Главная | Обратная связь

В ПОЛИКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПЕТЕРБУРГА

Жизненный мир современного Петербурга сложен и противоречив. Социально-культурные изменения, произошедшие в последнее десятилетие ушедшего века в России, оказали на него существенное влияние. Подготовка к празднованию юбилея 300-летия дала импульс к осмыслению новых реалий культурного пространства Петербурга, изменений, произошедших в последние годы в ментальности современных петербуржцев. Своеобразным индикатором культурной идентичности петербуржцев явилось их отношение к историческому и культурному наследию, к памятникам культуры. Проблема включенности культурного наследия в сознание современных петербуржцев выходит за рамки лишь отношения жителей города к затратам на реставрацию исторического центра и памятников культуры, возможности их коммерческого использования. В конечном итоге речь идет о противоречивом характере культурной самоидентификации современного горожанина в поликультурном пространстве Петербурга.

Культурная самоидентификация, как отмечает А.Я. Флиер, является одним из важнейших этапов и процессов культурного устроения всякого сообщества[93]. Наряду с самоидентификацией личности, степень индивидуализации которой различна в том или ином социокультурном контексте, не следует забывать и о групповой самоидентификации, т.е. имеющем место единстве данной группы людей по тому или иному основанию (этическому, религиозному, политическому и т.п.) Эта рационализация группового «Мы» достигается на уровне традиции при наличии развитого самосознания с помощью доминирующей в обществе идеологической системы. Речь идет не о перспективном предчувствии потенциальной возможности объединения, а об уже имеющем место акте совместной жизни, потому что выработка общих культурных черт требует, чтобы люди хотя бы два-три поколения реально прожили вместе. Фактически, базой для возникновения ощущения общности, коллективной солидарности являются несколько действующих и взаимосвязанных оснований. Внешним проявлением идентичности является способ ее маркировки. Набор таких знаков зависит от того, на каком основании осуществляется эта идентичность, чем и определяется характер выбора эмблем групповой идентичности. Человек не всегда сознает параметры своей культурной идентичности, но весь набор усвоенных языков, символов невольно делает его причастным к той или иной культуре. Проблема культурной идентичности состоит, прежде всего, в осознании своего «Я» с позиции этих культурных характеристик. Культурная идентичность может выступать как ценностный механизм.

Переориентация культурного вектора, разрыв с традициями, появление большого числа маргиналов и мигрантов – все это привело к изменению типа петербуржца. Кто он, этот «новый петербуржец»? Важнейшим «маркером» культурной идентичности стали городские памятники, отношение к ним. Памятники культуры выступают, с одной стороны, в качестве знака культурной идентичности, с другой – воплощают стремление утвердить ценности.

Печальный опыт недавнего прошлого показывает, что осуществление волевого рывка, направленного на изменение вектора социокультурного развития, смена идеологической парадигмы в Российской истории имеет следствием разрыв с культурной традицией. Переоценка ценностей выражается и в отношении к памятникам культуры. Так, Петербург лишился храма на Сенной площади и многих других памятников[94]. Утрата объектов культурного наследия была связана с тем, что их сочли недостойными сохранения, либо оставили без внимания, и их уничтожило время. В 70-90-х гг. ХХ в. борьба петербургской интеллигенции за сохранение памятников стала своего рода формой противостояния господствующей государственной идеологии. Сами выступления на митингах и в прессе инициативных групп интеллигенции в защиту культурного наследия стало «маркером» того духовного движения петербуржцев, которое можно было охарактеризовать как стремление к воссоединению с традициями петербургской интеллигенции.

В деле сохранения культурного наследия Петербурга во второй половине ХХ века важную роль играл международный опыт. Совместная работа с международными гуманитарными организациями способствовала преодолению культурного изоляционизма. Позитивным итогом стало то, что были во многом преодолены национальные и государственные барьеры в отношении к памятникам. Исторический центр Санкт-Петербурга и дворцово-парковые ансамбли его пригородов были включены во Всемирное культурное наследие.

Конец ХХ века принес новые проблемы. Распад Советского Союза, изменение экономической ситуации в современной России стали причиной центробежных этнических и национальных процессов. Экономически сравнительно благополучные столицы – Москва и Санкт-Петербург – стали центром притяжения для мигрантов из различных регионов, в том числе и из бывших республик Советского Союза. Это привело к появлению большого числа маргиналов и маргинальных субкультур. Это существенным образом повлияло на изменение этнокультурного облика столиц, изменения культурной идентификации их жителей. Тяжелые экономические условия стали причиной люмпенизации значительной части населения. Все это не могло не сказаться на отношении к культурному наследию. Частым явлением стал вандализм. Так, объектом варварских действий неоднократно становились статуи Летнего сада, похищались элементы городской скульптуры, сделанные из цветных металлов и даже памятники и мемориальные доски.

