 |
|
Конструктивная постулатика внешних и внутренних условий распределенного суверенитета 8 страница
Один из первых деконструктивистов в интерпретации Пушкина[53] — Сальери:
«…Ремесло
Поставил я подножием искусству;
Я сделался ремесленник: перстам
Придал послушную, сухую беглость
И верность уху. Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушенный,
Предаться неге творческой мечты.»
Иначе говоря, красоту или гармонию нельзя деконструировать так, чтобы она сохранилась как красота или гармония, можно лишь создать иную красоту или гармонию в процессе творческого конструирования.
Деконструктивизм как концепция красивее, проще и понятнее. Но он не работает вне философии постмодернизма. Конструктивизм кажется концептуально громоздким, более сложным и менее понятным. Но он работает не только в философии, но в науке и в технологии.
Наука, занимающаяся изучением возникновения, поддержания устойчивости и распада различных структур, называется синергетикой (6,2). С точки зрения ситуаций предельности, синергетика рассматривает превращение межпредельности в беспредельность и беспредельности в межпредельность. На основании выше изложенного к базовому принципу синергетики — целое не равно, то есть всегда больше или меньше, суммы своих частей (6,2) — нужно конструктивное дополнение: разборка не равна сборке.
Наиболее известная мировоззренческая позиция, описывающая ситуацию обеспределивания, — нигилизм, который проявляется в философии, науке, искусстве, а также может выступать как жизненная позиция отдельного человека или даже целого общества. Нигилизм выступает как отрицание смыслов, ценностей, любых пределов и ограничений, которые в той или иной ситуации могут сковывать человеческое существование. «Нигилизм» как представление ввел немецкий писатель Ф.Г.Якоби. С.Кьеркегор рассматривал нигилизм как порождение кризиса христианства и распространения «эстетического» мироощущения. Нигилизм породил огромное количество идей и концепций в каждой сфере интеллектуальной деятельности. Мы попробуем изложить лишь самые интересные и известные из них.
Одной из самых интересных идей нигилизма в искусстве и философии является метафора смерти. Самая известная из них — «Бог умер» Ницше. Под Богом Ницше понимал, прежде всего, Иисуса Христа. Однако традиционно эти слова Ницше понимаются в более широком смысле — смерть Бога как предела, на который направлены разумения и стремления человечества. В постмодернизме это означает «отказ от идеи внешней принудительной каузальности, характерной для линейного типа понимания детерминизма». «Бог умер» это обеспределивание, рождающее возможность для иных пределов.
Над этим же размышлял Ф.М.Достоевский. Более известна фраза Ивана Карамазова в романе Достоевского «Братья Карамазовы»: «Если Бога нет, то все позволено» (6,3). Однако в романе «Бесы» Ф.М.Достоевский словами Кириллова осмысляет это уничтожение предела: «Если бог есть, то вся воля его, и из воли его я не могу. Если нет, то вся воля моя, и я обязан заявить своеволие.» Если нет Бога, который положен как предел человеческой воли, то человек сам полагает предел своей воли.
За «смертью Бога» в структурализме и философии науки последовал целый парад смертей — «смерть метафизики» (Ницше, подхваченный постмодернизмом), «смерть автора» (Деррида, Фуко), «смерть субъекта» (Деррида, Фуко), «смерть науки» (Хорган) и т.д. «Смерть» — метафора предела, через которую описывается обеспределивание традиционных явлений в их сущностных качествах и условие появления их новой сущности (6,3).
Нигилизм в отношении фундаментальности в философии исследует Левинас. У Левинаса бесконечность разрушает тотальность, а метафизика предшествует онтологии. Он отождествляет трансцендентность с идеей бесконечного. Именно бесконечность ставит под сомнение возможность тотальности в мире — как с точки зрения постижения, так и с точки зрения изменения мира. Разрушение тотальности предполагает, прежде всего, разрушение тотальности «Я» — через необходимость «Другого» («Чужого»).
