чего-нибудь? Я могу…
Я уже, было, собралась встать, когда Джейкоб прервал меня.
- Нет, я в порядке. Пожалуйста, сиди. Что случилось с доктором?
- Ты переживаешь, что что-то должно случиться?
- Я не хочу, чтобы твоя подруга наорала на меня за то, что я заставил тебя встать и играть роль хозяйки.
- Элис бы не кричала на тебя. К тому же, все в порядке. Мне просто нужно меньше двигаться следующие несколько дней. Вот и все.
Джейкоб кивнул.
- Итак, каково это, проводить все свои дни и ночи лежа в постели целую неделю.
- Отвратительно.
Он засмеялся.
- Знаешь, многие бы убили за такую возможность.
- Я не многие.
- Вот почему ты мне нравишься.
Я вздохнула.
- Джейкоб, ты ведь даже не знаешь меня.
- Нет, знаю.
Я покачала головой.
- Откуда у тебя такая уверенность? И все то, что было до восемнадцати, не считается.
Джейкоб проворчал.
- Хорошо, - сказал он. – Дай мне свой мобильный.
Схватив телефон со стола, я передала его, не понимая, зачем ему это нужно. Через несколько минут, Джейкоб воскликнул победное: «Ага!» и передал мне его обратно.
- Вот, - сказал он, указывая на экран.
И в самом деле. На экране был каждый наш телефонный звонок друг другу после Дня Благодарения и его длительность. Я покачала головой в изумлении, потому что не разговаривала столько со своей матерью за месяц, а тем более за несколько недель. Я просмотрела записи и подумала о наших разговорах. Сначала, когда он только начал звонить, я пыталась закончить разговор как можно скорее. Не больше двух минут. Тем не менее, Джейкоб становился все более настойчивым, и часть меня вцепилась в тот факт, что он был еще одним человеком, с которым можно было поговорить, и который не имел отношения ни к семье Калленов, ни к моей нынешней ситуации. Это было очень приятно, и дважды мы проболтали с ним дольше двух часов. За то время я больше о нем узнала: о его предпочтениях, прошлых отношениях, истории его родителей и его племени. Но Джейкоб прервал мои дальнейшие размышления, забрав телефон и положив его обратно на столик.
- Может, тебе стоит прилечь? Ты сидишь в таком положении с тех пор, как я пришел. Разве ребенку не будет лучше, если ты ляжешь?
- Ты тоже начнешь играть роль наседки? – с отвращением спросила я.
- Ну, кто-то же должен.
- Спасибо большое, но обо мне сейчас и так заботится достаточное количество людей.
Но он был прав, мне нужно прилечь, и хоть и провела несколько часов на диване, я все это время сидела. Осмотрев свою гостиную, крохотный диванчик и стул, я приняла спонтанное решение. Моя логика отталкивалась от того факта, что если прилягу на бок, как мне и нужно, тогда мне придется выворачивать шею, чтобы его увидеть. Вставая, я взглянула на него.
- Пошли.

Глава 11. Часть 2.
Джейкоб встал и последовал за мной в спальню. Я включила прикроватные светильники и, взобравшись на правую сторону кровати, легла на бок.
- Может, тебе будет удобнее под одеялом?
- Думаю, что я в порядке. Спасибо, мамочка. К тому же, когда я под одеялом, я чувствую себя как в тюрьме.
- Понимаю.
- Да ладно. Я привела нас сюда, чтобы я могла видеть тебя во время нашего разговора.
Опять же, Джейкоб принял это приглашение с большей готовностью, чем мне бы хотелось. Он перевернулся на бок, взглянул на меня и улыбнулся.
- Мне это нравится.
- Знаешь, это еще ничего не значит, - сказала я, кивнув на огромное пространство между нами, надеясь, что он поймет, что оно здесь не без причины.
- Я беру то, что могу получить. А то, что я смог уже на первом свидании заполучить девушку в постель, считаю приятным дополнением.
Я фыркнула.
- Со мной это не так просто.
Джейкоб выгнул бровь и кивнул на мой живот.
- Правда?
Моя реакция была соответствующей: я шлепнула его по груди.
- Ау! Знаешь, можно было и предупредить.
- А ты мог бы попридержать свои язвительные замечания.
- Конечно, конечно.
Хотя это и не звучало, как согласие; это было сказано скорее покровительственным тоном, что означало, что он просто пытался успокоить меня, и дальше будет поступать так, как его душе угодно.
Джейкоб молчал несколько минут, и в это время мой сын решил, что ему пора проснуться. Малыш всегда был очень активен после того, как я поем, и когда пыталась прилечь. Я положила руки на то место, где он толкался.
Джейкоб заметил.
- Можно мне? – спросил он, поднимая руку.
Я убрала свою и кивнула.
- Конечно.
Он пододвинулся ко мне, а я взглянула в пустой дверной проем. Мне очень повезет, если Элис сейчас решит вернуться домой.
Положив свою руку на то место, где только что лежала моя, он прижал ладонь к моему животу. Малыш почувствовал давление и боднул, а Джейкоб засмеялся.
- Когда моя сестра была беременна, я почти каждый день трогал ее живот и разговаривал со своим племянником.
- Это мило.
- Ты уже назвала его?
- Нет. Я не… - я задумалась. – Я не знаю, следует ли мне это делать.
- Ты разве не оставляешь его? – спросил он удивленно.
- Да, но я не знаю, что будет дальше. Мы еще ничего не обсуждали.
Он на секунду поднял на меня глаза, а затем снова вернулся к моему животу.
- Мы?
- Он ведь не только мой ребенок.
- После того, как он вылетел из твоей палаты в понедельник…
- Я знаю. Он задница, но он просто не понял, что происходит.
Я на секунду сжала руки в кулаки, внутренне готовясь к тому, чтобы защищать Эдварда. Не то, чтобы он этого заслуживал.
Глаза Джейкоба потемнели.
- Я знаю.
- Что?
- Ничего, - пробормотал он. – Я просто подумал, что это еще один пример того, каким придурком может быть этот Каллен.
- Откуда ты знаешь? Я не помню глубокого и содержательного обсуждения Эдварда с тобой по телефону, - резко сказала я.
Я не знала почему, но меня раздражало то, что Джейкоб грубо отзывается об Эдварде. Возможно, я считала, что это позволено только мне. Я не знала.
Джейкоб сел и откинулся на спинку кровати, при этом глядя на подножье постели.
- Он придурок, Белла. Ты не заслуживаешь такого обращения с собой.
- Ты видел его всего лишь один раз в больнице. Конечно же, он вышел из себя. Он ведь не понимал, что происходит.
Мне даже не хотелось анализировать ту часть себя, которая заставляла меня принимать оборонительную позицию, я могла думать лишь о том, что Джейкоба это не касается. Это было мое личное дело. Я просто хотела, чтобы в него не лезли посторонние.
