 |
|
ОСОЗНАВАЕМОЕ И НЕОСОЗНАВАЕМОЕ
ВОСПРИЯТИЯ МИРА
«...- Посмотрите на этот воск, – сказал Котовский. – Проследите за тем, что с ним происходит. Он разогревается на спиртовке, и его капли, приняв причудливые очертания, поднимаются вверх. Поднимаясь, они остывают; чем они выше, тем медленнее их движение. И, наконец, в некой точке они останавливаются и начинают падать туда, откуда перед этим поднялись, часто так и не коснувшись поверхности.
- В этом есть какой-то платоновский трагизм, – сказал я задумчиво.
- Возможно. Но я не об этом. Представьте себе, что застывшие капли, поднимающиеся вверх по лампе, наделены сознанием. В этом случае у них сразу же возникнет проблема самоидентификации.
- Без сомнения.
- Здесь-то и начинается самое интересное. Если какой-нибудь из этих комочков воска считает, что он – форма, которую он принял, то он смертен, потому что форма разрушится. Но если он понимает, что он – это воск, то что с ним может случиться?
- Ничего, – ответил я.
- Именно, – сказал Котовский. – Тогда он бессмертен. Но весь фокус в том, что воску очень сложно понять, что он воск. Осознать свою изначальную природу практически невозможно. Как заметить то, что с начала времен было перед самыми глазами? Даже тогда, когда еще не было никаких глаз? Поэтому единственное, что воск замечает, это свою временную форму. И он думает, что он и есть эта форма, понимаете? А форма произвольна – каждый раз она возникает под действием тысяч и тысяч обстоятельств.
- Великолепная аллегория. Но что из нее следует? – спросил я, вспомнив нашу вчерашнюю беседу о судьбах России и ту легкость, с какой он перевел ее на кокаин. Легко могло статься, что он просто хотел получить остаток порошка и постепенно подводил к этому разговор.
- А следует то, что единственный путь к бессмертию для капли воска, это перестать считать, что она капля, и понять, что она и есть воск. Но поскольку наша капля сама способна заметить только свою форму, она всю свою короткую жизнь молится Господу Воску о спасении этой формы, хотя эта форма, если вдуматься, не имеет к ней никакого отношения. При этом любая капелька воска обладает теми же свойствами, что и весь его объем. Понимаете? Капля великого океана бытия – это и есть весь этот океан, сжавшийся на миг до капли. Но как, скажите, как объяснить это кусочкам воска, больше всего боящимся за свою мимолетную форму? Как заронить в них эту мысль? Ведь именно мысли мчат к спасению или гибели, потому что и спасение, и гибель – это тоже, в сущности, мысли. Кажется, Упанишады говорят, что ум – это лошадь, впряженная в коляску тела...
Тут он щелкнул пальцами, словно в голову ему пришла неожиданная мысль, и поднял на меня холодный взгляд:
- Кстати, раз уж речь у нас зашла о колясках и лошадях. Вы не находите, что полбанки кокаина за пару орловских рысаков...
Резкий грохот, ударивший мне в уши, заставил меня отшатнуться. Лампа, стоявшая рядом с Котовским, взорвалась, облив стол и карту водопадом глицерина. Котовский соскочил со стола, и в его руке из ниоткуда, словно у фокусника, появился наган.
В дверях стоял Чапаев с никелированным маузером в руке. На нем был серый китель, перетянутый портупеей, папаха с косой муаровой лентой и подшитые кожей черные галифе с тройным лампасом. На груди у него блестела серебряная пентаграмма (я вспомнил, что он называл ее орденом "Октябрьской Звезды"), а рядом с ней висел маленький черный бинокль.
- Хорошо ты говорил, Гриша, про каплю воска, – сказал он хрипловатым тенорком, – только что ты сейчас скажешь? И где теперь твой окиян бытия?
