Главная | Обратная связь

АЛЕКСАНДР ИСАЕВИЧ СОЛЖЕНИЦЫН (1918 - 2008)

 

Александр Исаевич Солженицын родился и провел детство в Кисловодске.

Из всех современных русских писателей, имеющих биографическое отношение к Ставрополью, Солженицын, очевидно, самая крупная фигура. И не потому, что он лучший писатель современности, а потому, что его имя сразу же вызывает ту боль, которая накопилась в нашей современной истории и которую невозможно измерить ни художественным мастерством, ни количеством созданных произведений. Конечно, не один он писал о ГУЛАГе, о страданиях ни в чем не повинных людей, арестованных по доносу или за смешные провинности, объявленных врагами народа, в то время как на самом деле они были самыми преданными народу людьми. Писали и другие, в том числе и ставропольцы Сургучев, Ширяев и Филиппов. Но у Солженицына все творчество — одна тема, развитая на огромном материале. Это гигантское сердце, истекающее кровью и страданием. Он участник, свидетель и обвинитель на суде истории. И кажется, что у этого человека нет в душе ничего другого, кроме этой боли и этого страдания. Он хотел бы своим словом, как только появилась возможность произносить это слово вслух, изменить сразу и навсегда судьбу России. К его слову прислушивались, его ценили, но ничего из того, что он предлагал, чтобы «обустроить Россию», не сделали. После многих лет лагерей, после травли и непризнания он приобрел авторитет, все средства массовой информации писали о нем, следили за его передвижениями, повторяли его высказывания, подхватывали его идеи. Но общественная и политическая жизнь шла своим чередом, унижая и подавляя человеческое достоинство простого русского человека. Новые жертвы уже не были жертвами ГУЛАГа, они стали жертвами денежного мешка, и эта новая национальная обида говорила теперь снова устами Солженицына.

Это писатель, конечно, не регионального масштаба. Но дело не в этом. И Пушкин, и Лев Толстой — не региональные писатели. И сказать, что региональная литература обогатилась именно произведениями Солженицына, тоже было бы слишком претенциозно. И даже, в отличие от всех, кто перечислен в нашей книге, сам Солженицын никогда не показывал принадлежности своей биографии и своих произведений к Северному Кавказу и Ставрополью. Ни похвалы, ни обвинений родному краю мы не найдем в его наследии. Он только родился и провел здесь свое детство. Однако, также в отличие от других эмигрантов, он не покинул родину добровольно, а был насильственно выслан за пределы СССР и вынужден был жить в ФРГ, Швейцарии и затем в Канаде. Но все, что написано им, рассказывает обо всем народе, общие беды не обошли и родной край Солженицына, поэтому вопросы, поставленные нашим земляком в произведениях общемирового (даже не просто общероссийского) масштаба, важны и близки каждому.

Творчество Солженицына по своему существу эпично. Он пишет о судьбе нации, о том, как общие процессы сказываются на жизни и поведении отдельных людей, о том, как нивелируется ценность человека и постепенно сам человек определяется в системе движения огромного «красного колеса», не мысля себя в качестве самобытной единицы, либо подчиняясь, либо погибая. Глубокая внутренняя публицистичность, иногда выступающая на первый план, иногда уходящая во внутренние слои повествования, составляет уникальную художественную индивидуальность писателя. В своих устных выступлениях (на телевидении и во время поездок) он прямо продолжает свое творчество, пробуждает главное — человеческую совесть, стремится доказать, что изменить что-либо можно только на пути полной бескомпромиссности в отношениях между совестью и режимом. В 1994 году, когда писатель совершил длительную поездку по России, начиная от Владивостока и до Москвы, он побывал и в Ставрополе, Кисловодске, селе Саблинском Александровского района. Здесь состоялось его выступление, аналогичное другим выступлениям в российских городах. Писатель говорил о трудной судьбе русского народа, достойного лучшей участи, но он говорил и об ответственности каждого человека за общую судьбу.

 

**************************

 

ЧАСТЬ VI. ДВАДЦАТЫЙ ВЕК—НОВОЕ ВРЕМЯ. СТАНОВЛЕНИЕ ПИСАТЕЛЬСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СТАВРОПОЛЬЯ

 

