 |
|
СПИСОК ИМЕН И НАЗВАНИЙ.. 871 62 страница
Он подполз к ногам Фродо и заскулил:
– Спаси нас, добрый, добрый хозяин! Смеагол честно клянется, клянется Сокровищу. Он никогда, никогда больше сюда не придет! Он ничего не расскажет, нет, Сокровище мое! Нет! Никогда!
– Ты удовлетворен этой клятвой, Фродо? – спросил Фарамир.
– Вполне, – сказал Фродо. – Другой не будет, так что либо прими ее, либо поступай по закону. Большего ты не добьешься. Но я обещал ему, что, если он подойдет ко мне, с ним ничего плохого не случится. Я не хочу обмануть его доверие.
Фарамир на мгновение задумался.
– Что ж, хорошо, – сказал он наконец. – Предаю тебя на волю твоего господина Фродо, сына Дрого. Пусть упомянутый Фродо объявит, как он намерен поступить с тобою.
– Скажи сначала, о достойный Фарамир, как ты сам поступишь с упомянутым Фродо! – отозвался хоббит с поклоном. – Пока ты не примешь окончательного решения, Фродо не может строить планов ни за себя, ни за своих спутников. Ты назначил вынесение приговора на утро, но рассвет уже близок...
– В таком случае объявляю свой суд, – молвил Фарамир. – Что до тебя, Фродо, то властью, мне данной, я дарую тебе свободу в пределах древних границ Гондора. Иди куда захочешь – за единственным исключением: ни ты, ни кто-либо из твоих спутников не должны являться в то место, где стоите сейчас, без особого приглашения. Привилегии эти даются тебе ровно на один год и один день, после чего ты их лишаешься; возобновить их ты сможешь, только если до истечения названного срока прибудешь в Минас Тирит, пред лицо Правителя и Наместника. Тогда я смогу предстательствовать за тебя и просить о подтверждении твоих прав, дабы сделать их пожизненными. До тех пор любой, кого ты возьмешь под свою опеку, может рассчитывать на мое покровительство, и щит Гондора будет ему охраной. Получил ли ты ответ на свой вопрос?
Фродо поклонился до земли:
– Получил, господин мой, и готов служить тебе, если только служба моя имеет какую-либо ценность в глазах столь высокородного и доблестного властителя.
– Она поистине неоценима, – ответил Фарамир. – А теперь отвечай: берешь ли ты под свою опеку это существо, носящее имя Смеагол?
– Да, я беру вышеназванного Смеагола под свою опеку, – подтвердил Фродо.
Сэм шумно вздохнул. Не потому, конечно, что ему наскучил долгий обмен любезностями; Сэм, как и всякий хоббит, одобрял такого рода церемонии. По правде сказать, в Заселье подобная беседа потребовала бы втрое больше слов, поклонов и расшаркиваний.
– Теперь я обращаюсь к тебе, – сказал Фарамир Голлуму. – Над тобой тяготеет смертный приговор, но, пока ты будешь сопровождать Фродо, можешь ничего не опасаться. Если же гондорцы обнаружат тебя в наших землях без Фродо, приговор будет приведен в исполнение. И да не замедлит смерть отыскать тебя, будь то в Гондоре или за его пределами, если ты погрешишь против своего хозяина! А теперь отвечай мне: куда ты собираешься идти? Фродо говорит, что ты был его проводником. Куда ты вел его?
Голлум не ответил.
– Утаить этого я тебе не дам, – нахмурился Фарамир. – Отвечай или я лишу тебя своей милости!
Голлум молчал по-прежнему.
– Я могу сказать за него, – вмешался Фродо. – Сначала он по моей просьбе привел меня к Черным Воротам, но оказалось, что через них не пройти.
– В Неназываемую Страну торных путей нет, – заметил Фарамир.
– Удостоверившись в неудаче, мы свернули и вышли на южную дорогу, – продолжал Фродо. – Голлум говорит, что есть еще одна тропка – где-то неподалеку от Минас Итиля.