Котовский ошарашено перевел взгляд на место, где только что стояла лампа. На карте расплывалось огромное жирное пятно. Слава Богу, фитиль спиртовки погас при взрыве – иначе в комнате уже полыхал бы пожар.
- Форма, воск – кто все это создал? – спросил Чапаев грозно. – Отвечай!
- Ум, – ответил Котовский.
- А где он? Покажи.
- Ум – это лампа, – сказал Котовский. – Была.
- Если ум – это лампа, куда ты пойдешь, когда она разбилась?
- Что же тогда ум? – спросил Котовский растерянно.
Чапаев еще раз выстрелил, и пуля превратила стоявшую на столе чернильницу в облако синих брызг.
Отчего-то я ощутил мгновенное головокружение.
На белых скулах Котовского выступили два ярко-красных пятна.
- Да, – сказал он, – вот теперь понял. Поправил ты меня, Василий Иванович. Крепко поправил.
Из романа Виктора Пелевина "Чапаев и Пустота"
Дерево без корней, птица без крыльев
Высшее Сознание – иллюзия психологического знания
Для современного психологического знания: классического – ориентированного на обычные состояния сознания, и нового или "холотропного", "холос" (греч. – целый) и "тропос" (греч. – движение по направлению к...) – ориентированного на необычные состояния сознания, существование Высшего Сознания по-прежнему остается недоказанной гипотезой. Истинное психологическое знание научно, если не считать разного рода догадок, фантастических историй и пророческих видений, а это значит, что в основе его лежит практическое исследование, то есть эксперимент.
Если речь идет о Высшем Сознании с точки зрения психологической науки, его, безусловно, нужно рассматривать как "объект" научного изучения. В противном случае, будучи корректным до конца, можно говорить лишь о догадках или предположениях о существовании Высшего Сознания, и то, когда результаты эксперимента с бессознательным показывают на что-то новое.
Поскольку предметом психологии является проявленное и скрытое психо-соматическое состояние человека, в основе которого лежат различные функции сенсорных систем мировосприятия, репрезентативные функции мозга и подсознательная сфера ума, то, безусловно, все, что касается нашего сознания с точки зрения психологии, останется в пределах его проявленной и скрытой психо-соматики. И говорить о Высшем Сознании, это все равно, что говорить ни о чем или говорить о дереве, которое не имеет корней.
Было бы правильно говорить о корнях Высшего Сознания. Ранние работы Фрейда, а также исследования, проведенные его последователями в области архетипических переживаний и коллективного бессознательного, а в дальнейшем работы Станислава Грофа по выявлению трансперсональных переживаний, по сути, впервые, на основе научных исследований, подтвердили существование подсознания – основы жизни, того, что является корнями Высшего Сознания. Но корни – это еще не само Высшее Сознание.
Когда в психологии речь идет о Сознании, а точнее о его функции – осознании, то это значит, что проблема сначала должна быть обнаружена и затем вербализирована. То есть вербализация или осмысливание проблемы как бы венчает весь процесс осознания и является его результатом. Или другими словами, все, что по силам сознательной части ума, называется сознанием.
Что же есть Высшее Сознание? Высшее Сознание для психологии и современной науки в целом недоступно по той причине, что оно не может быть "предметом" объективного знания даже через осознание. Осознание, как функция Высшего Сознания не может быть определено, потому что оно не связано с проблемным мировосприятием. Для Высшего Сознания не существует проблемной постановки вопроса. Нет ни проблем, ни вопросов. Все осознается напрямую.
Осознание Высшего Сознания субъективно, оно доступно только субъективному знанию, и даже не знанию, а переживанию, поскольку Высшее Сознание является состоянием присутствия без его определения, потому что определять что-либо теперь уже нет необходимости. Высшее Сознание – это полностью, до конца реализованный уровень человеческого сознания, который никак не может быть проявлен и никак не может быть зафиксирован. Это вечное и тотальное присутствие Жизни, как состояние беспредельной жизненности. Вечное, значит не зависящее от времени и находящееся вне пространства. Высшее Сознание – это абсолютное Ни-что, это сверхкосмический Вакуум, изначальная Пустота, полное Небытие и Молчание. Высшее Сознание является первичным и единственным источником Всего Сущего.