Давление массовой культуры принесло с собой изменение ценностной ориентации – памятники и памятные места все более рассматриваются не как национальные и религиозные святыни, а как туристические достопримечательности. Памятники стали активно вовлекаться в коммерческую сферу, сферу развлечения и туризма. Во многом это стало следствием тяжелого экономического положения, в котором оказались музеи и учреждения культуры Санкт-Петербурга в последние годы. Безусловно, развитие сферы туризма – это перспективное направление в жизни города. Однако все более и более коммерциализирующееся отношение к памятникам порождает и издержки в сфере духовной жизни. Так, включение посещения острова Валаам – важнейшего духовного центра Северо-Запада – в туристические маршруты ориентировано, подчас (в программах некоторых туристических фирм) на развлечения и сопровождено рекламой фривольного характера.

Процесс приватизации объектов городской недвижимости также неоднозначно сказывается на отношении к культурному наследию. Узловой проблемой здесь является необходимость соотнести тот или иной реальный объект с понятием «памятник истории и культуры», определив его ценность. Здесь мы опять сталкиваемся с той ситуацией, когда судьба памятника ставится в зависимость от потребностей текущего момента. Что в данном случае подлежит оценке? Сам объект (артефакт), его свойства (материальные, художественные и т.п.), либо традиция считать его памятником.

Существует немало проблем, связанных с соотнесением культурного артефакта с понятием «памятник». В самом широком смысле любой продукт человеческой деятельности может быть соотнесен в процессе исторической эволюции с культурой[95]. В свете ценностного и семиотического подходов мы видим другой ракурс рассмотрения данного феномена. Ценности являются важнейшими компонентами культуры наряду с нормами и идеалами. Их существование укоренено в экзистенциальной активности субъекта культурного творчества, его диалоге с другими людьми. Они ориентированы не только на область сущего, но и на значимое, нормативно-должное. Основой ценностной предметности служит символ. В свете данного подхода памятники выступают как символические культурные формы, представляющие соотносящуюся с ними культурную реальность. Важнейшее смысловое значение понятия «памятник» заключено в том, что он ассоциируется с памятью, с напоминанием о прошлом. Что же сохраняет память в своей концептуальной структуре о прошлом, какие идеи собирает оно в гештальт? Память также имеет во многом ценностный характер, она субъективно ориентирована на те или иные моменты прошлого, выстраивая его во многом субъективную картину. Сама попытка рационального подхода к теме памяти лишает ее тончайших духовных энергий. Метафорическое выражение «память сердца» образно характеризует всю сложность задачи дать объективную оценку прошлого. Нельзя не согласиться с мнением русского философа П.Д. Юркевича, который писал: «Так, если истина падает нам на сердце, она становится нашим благом, нашим внутренним сокровищем. Только за это сокровище, а не за отвлеченную мысль человек может вступать в борьбу с обстоятельствами и людьми; только для сердца возможен подвиг и самоотвержение»[96].

Памятники – ориентиры национальной памяти. Особенно велика их роль в формировании культурной идентичности и сохранении наших ценностных представлений. Память – основа не только культуры, но и мировосприятия. Память обеспечивает культурную преемственность поколений. Исторический опыт интегрируется в современность, в современную живую культуру, обуславливая общее представление о связи времен. Однако памятники могут восприниматься как пережитки и даже мертвые останки прошлого. Однако отношение к таким реликтам – показатель развития общества. Каково общество, таковы и памятники, а также отношение к ним. Память определяет тождество личности человека, единство его «я», понимаемое как непрерывность сознания «я» его самотождественность. «Память имеет значение трансцендентальное, и в ней мы не можем не видеть нашего над-временного единства», – читаем у П. Флоренского[97]. Проблема взаимосвязи пошлого и настоящего в истории памятника, их совмещения таит в себе ряд опасностей:

- архаизация – памятник рассматривается только как рассказ о прошлом. Это интересно только как источник или историческая реконструкция;

- осовременивание или актуализация: когда он рассматривается с позиций идейных потребностей сегодняшнего дня, интерпретируется с точки зрения сиюминутных потребностей. Здесь есть ряд проблемных моментов: так, например, принцип «свое-чужое» в подходе к культурным ценностям чреват этно-национальной ограниченностью, культурным изоляционизмом.

- «Сердце» заставляет оживать самые глубинные пласты исторической памяти. Яркой эмоциональностью окрашено восприятие «своих» символом самосознания. «Чужое» оставляет равнодушным, либо вызывает неприязнь. Принцип «свое-чужое» в подходе к культурным ценностям чреват этно-национальной ограниченностью и культурным экстремизмом.

- третья точка зрения связана со стремлением включить памятник в современный культурный процесс на принципах совмещения заложенных в нем историей ценностно-культурных смыслов и контекста новой эпохи. Переориентация, введение памятника в контекст новых социально-культурных проблем – это процесс очень сложный.

Духовный опыт Петербурга неоценим при создании «общей сокровищницы» (по выражению Н.Н. Страхова) культуры. Единство и многообразие как характерная установка петербургской культуры, не унификация, а собирание и сбережение самобытных и уникальных, в том числе и этно-национальных черт в русле общей исторической судьбы, конфигурации петербургского культурного пространства – вот что делает Петербург особым явлением в русской и мировой культуре.

А.М. БЕЗГРЕШНОВА

(Санкт-Петербург)