Джейкоб робко взглянул на меня, а потом опустил голову, избегая моего взгляда.
- Эээ.
- Что? – потребовала я.
Сделав глубокий вдох, он повернулся ко мне.
- Я встречался с ним дважды.
- Дважды?
- Ага. Один раз, когда тебя забрали в больницу – мы с Майком догнали его.
Мои глаза расширились от удивления, хотя где-то в глубине души я уже это знала. Правда? Это не имело значения, и я отмела это в сторону.
- Расскажи мне, что произошло, - потребовала я.
Джейкоб пожал плечами.
- Майк сказал ему, что просто пошутил, и попытался доказать, что это все неправда. Когда Каллен все еще вел себя, как равнодушная задница, мы оба набросились на него. Это было весело.
Я изумленно взглянула на него.
- Весело?
- Послушай, Белла, тебе нужно понять, что он просто эгоистичный хрен, которому наплевать на всех и вся, кроме себя и своей дурацкой репутации.
Неужели в этом проблема Эдварда? Он всего лишь переживал из-за своей репутации? Я покачала головой.
- А другой раз?
- Ты помнишь День Благодарения?
- Да.
Мне хотелось разозлиться, что он задает такой вопрос. Но, в конце концов, я же забыла, что Джейк уже был здесь, пока он сам не напомнил об этом.
- Ну, твоя мама рассказала Чарли о Каллене.
- Я знаю об этом. Я подслушала их, когда была в ванной.
- О. Ну, когда мы ушли, Чарли отвез нас с отцом домой и рассказал нам об этом. Он был очень расстроен, Белла. Я спросил, что он собирается делать, и он сказал, что хочет пойти поговорить с Калленом. Поэтому мы так и сделали.
Мои глаза широко распахнулись, и я попыталась сесть.
- Что? Чарли пошел… и ты… что… - заикалась я. – Как ты мог так поступить? А Чарли? – прокричала я.
- Успокойся, Белла.
- Расскажи мне, что произошло, Джейкоб. Сейчас же!
- Твоя мама рассказала Чарли, что Каллен работает в больнице и должен быть на смене в День Благодарения, поэтому мы с Чарли отправились туда. Сначала Каллен вел себя так, словно не знает, кто ты такая, но как только твой отец сказал ему, кто ОН такой, Каллен сразу же перестал отмазываться. Он почти ничего не говорил, но твой папа устроил ему еще тот разнос.
Я не знала, на кого мне злиться: то ли на Чарли за то, что он встречался с Эдвардом за моей спиной, то ли на Эдварда за то, что он пытался доказать моему отцу, что не знает, кто я, черт возьми, такая. И я знала, что была зла на них обоих за то, что ничего мне об этом не рассказали. Моя голова разболелась, и я принялась массировать виски.
- Что именно сказал Чарли?
- Только то, что Каллену лучше взять на себя ответственность за весь этот бардак.
Я застонала.
- Эй, Чарли защищал тебя и пытался поставить этого дурака на место!
- Чарли не имел право делать это, - прорычала я.
- Послушай, Белла, тебе следует прекратить свои разногласия с Чарли. Он твой отец, и это естественно, что он хочет защитить тебя. Так делают все отцы, и Чарли только хотел убедиться, что Каллен тоже это знает.
Я вздохнула.
- Все равно кто-то должен был мне рассказать об этом. Внезапно я задумалась, был ли разговор с моим отцом причиной неожиданной заботливости Эдварда…если это можно так назвать. А я-то думала, что он сам до всего додумался. Хотя, вряд ли это действительно имело значение.
- Но, все-таки, что произошло между тобой и Чарли? Белла, которую я помню, с радостью проводила свое лето с отцом.
Закрыв глаза, я откинулась на спинку кровати.
- Ты не поймешь.
- А ты попробуй объяснить.
Джейкоб помолчал минуту, а затем сказал:
- Пожалуйста, Белла, расскажи мне, что изменилось.
После минутных раздумий, я решила, что впервые хочу поговорить об этом. Это всегда было слишком болезненно, и я редко кому рассказывала об этом. Рене, вероятно, догадывалась, но все же не знала всего до конца.
- На самом деле, многое. Я ненавидела то, как Чарли тосковал по маме. Ненавидела рыбалку. Когда мне было двенадцать, я сказала ему, что хотела бы провести две недели с ним в Калифорнии, но он ответил, что не может себе этого позволить, а Рене не разрешила прекратить навещать его, я начала обижаться на Чарли за это. На предпоследнем году в школе Рене снова вышла замуж. Фил играл в бейсбол в младшей лиге и много путешествовал. Рене скучала по нему, и я решила, что всем будет лучше, если я перееду в Форкс к Чарли.
Были и другие вещи, незначительные, чтобы о них рассказывать, но то и дело всплывающие в моей голове во время разговора с Джейкобом. Слишком частые вопросы Чарли о маме, или рассказы мамы о смещенных жизненных приоритетах Чарли. Когда она сказала ему, что уедет из Форкса с ним или без него, он решил, что ему важнее остаться в маленьком городке и заботиться о своих родителях, чем о своей жене и дочери. Чарли никогда не просил больше двухнедельных визитов в год, он никогда не приезжал в Финикс или в Калифорнию, чтобы повидать меня. У него всегда находилось что-то более важное. Сотня крошечных вещей добавилась к одной главной, но одно решающее событие подтвердило мои убеждения, сформировавшиеся еще в юном возрасте.
Все еще отказываясь открыть глаза, я сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы.
- Сейчас это все кажется таким глупым, но я позвонила Чарли на Рождество, чтобы спросить, могу ли я к нему переехать. После того, как он несколько минут пытался сформировать свою мысль, он сказал: «Если ты этого хочешь», а потом сразу же принялся рассказывать мне о лососе, которого поймал два месяца назад. Я повесила трубку в полном смятении чувств. Для меня это был последний гвоздь в гробу наших с ним отношений – Чарли было все равно, чем я занимаюсь и где буду жить. Ничто не могло сравниться с его воспоминаниями о моей маме, страстью к работе или чертовой рыбой. Я перезвонила ему через неделю и сказала, что передумала.
Теперь, когда я подумала об этом, мне показалось, что я слишком поспешила, но все же не могла подавить чувство отверженности, которое я испытывала из-за отсутствия интереса у Чарли. Даже одиннадцать лет спустя.
Джейкоб пододвинулся ко мне, положил руку мне на плечо и крепко обнял.
- Он не это имел в виду, - мягко сказал он.
Шмыгнув носом, я вытерла слезы. Я даже не поняла, что начала плакать.
- Откуда ты знаешь?
- Я помню то Рождество. Чарли приехал к нам в Ла Пуш на ужин, и без умолку болтал о твоем переезде. Я в жизни не видел его таким радостным.
Я подняла голову и взглянула на Джейкоба.
- Что?