Идея разрушения тотальности посредством бесконечности является существенной для структурализма. Левинасу также принадлежит идея критики философского фундаментализма. Антифундаментализм есть попытка обеспределивания философии — как нам представляется, неудачная.
К антифундаменталистским идеям Левинаса можно применить переформулированный парадокс нигилизма (правда в том, что правда отсутствует). Парадокс антифундаментализма можно сформулировать так: если для некоторой философии отсутствие фундаментальности есть самый общий принцип, то он и есть фундаментальный принцип. А если отсутствие фундаментальности является не самым общим принципом этой философии, то фундаментальность проявляет себя в наличии иного общего принципа, который данная философия может либо признавать, либо разрушать, либо игнорировать. Иначе говоря, возможность фундаментальности нельзя отрицать, ее можно лишь разрушать и игнорировать, чем собственно структурализм и занимался. Такое утверждение фундаментальности можно назвать принципом презумпции общего основания или фундаментализации (6,1).
Фундаментальность не обязательно тотальна — фундаментальность универсальна, а универсальность всегда ограничена содержанием времени эпохи самой универсальности. Вот почему любая фундаментальная онтологизация никогда не является тотальной по времени, но лишь эпохально универсальной, и на смену ей через процесс фундаментальной реонтологизации обязательно приходит следующая эпохально универсальная фундаментальность.
Кроме того, фундаментальность может быть содержательно тотальной в монистической онтологии, однако в плюралистической или в современном понимании этого (после Гартмана) — в многоуровневой фундирующей онтологии, содержательная тотальность невозможна как таковая, так как многие уровни лишают ее своей тотальной сущности. Отсюда в многоуровневой онтологии соединяется как многосторонность нетотальных концепций, состоящих из нескольких общих принципов, так и фундаментальность традиционных тотальных, имеющих общий принцип в основании.
Мераб Мамардашвили в главе «Техника понимания» своей работы «Введение в философию»[54] выражает следующую мысль — нечего пытаться понимать другого, это псевдопроблема, можно лишь вместе понимать нечто третье. Этот тезис — самая радикальная и последовательная критика метафизики Левинаса, поддержанной в свое время представителями структурализма-постмодернизма. То есть в концепции «другого» Левинаса обнаруживается нечто большее, нежели интерсубьективность. Будучи рассмотрена субстанционалистски, концепция «другого» выражает само основание структурализма-постмодернизма — чтобы преодолеть один частный принцип, нужен другой частный принцип, основанный на нигилизме первого. То есть нигилизм порождает самую, что ни на есть последовательную бинарную оппозицию.
Мамардашвили своим тезисом демонстрирует суть мыслительной неадекватности такого подхода структурализма и постмодернизма. Тезис Мамардашвили позволяет сказать, что не нигилистическая критика одного принципа (одной позиции) ради установления другого, чуждого ему, но столь же частного принципа (другой частной позиции) устраняет тотальность, а некоторое общее для обоих принципов или интерсубъективных позиций содержание, которое вообще не предполагает этой бинарной оппозиции и порождает новую сущность. Так тезис неофициальной советской философии того же периода, что и структурализм-постмодернизм (60-80-е годы XX века), оказывается более мыслительно мощным и напрямую предваряет возникновение конструктивной философии с фундаментальной онтологией виртуальности.
Таким образом, у нас возникает возможность различить два метафизически разных подхода — нигилизм или негативный подход, который отрицает некоторый частный принцип или частную позицию за счет нового (иного, другого) частного принципа (позиции) или новых частных принципов (позиций), и конструктивный (изначально по возникновению в методологии и философии — деятельностный) или виртуальный подход, который предлагает вместо критикуемого принципа (позиции) не его (ее) отрицание, а принципиально новое представление, по своей сущности более сложное, нежели старое. Тем самым мы подвергаем сомнению мыслительную мощность и эвристичность не каких-то отдельных принципов структурализма и постмодернизма, а мыслительную мощность и эвристичность самой их нигилистической сути, которую далее рассмотрим более подробно.