Кончилась Великая Отечественная война. С фронта вернулись те, кто на время стал думать, что их призвание — не творчество, а военное искусство, что важнее владение не словом, а оружием. Теперь снова захотелось писать. А память хранила войну, только теперь на почве этой памяти росли романтические цветы — мечты о счастье, уверенность в будущем, желание строить страну, дом, семью, жить спокойно и уверенно. Вспомнился прежний опыт, опыт писателей, чей творческий путь начался еще до войны. Тогда, до войны, только недавно было создано Ставропольское отделение Союза писателей РСФСР во главе с И.Я. Егоровым — было в организации всего 5 человек. Тогда, в 1941 году, вышел первый номер ставропольского альманаха, который назывался просто «Альманах». Его предназначением было объединить литературные силы Северного Кавказа. Номер очень показателен. В нем, как на ладони, можно увидеть литературную и политическую обстановку времени. Интересен состав авторов, тематика и жанры произведений, диапазон культурного и литературного охвата. Здесь художественные произведения, стихи и проза. Среди них стихи А. Исакова, Эффенди Капиева, И. Сосновского, повесть И. Чумака «Буруны», рассказы С. Бабаевского «Родниковая Роща», «Яман Джалга», «Долина Чубук-Су». Здесь очерки о гражданской войне на Ставрополье, отрывок из романа Р. Фатуева «Рядовой Бестужев». Здесь помещена фундаментальная статья проф. Л. Семенова «Кавказ в русской дореволюционной поэзии», которая до сих пор является одной из базовых работ в литературоведении. Особое значение этого издания заключается в том, что на его страницах помещены произведения писателей и поэтов разных кавказских национальностей. Кроме Эффенди Капиева, здесь Магомет Урусов, Арби Мамакаев, Хаджи-Бекир Муталиев, Джемалдин Яндиев. В разделе «Литературное наследство» напечатаны стихи Сулеймана Стальского и Коста Хетагурова. Конечно, художественный уровень произведений не всегда высок, но это тоже признак времени, когда от литературы требовалось больше идеологии, чем эстетики. Имя Сталина мелькает повсюду, как идеологическое знамя. Однако важность этого издания несомненна. В нем уже была литература. Был взят старт, можно было ждать результатов. Война отложила этот процесс, но не погубила его. Именно тогда, до войны, стало складываться то, что можно назвать литературным стилем. Перечитывая произведения тех лет, понимаешь, что не было еще самого главного, не было такой проблематики, которая не диктуется руководством сверху, а исходит из открывающегося только писательскому взгляду знания, знания о человеке в определенных обстоятельствах, знания о всеобщей связи вещей, которая, может быть, не столько осознается, сколько предощущается писательским талантом, но именно писательским — больше, чем любым другим. (Пушкинская художественная правда в «Борисе Годунове» глубже исторической правды Карамзина). В 30-е годы в российской провинции, в литературе, формирующейся в среде, еще мало образованной, еще не освоившей в должной степени наследие прошлого, не наступил пока тот момент, когда писатель стал понимать свою работу не как голос всеобщей официальной морали или политической идеи, а как собственный голос. Все это так, и так это было в ставропольской литературе. Большая литература временно уехала за границу или осталась в прошлом. Но где-то в глубине шли другие процессы, прорастало умственное богатство, осознавалась собственная ответственность за сказанное слово, т. е. именно то, что характерно для большой литературы. И складывался слог, у каждого свой, и для этого хватало таланта. И.Я. Егоров, А.П. Бибик, А.М. Исаков, С.П. Бабаевский, И.В. Чумак отличаются друг от друга именно слогом. Сдержанное, грамотное, слегка юмористическое, всегда правдивое повествование Егорова, с его близостью к персонажам; казачья народная речь, ориентированная к тому же на фольклор у А. Исакова; детальный рассказ с описаниями и живой энергетикой действия у А. Бибика; синтез художественного и очеркового стилей у И. Чумака; крепкое провинциальное слово, насыщенное множеством различных эмоций у С. Бабаевского, — все это уже не ученичество. И теперь, после войны, это стало почвой и определенным ориентиром для нового поколения. Они еще писали сами, и писали много, руки дорвались до пера. Однако дороги их сложились по-разному. Бабаевский, чья талантливость неоспорима, написавший конъюнктурный (пусть и искренний) роман «Кавалер Золотой Звезды», прославился на всю страну. И. Егоров, чья талантливость тоже неоспорима, написавший очень симпатичную, но неконъюнктурную повесть «Сарматское море», уехал из Ставрополя. К.Г. Черный занялся историей литературы, стал изучать Пушкина, его художественным книгам суждено было появиться позднее. Но теперь перед следующим поколением стояла задача писать лучше, интереснее, сложнее. В конце 1940-х — начале 1950-х появились имена В.И. Туренской, М.В. Усова, М.Н. Грешнова, В.Н. Грязева, Б.А. Орловского, Г.П. Андриановой, С.С. Дроздова, П.П. Мелибеева, А.А. Малышева. Их писательский труд шел довольно благополучно, и книжные полки ставропольской писательской организации обогатились большим количеством произведений. В них было много благородных и правильных мыслей, появилась литературная гладкость, стала разнообразнее тематика, герои не походили друг на друга. Но не хватало блеска, яркости, глубины, рождаемой не избранной темой, а художественной образностью, многозначностью художественного высказывания. Это качество было присуще малому жанру природной миниатюры у М. Усова, который органично вошел в последующий этап развития ставропольской литературы. У остальных писателей значение произведений в большей мере определялось темой, более или менее крупной. И это было тоже закономерно, потому что свидетельствовало об осознании активной роли литературы в становлении общественной жизни страны. Но этого было мало. Хотя следует осознать и тот факт, что без этого этапа, очевидно, тоже было невозможно, и он-то сделал писателей самостоятельной силой.

Следом за ними приходят те, за плечами которых остается время разоблачения культа личности, ломка общественного устройства и мировоззрения, а следовательно, усиливается индивидуальное авторское творческое начало. Рожденные в конце 1920-х и 30-е годы, они в 50-е и 60-е были еще молодыми. Молодость их продлевалась еще и потому, что военное детство и послевоенная юность были заняты отнюдь не писательским делом — оно ждало впереди, а значит, все, что до него, не в счет. Надо было трудиться, как все. И они это делали. Но вместе с этим получали образование. А в стране тем временем происходили события гигантской важности. Победа и беды шли об руку. Психологические устои человеческой личности парадоксально сочетали в себе прочность и расшатанность, устойчивость и неуверенность, оптимизм и разочарование, надежды и готовность к любой трагедии. Где-то глубоко внутри все они верили, что настает именно их час, что им дано. Они были убеждены в своей талантливости, каждый хотел быть первым, ревниво смотрел на успехи товарищей, при этом искренне им радуясь. Писательская организация загудела. Творческие поиски, амбиции, остроумие, розыгрыши, споры, радость и злость — было все. Один за другим они становились членами Союза писателей. Но никогда не теряли друг друга из виду. Кто-то из них был постарше, кто-то помоложе, но это осознается лишь сейчас, а тогда они были все равны, хотя объективно это было и не так.