- Правда. Он был так счастлив, Белла. Он даже разговаривал с моим отцом о покупке его машины, чтобы тебе было, на чем ездить, - Джейкоб вздохнул. – Чарли был просто уничтожен, когда ты позвонила и сказала, что не приедешь.
Грусть, которую я испытывала, рассказывая свою историю, увеличилась в тысячу раз, когда я услышала версию тех событий от Джейкоба, и из моих глаз ручьем потекли слезы.
Джейк попытался успокоить меня. Он водил рукой по моей руке и шептал мне нежные слова утешения. Через несколько минут он потянулся за платком.
- Все в порядке, Белла. Не переживай. Ты ведь не знала.
- Но я так ужасно себя вела.
И это было правдой. Теперь я четко слышала в своей голове все те ужасные слова, которые говорила отцу. Я была такой ужасной и полной ненависти… я не дала ему ни единого шанса. Не смотря на это, он все равно устроил нагоняй Эдварду и приказал быть мужчиной. Я задолжала ему больше, чем просто извинение.
- Да, но и Чарли тоже виноват. К тому же, тебе повезло – еще не поздно все исправить.
Я не знала, было ли это так. У нас были натянутые отношения уже очень долгое время. Откуда мне знать, как их исправить? Я хотела этих отношений, но даже не могла вспомнить, какими они были раньше. Поэтому я сделала единственно возможную вещь -принялась задавать вопросы.
Я спрашивала Джейкоба о моих поездках в Форкс, о которых я пыталась забыть все эти годы. Он с радостью отвечал, и в результате я начала лучше понимать Чарли. Джейк рассказал мне о поездках на рыбалку, о времени у него дома, проведенном за выпеканием печенья с его мамой и сестрами, о наших побегах на пляж за морскими ежами и агатами.
Пока я его слушала, я поняла, от скольких вещей сознательно отказалась. Ошеломляющее чувство страха и дурного предчувствия, которое нависало надо мной днями, если не неделями, казалось, начало потихоньку утихать. Во время разговора мы несколько раз меняли положение, но в результате я снова лежала на боку, а Джейкоб расположился так, что мог разговаривать с моим животом, рассказывая моему сыну смущающие истории обо мне. Лишь иногда он рассказывал действительно правдивую историю. Но Джейкоба это, казалось, совсем не волновало, и он продолжал говорить. Малыша, который достаточно активно себя вел во время моего эмоционального срыва, казалось, успокоил его голос, и это заставило меня улыбнуться… Хотя я не была в восторге от истории, где умудрилась запутать крючок с червяком в своих волосах в попытке закинуть его подальше.
Мои пальцы играли с длинным, черным, шелковистым хвостиком Джейкоба, пока он рассказывал. Я уверена, что ему это нравилось, поскольку он запротестовал, когда я прекратила. Хотя до его протеста я даже не осознавала, что делаю это.
- А потом у твоей мамы был первый поцелуй, - сказал Джейкоб, хихикая перед началом новой истории.
Я потянула его за волосы.
- Эй! Что ты знаешь о моем первом поцелуе? Я никогда тебе не рассказывала об этом.
Джейкоб на мгновение взглянул на меня.
- Тихо. Я здесь рассказываю историю маленькому Джейкобу.
- Его точно зовут не Джейкоб.
Он раздраженно вздохнул и продолжил игнорировать меня.
- Как я уже говорил, твоя мама впервые поцеловалась в шесть лет.
Шесть лет?!
- Были я, твоя мама и мои сестры. Мы были на берегу озера, Билли только что поймал форель, и все дети уставились на движения ее рта.
А потом я вспомнила и улыбнулась той картинке, которая промелькнула у меня перед глазами. Рейчел и Ребекка стали корчить рыбьи лица, втягивая щеки и двигая губами. Вскоре все четверо уже так делали, а Ребекке стало интересно, целуется ли рыба таким образом. Снедаемая любопытством, я через секунду прижалась своими «рыбьими» губами к губам Джейкоба. После его громкого «Фуу!» и моего румянца, мы снова принялись за возведение песочного замка.
- Интересная небылица, мистер Блэк, - сказала я Джейкобу, когда он закончил свою историю.
- Это не небылица, а правда.
- Ну, сейчас это твое слово против моего, а я уже сказала, что ничего не помню.
Он выгнул шею и взглянул на меня, а затем скорчил рыбье лицо из моих воспоминаний. Я разразилась хихиканьем, пытаясь в ответ скорчить такое же.
- Видишь? Я же говорил, что ты помнишь! – триумфально объявил он.
Я не успела подтвердить или опровергнуть его заявление, услышав стук по дверной раме. Я взглянула в дверной проем и встретилась взглядом с Эдвардом.
- Привет, Эдвард, - спокойно сказала я, надеясь, что это поможет предотвратить вспышку гнева, которую я заметила в его глазах.
- Белла, - коротко ответил он.
Было сложно не заметить те взгляды, которыми они стреляли друг в друга. Мне, очевидно, не нужно было их знакомить. После еще одной неловкой минуты Джейкоб повернулся ко мне.
- Я пойду, Белла.
- Ты не должен уходить, - сказала я по привычке.
- Нет, я, правда, должен, - сказал он, глядя на часы. – Уже поздно. Мне пора готовить ужин отцу.
- Хорошо. Спасибо, что пришел навестить меня. Я хорошо провела день, - сказала я, вставая с кровати.
Оба мужчины обеспокоенно смотрели на меня, и, казалось, собирались убедить вернуться в постель, но я сжала челюсть и сердито взглянула на них. Они оба отступили и немного расслабились, очевидно, понимая, что в этой битве им не победить. Джейкоб сразу же последовал за мной, Эдвард же держался в стороне.
Когда я открыла дверь, Джейк послал мне улыбку настоящего чеширского кота. А потом наклонился ко мне и быстро чмокнул в щеку.
- Пока, Беллз.
Когда я закрыла дверь, Эдвард резко сказал:
- Нам нужно поговорить.
И мой гнев моментально возродился.
- Что? Ты без предупреждения заходишь ко мне в квартиру и требуешь, чтобы мы поговорили? – бросила я, проходя мимо него в гостиную.
Эдвард последовал за мной.
- Скажи мне, Белла, ты всегда развлекаешь своих гостей в спальне? – прорычал он, полностью игнорируя мой вопрос.
Кем, черт возьми, он себя возомнил? Я уже, было, открыла рот, чтобы ответить ему, когда у нас появилась компания.
- Привет, Белла, - радостно сказала Элис. Ее улыбка погасла, как только она почувствовала напряжение в воздухе. – Прости. Эдвард спрашивал о тебе, поэтому я сказала ему зайти, но когда я вернулась, ты была со своим другом, и я не хотела прерывать, - принялась быстро бормотать она. – Сегодня у меня свидание с Джаспером. Но… - ее взгляд метался между мной и Эдвардом. – Эээ..? Мне остаться?
