 |
|
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Телеграмма
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Пассажир "Атланты".
Если бы это сногсшибательное известие не прилетело по телеграфнойпроволоке, а пришло по почте в запечатанном конверте и если бы французские,ирландские, нью-фаундлендские и американские телеграфные чиновники не былиуже знакомы с содержанием телеграммы, Барбикен не задумался бы ни на минуту.Он просто умолчал бы о письме из весьма понятного благоразумия, опасаясьскомпрометировать свой проект. Ведь эта телеграмма могла оказатьсямистификацией, тем более что она исходила от француза. Какому смельчакумогла прийти мысль -- отправиться на Луну внутри ядра? И если действительнонашелся такой человек, то разве это не сумасшедший, которому место в желтомдоме, а не в снаряде? Но телеграмму нельзя было скрыть, так как телеграфные служащие несклонны сохранять служебные тайны, и слух о предложении Мишеля Ардана уженачал распространяться по различным штатам. Поэтому и Барбикену не былоникакого смысла скрывать телеграмму. Он тотчас же созвал всех проживающих в Тампа членов клуба и, невыказывая своего отношения к телеграмме Ардана, не касаясь ни единым словомвопроса о доверии, которого она заслуживает, бесстрастно огласил ее краткийтекст. -- Невозможно! -- Немыслимо! -- Это просто шутка! -- Над нами издеваются! -- Что за вздор! -- Какая нелепость! Посыпался град восклицаний, какие служат для выражения сомнений,недоверия, обвинения в глупости и безумии, сопровождаемых обычными в такихслучаях жестами. Одни улыбались, другие посмеивались, некоторые пожималиплечами, иные громко хохотали -- смотря по настроению. И лишь у одного Мастона вырвалась великолепная фраза: -- А ведь это идея! -- В самом деле,-- ответил майор Эльфистон,-- но если иной раз такиеидеи и приходят в голову, это не значит, что можно их осуществлять... -- А почему бы и нет? -- горячо возразил секретарь "Пушечного клуба",готовый завязать спор. Но его товарищи постарались поскорее замять разговор. Между тем имя Мишеля Ардана уже переходило из уст в уста по всемуТампа. И приезжие и местные жители переглядывались, спрашивали друг друга,подшучивали -- не столько над неведомым европейцем, который представлялся иммифом, химерой, сколько над Мастоном, который способен был поверить всуществование этого легендарного лица. Когда Барбикен предложил выстрелитьснарядом в Луну, всякий нашел это предложение естественным, вполнеосуществимым и к тому же весьма интересным вопросом баллистики. Но чтобыразумное существо захотело лететь пассажиром в бомбе, предпринять такоеневероятное путешествие,-- да это просто фантазия, шутка, фарс, то, чтопо-английски называется h umbug и может быть переведено словом "утка". Насмешки и прибаутки продолжались без перерыва до самой ночи. Можносмело утверждать, что все Соединенные штаты в этот день хохотали до упаду,что, впрочем, несвойственно стране, где самые невероятные предприятия легконаходят защитников, последователей и исполнителей. Однако предложение Мишеля Ардана, как и всякая новая идея, взбудоражиломногие умы. Оно слишком резко расходилось с обычными понятиями. Многие сталиговорить: "Как это никому раньше в голову не пришло!" Скоро новая тема,именно вследствие своей странности, приобрела характер навязчивой идеи. Надэтим событием стали задумываться. Разве мало было примеров, когда идеи,которые накануне осмеивались всеми, затем блестяще осуществлялись? Почему быи этому путешествию не осуществиться в один прекрасный день? Но, во всякомслучае, человек, который готов рисковать жизнью, не в своем уме, и посколькунельзя серьезно отнестись к его предложению, то лучше бы он молчал и неволновал целую страну таким диким вздором. Прежде всего существует ли действительно этот человек? Это еще большойвопрос! Правда, имя Мишеля Ардана было небезызвестно и в Америке! Это имяпринадлежало европейцу, о смелых предприятиях которого не раз упоминалось вгазетах. Кроме того, телеграмма, отправленная через Атлантический океан,указание парохода, на котором отправился француз, точный срок его прибытия-- все эти обстоятельства придавали некоторое правдоподобие необычайномупредложению. Жителям Тампа становилось прямо невтерпеж. Сперва начали собиратьсяотдельные лица, образовались небольшие кружки, затем любопытство притянулоэти группы друг к другу, подобно тому как молекулярное притяжение