Общей темой навсегда остается Великая Отечественная война, подвиги и страдания народа, гордость победой и скорбь о погибших. Об этом писали практически все — начиная от участников ВОВ (А. Исаков, С. Бабаевский, К. Черный, Э. Капиев, В. Ащеулов, В. Марьинский, И. Чумак, П. Мелибеев, М. Усов, В. Грязев, С. Дроздов, Е. Карпов, И. Романов, В. Байдерин, С. Никулин, И. Кашпуров, Л. Епанешников, В. Дятлов), и все, чья память бережет годы военной трагедии и военного героизма (поэты Г. Фатеев, В. Гнеушев, А. Екимцев, А. Мосинцев и др., прозаики В. Туренская, Л. Бехтерев, В. Колесников, В. Чернов и др.). Но теперь писателей занимают самые разнообразные проблемы. Жизнь мощно входит в литературу, доказывая, что нет малых и больших тем, что внимания заслуживает и прошлое и настоящее, что самое главное, как формируется и живет человек и как в соотношении самых разных обстоятельств проявляются мировые проблемы. Усложняются жанровые системы, очерковость художественного текста осознается как рудимент уходящего времени. В поэзии появляется лирический герой, характеризующийся не просто социальными или политическими стремлениями, а яркостью и многоаспектностью мироощущения, серьезностью личных раздумий о жизни. Предметом лирических переживаний становится вся окружающая жизнь с ее природой и обществом, профессиональными и личными интересами, с проблемами культуры и образования, любви и других человеческих отношений, с философскими поисками и религиозными убеждениями. Соответственно меняется вся эстетика творчества, выходя постепенно на тот уровень, который соединяет новую литературу с классикой, с постоянным исканием новых литературных форм.

В ставропольской литературе, как, очевидно, и во всех областях нашей жизни, 1960-е годы стали периодом расцвета. Тогда сразу появилось много новых имен, регулярно издавался альманах «Ставрополье», именно тогда приобретший читательскую популярность. Во главе писательской организации в 1960 году стал К.Г. Черный. Он же стал ответственным редактором альманаха. Человек внутренней интеллигентности, порядочности и непоказного достоинства, он приложил много усилий для поддержки молодых талантов, требуя от них, главным образом, одного — неустанного и повседневного труда. Да и сам стал создавать повести и романы, в сущности, в этот период времени. При активном жанровом разнообразии творчества (писались романы, повести, детективы, циклы рассказов, поэмы, стихи разнообразных форм для взрослых и детей) литературный процесс приобретает стабильность, позволяющую поэтам и писателям определить свою тему, свой почерк и стиль. Зазвучали в поэзии имена Г.Фатеева, И. Кашпурова, В. Ащеулова, В. Гнеушева, А. Мосинцева, А. Екимцева, Г. Колесникова, И. Романова, В. Слядневой, Р. Котовской и др. Все они нашли свою дорогу, состоялись как поэты. Одни сосредоточились на глубоком самовыражении, как, например, А. Екимцев или Г. Колесников. Другие нашли вдохновение в тех внешних обстоятельствах действительности, которые пронизали их жизнь и жизнь всех людей вокруг. Тогда и проза обрела плеяду своих имен: Г.М. Шумаров, В. Белоусов, В.С. Чернов, В.С. Колесников, Т.С. Шелухин, А.В. Коротин, В.А. Ярош, С.П. Бойко, чуть позже В.И. Кожевников, В.К. Маляров, А.Т. Губин.

Плеяда поэтов, не похожих друг на друга, имеющих свое лицо в манере письма, в характерной образности, — это уже авторы, о которых можно говорить, что у них есть своя жизненная философия или, по крайней мере, своя тема и позиция.

В. Ащеулов — поэт войны, солдатской жизни. Мастер своего дела, и этой печатью мастерства отмечены не только стихи на любимую тему, но и все остальные – о родине, о любви, просто лирические раздумья, которых не избегает любой поэт, потому что просто «думает стихами», как сказал когда-то Пушкин. Основная тема поэзии В. Ащеулова — военное время, солдатская жизнь, чувство родины, отмеченное печатью будничного воинского подвига. Его лирический герой — носитель памяти о Великой Отечественной.

 

Каким бы ни предался я мечтам,

Мне не уйти от памяти суровой.

Былое неотступно по пятам

За мной шагает в зареве багровом.

 

Л. Епанешников — «детский» поэт, чьи стихи были выделены как лучшие для дошкольников на конкурсе Союза писателей РСФСР в 1982 году (сборники «Друзья», «Автобус», «Дедушкина бурка», «Живой значок» и др.).

Г. Колесников — тонкий лирик, прошедший большую трудовую жизненную школу. Им написано много стихов, ставших известными песнями, среди которых выделяется одна, долго исполнявшаяся лучшими певцами и ансамблями страны (она и сейчас изредка звучит, хотя, как и другие мелодичные песни старых времен, забивается, увы, «фабричными») — «Тополя» («Тополя, тополя, в город мой влюбленные»).

Стихи А. Мосинцева отличает разговорный слог, некоторая принципиальная «будничность», которая оказывается необходимой, потому что пишет поэт об обыкновенных людях и их повседневной жизни («Заречье», «Просторная осень», «Сентябрьское утро», «Пора новолуния», «Арбузный мед» и др.). Его лирический герой прост и естественен, тем и поэтичен — редкое свойство в поэзии.