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, прежде чем их открыть.
- Нет, Элис. Иди. Наслаждайся своим вечером.
Она медленно кивнула.
- Хорошо. Если ты уверена. Я… я вернусь пораньше. – Элис повернулась к своему брату. – Веди себя прилично.
Эдвард резко кивнул. Элис ушла, все еще бросая на нас взволнованные взгляды.
- Ты разве не должна хотя бы сидеть? - бросил он.
Я осмотрела комнату и поняла, что коробка с чизкейком и одноразовая посуда, из которой мы с Джейкобом ели наш десерт, все еще стояли на журнальном столике.
- Просто скажи, что хотел, и убирайся, - зашипела я, наклоняясь, чтобы убрать беспорядок на столе. Затем я поморщилась.
- Что? – спросил он, подходя ко мне с протянутыми руками, словно бы желая помочь. В одно мгновение гнев превращался в беспокойство. Черт, его эмоции менялись так быстро, что я удивлялась, как у него еще не появилась аллергия.
- Ничего. Он просто думает, что мой мочевой пузырь – это батут, и пользуется этим в самое неподходящее время, - сказала я, вздрагивая и выпрямляясь, чтобы снова побежать в ванную. Уберу, когда вернусь.
- О, - Эдвард иногда был таким многословным.
- Я сейчас вернусь, - сказала я, пролетая мимо него в ванную. Несколько минут помогут мне собраться с мыслями и решить, о чем я все-таки хочу с ним поговорить, и если мне повезет, этого времени должно хватить, чтобы он успокоился. Но, зная свою удачу, он, скорее всего, будет таким же злым.
Выйдя из ванной, я вернулась в гостиную и подошла к своей кровати. Эдвард стоял на том же месте, но быстрый взгляд в сторону стола сказал мне, что все уже убрано.
- Чизкейк в холодильнике.
- Спасибо, - пробормотала я.
Как можно быть таким отвратительным, а через секунду совершать какой-то заботливый поступок? Видимо, это его обычное состояние, но все-таки сделал ли он это для меня или для ребенка… хотя, разве это имело значение? Садясь на диван, я опустила голову на руки и вздохнула.
- У тебя пять минут, Эдвард. Говори.

Глава 12

Детские.

Я подняла голову и на секунду взглянула на Эдварда. Он стоял в другом конце комнаты, переминаясь с ноги на ногу и постоянно проводя рукой по волосам. Его глаза были закрыты. Именно тогда я обратила внимание на тот факт, что пристально изучаю его черты. Это впервые, после свадьбы его брата… и даже тогда я не была такой внимательной. Нет, первый раз был еще до начала всей этой неразберихи, подумала я.
Несмотря на то, что я его почти не знала, одно могла сказать с полной уверенностью - он был изможден. Его лицо было бледнее обычного, а под глазами залегли темные круги. Невольно я задалась вопросом, мог ли он ясно мыслить?
Эдвард открыл глаза и глубоко вздохнул. Даже на расстоянии я видела, что его глаза были красными от усталости. Мне хотелось отправить его домой и сказать, что продолжим наш разговор позже (каким бы он ни был), но как только я открыла рот, он заговорил.
- Прости меня.
Я ждала, что он скажет что-нибудь более конкретное, но он молчал, нервно проводя рукой по волосам.
- Прости за что? – бросила я раздраженно.
Он сердито взглянул на меня, сжав челюсть, не двинувшись с места.

- За то, что я сказал о тебе и твоем друге, - натянуто произнес он. – Это был рефлекс. Я не хотел этого говорить.
Я сузила глаза.
- Ты уверен? Потому что у меня сложилось впечатление, что ты на каждом шагу кричишь, что я шлюха. Все было, как обычно.
- Я никогда… - сердито начал он, но я быстро перебила его.
- Ты никогда не говорил этих слов вслух, но подразумевал их в каждой своей фразе.
Глаза Эдварда расширились, эмоции сменяли друг друга на его лице – слишком быстро, чтобы определить, какими они были. Еще через мгновение он опустил голову и потер лицо. Затем Эдвард взглянул мне в глаза.
- Мне так жаль, Белла.
Его голос был чуть громче шепота, но я отчетливо услышала каждое слово. Не только слова, но и ту боль, и искренность, которыми они были пропитаны.
Он действительно имел в виду то, что говорил. Это не звучало, как небрежное извинение ребенка, которого поймали за тасканием печенья перед ужином, что напоминало его первое извинение. И мои чувства снова вступили в конфликт. Я не могла забыть о своем вопросе, который задала ему в последний раз, когда мы «разговаривали», - о том, в каком же больном и извращенном мире он жил. Его ответ глубоко врезался в мою память, а мой желудок сжимался от разнообразия причин, из-за которых человек мог стать таким жестоким.
В тот же миг я почувствовала прилив жалости к нему. Тем не менее, просто сесть и принять его извинения я тоже не могла.
- Тебе следует научиться контролировать этот рефлекс, Эдвард.
Я даже немного растерялась, когда он просто кивнул головой в ответ.
Я взглянула на часы.
- Твои пять минут истекли.
Я не знала, долго ли еще смогу терпеть его присутствие. Он вел себя не так, как обычно.
- Что ты хотел мне сказать? Потому что сомневаюсь, что ты пришел сюда извиняться за то, чего еще даже не совершал.
И, черт возьми, я была уверена, судя по выражению его лица, что он пришел сюда извиниться за некоторые прошлые замечания. Эдвард снова начал ерзать, что немного сбивало с толку. Он ведь всегда был таким спокойным и собранным. Его поведение напомнило мне поведение Чарли в этой же гостиной на День Благодарения.
- Ты можешь присесть, - пробурчала я.
Это определенно займет дольше пяти минут и, честно говоря, я переживала, что он вот-вот свалится, если так и будет дальше стоять.
- Я засну, - ответил Эдвард, подтверждая мои подозрения.
Мои мысли тут же разлетелись в разные стороны. Я думала, что это была лишь защитная реакция, но все же меня разбирало любопытство.
- Ты что, серьезно работал всю неделю?
- А в этом есть сомнения?
- Я не знала. Просто, кажется, будто ты работаешь слишком много, - сказала я, пожав плечами. – Неужели нет каких-нибудь правил или законов, касающихся этого вопроса?
Я ничегошеньки не знала о количестве часов, которое работали доктора или интерны, или практиканты, или кем он там был. Но работать всю неделю? Это казалось чем-то экстремальным.
Он пожал плечами.
- Я выходил на дополнительные смены.
- Зачем?
- Были праздники, и у людей находится масса дел. Тем более, всегда полезно иметь возможность к кому-то обратиться, когда мне это потребуется.
- То есть, ты создаешь себе что-то вроде банка времени?
Эдвард кивнул.
- Не совсем так, но примерно.