Ничто – это единственная реальность, не требующая подтверждения. Весь остальной проявленный во всем сущем мир, сотворенный, как частное, как проекция Высшего Сознания в конкретный явленный план – иллюзия. Он потому уже может быть назван иллюзией, что не является совершенным. Иллюзия определяет любой опыт, содержащий разделение (первичное разделение – дихотомическое деление, раздвоение: субъект – объект). Разделение мира на видящего и видимое только кажущимся, а не фактическим образом разграничивает мир, который всегда остается неотделимым от самого себя. Эта связь с самим собой может быть названа чистым бодрствующим трансформирующимся сознанием – транссознанием, корни которого лежат не только в сознательной части ума, но и в его глубинных слоях – подсознании. Если человеку удастся сохранить эту связь с самим собой непрерывной до конца процесса трансформации сознания, транссознания, тогда появляется возможность выйти за пределы двойственности в Целое – Высшее Сознание, то есть выйти за пределы ума, как формы объективного знания, как промежуточной формы сознания.
Подобное утверждение может иметь практическую ценность только тогда, когда будет обнаружена связь с самим собой. Но поскольку это чисто субъективный процесс, значит и обнаружена она может быть лишь субъективно. Но это оказывается самым сложным в процессе трансформации сознания, его эволюционного роста. Технология транссознания направлена на разрешение этой проблемы. Но не как новая философия или вера и, даже, не как руководство к действию, а как намек, ситуация, способ, инструмент, позволяющий сориентироваться в поиске и сохранении связующей нити с самим собой. Только внутреннее стремление, истинная жажда познания себя может обеспечить непрерывность поиска, сохраняя хоть какую-то возможность двигаться. Важно постоянно сохранять бдительность и непрерывность ощущения этой связи, связи с чистым бодрствующим трансформирующимся сознанием, как осознанное восприятие происходящего.
Нельзя сказать, что процесс эволюции сознания – это удел лишь самого человека, его трансформационных возможностей. Существует множество объективных причин, мешающих поиску. Параллельно с психологической путаницей относительно существования Высшего Сознания есть много разных псевдопсихологических, духовных и религиозных течений, которые не помогают искать, а, напротив, похоже, по своему непониманию, отвлекают, еще больше запутывают и лишают последнего шанса найти.
Ссылаясь на объективный процесс эволюционного роста сознания, современная псевдопсихология, которая называет себя часто новейшей психологией, спекулируя на идеях эзотерических и псевдорелигиозных откровений, протаскивает свои пути и методы "освобождения себя" и "обнаружения своего осознающего сознания". Кен Кейес, например, в своей книге "Руководство по достижению высшего сознания" предлагает "Путь Живой Любви", который, по его мнению, обеспечит "возможность жить в могущественном потоке высшего сознания, освободив себя от пристрастий, целей и ожиданий" очень простым, но, на его взгляд, очень действенным способом перепрограммирования ума на идее безусловной любви всех, включая себя. Он предлагает с помощью "Живой Любви превратить нашу планету в рай здесь и сейчас". По сути, в основу его подхода взяты философские истины, которые он предлагает в буквальном смысле внести в память нашего биокомпьютера, например:
"Любящий человек живет в любящем мире. Враждебный всему человек живет во враждебном мире".
"Без каких-либо условий любите всех – включая себя".
"Я любим".
"Я не хочу быть как механизм".
"Я больше не буду в напряжении, когда это произойдет в следующий раз".
"Я принимаю свое Здесь и Сейчас".
"Я могу расслабиться и просто быть" и т. д.