Любимая тема Г. Фатеева — люди села, хлеборобы. Поэтизируя нелегкий труд, его результаты, поэт касается главной человеческой ценности — смысла жизни, любви к своей труженице-родине, так просто и так в то же время значительно определенной поэтом — «кормилица». «Итальянские спагетти из ипатовской муки» — строчка, ставшая символом этого патриотизма. Хлеб — это «солнца каравай», а на бывшей огненной меже растут «хлеба хорошие». Нет ничего важнее человека-хлебороба — истина, кажется, не очень поэтическая. Но именно она дала вдохновение поэзии Г. Фатеева:

 

Куда бы я от дома ни уехал,

Какие б ни увидел чудеса,

В мое душе всегда звучит, как эхо,

Родная степь, в которой родился.

Мне слышатся колосьев переборы

И жаворонков трели в небесах.

Ковыльные и хлебные просторы —

Страны моей и гордость и краса.

 

И конечно, для читателя, просто живущего на земле, не искушенного в поэтических изысках, такая поэзия нужна. У каждого поэта свой читатель, и тема должна органично выражаться в поэтическом переживании — что и имеет место в стихах Г. Фатеева.

В. Гнеушев — один из наиболее известных поэтов не только на Ставрополье, но и в стране. Он может быть назван поэтом не только с профессиональной точки зрения, но и в значении устремленности к высоким романтическим представлениям. Ему свойственно вообще поэтическое восприятие жизни, и особенно он любит романтику моря и гор. Психологичны и сильны переживания в стихах о любви, о ее приобретениях и потерях. Около двадцати поэтических сборников, издававшихся и в Ставрополе, и в Черкесске, и в Москве — итог творческой деятельности поэта. Как и у всех уже перечисленных поэтов, у Гнеушева главный стимул творчества — возможность свободно писать обо всем, что лежит на душе: о горной тишине, о майской демонстрации, о кладбище кораблей, о бабочке и черве, о командире на капитанском мостике, о далекой любимой, о своей мечте. Можно даже о рабочем написать не как о великом пролетарии, а просто как о человеке:

 

У рабочего класса

есть особый заказ:

просто — вечер

и воздух

просто — свет на снегу,

и товарищи возле,

без кого не могу.

 

В такой свободе поэтического творчества стала у наших поэтов проявляться гражданская позиция. Главное — человек, его чувства, его дела, его мечты и горести. Нет ничего слишком малого в этой жизни, и только поэтому сама жизнь — великое явление.

Поэты стали определяться по склонности своего таланта, а не по официально признаваемой тематике. И это не только не мешало быть актуальными, но наоборот, придавало актуальной тематике качество художественности. Так, в своем творчестве И. Романов избрал нелегкий путь сатирика. В его арсенале и басни, и «пилюли», и сатирические стихи, и эпитафии, и пародии. В своих произведениях он поучительно высмеивает явления, порожденные системой окружающей действительности, но для него важно не свалить вину за порок на эту самую действительность, а подчеркнуть ответственность человека за свое дело и поведение. Романов умеет видеть суть дела, схватить типовое начало, которое вроде бы в общественном мнении и не получает одобрения, а на самом деле внедряется и въедается в отношения между людьми. Его прозаические и поэтические миниатюры долго не изживут себя, потому что живучи сами пороки — самодовольство, неадекватное самомнение, хвастовство, зависть, бюрократическая тупость, подхалимство и т. д. Сам честный труженик, Романов и в сатирических стихах едко высмеивает тех, кто ищет в жизни нечистые пути. Читателю известны сборники И. Романова «Корень зла», «Встречи», «Практический вывод», «Открытый вопрос», «Тропою доброты», «Душа нараспашку» и др. Не лишено творчество этого поэта и лирики грустной, размышляющей. Долгое время с 1962 года он был ответсекретарем «Ставрополья». Вместе с К.Г. Черным они укрепили статус этого издания, собрали активный работоспособный коллектив авторов. Альманах стал надежным помощником в деле становления мастерства и продвижения произведений ставропольских авторов в читательскую среду.

Такой же граждански-сатирической направленностью характеризуется поэзия С.Е. Ванетика, сумевшего придать традиционному жанру сатирической миниатюры особую форму диалога-спора разных сторон.

Духовный мир, выраженный чуткими и нежными словами — трепетная любовь к миру и отчизне, к звездам в небе, к красным каплям рябиновых ягод, ответственность за произнесенное слово и тихое, безграничное благородство души — это стихи В. Кудинова (сборники «Перекрестки», «Зал ожидания», «Позвольте мне предсказывать погоду» и др.). Творчество Кудинова наглядно показывает, насколько изменилось понятие патриотизма к этому времени. Вместо лозунгового пафоса зазвучали мотивы красоты и душевности родной природы, любовь и преданность к своим истокам и корням. «Родного неба милый свет», как и в годы, когда была написана эта строчка Жуковского, заставляет «дрожать сердце» русского человека. И это совсем не то, что сейчас пытаются опровергнуть как ложное чувство превосходства над другими странами и народами. Эта любовь дана каждому человеку от природы, святое чувство родства, дающее радость и тепло, даже если хорошо осознаются недостатки жизни на родине. Такое чувство осозналось русскими людьми после войны именно в 60-е годы.

Вместе с этим вновь активизировался интерес к истории. В нашем регионе он связан прежде всего с историей казачества, с русско-кавказскими отношениями. В. Бутенко, поэт-бард, выпустивший несколько магнитоальбомов своих песен, как поэт тоже развивает мотивы детства, родника, родины. В его стихах хрустальная зима, порыв скакуна, певучие полозья, кружево листвы, — то, что дорого сердцу казака. Похожий колорит казачьего взгляда на жизнь составляет своеобразие В.В. Ходарева. Но он вводит казачью историю в художественную систему народного эпоса.