Я попыталась подумать над этим, но не была уверена, как это можно объяснить, или как оно должно работать, поэтому бросила всякие попытки.
- У меня было всего лишь несколько выходных со Дня Благодарения. Именно поэтому я не позвонил тебе раньше.
Мои глаза сузились.
- И ты думаешь, я поверю, что ты собирался связаться со мной еще до того, как я попала в больницу?
- Да.
- Хорошая попытка, - фыркнула я. – И что же изменилось за последние несколько недель, что ты вдруг решил поговорить со мной? – прошипела я, злясь на его попытку солгать мне таким наглым образом. Это выглядело, как дешевая уловка успокоить меня.
- Ты ведь сказала, что мяч на моей стороне поля, разве не так? Или ты отказываешься от этих слов?
- Я ни от чего не отказываюсь, - бросила я. – Просто ты достаточно четко выразил свои чувства.
- Я ведь извинился за это, ведь так? – ответил он, делая глубокий вдох. – Споры никуда нас не приведут.
- И ты только сейчас это понял?
- Нет. Но я пришел сюда не ругаться, - сказал Эдвард, ставя точку.
Я вздохнула. Он был прав. Эдвард хоть и был задницей, но желания поощрять этот замкнутый круг постоянных ссор у меня больше не было.
- Ты прав, - вслух признала я.
Он поднес руку к переносице и закрыл глаза, сразу же открывая их, слегка покачнувшись.
- Тебе нужно прилечь, иначе ты распластаешься на полу, - отметила я.
Эдвард секунду раздумывал над моими словами, а затем подошел к дивану и сел напротив меня.
- Твой отец приходил ко мне, - вдруг сказал он.
- Снова?
- Нет. Постой… Ты знаешь, что он приходил на День Благодарения? – спросил он удивленно.
Я медленно кивнула.
- Я только сегодня об этом узнала.
Мои слова отдавали нежностью при одной мысли о том, что рассказал мне Джейкоб о двух своих встречах с Эдвардом за последние две недели.
- А. Да, я встречался с твоим другом Джейкобом несколько раз, - пробормотал Эдвард помрачневшим голосом.
- Я не просила их делать этого.
- Я даже не думал об этом, - спокойно ответил он, удивляя меня. После всего того, что он говорил мне раньше, я ожидала, что он снова начнет обвинять меня в преследовании.
- И что сказал мой отец? – спросила я через несколько минут.
Эдвард откинулся на подушки, проведя рукой по волосам уже в сотый раз за сегодняшний вечер.
- Он просто сказал мне, что я и не подозреваю, от чего отказываюсь, - проговорил он в потолок.
Затем он повернулся ко мне и взглянул на меня так, будто он имеет в виду не только ребенка.
Его слова захлестнули меня, и я почувствовала странное притяжение…как будто я на шаг приблизилась к нему, хотя, физически, мы все еще были на расстоянии нескольких футов. Начиная с сентября, Эдвард казался таким далеким, несмотря близость физическую. И только в свою первую ночь в больнице я почувствовала, что он приспустил свою оборонную маску.
Я еще никогда не была такой растерянной. Мне хотелось разразиться слезами, чтобы этот заносчивый мужчина успокаивал и утешал меня, или врезать ему посильнее, да наорать со всей дури.
- Послушай, Белла, - сказал он, садясь и поворачиваясь ко мне, - я не доверяю тебе.
И с этими словами я почувствовала, как будто меня кто-то ударил… снова. Я только начала уютно себя чувствовать рядом с ним, а теперь такое.
Наверняка, он заметил изменения в моем выражении лица, что поспешил добавить:
- Я не совсем это имел в виду. Я хочу доверять тебе, Белла. Я просто не знаю, как!
- Я тоже хочу доверять тебе, но…
Сказав эти слова, я поняла, что он имел в виду. Мы еще не могли доверять друг другу… не сейчас. Хотя, если все получиться, нам придется этому научиться. Эдвард слишком часто причинял мне боль за последние несколько месяцев. Он бросал в меня жестокими, полными ненависти и яда словами, а я только подливала масла в огонь. Мы практически не разговаривали со времен свадьбы его брата. Все ли его слова были рефлексом? Хотя, иногда было сложнее оправиться от словесных пощечин, чем от физических увечий. Даже сейчас, когда я понимала, что он не все делал специально. Я даже задумалась над тем, а так ли все плохо, как мне поначалу казалось? Не то, чтобы это имело какое-то значение… он знал, каким я его воспринимала; но он мог бы предпринять хоть какие-то действия.
Я вздохнула.
- Я знаю, что ты чувствуешь, - сказала я, заканчивая свое предложение.
Эдвард немного расслабился, положил голову на спинку дивана и закрыл глаза. Мне казалось, что он вот-вот заснет.
- Значит, ты решил принимать участие во всем этом? – спросила я несколько минут спустя.
- Да, - просто ответил он, даже не поднимая голову.
Он не стал вдаваться в подробности, и я вновь не знала, что думать.
- Ты сказал, что твой сегодняшний комментарий был рефлекторной реакцией. Почему? Что заставило тебя так отреагировать? – спросила я, не имея возможности сдержаться.
Эдвард не сразу ответил. Вместо этого он поднял руку и провел ею по волосам, приглаживая их назад. Нахмурив брови, он сделал несколько глубоких вдохов. Это было больше похоже на нежелание отвечать на вопрос, чем на тщательное обдумывание своего ответа. Когда он, наконец, заговорил, меня совсем не удивило, что он так и не ответил на него.
- Белла, на Хэллоуин, когда ты увидела меня с Таней, что ты почувствовала?
- Ревность, злость, вину, - ответила я, вспомнив ту ночь.
- Почему ты ревновала? – спросил он, поднимая голову и глядя на меня.
Теперь мне казалось, что он пытается к чему-то привести меня, но я была слишком любопытна, чтобы внимательно следить за ходом его вопросов.
- Потому что, когда я подошла к дому, я увидела, как вы с Таней вместе смеялись, как она приложила твою руку к своему животу.
Они выглядели, как идеальная маленькая семья. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы мой желудок болезненно сжался.
Боль мелькнула на его лице, и он медленно кивнул.
- Но ты не ревновала потому, что увидела, как твой парень изменяет тебе с другой, - заключил он.
Я фыркнула и закатила глаза.
- Конечно, нет.
- Тогда почему? – спросил он.
- Я…
Я не хотела думать о его вопросе, но мои мысли все равно полетели в этом направлении. Наблюдая за ними, я чувствовала себя недостойной, недостойной таких отношений. Это было похоже на высшую форму отвержения – еще одно место, где меня избегали, и где я сидела в дальнем углу, наблюдая за развитием нормальных отношений у обычных людей. Я говорила себе, что мне никто не нужен, я смогу сделать все сама. На эмоциональном уровне я понимала, что я постоянно боролась против людей, которым была небезразлична.