Фундаменталистский нигилизм Левинаса (6,1) был с энтузиазмом и огромной поддержкой воспринят структурализмом. Давайте посмотрим, что происходит, когда принцип презумпции общего основания или фундаментализации нарушается. Давайте попытаемся понять, что представляет собой философия структурализма, которая пыталась нарушать этот принцип.
Структурализм избегает общих принципов, пытаясь решать проблемы за счет частных принципов. Новый принцип возникает в структурализме очень часто как критика старого принципа, то есть в бинарной к нему оппозиции, которая тоже критикуется как частный же принцип. Между новым принципом, который предлагает структурализм, и тем, который он критикует или отрицает, возникает выбор. Например, почему мы должны предпочесть принцип антибинаризма принципу бинарных оппозиций, принцип ацентризма — принципу центризма, принцип ризомы — принципу иерархии и т.д.?
Структурализм, будучи последовательным, всегда предлагает еще один аргументирующий частный принцип как решение дилеммы выбора между частными принципами (новым и старым) (6,2). Новый частный принцип вместе с аргументирующим его частным принципом представляет уже частную концепцию. Если аргументирующие принципы разные, то возникает несколько частных концепций, различающихся, а иногда и противоречащих друг другу. Поэтому выглядит это неубедительно — ведь если аргументирующий принцип является не более общим, а столь же частным, как новый и тот, что им критикуется или отрицается, то нет никаких достаточных оснований, чтобы предпочесть новый принцип.
Давайте посмотрим на критику принципа бинарных оппозиций традиционной философии, то есть на нигилизм бинарности в структурализме. Взамен его структурализм предлагает частный принцип — антибинарности, преобразуя тем самым традиционный принцип бинарных оппозиций из общего в частный. Чтобы аргументировать этот новый частный принцип антибинарности, предлагаются следующие частные принципы — релятивность отношений, уничтожающая оппозиционное противостояние бинарности у Деррида, множество переходных позиций между бинарными оппозициями у Греймаса, или хаотичные различия, которые нельзя организовать в бинарные оппозиции у Делеза.
Здесь предлагаемые аргументирующие принципы являются такими же частными, как и те, которые они аргументируют, — они просто прибавляются к уже имеющимся, не относясь к ним ни в какой иерархии. То есть эти аргументирующие принципы даже не могут быть обоснованием (ибо это предполагало бы отношение фундаментальности) — они не более, нежели поверхностные частные аргументы.
Теперь мы сравним частные концепции, которые частный принцип антибинаризма образует вместе с соответствующими частными аргументирующими принципами.
Концепция антибинаризма Деррида это концепция релятивизма бинарных оппозиций, уничтожающая оппозиционность, но по умолчанию соглашающаяся с бинаризмом.
Концепция антибинаризма Греймаса это концепция процессуализации в ее счетном выражении, то есть появление промежуточных позиций, преобразующих бинарность в тернарность, тетрарность, пентарность и т.д., в которых, как это мы показали на примере тернарности ранее, тоже есть оппозиции. То есть концепция антибинаризма Греймаса не устраняет главную проблему, видимую в бинарности, — проблему оппозиции.
Концепция антибинаризма Делеза (концепция ризомы), наиболее последовательная, так как хаотичность различий нельзя организовать не только в бинарные, но также в тернарные, тетрарные, пентарные и т.д. оппозиции. Однако этот подход не является общим, ибо он всего лишь нигилистически отрицает общее качество — вместо общего принципа иерархии структуры предлагается частный принцип внеструктурности или аструктурности, хаотичности, беспорядочности.
