 |
|
Нулевая точка эпистемологии и дисциплинарный декаданс
Большинство современных дисциплин, являясь идеологическим и эпистемическим продуктом Запада, основано на том, что Сантьяго Кастро Гомес назвал хюбрисом нулевой точки (Castro-Gomez, 2005), то есть высокомерным желанием встать на выгодную позицию наблюдателя, занять привилегированное безопасное место, оторванное от реальности (место наблюдателя, который не может быть наблюдаемым) и, казалось бы, свободное от любых субъективных пристрастий и интересов, с претензией на то, чтобы нести людям чистую и бескомпромиссную Истину. Такая архимедова позиция, пренебрегающая взаимосвязью геоисторического положения (локации) с эпистемологией, а также с расовой, гендерной и эпистемической конфигурацией, является кроме того и точкой зрения, выраженной на вполне определенных языках и в определенных же категориях, которые автоматически вытесняют/исключают тех, кто пишет и думает на другом языке, используя категории и понятия, незнакомые Западу. Кастро-Гомес объясняет этот синдром следующим образом:
«Сосуществование различных способов производства и передачи знаний исключено, потому что теперь все формы человеческого знания упорядочены по эпистемологической шкале от традиционных до современных, от варварства к цивилизации, от сообщества к личности, с Востока на Запад (…) В рамках этой стратегии научная мысль позиционирует себя как единственный правильный способ производства знания, а Европа устанавливает гносеологическую гегемонию над всеми другими культурами мира» (Castro-Gomez, 2007: 433).
В постпросвещенческом мире эта нулевая точка эпистемологии перенесла источник власти с Бога на Разум (и с теодицеи на рациодицею), создав возможность для отдельных групп занять безопасную и неоспоримую позицию.
Это приводит к бессмысленному разрастанию и бурному размножению дисциплин, в частности в области гуманитарных и социальных наук. Дисциплины, в большинстве случаев утратившие какую-либо связь с реальностью и социальными практиками, замыкаются на своих зачастую вымышленных проблемах. Эта тревожная тенденция уже привела к призывам раздисциплинирования дисциплин (Castro-Gomez and Mendieta, 1998), чтобы сохранить их для будущего, оставаясь при этом верными социальной реальности. Льюис Гордон назвал это явление «дисциплинарным декадансом» (Gordon, 2006), когда «метод облегчает эпистемологическое отрицание реальности» (Gordon, 2010: 201) и ученые сосредотачиваются на проблемах изживших себя и не имеющих связи с действительностью дисциплин, а не на реальных людях, живущих в реальном мире, и, таким образом, отворачиваются от неприятных истин и занимаются приятным самообманом или умышленным обманом (переосмысленным mauvaise foi Сартра) как неким видом войны против социальной реальности и уходом от ответственности и свободы выбора, выдавая свое мнение за единственно верное, а свою дисциплину — за «рационализацию мира» посредством практик или даже ритуалов этой дисциплины (Gordon, 2010: 54). Выход из этой тупиковой ситуации, согласно Гордону, заключается в добросовестном критическом подходе, перезагрузке этих дисциплин и готовности заново открыть для себя те идеи и цели, которые были провозглашены при зарождении этих дисциплин, а затем забыты.
Мнение Гордона поддерживают многие другие незападные ученые (Sandoval, 2000; Smith, 1999). Чтобы справиться с дисциплинарным декадансом, мы должны обратиться к тем перекрестным исследовательским полям, которые могли бы способствовать формированию политических и интеллектуальных союзов и, в конечном итоге, породить коалиционное сознание, пересекающее и западное, и незападное теоретизирование и активизм.