Но это было слишком личным, чтобы поделиться с ним. Как он уже сказал, мы еще недостаточно доверяли друг другу; и будь я проклята, если предприму первый шаг к изменению этой ситуации.
Кажется, Эдвард тоже это понял.
- Тебе не обязательно отвечать, - тихо сказал он, делая глубокий вдох. – Сегодня, когда я вошел и увидел тебя, то увидел, как другой мужчина исполняет мою роль. Он был таким спокойным, а ты казалась счастливой. Как будто кто-то окатил меня ведром ледяной воды, и мне это не понравилось.
Подумав над этим, я поняла, что он имел в виду. Джейкоб был очень милым, когда навещал меня, и мое настроение улучшилось, когда он уделял внимание не только мне, но и моему животику. Он не просто прикоснулся и почувствствовал движения малыша, но он еще и рассказывал ему истории. Я даже слегка улыбнулась, вспоминая. Я почти могла понять реакцию Эдварда. В подобной ситуации я повела себя не намного лучше.
Снова взглянув на него, я заметила, что его голова опять покоилась на спинке дивана, а глаза были закрыты. Я взглянула на часы и вздохнула; мне, правда, не следовало так долго сидеть. Снова вздохнув, я подвинулась так, что теперь лежала на боку, положив под голову одну из диванных подушек и осторожно подогнув ноги, чтобы не касаться мужчины возле меня. Так я не могла видеть его, но мне было все равно. Нет необходимости развлекать его, как гостя.
Я оглядела комнату, мой взгляд, в конце концов, сосредоточился на витиеватых свечах, которые Элис расставила на журнальном столике. Подсвечники были сделаны из толстых нитей стекла. Эти нити переплетались друг с другом, словно паутина, но они были настолько похожи на лед, что я почти ожидала увидеть под ними капельки воды. Они были такими красивыми и такими хрупкими. Одно движение – и все разобьется на мелкие осколки. Это напоминало тонкие нити, связывающие наши жизни. Мне казалось, что вокруг меня все трещит по швам, начинает рушиться, мне не хотелось так больше жить. Но я просто не знала, как изменить свой путь.
Я прислушалась к дыханию Эдварда, не зная, уснул ли он.
- Эдвард? – тихонько спросила я на случай, если он все-таки спал.
- Ммм.
- В ту первую ночь… когда мы встретились…
- Да? – подсказал он.
- Почему ты ушел?
Я услышала, как он вздохнул и встал с дивана, но закрыла глаза, не удосуживаясь взглянуть на него. Если он хотел уйти и избежать разговора, то это будет его решение, а не мое.
- Мне позвонили из-за моего пациента.
- Но ты сказал… - начала я, открыв глаза. Он прижал пальцы к моим губам, останавливая мой вопрос, и я увидела, как он нагнулся ко мне.
- Я только что закончил трехдневную смену, но того пациента я начал лечить с первого года своей медицинской практики. – Эдвард убрал палец с моих губ, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь волос, а потом и вовсе убрал руку. Затем он уселся на пол возле меня. – Я познакомился с ним на смене в хирургическом отделении, он был пациентом в онкологии, но у него наступила ремиссия, когда я закончил интернатуру. Я поддерживал с ним связь. Ему сказали, что рак вернулся в прошлую Пасху, и что уже слишком поздно что-либо делать. С каждым днем ему становилось все хуже, а последние несколько дней были самыми тяжелыми, но он убедил свою жену не звонить в больницу. Он вбил себе в голову, что хочет тихо умереть дома, даже отказался от хосписа, говоря, что не хочет никого обременять, пока не будет до конца уверен, что ему осталось лишь несколько дней. Будучи таким мучеником, он не заметил, когда этот срок настал. И он так и не понял, через какие муки прошла его жена. В ту ночь его боли стали такими ужасными, что Сара, жена Джереми, просто не знала, чем ему помочь. Она помчалась с ним в отделение скорой помощи, где его приняли. Сара часами убеждала медсестру позвонить мне. Я не работал в онкологии, и почти никто из медсестер в том отделении не знал меня. Не говоря уже о том, что я не был указан лечащим врачом Джеремии, так как не был его онкологом. Тогда я был всего лишь другом семьи. Позже мне рассказали, что одна из санитарок хирургического отделения смогла убедить медсестру позвонить мне.
Когда он снова заговорил, его голос был мягким, ласковым, благоговейным… и пронизанным болью. Мое сердце сжалось, но я быстро напомнила себе, что все еще злилась на него. Эдвард коснулся левой рукой моей щеки.
- Когда мне позвонили, ты только недавно заснула. Я не хотел будить тебя, и я очень спешил, думая лишь о том, что мне нужно было приехать в больницу до того, как Джереми умрет. Мне не следовало оставлять ту записку.
Эдвард провел пальцами по моей скуле, вокруг глаза, спустился к носу, подбородку, затем снова вверх к уху, где задержался на секунду, а затем отклонился и убрал руку. Я сразу же ощутила потерю.
- Если бы я мог повернуть время вспять… если бы я все таки разбудил тебя той ночью… если бы мог забрать тот чертов презерватив со стола… я бы сделал это, - устало проговорил он.
На секунду я задумалась, правда ли он имел это в виду, или просто очень устал. Если бы я поверила ему, тогда это значило бы, что это я все не так поняла… он не так понял… Кто-то просто раздал нам не те карты и поимел наши жизни.
Его слова не могли все исправить. Мы оба таили еще слишком много злости и обиды друг к другу. Я была слишком потрясена, чтобы осмыслить хотя бы одну из сражающихся во мне эмоций. А Эдвард постоянно включал защитный режим на полную мощность, когда я была рядом с ним, но стена потихоньку рушилась. Хотя я не знала, было ли это просто потому, что он устал, или потому, что он начинал доверять мне. Я искренне надеялась на последнее.
Не думая, я протянула к нему ладонь, замерев над его рукой, затем передумала и быстро отдернула ее.
- Тебе нужно поспать, - сказала я.
Он кивнул и встал, снова покачнувшись.
- Свободная спальня дальше по коридору.
- Нет, я просто поеду домой, - сказал он.
Я села.
- Я не собираюсь нести ответственность, если ты попадешь в аварию по пути домой.
Он недоверчиво фыркнул.
- Лишение сна гораздо хуже алкогольного опьянения, - сообщила я.
Я встала и повела его за собой в свободную комнату. На удивление, Эдвард молча последовал за мной.
- О Боже! – воскликнула я, открыв двери и включив свет.
Я была в шоке от украшений, развешанных по всей квартире, но ничто не могло подготовить меня к тому, что должно было быть хранилищем декораций одного из театров.
У Элис царил полный бардак.