Будучи же применен как общий, принцип ризомы или внеструктурности, обессмысливает остальное содержание структурализма и большинство других идей самих Делеза-Гваттари, в том числе их идею номадизма. То есть, как только мы эти частные принципы применяем как общие к другим идеям и концептам той же философии, они сразу же вступают с ними в противоречие. Такой подход, когда любой принцип или идея в той или иной философии применяется ко всей философии на предмет ее непротиворечивости другим принципам или идеям этой же философии, называется тестом на общность или фундаментальность принципа или идеи (6,2).
Таким образом, под вывеской «антибинаризм» в структурализме скрываются принципиально разные концепции — релятивная концепция, которая устраняет оппозицию, но сохраняет бинарность; умножающая позиции концепция, которая устраняет бинарность, но сохраняет оппозицию; и концепция ризомы, которая устраняет и бинарность, и ее оппозицию, но частным образом, не как общий принцип: хаос можно противопоставить структуре частным образом, но его нельзя понимать и нельзя никак далее мыслить о нем, беря его в качестве общего принципа.
При этом нужно иметь в виду, что в предельностных ситуациях, особенно в черезпредельности, бинарность возникает гораздо чаще, нежели тернарность, тетрарность, пентарность и т.п. В предельностных ситуациях не работает ни антибинарный постепенный переход Греймаса, ни релятивистский антибинаризм Деррида, ни антибинарный хаосмотический нигилизм Делеза.
При этом возникает вопрос — можно ли такие разные концепции объединить в единую философию? Когда со временем накапливается достаточно много новых частных принципов и частных концепций, возникает вопрос о том, как они связаны. И снова последовательное избегание обобщений не позволяет обнаружить единое основание. Возникает дилемма объединения частных принципов и концепций в философию: объединение возможно как бессвязное при отрицании общего принципа фундаментального основания и связное как основанное на общем принципе фундаментального основания (6,2).
Здесь кроется причина, по которой структуралисты, постструктуралисты, деконструктивисты и постмодернисты всех направлений и степеней известности так сопротивляются отнесению их к единому лагерю структуралистов. Ведь их объединение в некоторую общую философию это навязывание им извне принудительного общего принципа.
Это отношение к структурализму вы можете видеть во многих текстах, на многих конференциях и круглых столах по философии. Если мыслитель производит различие структуралистского содержания на структурализм, постструктурализм, деконструктивизм и постмодернизм, то он, скорее всего, сторонник фундаменталистского нигилизма. Если же мыслитель говорит о структурализме как о единой философии, то он либо объединяет эти направления по территории и времени возникновения, либо он все-таки фундаменталист (онтологист).
Первая дилемма выбора между частными принципами (дилемма связности) показывает невозможность создать единую концепцию при избегании общих принципов. Вторая дилемма объединения частных принципов и концепций в философию (дилемма единой философии) показывает невозможность создать единую философию при избегании фундаментальности как единого общего принципа. Две дилеммы структурализма вскрывают причины его креативного вырождения как перспективной в свое время философии.
Принцип презумпции общего основания или фундаментализации это развитый принцип достаточного онтологического основания Лейбница (1,1): 1) достаточное основание любого частного принципа не может быть частным принципом, но лишь более общим; 2) всякая философия как набор любых идей, принципов и концептов должна иметь онтологическое обоснование через наличие в ней общего фундаментального принципа. Такое развитие принципа достаточного основания Лейбница является не само собой разумеющимся, и оно не понадобилось бы, если структурализм не предпринял бы попытку построения своей философии на частных и плохо связанных друг с другом принципах.
Бесконечность Левинаса, которая была у него чисто абстрактным подходом, будучи использована как повторяемый разными структуралистами подход, превращается в дурную бесконечность частных принципов, бессвязность которых убивает не просто целостность философии, она убивает саму философию. То, что начиналось как философия, при последовательном избегании общих принципов превращается со временем в большой эклектичный и часто противоречивый набор частных принципов с неразрешимыми дилеммой выбора между ними и дилеммой объединения частных принципов и концепций в единую философию. Так философия умирает в дроблении на частности, среди которых даже нельзя какую-то из них предпочесть другой. Несмотря на то, что многие частные принципы структурализма являются интересными и перспективными, сам дух структурализма и его нацеленность на фундаменталистский нигилизм являются бесперспективными.