Ярким оригинальным поэтом стал С. Подольский, создавший в своих стихах неповторимый романтический мир, сложившийся из космических сфер, живой природы степей и растений, исторического прошлого и непредсказуемого будущего, из души машин и духовности людей. Всегда неожиданный, этот поэт заставляет не только переживать, но и думать. Он экспериментирует со словом, со стиховой формой, с рифмой. Но его путь начался несколько позже, уже по следам «шестидесятников», ему уже было легче.

Высоким нравственным содержанием, эмоциональностью, теплыми чувствами, а иногда философскими поисками, пусть по-женски наивными, заявила себя поэзия женщин. Они все разные, но одинаково щепетильны в утверждении своего творческого права, и надо признать, утверждают его не без оснований. Это группа талантливых, умеющих сказать свое слово поэтесс.

Среди всех поэтов этого времени следует выделить два имени — И.В. Кашпурова и А.Е. Екимцева.

После смерти К.Г. Черного И.В. Кашпуров возглавил писательскую организацию. Ему пришлось взращивать новую смену. Но он сам был одаренным поэтом и не отказывался от сочинительства никогда. Его стихи можно назвать литературным явлением. Он — поэт Ставрополья в полном смысле этого слова. Природа края, его история, годы войны, люди-труженики, любовь и ненависть, дружба и творчество – все находит у него емкое стиховое выражение. Кашпуров — едва ли не самый известный поэт на Ставрополье. Он отличается светлым мироощущением, оптимизмом, веселым нравом.

Стихотворное наследство Кашпурова несет в себе простые ценности — быть добрым и честным, хранить заветы отцов, быть благородным и внимательным в отношениях с женщиной, уметь видеть исконную природную красоту — вот жизненные позиции поэта. И на фоне нынешних словесных исканий с потерей словесных значений стихи, питающиеся источником устной народной речи, звучат как-то по-особенному ласково и притягательно.

Значение творчества А.Е. Екимцева, очевидно, еще до конца не определено. О нем надо говорить как об эстетическом феномене, хотя написано им, может быть, меньше, чем другими. Тот факт, что Екимцев писал и для детей, и для взрослых, показателен потому, что в этом человеке, действительно, совмещались два взгляда на жизнь. Один – детский, озорной, светлый, неуемный, почти сказочный. Другой — грустный, глубокий, тоскующий, полный рефлексии. Первый идет от его человеческой, природной сущности, второй — от тех процессов, которые в большом и прекрасном мире делают человека несчастным. К чему в этой жизни надо идти? От детства к взрослости или, наоборот, от взрослости к детству? Что есть истина? Печаль или радость? Радуга в небе, звон птичьих голосов, звериные следы, морской ветер или печаль разлуки и боль одиночества? Или, может, детская и взрослая жизнь — это «две большие разницы»? Два мира, одинаково ценные, но несовместимые? Поэт один — мира два. Но если внимательно вдуматься, можно заметить, что в детстве-то и начинаются потери: вот рассеянный дедушка-туман потерял из дырявого кармана все свои драгоценности — лес, поля, солнышко — их жалко; а вот вьюга замела свои тропинки в лесу, а теперь плачет, ревет — заблудилась. Но в детстве потери почти незаметны, это игра. А когда человек взрослеет, его беды болью живут в сердце. И надо иметь много душевной силы, чтобы и беду воспринимать с пушкинской светлой печалью.

 

Пусть уехал я далеко,

За моря, за степное жнивье,

Но в лесной стороне родником

Бьется сердце мое.

…………………

На лесном обрыве крутом

Не однажды, мой друг, еще

Руку я кленовым листком

Оброню на твое плечо.

 

Или другое:

 

Пожелтела длинная трава,

Замелькала пятками листва,

Понеслась листва, помчалась вскачь

На болотный журавлиный плач.

И под клич прощальный журавлей

Все металась у болотных пней.

Все кружила в сполохах дождя,

Места на земле не находя.

Проводила в небо синих птиц

И упала чуть живая ниц.

Что-то шепчут, шепчут про свое

Губы пересохшие ее.

 

И может, постоянная память о детстве не дает поэту уйти в печаль. Ведь в детстве рождается любовь ко всему живому, к миру в целом. Она же остается и во взрослой печали. Отсюда множество оттенков чувства любви у Екимцева, она у него очень разная: печальная, легкомысленная, радостная, щемящая, огромная, маленькая, временная и вечная. Она обращена к детям, к деревьям, к птицам, к женщине, к родине, к человеку. Может, избыток этой любви, которая не всегда имела выход, сократил жизнь поэта на земле.

Конечно, нет возможности проанализировать профессиональные качества и выразить точно индивидуальную неповторимость каждого автора за весь характеризуемый период, невозможно процитировать все лучшее. Это время высокого творческого взлета и огромной активизации литературных сил. Один перечень авторов мог бы занять несколько страниц. Сейчас мы говорим о том, что приобрела литература Ставрополья за годы становления, мы говорим о портрете поколения, по которому определяется лицо ставропольской писательской организации. Это, по нашему глубокому убеждению, — поколение тех, кто формировался всей предшествовавшей историей ставропольской литературы, но сложился и выразил себя в 60-е и 70-е годы. Они дали колоссальный рывок, они создали крепкий потенциал и с точки зрения художественной проблематики, и с точки зрения эстетических поисков. Они стали владеть словом в полной мере. У кого-то это получалось успешнее, у кого-то нет, кому-то мешали посторонние обстоятельства, кому-то — собственный характер. Говорить о гладкой, ровной дороге, конечно, было бы заблуждением. Но не наша задача сейчас анализировать недостатки, хотя это очевидно, что есть они и в самом процессе, и в деятельности каждого поэта и писателя. Кто не помнит постоянную инерционную оглядку на «магистральную линию партии», кто не сталкивался с препятствиями в опубликовании своих опусов, кому не казалось, что вот именно его-то и замалчивают из-за причин, о которых не принято говорить вслух, кому не претила вечная субординация и внутреннее рецензирование, не всегда, действительно, справедливое! Да и творческие удачи тоже не давались легко. А хотелось думать, что каждая строчка гениальна. И возникали обиды. Но все это — приметы нормальной, здоровой жизни, которая не протекает без бурь и туч. И только одно по-настоящему глубоко тормозило литературную работу и вызывало внутреннюю тревогу — отсутствие действительной свободы для человека, вечная тревога наказания за непредписанные действия, причем, такого наказания, которое могло навсегда лишить возможности творческой работы. И все же мы имеем поколение сложившееся, творчески определившееся, сумевшее выразить себя.

