 |
|
Сознание его стало затуманиваться головокружением и надвигающейся по бокам зрения черной тьмой.
- Вместе с вами, я владею уже 76 годами – и думаю, близжайшие лет 70 мне не о чем волноваться. А вас я больше не намерен терпеть. Вы решили выступить против меня, хотите уличить Артура. А я не люблю назойливых насекомых. Даже если вы одумаетесь и придете через год для продажи пары-тройки лет, разве я должен это время терпеть вас, сошедшегося с моей изменницей женой? Я не хочу огласки и беспокойства, не хочу, чтобы моя уже бывшая жена обратилась к вам за помощью, и просто не хочу больше видеть вас. Вас таких столько, как собак! – Он сполз с дивана и, автоматично двигая руками и ногами, словно перевернутый жук, безнадежно пытался доползти до двери… Кошмарный зуд был во всем теле. Кровь, струйкой попадая на его открытые губы, падала на пол. Сердце билось, словно камень бьет стекло. Раз за разом! Стекло вдребезги! Куски стекла… Где он? Боль. Вдох! Умирает! Смерть, она такая? Ядовитая пыль! Грудь разрывается! Температура тела ужасная, градусов 40. Он, облитый собственной кровью, судорожно, автоматично движимый инстинктом хватал отравленный воздух потрескавшимися открытыми губами. Из глаз по лицу текли слезы. Дверь плыла перед ним – всего пара метров! Удушье! Удушье! Вдох!
- Вас посадят, - мучительно, отчаянно простонал про себя Гурьянов – говорить он уже был не в силах.
- Медицинская экспертиза решит, что у вас случился инфаркт легкого. Да, бывает и такое. Из-за тромба в легочной артерии. Фтороводород рассасется, пока вас обнаружат. Ну, а помещение я, конечно, проветрю, когда вы отдадите концы. Я маг, я делаю сыворотки и знаю химию, идиот!
Нечеловеческое усилие! Он оттолкнулся руками – грудь его ударилась об пол.
- Вы даже до двери не доползете! Ты умрешь, как крыса в газовом ящике.
«И это последние слова, которые я услышу в жизни?» Как это?.. грустно. Тьма. В ней даже есть свой уют. Резкий вздох! он сделал тяжёлый рывок вперед! Еще? О! Мгновенье! Он открыл глаза – ох! – и увидел свалявшуюся подушку перед глазами! Приподнял голову – лицом от него, скомкав подушку, под белым одеялом на другом конце кровати спала Дина… Сон! Это был сон? Точно ли?..
Мстислав приподнялся на постели. Грудь его болела, сдавленная, пока он спал в неудобной позе, полу-набоку полу-наживоте. Ну и кошмарище! Аам, что за боль? Боль в челюсти, похожая на зубную боль, но это не та. И это ощущение сжатости в груди до чего тягостно, мучительно! – а как же хочется просто прижаться к Дине. Он вдруг ощутил до того пронзительную, страшную, оглушительную боль в сердце, что, теряя осознание, застилаемое сгустками мрака, невольно облакатился спиной на стену и медленно сполз на кровать! Приступ? Смерть? Тридцатое?!
- Как там мама, выходит? – спросил Тартаров. Вместо обыкновения на нем было бордовое облачение, напоминающее мантию.
- Кажется, она спит. Не ответила. Ну, пусть еще отдохнет. – Артур сел в кресло и основательно потянулся, закинув руки за голову. - А как там наш маленький миллионер поживает? – спросил он в своей привычной иронично насмешливой манере.
- Никак. В результате последней сделки и я, и он остались недовольны друг другом. Продавец решил, что сделки прекращаются раз и навсегда. Тогда я решил погасить его Свечу.
- Серьезно? Угу. – Он помолчал, подкинув брови, слегка сжав и вытянув губы. Провел рукой по кудрям и еще раз хмыкнул. – А я хотел его при случае еще разок позлить его Ребеккой…
Дина, стоя на коленях на кровати, что-то пела ему с желанием разбудить. На ней было то бежеватое платье с коричневым узором, как в их первую встречу: служившее только ее удобству, но при этом небрежно привлекательное и подкупающее своей «взрослостью» на юном теле.
- Ты надела это платье?
Он жив? Жив! Он распахнул глаза. Дина с тревогой наклонилась над ним:
- Ты так стонал, я решила тебя разбудить. – Он стал приходить в себя. На ней не было того платья; только спальная маечка, как обычно. И она полулежала на кровати рядом с ним, а не была на коленях. Ему приснилось, что она будет его? И этот ужас, что Тартаров отравил его каким-то ядовитым веществом! И как-будто он ощутил сердечный удар. И Артур. И их разговор о том, что… Свеча погашена. Это значило для них, что он, Мстислав умер? А что, правда, случится, если погасить Свечу?
- Не надо было тебе принимать те таблетки снотворного, - сказала она слегка заспанным голосом. – И ночью ты спал беспокойно, но я уж не стала тебя будить. Тебе что снилось?
- Кошмары. Миллион кошмаров, - как и в его снах, он ощутил в теле болезненную тяжесть, хотя – это больше походит на ломоту от усталости.
Она печально вздохнула, сочувственно глядя в его лицо. Обеспокоившись, Мстислав спросил:
- Какое, а какое число сегодня?
- 1-е июля.
- Хорошо, - вздохнул он с облегчением. – Который час?
- Скоро семь.
- Давай встанем! Я не смогу спать.
- Да, я тоже.
Вероятно, он оказался в таком состоянии, когда, в тревоге погрузившись в сон, позже видишь кошмар, но спишь так крепко, что не можешь проснуться и потому проваливаешься в еще один, другой, но навеянный первым, сон. Пока, наконец, после будоражащих волнений не просыпаешься на яву.
Глава 14