– Минас Моргула, – поправил Фарамир.
– Я понял только одно, – сказал Фродо. – Тропа, кажется, начинается на левом склоне долины, где стоит древний город, и уходит в горы. По этой тропе можно прийти к перевалу, а оттуда – спуститься вниз... ну... словом, на ту сторону.
– Ты знаешь, как называется этот перевал? – спросил Фарамир.
– Нет, – ответил Фродо.
– Так узнай. Имя его – Кирит Унгол.
Голлум резко зашипел и пробормотал что-то невнятное.
– Разве я не прав? – спросил Фарамир, поворачиваясь к нему.
– Нет! – крикнул Голлум и вдруг, коротко взвизгнув, как будто его что-то укололо, зачастил: – Да, да, мы когда-то слыхали это название. Но что нам за дело до названия? Хозяин сказал, что ему надо попасть внутрь. Значит, надо попробовать. Но другой тропы нет, пробовать негде. Нету другой тропы!
– Нету? – спросил Фарамир. – Откуда ты знаешь? Разве изучил кто-нибудь все границы этого мрачного государства?
Взгляд Командира, долгий и задумчивый, остановился на Голлуме. Наконец Командир произнес:
– Уведи это создание, Анборн. Обращайся с ним мягко, но следи в оба. А ты, Смеагол, не пытайся прыгнуть в озеро! Там, внизу, зубы у скал, как сабли, и ты погибнешь, не дождавшись своего часа. А теперь оставь нас и забери свою рыбу!
Анборн вышел. Голлум, согнувшись в три погибели, ковылял перед ним. Занавеси в нише задернулись.
– Твое решение, Фродо, кажется мне опрометчивым, – сказал Фарамир. – Лучше тебе расстаться с этой тварью. Твой проводник – существо злобное и порочное.
– Не до конца, – возразил Фродо.
– Может быть, ты и прав, – уступил гондорец. – Но зло проело его, как ржавчина, и с каждым днем въедается все глубже. Дорога в его сопровождении не доведет до добра. Если бы ты с ним расстался, я дал бы ему охрану и провожатых до любого места на границах Гондора – выбрать он может сам.
– Он не согласится, – покачал головой Фродо. – Он отправится по моим следам: ведь он давно уже меня преследует. Наконец, я обещал ему покровительство и неоднократно повторял, что не брошу его: ведь мы договорились идти вместе, какую бы дорогу он ни выбрал. Неужели ты советуешь мне встать на путь вероломства?
– Нет, – вздохнул Фарамир, – но сердце мое не хочет, чтобы ты шел с ним. Одно дело – самому обмануть чье-то доверие. Советовать другу, чтобы он разорвал погибельный союз, куда легче... Но – ты прав! Если он пойдет с тобой по доброй воле, ты и впрямь должен будешь терпеть его. Скажу только одно: я не уверен, что тебе надо идти именно через Кирит Унгол. Твой проводник не открыл всего, что знает. Я прочел это в его глазах. Избегай перевала Кирит Унгол!
– Куда же мне податься? – растерянно спросил Фродо. – Разве что вернуться к Черным Воротам и сдаться на милость стражей! Что тебе известно об этом перевале? Почему его имя рождает такой страх?