Те же процессы происходили и в прозе. За Бибиком, Бабаевским, Егоровым, Чумаком сформировалась плеяда писателей, создавших фундаментальную основу литературного процесса и проложивших дорогу следующему поколению. Работать им пришлось в противоречивых условиях. В прозе это ощущалось сильнее, чем в поэзии. С одной стороны, доступность хорошего профессионального образования, наличие полноценных библиотек, возможность коллективных обсуждений в Союзе писателей. С другой — строгость цензуры, необходимость партийности, номенклатурщина, требования социалистического реализма. Приходилось порой и наступать «на горло собственной песне». И тем не менее писатели создавали и в прозе интересные произведения, в которых сказывался их жизненный опыт, знание людей, живших именно в этих условиях, именно в такой стране. Люди трудились, любили, мечтали, учились, искали свое место в жизни и, как в любую другую эпоху, заслуживали пристального внимания. Герои времени были обычными учителями, артистами, врачами, спортсменами, рабочими, крестьянами, создавали семьи, расходились, мучались совестью, завидовали, страдали и радовались, умирали. Делали они это по-разному, с разными чувствами и мыслями. И об этом можно было писать.

Для старшего поколения характерна была учительская интонация. Они в самом деле повидали многое, хотелось, чтобы об этом знали все, учились на опыте. Только трудно было войти в такую систему художественного мышления, которая совмещала бы в себе ненавязчивую мораль, рожденную самой образностью, и объективное повествование, где давлеет логика персонажа и события, сама по себе приводящая к выводам морального плана. Идеологизм считался большим достоинством. С этой точки зрения характерно творчество В.И. Туренской и П.П. Мелибеева. Их книги можно назвать образцом тенденциозной, воспитывающей литературы. Туренская писала о школе, об учителях, о людях военного и послевоенного времени. Ее произведения окрашены светлым чувством любви к жизни, к молодежи, идеальными стремлениями. Но на ее примере можно хорошо увидеть, как усиленная идеологизация мешает созданию живых образов людей, хотя в таланте Туренской было много умения естественно и эмоционально вести повествование («Зрелость», «Просторы», «Девятая», «Крутая радуга» и др.). Но такая литература была фактом не только ставропольского литературного процесса.

Свой путь в литературе нашел М.В. Усов, сумевший о прошлом гражданской войны рассказать с личных позиций воспоминания о близких друзьях, что сделало его книги «Жили ребята в Георгиевске» и «Судьбы» не только достоверными, но и сердечно искренними. Но главным образом Усов посвятил свои творческие силы глубокому проникновению в жизнь природы. Каждая маленькая деталь становится предметом удивленного любования чудом, что сопровождается иногда философскими размышлениями. Вписываясь в уже известную традицию классической литературы, Усов ведет читателя в чудесную страну без имени, сказочную мечту детства, приближенную к нам пришвинским талантом. В ту страну, которая живет одухотворенной жизнью и всегда готова поделиться с теми, кто приходит в нее с открытой душой и любовью. «Та неведомая страна без имени и есть моя родина» (М. Пришвин). Когда в миниатюрах о природе Усова отсутствует указующий перст, происходит то самое возвращение в детство, которое становится богатством будущего.

Разносторонним был вклад, внесенный в жизнь писательской организации К.Г. Черным. Его огромный жизненный опыт послужил причиной избрания на должность секретаря писательской организации. Помимо контролирующей функции, которая возлагалась на него по обязанности, он в гораздо большей степени осуществлял функцию защиты и поддержки, чему сохранилось множество свидетельств. В просветительской и образовательной культуре Ставрополья он везде был первым: один из первых филологов пединститута (теперь госуниверситет), один из организаторов литературного процесса и в числе первых членов редколлегии альманаха «Ставрополье». Почти все его произведения посвящены теме формирования молодого интеллигента, выходца из глубинных народных слоев. Его герой «делает себя сам» — трудом и подвижничеством. И в этом К.Г. Черный автобиографичен. Приобщенный к поколению «шестидесятников» самой судьбой, он сумел избавиться от дидактизма и идейной навязчивости, присущей эпохе 40-х — 50-х годов. Он любил литературу чисто и самоотверженно, искренне видя в ней спасение от многих бед. В своем творчестве он был, пожалуй, больше романтик, чем многие молодые писатели.

Литература, как известно, состоит не из одних классиков, и чем ближе к нам, к нашему времени, тем меньше «классиков» мы видим, тем важнее представляется сам процесс литературной жизни, общая картина вхождения жизни в литературу и обобщения (а иногда и открытия) в ней тех законов, тех существенных отношений, по которым живет в этой жизни человек. В период, о котором идет речь, утвердились в своих творческих силах, поняли и проявили себя писатели, на которых теперь неизбежно оглядывается новое поколение. Молодые, конечно, как всегда, считают себя умнее и лучше, но никуда не деться от того, что было и как было. А лицо ставропольской литературы, со своим взглядом, со своей совестью, со своими убеждениями и требованиями, со своей, наконец, формой слова, смотрит на сегодняшний день глазами тех, кто сложился в период 60-х — 70-х.