собираетразрозненные атомы. В конце концов собралась порядочная толпа, котораянаправилась к жилищу председателя "Пушечного клуба". Барбикен до сих пор ничем не обнаруживал своего отношения к телеграмме;к мнению Мастона он, по-видимому, отнесся совершенно безразлично, невысказав ему ни одобрения, ни порицания. Он молчал, выжидая дальнейшихсобытий; но он упустил из виду всеобщее нетерпение. Собравшаяся у него подокном толпа застала его врасплох; он окинул ее недовольным взглядом. Новскоре поднялся такой шум, такие крики, что Барбикен волей-неволей открылокно. Пришлось покориться участи знаменитого человека, со всеми сопряженнымис ней обязанностями, порою скучными и неприятными. При его появлении толпа умолкла. Затем выступил вперед какой-тогражданин и поставил ему вопрос ребром: -- Правда ли, что лицо, указанное в телеграмме под именем МишеляАрдана, едет в Америку? Да или нет? -- Господа! Я знаю об этом столько же, сколько и вы,-- ответилБарбикен. -- Но это необходимо узнать точно! -- раздались нетерпеливые голоса. -- Поживем, увидим,-- холодно ответил Барбикен. -- Нельзя же держать целую страну в напряженном ожидании! -- возразилоратор.-- Ну что, вы уже изменили чертежи снаряда, как он просит втелеграмме? -- Нет еще, господа,-- но вы правы: надо выяснить, в чем тут дело.Телеграф всех взбудоражил, так пусть же теперь телеграф даст нам все нужныесведения. -- На телеграф! На телеграф! -- закричали кругом. Барбикен вышел на улицу и в сопровождении огромной толпы отправился нателеграфную станцию. Через несколько минут была отправлена телеграмма в Ливерпуль,председателю общества корабельных маклеров. Просили ответить на следующиевопросы: "Что за корабль "Атланта"? Когда этот корабль покинул Европу? Имеетсяли на борту француз по имени Мишель Ардан?" Через два часа Барбикен получил официальную справку, не оставлявшуюникаких сомнений: "Пароход "Атланта" вышел из Ливерпуля 2 октября. Направляется в Тампа.На борту находится француз, записанный в пассажирскую книгу под именемМишель Ардан". Итак, первоначальная телеграмма подтвердилась. Глаза Барбикенавспыхнули, кулаки судорожно сжались, и он не мог удержаться от гневногошепота: -- Так это правда? Значит, это возможно!.. Значит, этот французсуществует! Через две недели он будет здесь... Но ведь это же сумасшедший!Сумасброд! Ни за что не соглашусь на подобное безумство! И, однако, в тот же вечер он отправил фирме "Брэдвиль и КВ°" просьбузадержать до особого распоряжения отливку заказанной бомбы. Как описать волнение, охватившее всю Америку, сенсацию, затмившую дажеэффект, вызванный в свое время сообщением Барбикена? Как изложить все то,что было написано по этому поводу в американских газетах, как они принялиэти новые известия, как стали воспевать на все лады прибытие нового герояСтарого Света? Как передать лихорадочное возбуждение, охватившее массылюдей, которые считали часы, минуты, даже секунды, оставшиеся до приездаМишеля Ардана? Как дать хотя бы слабое представление о мучительной работемозга, подпавшего под влияние навязчивой идеи? Как изобразить всепроисшедшие перемены -- остановку фабричных работ, суматоху на бирже,задержку в порту судов, вызванную ожиданием "Атланты", ежедневное прибытие вбухту Эспириту-Санто все новых паровых и парусных судов, почтовых пароходов,увесилительных яхт и катеров всех видов и размеров. Как сосчитать тысячилюбопытных приезжих, которые за полмесяца учетверили население Тампа ипринуждены были поселиться за городом, на лугу, в походных палатках? Этазадача превосходит все силы человеческие, и было бы безумием попытаться ееосуществить. Наконец наступило 20 октября. В девять часов утра семафоры Багамскогопролива сигнализировали появление густого дыма на горизонте. Через два часас этими семафорами обменялся сигналами большой пароход. Тотчас же передали вТампа название "Атланта". В четыре часа дня английский пароход входил вбухту Эспириту-Санто. В пять -- он уже на всех парах пронесся по рейдуХилсборо. В шесть -- он бросил якорь в гавани Тампа. Не успел якорь коснуться песчаного дна, как уже несколько сот лодок ишлюпок окружили "Атланту" и пароход был взят на абордаж. Барбикен первымвскочил на палубу и крикнул голосом, в котором звучало волнение: -- Мишель Ардан? -- Здесь! -- откликнулся человек, стоявший на юте. Барбикен молча скрестил руки и вопрошающим взглядом впился в пассажира"Атланты". Это был человек лет сорока двух, высокого роста, но уже слегкасутуловатый, подобно кариатидам, которые на своих плечах поддерживаютбалконы. Крупная львиная голова была украшена копной огненных волос, и онвстряхивал ими порой, точно гривой. Круглое лицо, широкие скулы,оттопыренные щетинистые усы и пучки рыжеватых волос на щеках, круглые,близорукие и несколько блуждающие глаза придавали ему сходство с котом. Ноего нос был очерчен смелой линией, выражение губ добродушное, а высокийумный лоб изборожден морщинами, как поле, которое никогда не отдыхает.