– Доподлинно ничего не известно, – ответил Фарамир. – Мы, люди Гондора, давно уже не бываем за Южным Трактом, не говоря уже о Горах Мрака. Мы знаем о них только из древних легенд и сказок, переданных нам стариками. Но все легенды сходятся на том, что на перевале над Минас Моргулом обитает неведомый ужас. При имени Кирит Унгол старцы и знатоки преданий бледнеют и умолкают. Долина возле крепости Минас Моргул давно уже перешла к злым силам. Даже когда Враг пребывал в изгнании далеко отсюда, а Итилиэн принадлежал нам почти весь, из долины Моргула исходили страх и угроза. Как тебе известно, страшный город в долине был когда-то могучей крепостью Минас Итиль, гордой и прекрасной, и крепость эта считалась родной сестрой Минас Тирита; но ею завладели злые люди, коих Враг покорил под свою руку еще во времена своего прежнего могущества. После его падения они долго скитались без земли и без властителя. Говорят, вождями этих людей были нуменорцы, безвозвратно погрязшие когда-то в черном пороке. Враг наделил их Кольцами Власти, и Кольца поглотили их, сделав живыми призраками, страшными и полными злобы. Когда Враг покинул Средьземелье, они захватили Минас Итиль и поселились там, наполнив крепость и долину вокруг нее духом тления и распада. Город казался пустым, но пустым не был. Там поселился страх, не имеющий обличья. Девятеро их было, Властителей и Призраков. И вот, когда возвращение их Повелителя, которое они тайно готовили, стало явью, сила их возросла. Врата Ужаса отворились, Девятеро Всадников вышли в мир – и мы не смогли остановить их. Не приближайся к их гнезду! Тебя выследят. Там обитает Недремлющее Зло, там бдят безвекие очи. Не ходи той дорогой!
– Куда же мне идти? – спросил Фродо. – Ведь ты сказал, что не можешь сам отвести меня в горы, тем более – перенести за хребет! Но я должен перебраться на ту сторону, ибо дал слово перед всем Советом, что сделаю это – или погибну. Если, завидев конец дороги и устрашившись его, я поверну обратно – куда я пойду, как покажусь на глаза эльфам и людям? Неужели ты хочешь, чтобы я отправился в Гондор и принес туда с собою эту Вещь, желание обладать которой свело с ума даже твоего брата? Какими чарами околдует она Минас Тирит? Неужели дело кончится тем, что у нас будет не один, а два Минас Моргула? И будут они скалиться друг на друга через реку, а между ними ляжет мертвая земля, полная тлена и распада...
– Только не это! – воскликнул Фарамир.
– Что же ты мне посоветуешь? – еще раз спросил Фродо.
– Не знаю. Но на смерть и муки отпускать тебя не хочу. И не думаю, что Митрандир избрал бы именно эту дорогу.
– Но его со мной нет, и я вынужден решать сам. Да и времени на поиски другой дороги у меня нет...
– Тяжел твой жребий, и безнадежно твое дело, – сдался Фарамир. – Что ж, быть по сему! Но все же не презри моих слов и опасайся своего проводника, Смеагола! На его совести уже есть убийство. Я прочел это в его глазах. – Он глубоко вздохнул, помолчал и продолжил: – Мы встретились и расстаемся, Фродо, сын Дрого. Я не собираюсь тебя утешать – ты в утешении не нуждаешься. Под этим солнцем я уже не надеюсь тебя увидеть. Но да будет с тобой и всем твоим племенем мое благословение! А теперь отдохни немного, пока мы приготовим тебе еды в дорогу. Желал бы я знать, как вышло, что эта скользкая, ползучая тварь много лет обладала Вещью, о которой мы говорили, и почему лишилась ее... Но не буду тебе докучать более. Если ты, вопреки всему, вернешься в земли живых, мы сядем с тобой у крепостной стены, на солнышке, вспомним наши приключения, посмеемся над прошлыми горестями – и ты поведаешь мне обо всем. А дотоле – или до неведомого, неизреченного дня, коего не увидеть даже в Зрячих Камнях Нуменора, – дотоле прощай!
Фарамир встал, поклонился Фродо до земли – и, отведя занавесь, вышел.
Глава седьмая.
ДОРОГА К ПЕРЕПУТЬЮ[448]
Фродо и Сэм возвратились в свой угол и легли отдохнуть. Люди просыпались, вставали; начинались дневные заботы. Вскоре принесли воду для умывания, и хоббитов отвели к столу, накрытому на троих. За утреннюю трапезу они сели с Фарамиром. После вчерашнего боя он так и не сомкнул глаз, но усталым не выглядел.