Постель была смята, одежда и обувь были разбросаны не только на кровати, но и на полу, несколько блокнотов валялись на кровати и письменном столе, а коробки были… повсюду. Большинство из них были пусты, - остатки от новых приобретений. Я даже и не представляла себе, сколько украшений было новыми.
Подойдя к кровати, я взяла один из блокнотов.
В нем был список. Очень длинный список – несколько листов.
Очевидно, несмотря на то, что Элис была той еще неряхой, она была очень организованной. В список было внесено все до мельчайших деталей, касающееся ребенка. От кроватки и постельных принадлежностей, до рубашек, пинеток и подгузников…Здесь было все. Я не имела понятия, что такое Diaper Genie1 или зачем кому-то нужен подогрев влажных салфеток для новорожденных, но все это было в списке.
Схватив еще один блокнот, я обнаружила в нем десятки страниц с разработками дизайна моей свободной комнаты. Кажется, Элис спланировала все: от цвета стен и формы плинтуса, до огромной настенной живописи.
Я только и смогла, что открыть рот от удивления и покачать головой, все еще пребывая в шоке. Я даже не задумывалась над этим.
Из оцепенения меня вырвал звук тихого бархатного смеха. Я обернулась и сузила глаза.
- Видимо, ты не заходила сюда несколько дней, - сказал он.
- Нет.
Он взглянул на блокноты, которые я швырнула на кровать, будто они были раскаленным железом.
- Ты разрешила Элис заняться детской или она тебя даже не спрашивала?
- Я сказала, что она может, - растерянно произнесла я. Почему это имеет значение? – Но я и не предполагала, что она…
Эдвард ухмыльнулся.
- Что? – спросила я, выходя из себя.
- Она все равно бы это проделала, даже без твоего на то согласия, просто тогда было бы гораздо проще ее унять. Но, так как ты дала добро - ее уже не остановить.
Я уставилась на него, широко распахнув глаза.
- Удачи, - добавил он, снова рассмеявшись.
- Это не смешно, - зло зашипела я.
Он сразу же успокоился.
- Ты права, не смешно. Особенно потому, что я уверен - Эсме сделала бы что-то еще более экстравагантное.
- Нет, я не хочу, чтобы твоя мама приходила сюда и тоже занималась ремонтом. Это просто смешно!
Неужели Элис совсем меня не слушала, когда я сказала ей, что это всего лишь квартира? Которую я снимала? Другими словами - временная.
- О, нет, она не будет, если ты только ей не позволишь. Я имел в виду ее дом. Я готов побиться об заклад, что она уже начала заниматься детской.
- Зачем ребенку две детские? – насмешливо проговорила я.
Он замолчал, а потом тихонько сказал:
- Три.
- Что?
- Три, - сказал он более твердым голосом. – У него будут три детские комнаты.
Я растерянно уставилась на него.
- Я же сказал, что собираюсь принимать в этом участие.
Все еще пребывая в оцепенении, я наклонилась и начала подбирать одежду Элис, когда Эдвард остановил меня.
- Я сделаю это. Тебе нужно прилечь. Я задержал тебя гораздо дольше, чем следовало. Прости, я не подумал.
- Я…
- Я не совсем гость. Я обещаю, что не уйду, пока не посплю хотя бы пару часов, но со мной все в порядке. К тому же, я привык убирать за своей сестрой, - Эдвард ослепительно улыбнулся мне.
Я смогла лишь легонько покачать головой, пытаясь отмахнуться от смятения и тех чувств, которые вызвала во мне его ослепительная улыбка.
- Хорошо. Я тогда… Я тогда пойду, прилягу. Дай мне знать, если тебе что-нибудь нужно, - как-то отрешенно произнесла я.
- Хорошо.
Я развернулась, чтобы уйти, и затем услышала:
- И, Белла, спасибо.
- Эээ… пожалуйста.
Я вошла в свою комнату, забралась на кровать и легла, зная, что еще долго не смогу успокоиться. Мой мозг был занят воспроизведением слов Эдварда.
У моего сына будут три детские комнаты.
Я с самого начала намеревалась вовлечь Эдварда в жизнь ребенка… если он захочет этого. Теперь, вдруг, я слышу, что он и правда этого хочет, но я никогда не думала над тем, что это будет значить.
Когда я думала о совместном опекунстве или посещениях, я всегда вспоминала те две недели в год, которые я проводила со своим отцом. Детская означала что-то более частое, более постоянное.
И эта мысль пугала меня больше, чем я думала.

После нескольких часов кручения в постели, я наконец-то смогла заснуть. Хотя, сон ко мне пришел после еще одного куска чизкейка, который я съела около десяти. Я не слышала, как вернулась Элис, но когда проснулась в субботу утром, она была на кухне с коробкой маффинов, апельсиновым соком и чаем.
Эдвард все еще спал в гостевой комнате. Очевидно, когда он в состоянии выжатого лимона, стадо слонов может промчаться мимо, так и не разбудив его. Элис сказала, что обычно все не так плохо, но за эти несколько недель он выдохся и физически, и эмоционально. Эдварда не было ни слышно, ни видно почти целый день. Я не была против, правда. Он не путался под ногами и не доставал меня. Но это также значило, что Элис некуда было податься, и поэтому она постоянно крутилась поблизости, играла со мной в карты или красила мне ногти на ногах. Хотя, она побеспокоилась о том, чтобы я проводила большую часть времени лежа.
В субботу вечером, почти через двадцать четыре часа со времени своего приезда, Эдвард выполз из комнаты. Он попытался извиниться за то, что отключился так надолго, но я лишь отмахнулась. Перед тем, как уйти, - и вероятно проспать еще двенадцать часов, - он сказал, что позвонит мне в четверг.
Я заметила вопросительный взгляд Элис после того, как Эдвард ушел, поэтому быстро ретировалась в ванную, подготовиться ко сну.
В воскресенье Элис решила, что ей пора посвятить меня в свои планы по поводу детской. После завтрака и обычных утренних процедур, она вышла из спальни с карандашом и блокнотом. Затем она присела рядом со мной и принялась в мельчайших подробностях описывать все те преобразования, которые сделают из моей пустой комнаты уютную детскую.
- Элис, я, правда, не думаю, что все это необходимо, - сказала я, пытаясь отвлечь ее.
- Ты ведь уже разрешила мне, - строго напомнила она. Поэтому я решила пойти окольным путем.
- Разве тебе не нужно помогать своей маме с детской в ее доме?
- Кто рассказал тебе об этом? Это должно было быть сюрпризом!
Затем она принялась бормотать что-то про неспособность своего брата держать рот на замке, и ворчать о том, что ей теперь нужно подбирать три разные цветовые схемы и соответствующий дизайн, потом включила свой ноутбук и принялась что-то лихорадочно печатать. Ее невозможно было оторвать и на секунду, чтобы заставить объяснить, о чем она говорит. Я знала только то, что она занялась шопингом, и, честно говоря, это немного напугало меня.