Кен Кейес говорит: "Ваш путь к высшему сознанию состоит в том, чтобы научиться правильно программировать ваш замечательный биокомпьютер. Когда вы действительно овладеете этим чудесным механизмом, тогда вы сможете полностью осознать ваши потенциальные возможности счастья". По Кейесу, высшее сознание – это правильно запрограммированный биокомпьютер, то есть наш ум. С одной стороны, Кейес определяет современного человека (99% людей западного мира) как существо с низшим уровнем сознания, которое характеризуется попытками найти достаточно безопасности, секса, острых ощущений, престижа, денег, власти и общественного статуса. Он пишет, что современный человек – это "эго-направленное, субъективно-объективное, основанное на эмоциях и чувствах, на понятиях безопасности и силы сознание (все более привлекающее рациональное мышление), которое заставляет нас автоматически защищать сложившиеся обычаи и личные стереотипы поведения, мышления и т. д.". И с ним трудно не согласиться, особенно вот с этим "автоматически защищать...".
Но, с другой стороны, он предлагает это сознание перепрограммировать, то есть "заместить эго-обусловленные эмоции всеохватывающим и глубоким интуитивным пониманием, позволяющим изменчивости и вариантности войти в отношения взаимной поддержки и любви, в которых отсутствуют неизменные общественные и личные шаблоны". То есть предлагается заменить модель наших пристрастий на модель счастья.
Совершено никакого понимания! Вот уж воистину дерево без корней, птица без крыльев. Признавая всю пагубность эго-обусловленных, запрограммированных умом эмоциональных пристрастий на жизнь человека, он наивно рассчитывает на то, что перепрограммирование ума – нашего замечательного биокомпьютера – изменит положение дел и жизнь станет сплошным праздником. Он не видит, что модель счастья, которую он предлагает, остается моделью и не более того. Замещая одну модель другой, он оставляет все в том же состоянии, состоянии следования программе. Человека опять нет, есть его заместитель, заменитель – программа, которой он должен следовать.
На самом деле все гораздо сложнее. Философская истина Живой Любви останется философской, если человек не сможет коснуться ее глубинного качества. А это возможно только через переживание, проживание любви. Если я вам скажу: "Полюбите врага своего", разве вы его полюбите? Вы не сможете полюбить даже нейтрального вам человека. Вы не любите самых близких вам людей. Что-то в человеке есть такое, что мешает ему быть любящим. И он несет это что-то, как свое самое дорогое достояние, доставшееся ему по наследству, и не может с этим расстаться, потому что расставание это многого стоит; с кожей, заживо все приходится отрывать, а это всегда сопровождается страданием и болью. Человек носит в себе огромное количество мыслей, обусловленных чувств и воспоминаний не только этой жизни, ее биографического периода, но и прошлых жизней, приходящих к нам через трансперсональные воспоминания, скрытые в глубоких слоях бессознательного. Если эти травмирующие ситуации не будут прожиты, постоянно сохраняется возможность страданий, фрустраций, тревог и неврозов. Не до любви уж тут.
И потом, в каком это виде будут представлены изменчивость и вариантность взаимной поддержки и любви, если не в новых, хотя бы даже и меняющихся, общественных и личных шаблонах. А шаблоны и программы – это опять же обусловленность, хотя и новая. Какая разница, какой ты обусловленности следуешь. Робот он и есть робот, он даже близко не соприкасается с живым сознанием, потому что запрограммирован. Сознание всегда свободно, оно абсолютно спонтанно, текуче и непрерывно, в нем нет никакой постоянности или обусловленности. Мы бессознательны, потому что запрограммированы, а не потому что запрограммированы плохими программами. Наш биокомпьютер действительно совершенно замечательная вещь данная человеку от природы, и, прежде всего, он замечателен тем, что благодаря ему, его знанию мы имеем возможность хоть как-то быть осознанными. Не имея силы жить непосредственно, мы арендуем ее посредством ума. Это похоже на то, как аккумулятор накапливает энергию, чтобы потом использовать ее. Ум нужен нам в качестве временной силы сознания, сознания ума в поиске истинного сознания, сознания не-ума.