– Да не постигнет вас голод в пути! – пожелал он хоббитам. – Еды у вас не так много, а посему я велел уложить в ваши мешки небольшой добавочный запас. В Итилиэне страдать от жажды вам не придется, но опасайтесь ручьев, текущих из Имлад Моргул, из Долины Живой Смерти! Кроме того, я хочу сказать вам вот что. К этому часу все мои разведчики уже вернулись. Некоторые из них побывали у самого Мораннона. По их словам, повсюду творится нечто странное. Край опустел. Дороги безлюдны. Не слышно шагов, никто не трубит в рог, никто не натягивает тетивы. Над Страной, Которую Не Называют, нависло молчание; все вокруг словно ожидает чего-то. Что может крыться за этим молчанием, я не ведаю, но, думаю, разгадка прийти не замедлит. Вот-вот разразится буря. Пока можете – спешите! Если вы готовы, пора в путь. Скоро над горной мглой поднимется солнце.
Хоббитам вернули несколько потяжелевшие котомки и вручили им два крепких посоха из полированного дерева с железными наконечниками; сквозь резные набалдашники продеты были кожаные петли.
– У меня не нашлось более достойных даров, – сказал Фарамир. – Возьмите эти посохи! В краю гор и пустошей они незаменимы. У жителей Белых Гор такие в большом почете, – правда, ваши короче обычных. Их подпилили и оковали заново. Выточены эти посохи из благородной древесины, лебетрона, любимого нашими резчиками. В них заложена способность находить и возвращать. Да сохранится их чудесная сила в той Мгле, куда лежит ваша дорога!
Хоббиты низко поклонились.
– О высокочтимый и щедрый хозяин! – молвил Фродо. – Элронд Полуэльф предрек мне, что на пути я обрету друга там, где не ожидал. Воистину, я не ждал встретить в дороге такой дружбы и радушия! Наша встреча – из тех, что даже зло обращают в великое благо!
Приготовления к отбытию закончились.
Из какого-то угла или потайной норы привели Голлума; выглядел он весьма самодовольным, не то что накануне, однако старался держаться ближе к Фродо и на Фарамира смотреть избегал.
– Твоему проводнику мы завяжем глаза, – сказал Фарамир, – а тебя и твоего слугу Сэмуайза, если хотите, я могу провести так.
Но когда подошли солдаты с повязкой, Голлум завизжал, запричитал и так уцепился за Фродо, что тот решил:
– Наденьте повязки всем троим, и мне первому. Может, он хоть тогда поймет, что вреда ему чинить никто не собирается.
Его просьбу уважили; затем охранники повели их прочь из пещеры Эннет Аннун. Коридоры и лестницы остались позади, и вскоре хоббиты вдохнули утренний воздух – свежий, прохладный и благоуханный. Все так же, с завязанными глазами, их повели дальше – сперва немного в гору, потом вниз. Наконец голос Фарамира повелел снять повязки.
Они вновь стояли под пологом леса. Шум воды сюда не доносился: водопад и ущелье, по которому бежала река, прятались за длинным, отлогим склоном. На западе меж стволов брезжил свет, словно земля в той стороне внезапно обрывалась и начиналось небо.
– Здесь наши пути расходятся окончательно, – молвил Фарамир. – Но если вы не захотите пренебречь моим советом – не сворачивайте пока на восток! Идите прямо, тогда лес еще долго будет служить вам укрытием. Справа начинается спуск в долину – иногда отвесный, иногда длинными, пологими складками. Вам нужно держаться этого спуска, однако из леса не выходите! Думаю, первое время вы сможете идти и при дневном свете. Теперь всюду воцарился ложный покой, так что вам ничто пока не угрожает. А теперь прощайте – и берегите себя!
Обняв хоббитов, он наклонился и, по обыкновению своей страны, поцеловал каждого в лоб, положив им руки на плечи.
– Да сопутствует вам благословение всех, в ком живет добрая воля! – молвил он на прощание.