По сегодняшний день плодотворно работает в прозе Г.М. Шумаров. Писатель и врач, он хорошо знает человеческое сердце. Его произведения раздумчивы и психологичны. Он уделяет внимание не столько событиям как таковым, сколько внутреннему миру человека. Поэтому в его книгах всегда можно обнаружить «второе дно», подтекст, очень часто ироничный. Он пишет спокойно, обдуманно, с каждым годом совершенствуя свое мастерство. От первых книг («Круглый стол на пятерых», «Письма идут медленно», «Ни эллину, ни варвару» и др.) до «Стола Пастернака» — огромное творческое расстояние. За это время писатель пришел к истине о том, что писательское «я» не всегда единично, что писатель зависим от общества, времени и своего поколения. Теперь, говоря «мы», писатель тверже осознает свое «я». И это тоже произошло у него спокойно, как это бывает у простого русского человека.

Интересная жизнь дала хороший материал для книг В.С. Чернова. Они о людях и их труде. Но главное у этого писателя — интерес к поворотам человеческих судеб, к неожиданным сюжетным ходам, к сложным и сильным характерам. Он выбирает неординарных героев, которые на первый взгляд кажутся ничем не примечательными, но несут в себе честное и благородное ядро, что и проявляется в их поступках. Неординарность его героев исходит из их самостоятельной жизненной позиции, независимого мышления, далекого от всякого формализма. А внутренняя сила характера, данная человеку от природы, диктует выбор в поведении. Проблема выбора — главная тема творчества В. Чернова. От его повествования всегда надо ждать чего-то «вдруг», которое тем не менее на самом деле является логичным итогом жизни человека. Его особенность — ориентир на образцы, на вершины: древние мифы, Хемингуэй, исторические личности... Заголовки его произведений броски и многозначны: «Сто пятая жизнь Акбара», «Свирепый марсианский бог», «Королевский краб», «Мост через Валерик», «Золотой клевер на зеленом поле» и др.

Лиричны и глубоко человечны повести В.С. Колесникова, обладающего мягким, добрым авторским взглядом. Это талант чистый и естественный, идущий от души. Здесь не имеет значение, о чем взялся писатель рассказать — обо всем он пишет одинаково талантливо. Он умеет, как это бывает у истинно талантливых авторов, взять читателя в плен своим словом. Захватывает событие, каким бы малым оно ни казалось, захватывает герой, как бы ни казался он незначителен, захватывает описание, каков бы ни был его предмет. Слово льется само, не придуманное, а рожденное. Небольшие повести и рассказы В. Колесникова вбирают большое общечеловеческое содержание. Охота, природа и небо — три страсти писателя, по его признанию. Может быть, именно они и придали его книжкам особый колорит, раздвинутость в пространстве. Книги «Взлетная полоса», «Поля, полные перепелов», «Одинокие птицы», «Лазорики» говорят об одной из главных связей человека — связи с природой, на ней проверяется все: жизнь общества, значение истории, нравственные качества. Это, конечно, классическая традиция, но здесь как раз тот случай, когда классическая традиция не мешает проявлению художественной индивидуальности. К сожалению, написал В. Колесников не очень много.

Литература Ставрополья, конечно, не монографична. Это процесс, в который внесли свой вклад многие и многие. В. Грязев, С. Дроздов, П. Мелибеев, В. Дятлов, М. Грешнов, А. Коротин, А. Малышев, Т. Шелухин, В. Ярош, Г. Андрианова, К. Пронская, В. Байдерин, Г. Баев, С. Бойко, И. Кузнецов — трудно даже перечислить все имена, не только сказать обо всех хотя бы коротко.

Авторы, о которых я сейчас пишу, составляют лицо поколения. Их опыт не прошел бесследно. Но следует сказать и о тех, кто чуть-чуть позже вступил на писательское поприще, однако начинал в той системе жизни.

Таков, например, В.К. Маляров, один из самых художественно одаренных авторов. Если спросить, кто является героем произведений Малярова, то первое, что напрашивается в ответе — простой человек-труженик. Действительно, это рыбаки, трактористы, шоферы, лесосплавщики, хлеборобы, — люди разных профессий, которыми не принято гордиться, потому что они «обыкновенные». Такой авторский адрес, очевидно, не только демократичен, но и благороден. Начало традиции изображения «маленького человека» в русской литературе коренится еще в творчестве Пушкина и Гоголя, а в наше время стабильно утвердилось в блестящих образцах рассказов и повестей В. Шукшина. Однако, чтобы «маленький человек» стал героем литературного произведения, т.е. героем искусства, необходимо разглядеть в нем «большое» содержание, дающее возможность открыть новое, дополнительное знание о человеке вообще, о его отношении к жизни, к другим людям, к самому себе. В повестях Малярова нет излишних претензий на занимательность, экзотичность, нет спекулятивного желания привлечь читателя чем-нибудь особенным и неповторимым. Это просто хорошее писательское слово о людях, которых автор любит, которым сочувствует, в душу которых способен переселиться.