Когда мы извне и принудительно называем все концепции де Соссюра, Проппа, Леви-Стросса, Лакана, Деррида, Делеза, Бодрийяра, Кристевой, Лиотара, Касториадиса, Барта, Фуко, Греймаса, Батая, Бланшо, Клоссовски, Мерло-Понти и др. — структурализмом, то тем самым мы действуем против самого подхода, принятого в структурализме, но мы делаем из него философию. Если же мы этого не делаем, то мы разрушаем единую философию, разбивая ее на частные принципы и частные концепции, которые связаны только территориально и по времени своего возникновения, но весьма проблемно являются философией.
Структурализм это философия с онтологическим основанием «структура» и онтологическим принципом «структурность». Принципы внеструктурности и любые отрицания структуры вписаны в основание структурализма как его возможные отрицательные проявления. Не имеющий фундаментального основания постмодернизм включается в структурализм извне и принудительно, так как он не может этому противостоять в силу своей концептуальной аморфности.
Базовый концепт нигилизма — «номадология» (6,1; 6,2; 6,3) — в структурализме предлагается Делезом и Гваттари. «Номадология» — это размывание и устранение всех и всяческих оснований и преодоление всех и всяческих границ и пределов. Размывание и устранение границ и пределов основано на оппозиции традиционным подходам в философии: 1) вместо жестко структурной организации бытия — аструктурное содержание бытия; 2) вместо полагания пространства как различенного семантическими и аксиологическими точками и осями — пространство, предполагающее детерриториализацию и ретериториализацию; 3) вместо детерминизма как принудительной каузальности, причинности извне — принципиальная случайность сингулярного события; 4) вместо выделения фундаментальных бинарных оппозиций — устранение самой возможности бинарных оппозиций; 5) вместо полагания смысла в качестве имманентного любому объекту или миру вообще и раскрывающегося субъекту в когнитивных процедурах — придание смыслу проблемного характера.
Ризома — понятие номадологии, означающее в структурализме внеструктурный и нелинейный способ организации целостности (6,3). Ризома противопоставлена структуре в структурализме, хотя это противопоставление является чисто нигилистическим, противостоящим не только традиционному, но и всякому пониманию структуры. Учитывая то, что в структурализме самое важное понятие — структура — так и осталось невыясненным, нельзя полагаться на представление о внеструктурности.
Структура как таковая представляет собой так или иначе нормированное различие. Отсюда бывают системные, сетевые, иерархические и неирархические, организованные и неорганизованные и т.п. структуры. Если различие представляет собой по Делезу сеть отношений, то это не значит, что сетевая структура не является структурой. Термин «внеструктурный» означает ненормированное различие, то есть беспредельность, выраженная через отсутствие предела нормы.
Однако ненормированное различие может представлять собой виртуальную структуру, которая еще не есть реальность, однако нормирована чистым изменением. И это чистое изменение как изначальное нормирование делает ее структурой. «Внеструктурный» это означает неразличимый в себе и поэтому невыразимый (6,3). Если нечто внеструктурно, о нем нельзя говорить. Ризома явилась предварением представления о сети и сетевой онтологии (6,3)
Номадологическая модель мировидения является несамостоятельной, несамодостаточной. Ее несамостоятельность состоит в том, что для критики или нигилистического отрицания границ и пределов, устранения которых предлагает номадология, необходимо, чтобы эти пределы уже существовали. Если этих пределов не существует, то чистое следование номадологическим процедурам окажется бессодержательным.