Хоббиты в ответ поклонились до земли. Фарамир повернулся и, не оглядываясь, пошел прочь, туда, где его ожидали неизменные двое стражей; и тут Сэму и Фродо снова представился случай подивиться быстроте и ловкости людей в зеленом. Не успели хоббиты и глазом моргнуть, как те исчезли за деревьями. Там, где за мгновение до того стоял Фарамир, уже никого не было – лес был пуст и сумрачен, видение исчезло.
Фродо вздохнул и повернулся к югу – он был готов идти. Голлум, подчеркивая свое презрение ко всяческим прощальным церемониям, ковырялся в грязи под корнями.
„Опять голоден, – подумал Сэм. – Ну вот, все сначала!“
– Ушли наконец? – спросил Голлум. – Скверные, нехорошие люди! У Смеагола до сих пор болит шея, да, да! Идем отсюда!
– Идти-то мы идем, – вздохнул Фродо. – Но если это все, что ты можешь сказать о людях, которые тебя помиловали, то лучше придержи язык!
– Хозяин добрый, – оглянулся Голлум. – Смеагол пошутил. Смеагол всегда прощает, о да, о да. Он не держит зла на хозяина за его маленькие проказы. Хозяин добрый, и Смеагол добрый, о да!
Фродо и Сэм не ответили. Закинув котомки за спину и взяв посохи, они зашагали вперед, в чащу итилиэнского леса.
За день они останавливались всего дважды, каждый раз закусывая тем, чем снабдил их Фарамир: сухими фруктами и солониной. Этих припасов должно было хватить надолго. Обнаружили хоббиты в мешках и хлеб – как раз столько, чтобы съесть, пока не зачерствеет. Голлум к этой пище даже и притронуться отказался.
Солнце, оставаясь невидимым, поднялось выше, перекатилось за полдень и стало клониться к закату. Лучи, косо легшие на траву, позолотели. Вокруг царили все те же прохладная зеленая полумгла и тишь. Не было слышно даже птиц: казалось, все они улетели или потеряли голос. Безмолвные леса рано погрузились во мрак, и путники остановились, не дожидаясь ночи, почти выбившись из сил, – от Эннет Аннуна их отделяло теперь не менее семи лиг. Фродо сразу лег и спал всю ночь не просыпаясь на мягком перегное у корней старого дерева. Сэм, прикорнувший рядом, не мог спать так безмятежно – он то и дело поднимался и прислушивался, но Голлума поблизости видно не было. Как только хоббиты расположились на ночлег, он исчез и больше не появлялся. Спал ли он где-нибудь неподалеку в укромной ямке или, не сомкнув глаз, промышлял себе на пропитание – хоббиты так никогда и не узнали; впрочем, с первыми признаками рассвета он вернулся и поднял спящих.
– Хоббитам надо вставать, да, им пора вставать! Идти еще далеко, на юг, на восток, да! Надо спешить!
Второй день почти ничем не отличался от первого – только тишина казалась еще глубже. Воздух под деревьями отяжелел, становилось душно. Похоже было, что надвигается гроза. Голлум то и дело останавливался, нюхал воздух и, бормоча что-то, заставлял хоббитов ускорить шаг.
К вечеру, вскоре после второго привала, лес поредел. Деревья стали больше и росли дальше друг от друга. Огромные падубы со стволами в два обхвата, с только-только распустившимися буро-изумрудными почками возвышались, темные и торжественные, посреди широких лужаек. На зеленых полянах уже закрылись на ночь белые и голубые цветки чистотела и ветреницы, лесные прогалины сплошь были покрыты листьями пролески, уже готовившейся зацвести. Вокруг не было заметно ничего живого – ни птиц, ни зверей, но Голлум боялся открытых мест, и каждый раз, пересекая очередную поляну, хоббиты двигались короткими перебежками среди длинных теней, отбрасываемых одинокими деревьями-великанами.