Наконец, сильно развитой торс, крепко посаженный на длинных ногах,мускулистые, ловкие руки, решительная походка -- все доказывало, что этотевропеец -- здоровенный малый, которого, говоря на языке металлургов,природа "скорее выковала, чем отлила". Последователи Лафатера и Грасиоле легко распознали бы в форме черепа ив физиономии этого человека черты воинственности, то есть мужества во времяопасности и упорства в преодолении препятствий; они обнаружили бы такжедобродушие, любознательность, прирожденное стремление ко всему необычайному;зато совершенно отсутствовали шишки любостяжания, скопидомства и пристрастияк материальным благам. Чтобы закончить описание внешнего облика пассажира "Атланты", следуетотметить широкую, но ладно сидевшую одежду (на его пальто и брюки пошлостолько материи, что Мишель Ардан называл себя "смерть сукну"), небрежнозавязанный галстук, отложной воротничок, открывавший крепкую шею, и всегдарасстегнутые манжеты, из которых выступали мускулистые руки с подвижнымипальцами. Чувствовалось, что этот человек не замерзнет в самый жестокиймороз и не похолодеет от страха в час опасности. Даже на палубе "Атланты" он ни минуты не оставался в покое, был"неустойчив на якоре", как выражаются матросы; двигался среди толпы взад ивперед, жестикулируя, то и дело нервно обкусывая ногти, беседуя со всеми иобращаясь чуть ли не к каждому на "ты". Это был один из редких оригиналов,которых творец создает в минуты особого вдохновения и тотчас же разбиваетмодель. Действительно, личность Мишеля Ардана представляла широкое поле дляпсихологических наблюдений и анализа. Этот удивительный человек имелсклонность к гиперболам, питая юношеское пристрастие к превосходной степени;все предметы отражались в сетчатке его глаз в сверхъестественных размерах.Отсюда у него беспрестанно возникали большие и смелые идеи; все рисовалосьему в преувеличенном виде, кроме препятствий и человеческих достоинств. Словом, это была богатая натура; художник до мозга костей, остроумныймалый. Он избегал фейерверка острот, зато наносил словесные удары словкостью фехтовальщика. Во время диспутов он мало заботился о логике и оформально правильных силлогизмах, в которых никогда не был силен, зато унего были свои излюбленные приемы. Отъявленный спорщик, он поражалпротивника прямо в грудь аргументами ad hominem [12], перед которыми темоставалось только пасовать, он любил отстаивать с пеной у рта самыебезнадежные положения. У него были свои странности; так, подобно Шекспиру, он любил называтьсебя "блистательным невеждой" и кичился тем, что презирает ученых. "Онитолько отмечают удары, когда мы ведем игру",-- говорил он. Эти былчистокровный цыган, кочующий по странам чудес, склонный к приключениям, ноне искатель приключений, сорвиголова. Фаэтон, летящий во весь дух наколеснице солнца, Икар, но с запасными крыльями. Впрочем, он подтверждал свои слова делом и, не раздумывая, ставил накарту свою жизнь. Он очертя голову бросался в самые отчаянные предприятия,всегда готов был сжечь свои корабли, подобно Агафоклу, всякий час рисковалсломать себе шею и тем не менее всегда вставал на ноги, подобно игрушечномуваньке-встаньке. Одним словом, его девизом было: "Во что бы то ни стало!" Страсть кневозможному, невероятному была его "ruling passion" [13], по меткомувыражению Попа. Но достоинства Мишеля Ардана имели и свою оборотную сторону. "Кто нерискует, тот не выигрывает", гласит пословица. Ардан не раз рисковал, ноничего не приобретал. Это был беззаботный расточитель денег, своего родабездонная бочка Данаид. Он был глубоко бескорыстен, и бурные порывы егосердца не уступали смелости идей его горячей головы. Отзывчивый, рыцарскивеликодушный, он готов был помиловать злейшего врага и охотно продался бы врабство, чтобы выкупить негра. Во Франции и во всей Европе очень многие знали этого блестящего