Номадология бессмысленна в отношении того понимания, которое Гегель, а вслед за ним и Сартр называли бытие-в-себе. Номадология противоречит «хоре», которая сама противоречит бинаризму и порождает симулякры. Хора у Платона это самодвижущееся внутри себя бытие, вне выхода за собственные пределы. Хора у Кристевой это самодвижения бытия текста как чистого означающего вне референции к означаемому — «неэкспрессивная целостность, конструируемая импульсами в некую постоянную мобильность, одновременно подвижную и регламентированную» (6,2).
В таком понимании хора непосредственно порождает симулякры Бодрийяра. Хора возвращает представление об имманентности (имманентность самодвижения бытия), которое отрицает номадология, и, в отличие от номадологии, не предполагает преодоления каких бы то ни было пределов. Вместе с тем хора по Деррида представляет собой снятие «колебательных операций бинаризма» (6,2). В этом смысле хора представляет собой номадологический процесс. Итак, хора и противоречит, и соответствует номадологии одновременно. И диалектика, которая принципиально непринимаема в структурализме относительно бинарных оппозиций, не может снять это противоречие. В данном случае мы видим классическую для структурализма путаницу частных принципов, которая неустранима за счет частных аргументационных принципов.
Номадология тем самым имеет неуниверсальный характер: в обеспределенном или тождественном самому себе содержании номадология не работает. Номадология в философии в значительной степени является паразитарной, представляющей бесперспективный проект европейского нигилизма в философии. Иначе говоря, все идеи, которые содержит номадология, уже выражены, и пока человеческая мысль не положит новые пределы, нечего будет и обеспределивать.
Однако эвристический потенциал номадологии является несомненным, если рассматривать номадологию как процедуру проблематизации каждого из выше указанных подходов в традиционной философии. В таком понимании номадологии мы видим собственно и саму ситуацию обеспределивания несамостоятельной, зависимой от уже наличного предела или пределов, которые можно устранить.
Наличие явно выделенной и осмысленной концепции номадологии в структурализме позволяет нам предложить его как магистральный подход во всех и всяческих процессах обеспеределивания. В этом смысле номадология требует бинарной оппозиции к понятию Делеза и Гваттари «становление» — исчезновение, которое бы показывало появление того содержания, которое Делез и Гваттари называли хаосмос. Исчезновение это плавное растворение, стирание. размывание предела, постепенное устранение качественного различия, процессное уничтожение содержательной определенности (6,1). Становление, сопоставленное ситуации допредельности, принципиально противостоит исчезновению, сопоставленному ситуации беспредельности. Несмотря на содержательную неопределенность становления и исчезновения, эти процессы имеют разную направленность — космос и хаосмос.
Номадологический подход в структурализме сопоставлен постметафизическому мышлению как установке на отказ от возможности единой и системной концептуальной модели мира не только в содержании философии, но и в содержании теологии, науки, искусства и т.д.
Постметафизическое мышление — последнее слово доконструктивного подхода. Конструктивный подход начинает с фундаментализации посредством виртуальности. В представлении о виртуальности происходит отход от всех и всяческих истолковательных концепций на онтологическом уровне. Виртуальность позволяет провести обеспределивание всей предшествующей истолковательной философии наиболее последовательно — как изменение онтологической позиции: с истолковательной на конструктивную. В авторской Теории Виртуальности произведен переход от базового фундаментального представления об истолковании чего-то, что уже есть, к новому базовому фундаментальному представлению о конструировании чего-то, в процессе чего можно положить все и всяческие условия, обычно философией рассматривающиеся как имманентно наличные: пространство-время, структурность (определенный уровень структуры), целостность (объектность).