Свет быстро мерк. В наступающих сумерках путники оказались наконец на краю леса, где и уселись под старым горбатым дубом, бугристые корни которого, извиваясь, как змеи, ползли по крутому осыпающемуся откосу. Внизу лежала глубокая, подернутая мрачной дымкой долина. За ней продолжались, уходя на юг, леса, серо-синие в тусклом вечернем свете. Справа, далеко-далеко под огневеющим небом, ало светились пики Гор Гондора. По левую руку сгущалась тьма – там, как ряд чудовищных башен, высились стены Мордора. Во тьме начиналась долина, которая, все более расширяясь, пологими ступенями спускалась к Андуину. По дну ее катился быстрый поток. Сквозь толщу тишины до ушей Фродо донесся шум воды, плещущей о камни. Вдоль потока по ближнему его берегу вилась бледная лента дороги, теряющаяся в холодной серой дымке, куда отблеск заката не проникал. Фродо показалось, что там, вдали, из тени вырастают смутно различимые очертания древнего города – гигантские полуразрушенные башни, сломанные, полузатопленные туманом шпили...
Он повернулся к Голлуму:
– Ты знаешь, где мы?
– О да, господин. Опасные места. Это дорога, которая ведет из Лунной Башни, господин. Она спускается к разрушенному городу на берегу Реки. Да, да! К разрушенному городу. Скверное место! Очень скверное! Врагов столько, что не сосчитаешь. Зря мы послушали того человека! Хоббиты ушли от правильной дороги, далеко ушли. Теперь они должны идти налево, в гору, вон туда, – Голлум махнул тощей рукой в сторону темного горного хребта. – Но по дороге идти нельзя. О нет! По этой дороге ходят злые, жестокие твари. Оттуда, из Башни.
Фродо посмотрел вниз, на дорогу. В этот час она была пустынна; ничто по ней не двигалось. Она казалась давным-давно заброшенной – тем более что вела к пустующим руинам города, во мглу. Но в самом воздухе над дорогой уже чувствовалось недоброе, как будто по ней и впрямь сновали взад и вперед какие-то существа, недоступные взору. Оглянувшись еще раз на дальние шпили, погружающиеся в ночь, Фродо содрогнулся. Плеск Моргулдуина, отравленного потока, текущего из Долины Призраков, показался ему холодным и безжалостным.
– Как поступить теперь? – спросил он.– Сегодня мы прошли очень много. Надо бы поискать в лесу место, где можно спрятаться...
– Ночью прятаться незачем, ночью и так темно, – откликнулся Голлум. – Теперь хоббитам днем надо прятаться, да, да, только днем.
– Прямо! – рассердился Сэм. – Что же нам теперь, не отдыхать? Подумаешь! До полуночи отлежимся, а там можно и дальше. Рассвет еще знаешь когда? У тебя будет еще полно времени, чтобы завести нас в какую угодно даль, если, конечно, ты знаешь, куда идти!
Голлум неохотно согласился, и они двинулись вверх по склону, ища, где бы прикорнуть. На земле Голлум расположиться не захотел – слишком близко была страшная дорога; после недолгих пререканий порешили влезть на большой каменный дуб, где нетрудно было умоститься среди могучих ветвей, ближе к стволу особенно толстых. На этом дубу заметить путников снизу было невозможно. С наступлением ночи под пологом ветвей сгустилась непроницаемая чернота. Фродо и Сэм поели сухих фруктов и хлеба, запили их водой, а Голлум сразу свернулся в клубок и уснул. Но хоббиты глаз так и не сомкнули.
Когда Голлум проснулся, должно быть, уже перевалило за полночь. Первым, что хоббиты увидели, придя в себя, были его широко раскрытые глазищи, горевшие бледным огнем. Он сидел навострив уши и принюхивался; хоббиты давно заметили, что так он поступает, когда хочет узнать, который час, особенно ночью.
– Ну как, отдохнули? Выспались? – бросил он наконец. – Идем!
– Ничуть не отдохнули и совершенно не выспались, – проворчал Сэм. – Но если надо, значит, надо!
Не успели они и глазом моргнуть, как Голлум очутился внизу, приземлившись на все четыре лапы. Хоббиты кое-как слезли вслед за ним.