Неожиданно я вспомнила слова Эсме о том, что мальчиков растить гораздо легче, чем девочек. Элис была намного хуже сотни самых отвратительных мальчишек. Она была водоворотом энергии и решимости.
И я быстро поняла, что ей не следует перечить. Если Элис ставила перед собой цель, то уделяла ей все свое внимание. Поэтому я решила попытаться отвлечь ее чем-нибудь другим.
Я опробовала несколько тем для разговора, пока она переворачивала различные сайты детских бутиков, когда мне, наконец, повезло. Она постоянно пыталась втянуть меня в свой разговор, показывая одеяльца, крошечные рубашечки для малышей и бюстгальтеры для кормящих мам, пока я несла ей что-то о компьютерах, музыке и даже моде. Мода ее немного заинтересовала, но как только она узнала, что я полный ноль в этом, то лишь закатила глаза, заявив, что если она и будет чему-то меня учить, то только тому, что касается принадлежностей для ребенка.
Наконец, я спросила о Джаспере. И была очень рада, что отвлекающий маневр сработал. Элис откинулась на спинку дивана, поставила ноутбук на журнальный столик и повернулась ко мне.
- Итак, это девчачий разговор, и мне нужно что-нибудь сладенькое. Белла, у тебя еще есть чизкейк. Хочешь? А я собираюсь стащить пинту мороженого, которое видела у тебя в холодильнике.
- Ты рылась в моем холодильнике?
- Конечно! Я же должна была знать, что из продуктов нужно было заказать в службе доставки.
Я прикусила язык. Заказ продуктов – это ничто, по сравнению с теми тысячами долларов, которые она собиралась выбросить на ребенка. Он все равно не отличит постельные принадлежности из Wal-Mart от Dimples&Dandelions, которые я видела на мониторе. Я знала только, что разница в цене была значительной… и даже подозревала, что кроватка, которую присмотрела Элис, могла побить в стоимости мою первую машину.
Элис вернулась из кухни с порцией чизкейка и карамельным мороженым, о котором она говорила. Она бросила мне бутылку воды, уселась в кресло рядом со мной и тоже укрылась одеялом.
- Итак, с чего же мне начать? – начала она, откусив кусочек мороженого. – Я знала, что выйду замуж за Джаспера, как только его впервые увидела.
- И когда же это было? – спросила я, улыбаясь от ее слишком романтичного тона.
- Первый день в восьмом классе, - она замерла на секунду с мечтательным выражением лица, и мне пришлось подавить смешок. – Джаспер был новичком. Он только переехал вместе с родителями из Остина, штат Техас. И он был таким милым – я просто не могла перестать пялиться на него. Но он был новым учеником в очень снобистской школе, поэтому, несмотря на свою внешность и тот факт, что он не был зачислен по одной благотворительных программ для бедных детей, он оставался изгоем.
Я улыбнулась, услышав эту романтическую сторону Элис.
- И ты сразу же поняла?
- Я видела это.
Я ждала, пока она скажет что-то еще, но когда молчание затянулось, я подсказала:
- Ты увидела это?
Элис серьезно взглянула на меня, сжав губы и изучая мое лицо.
- Я увидела наше совместное будущее. Общение наших семей… нашу свадьбу… наших детей.
- Ладно, - я склонила голову набок, пытаясь понять, почему же она предавала этому такое значение. Какая девушка не мечтает о цветах, свадьбе и малышах со своей школьной любовью?
- Белла, я тебе уже говорила, - раздраженно вздохнула она. – Иногда я могу предвидеть будущее.
Да, она раньше говорила мне об этом, но в шутку, так что я лишь посмеялась над этим. Сейчас же все было по-другому. Она будто открывала мне какую-то тайну, а не рассказывала об изощренных подростковых мечтах.
- Это было коротким, но очень четким видением. Поэтому я сделала единственно возможную на тот момент вещь - я стала его другом.
- Элис, мне кажется, я не совсем понимаю тебя.
Она поставила свою вазочку с остатками мороженого на столик.
- У меня было видение нашего с ним будущего, поэтому я знала, что рано или поздно все случится. Но я его не интересовала в этом плане. Джасперу нравились высокие блондинки, такие как в группе поддержки. Я знала, что он не будет смотреть на меня так, как на девушек, подобных Розали, поэтому сделала единственно возможную вещь. Я стала его другом. Я помогала ему с домашними заданиями, гуляла с ним. Черт, я даже устроила ему свидание с капитаном группы поддержки на зимнем балу в девятом классе.
- Откуда ты знала, что не интересуешь его в этом смысле?
Элис пожала плечами.
- Просто знала. Это как видение. Шестое чувство… Я просто знала это.
- Хм.
- На него всегда можно было положиться. Он не спал с каждой встречной девушкой. У него были девушки… и все они были моими подругами. Это было словно предварительное условие. Если кто-то хотел встречаться с ним, то сначала должен был получить мое одобрение.
- Это мило, Элис.
- Это чертовски жалко, Белла, - бросила она. Она вздохнула и снова взяла свое мороженое, решив, что это, вероятно, поможет. – Прости. Я обычно не думаю об этом. Мне тяжело было видеть его таким. Любить его и знать, что он видит во мне лишь друга.
- Итак, что же стало поворотным моментом?
- Беркли.
- Значит, колледж?
- Да. Мы вместе подавали заявления в несколько университетов, и нас обоих приняли в Беркли. Поэтому мы отправились туда осенью… будучи друзьями.
Я наблюдала за выражением ее лица, а она уставилась на стену. Исчезли присущие ей энергия и возбужденность, и я почувствовала себя виноватой, что вообще подняла эту тему. Я мысленно спорила с собой, а не отвлечь ли ее покупками. Я забраковала тот вебсайт, где она хотела заказать кашемировое приданое для новорожденного. Возможно, это сможет отвлечь ее. И как только я собиралась предложить это, как она снова заговорила.
- Мы переехали в Калифорнию, поселились в общежитии, и все было, как и прежде. Однажды вечером, когда мы заканчивали задание по английскому, он сказал, что уже устал встречаться. Девушки в Беркли были такими же пустоголовыми, как и в школе, и он не хотел иметь с ними дела. Я сказала ему, что возможно он еще не встретил именно ту девушку. Мне следовало рассказать ему тогда о своих чувствах, это спасло бы меня от последующего неловкого разговора, но, прошлое не изменить.
Элис сделала глоток воды.
- Однажды ночью мы пошли вместе на вечеринку и оба выпили гораздо больше положенного. Джаспер нашел себе очередную пышногрудую красотку и зажимался с ней весь вечер, пока я наблюдала за ним и продолжала пить, понимая, что никогда не смогу соревноваться с ней. Какой-то парень клеился ко мне, но под конец вечера он стал более настойчив, чем мне бы хотелось. Джаспер увидел, что происходит, подлетел ко мне и врезал том