В конструктивном онтологическом обосновании посредством виртуальности номадологические аберрации произведены не путем противопоставления традиции, а онтологически фундаментально: 1) структура бытия конструктивно задана дважды — как бытийствование в языке и как бывание в семиозисе «АВ»-моделирования, структура является подвижной за счет виртуализации и свободно конструируется и реконструируется; 2) в конструктивных семантических и аксиологических содержаниях используется не пространство, а структурная топология — структурная связь (связность), структурное направление (дирекциональность), структурное подобие (размерность); 3) отход от причинности происходит как выражение конструктивных операций вообще без использования представления о событии — релевантность структурных отношений является не просто случайной, она случайна онтологически — как допустимость разных произвольных конструктивных установлений тех или иных релевантных отношений; 4) бинарные отношения оказываются фундаментальным принципом контрафлексии, где вместо оппозиций производятся намного более сложные операции — контрафлексивная нормировка, не позволяющая даже поставить вопрос об оппозиции как весьма устаревшем и примитивном способе нормирования разного; 5) смысл оказывается не просто не имманентным объекту или миру, он вообще оказывается дообъектным (доапперцептивным) и дофеноменологическим — смысл оказывается организован как сетевая структура, где посредством актуально-виртуальных отношений он постигается в чисто конструктивной позиции до возникновения всех и всяческих субъект-объектных отношений, более того, сам объект и субъект оказываются конструируемыми в технологических процессах имманентной и концептуальной апперцепций объектов, а объектность вообще оказывается не единственной нормативной онтологией — кроме нее есть еще процессная и структурно-континуумная нормативные онтологии.
Таким образом, в основе конструирования и моделирования довиртуальных конструктов структурного различения: системы, объекта, процесса, реальности; и лингвистического различения: знака, дискурса, текста — лежит виртуальность. Виртуальность является позицией изменяющегося, инакового, конструктивного содержания, которая сопоставлена позиции актуальности — устойчивого, очевидного, истолковательного содержания. В дирекционально-позиционно-структурных отношениях виртуальности и актуальности проявляет себя конструктивное моделирование: через метасемиозис ДПС-понятий и конструкт-семиозис «АВ»-моделирования, которое имеет сетевую топологию. Сеть (6,1; 6,2; 6,3) в ТВ принципиально несводима к системе и системной онтологии.
Виртуальность — основа всего и всяческого обеспределивания в конструктивизме. Инаковость виртуальности (6,1) обеспределивает очевидность актуальности, приводит к столкновению инакового и очевидного содержания, упорядочению их в структурный континуум (6,2) и к хаотическому преобразованию такого континуума за счет ревиртуализации (6,3).
Теория Виртуальности позволяет продемонстрировать все ситуации предельности. Виртуальность в своем глубинном выражении является чистой беспредельностью и поиском предела (ситуации 1 и 6). Такой предел появляется в виде актуальности, которая позволяет рассматривать виртуальность и актуальность как принципиально разные реальности (ситуация 2). Релевантность виртуальной и актуальной реальностей с выраженным направление референции проявляется как запредельность (ситуация 3). Создание референтного отношения между внутренними содержаниями релевантных виртуальной и актуальной реальностей в качестве актуально-виртуального структурного континуума проявляется как черезпредельность (ситуация 4). Создание «АВ»-цепочек, в том числе с сетевой топологией (ав- ва-, ава-, вав-, авав-, вава- и т.д. -моделей) проявляется как межпредельность (ситуация 5). Ревиртуализация структурных актуально-виртуальных континуумов выступает как обеспределивание на уровне континуума, что тем самым представляет виртуализацию, лежащую в основании континуума (ситуация 6)[55].
В заключение, можно показать содержательное понимание операций обеспределивания. Исчезновение, игнорирование или устранение предела или пределов выступает как критика абсолютизации или проблематизация некоторого содержания, установление критического или нигилистического отношения к нему, попытка разрушить его основания, то есть не просто изменить его качество, а уничтожить его. Столкновение и переплетение обеспределенного содержания одного или разных пределов выступает как столкновение бывших разнопредельных качеств, которые находятся теперь вне предела, но как все еще сохраняемые в своем отличии, оказываются в процессе конфликта, пытаясь восстановить свои пределы, либо поглотить друг друга. Установление непротиворечивости и неупорядоченности означает утерю отличий бывших разнопредельных содержаний и переход к тождеству хаоса.