Крупной фигурой в ставропольской литературе, безусловно, является А.Т. Губин. Едва появившись в Ставрополе, он сразу произвел впечатление самобытностью, новизной стиля и масштабом своего дарования. Сборник рассказов и новелл «Афина Паллада», в заглавии которого заключена мысль о вековой мудрости, трагически, но справедливо пробивающей себе дорогу, посвящен великим людям искусства. Художники, о которых пишет Губин (Л. Толстой, А. Грин, Сервантес, Данте, Лермонтов и др.), прожили не простые жизни, были гонимы, запрещены, убиты, но остались в мире на века. Это не биографии, всего лишь эпизоды из них. Писателю важно сказать, какими были эти люди, как в их повседневности существовал их гений, как неповторимы они во всем, даже в мелочах. Он пишет о том, что есть люди, достойные великого слова «искусство», и о том, что великое дело искусства достойно этих людей. И вот это единственный ориентир для всякого, кто хочет приобщиться к искусству.

Другое произведение Губина — большое эпическое полотно из истории гребенского казачества, произведение синтетического жанра «Молоко волчицы», составленное из исторического повествования, современного романа, поэмы о любви. Все это сочетается в различных вариантах, то с преобладанием исторического романа, то с преобладанием поэмы. Главная мысль этого произведения состоит в том, что Губин видит не столько влияние истории (как объективного хода вещей) на человека, сколько влияние человека на историю. События вершатся людьми, надо только найти себе место, надо заниматься своим делом, не теряя человечности, любви. Талант может обернуться пороком, характер потеряться и перекоситься на одну сторону, если попадет в неразбериху судеб, идей и целей. А любовь может стать или великой наградой, или великим судьей. Заглядывая сейчас в эту книгу, вдруг начинаешь понимать, что в ней так много скрыто намеков, знаний о нашей жизни и истории — нам о них стало известно гораздо более спустя после издания книги. Откуда это знание у тогда молодого писателя — эрудиция ли, или интуиция художника, проникающего в суть явлений и характеров? По крайней мере, это не первый феномен в истории литературы. И не говорит ли этот феномен о том, что истина художественная бывает глубже и вернее истины исторической. Правда писателя — в том, чтобы довериться своему герою, дать ему свободу и волю жить так, как может именно он в обстоятельствах, в которые ставит его судьба. Губин это умеет делать. Роман разнообразен по формам повествования, автор прибегает к прозе, стихам, стихопрозе. Эмоциональная напряженность сменяется бесстрастностью художественного слова, драматизм событий переключается на лирику. В «Молоке волчицы» много традиций классики — от Лермонтова, Толстого, Шолохова. Опыт написания такого произведения говорит о том, что истинный талант растет и развивается именно внутри традиций, вовсе не боясь потерять себя. А в общем, герои произведения, как это происходит с людьми испокон веков, ищут правду и ищут любовь. Писать об этом можно всегда. Но найти нужную и неповторимую форму для нового произведения нелегко. Писатель за это отвечает.

Писательское поколение, о котором идет речь, действительно, является презентабельным для ставропольской литературы. Может, и не все в его литературной жизни прекрасно, не все, наверное, отмечено должной даровитостью и, если поставить такую цель, то можно написать совсем по-другому, выявить изъяны, просчеты, недостатки эстетического мастерства, биографические огрехи. Но будем судить о заслугах по заслугам, а не по тому, что мешало этим заслугам. Именно это поколение уверенно утвердило статус региональной литературы как существенной части общелитературного дела национального и исторического масштаба.

Литература Ставрополья живет своей жизнью, несмотря на сегодняшние трудности. Издается «Литературное Ставрополье» (гл. ред. В.П. Бутенко). Звучат крупные имена — В. Ходарев, В. Бутенко, И. Аксенов, С. Подольский. Появляются новые, что говорит о жизнеспособности и перспективах литературного развития, потому что на Ставрополье трудятся те, кто вполне искренне служил и служит литературе и «звание литератора предпочитает всякому другому», как завещал когда-то Салтыков-Щедрин.

 

*************************

 

АЛЕКСЕЙ ПАВЛОВИЧ БИБИК (1877—1976)

 

Алексей Павлович Бибикродился в Харькове, в семье рабочего-токаря. Окончив городское училище, он поступил в железнодорожные мастерские учеником. Вскоре становится токарем, а позднее чертежником и конструктором. В 1895 году вступил в социал-демократическую организацию Харькова. За активную революционную деятельность подвергался преследованиям царского правительства. С конца 1905 по 1911 год находился на нелегальном положении. С 1911 по 1915 год работал в Риге конструктором на машиностроительных заводах. Позже Бибик переехал в Ростов-на-Дону. Полностью на литературную работу перешел в 1932 году.

Первый рассказ «На пристани» был напечатан газетой «Пермский край» в 1901 году. В 1912 году писатель публикует первую книгу романа «К широкой дороге», в которой в значительной степени на автобиографическом материале повествует о становлении революционного движения, о сложном формировании характера молодого рабочего, приобщающегося к этому движению. В 1921 году напечатана вторая книга романа, названная «На черной полосе». В последующие годы роман неоднократно переиздавался. В 1928 — 29 годах издательство «Недра» выпустило шеститомное собрание его сочинений. С тех пор издавались сборники его повестей и рассказов, посвященных преимущественно гражданской и Великой Отечественной войнам: «Златорогий тур», «Климчук» и др. Последнюю часть своей жизни писатель провел на Ставрополье в Минеральных Водах.

Однако жизнь этого человека была очень и очень нелегкой. Неоднократные аресты, подполье, лагеря, непризнание — все это было.

Т.П. Батурина написала об этом книгу «Тайны писателя Ал. Бибика», в которой содержится характеристка поисков истины не рефлексирующим русским интеллигентом, что для всех привычно, а простым рабочим человеком, обладающим острой духовной потребностью справедливости и жизненной цели, человеком большого мужества и сложной судьбы.