ибеспокойного человека. Стоустая молва охрипла, день и ночь твердя о нем. Ниот кого не было у него тайн, всем были известны самые интимные подробностиего жизни, точно стены его квартиры состояли из прозрачного стекла. У Мишеля Ардана была также богатая коллекция врагов из числа тех людей,которых он обидел, задевая и бесцеремонно расталкивая, работая вовсюлоктями, чтобы проложить себе путь сквозь толпу. Но в общем это был любимец общества, и к нему относились как кбалованному ребенку. Мирились с его причудами; принимали его, каков он есть;все интересовались его смелыми предприятиями и с участием, с тревогойследили за его судьбой. Иной раз, когда приятель старался уговорить его,удерживая от опасного шага, предсказывая близкую гибель, Мишель Ардан сбеззаботной улыбкой отвечал, что "лес сгорает только от собственныхдеревьев", сам не зная, что цитирует одну из самых красивых арабскихпословиц. Таков был этот пассажир "Атланты", подвижный, как ртуть, вечно горящийвнутренним огнем, вечно взволнованный. Быть может, его тревожила мысль отом, на какое дело он отваживается в Америке? Ничуть не бывало. Он всегдабыл возбужден в силу своей нервной организации. Трудно представить себе более разительный контраст между двумяличностями, чем между французом Мишелем Арданом и янки Барбикеном; и в то жевремя у них было много общего: оба были предприимчивые, смелые, отважныелюди, но каждый на свой собственный лад. Барбикену недолго пришлось рассматривать приезжего, который своимбезумно смелым предложением отодвинул его на второй план. Загремело "ура" и"виват" -- толпа приветствовала Ардана. Всякий хотел лично пожать ему руку,и восторг принял такие осязательные формы, что, пожав тысячу рук и едва непотеряв все свои десять пальцев, Ардан счел за лучшее укрыться к себе вкаюту. Барбикен последовал за ним, не произнеся ни слова. -- Вы Барбикен? -- спросил его Ардан, когда они остались одни, такимтоном, словно они уже двадцать лет были добрыми друзьями. -- Да,-- сухо ответил председатель"Пушечного клуба". -- Ну так здравствуйте, Барбикен! Как дела! Хороши? Ну тем лучше, темлучше! -- Итак,-- спросил Барбикен без всякого вступления,-- вы решили лететь? -- Безусловно. -- И ничего вас не остановит? -- Ничто. А вы уже изменили форму вашего снаряда так, как я просил втелеграмме? -- Я ждал вашего приезда. Но скажите,-- спросил Барбикен,-- вы какследует все обдумали? -- Обдумал ли я? Да разве есть у меня время раздумывать? Мнепредставился случай побывать на Луне, и я решил им воспользоваться -- вот ивсе! Мне кажется, тут не о чем особенно задумываться. Барбикен пожирал глазами этого человека, который говорил о своемпутешествии на Луну с такой легкостью и беспечностью, без тени беспокойства. -- У вас есть по крайней мере какой-нибудь план? -- спросил, наконец,Барбикен.-- Вы придумали, как это осуществить? -- Еще как придумал, дорогой Барбикен! Но знаете, что я вам скажу! Япредпочитаю высказаться публично, сразу перед всеми, чтобы потом об этом небыло больше речи. Это избавит меня от повторений. Поэтому, если вы непредложите ничего лучшего, созовите ваших друзей, ваших сочленов, весьгород, всю Флориду, всю Америку, если угодно, и завтра же я разовью свойплан и отвечу на все возражения, которые мне будут представлены. Будьтепокойны, я не боюсь возражений! Идет? -- Идет! -- ответил Барбикен. После этих слов председатель "Пушечного клуба" вышел из каюты игромогласно передал предложение Мишеля Ардана теснившейся на палубе толпе.Слова его были встречены радостными возгласами, целой бурей одобрений.Предложение Ардана разрешало все трудности. Завтра каждый сможет вдовольнаглядеться на европейского героя. Однако некоторые, наиболее упорные иззрителей, решили не покидать "Атланты" и остались ночевать на палубе. Срединих оказался и Дж. Т. Мастон; он еще заранее привинтил свой железный крюк кпоручням юта, и понадобился бы рычаг, чтобы оторвать его оттуда. -- Вот это герой так герой! -- повторял он, захлебываясь от восторга.--Мы все просто бабы по сравнению с этим европейцем! А председатель "Пушечного клуба", предложив посетителям разойтись,вернулся в каюту Ардана и оставался там до тех пор, пока пароходный колоколне возвестил полночь. К тому времени оба соперника по славе уже горячо пожимали друг другуруки, и Мишель Ардан говорил "ты" председателю "Пушечного клуба".©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.