Оказавшись на земле, они сразу же, не мешкая, двинулись за Голлумом вверх по темному склону. Ночь выдалась такая черная, что хоббиты ничего не видели перед собой и порой с размаху натыкались на стволы. Пошли ямы, кочки, бугры, идти стало труднее, но Голлуму все было нипочем. Он уверенно вел хоббитов через кусты и заросли куманики, то обходя глубокие темные ямы и овраги, то скатываясь в заросшую лощину, причем каждый раз, когда приходилось спускаться вниз, противоположный склон оказывался выше и круче. В итоге они все время поднимались в гору. Остановившись в первый раз и оглянувшись, они различили внизу кроны леса, колыхавшегося на уровне ног словно густая, темная, расплывчатая тень – средоточие ночного мрака под черным, беззвездным небом. На западе еще мерцало несколько тусклых, подернутых туманом звезд, но с востока, глотая все на своем пути, надвигалась непроницаемая тьма. Правда, луна, прежде чем закатиться, все же вынырнула ненадолго из настигающего ее мрака – но в каком же зловещем, грязно-желтом ореоле предстала она взгляду!
Так шли они, пока Голлум наконец не обернулся.
– День скоро, – сказал он. – Хоббитам надо торопиться. Здесь нельзя спать на открытом месте. Быстрее!
Он прибавил шагу. Хоббиты, собрав последние силы, заковыляли следом. Вскоре они уже карабкались на следующий гребень, заросший непролазным дроком, черникой и низким, упрямым терновником, хотя кое-где попадались и проплешины – следы недавних пожаров. Чем ближе к вершине, тем сильнее разрастался дрок. Старые высокие кусты с голыми, как нога цапли, стволами вверху густо ветвились. На ветвях уже распускались желтые цветы, словно светящиеся в темноте; от них исходило слабое благоухание. Колючки начинались так высоко, что хоббиты шли как по длинным сухим галереям, выпрямившись во весь рост и утопая в колючем ковре перегноя.
Пройдя по верху широкого гребня, они остановились и, выбрав место, где переплетенные стволы дрока нагибались к самой земле, заползли под эту низкую крышу. Между стволами переплелись ветви сухого шиповника, образуя что-то вроде беседки, где балками служили сухие ветви дрока, оплетенные куманикой, а крышей – молодые побеги и первые весенние листья. Оказавшись внутри этой „беседки“, путники вытянулись на земле, от усталости не в силах думать даже о еде. Сквозь просветы в стволах дрока было видно, что ночь мало-помалу отступает.
Но мертвые, бурые сумерки так и не перешли в день. На востоке под низкими тучами стояло тусклое красное зарево, которое при всем желании трудно было назвать утренней зарей. Из-за широкой каменистой долины хмуро смотрели скалы Эфел Дуата; ночь, не желавшая рассеиваться с наступлением дня, черной бесформенной дымкой заволокла подножия гор, но зазубренные вершины, острые и грозные, отчетливо вырисовывались на фоне огненного зарева. По правую руку тянулся к западу длинный горный отрог, черный и мрачный, погруженный в тень.
– Куда теперь? – спросил Фродо. – Вон там, за той черной глыбой, – что это? Вход в Долину Моргула?
– По-моему, гадать рано, – пожал плечами Сэм. – Надеюсь, до конца дня – если только это день – мы уже отсюда не стронемся.
– Может быть, может быть, – отозвался Голлум. – Но разлеживаться нельзя. Надо спешить к Перепутью. Да, да, к Перепутью. Хозяин прав, он видит, куда надо идти! О да, он разглядел!
Красное зарево над Мордором померкло. Сумерки сгустились. С востока, заволакивая долину, ползли туманы. Сэм и Фродо немного подкрепились и легли, но Голлум все никак не мог уняться. Он снова отказался от хоббичьей пищи, снизойдя только до глотка воды, и отправился ползать среди кустов, принюхиваясь и что-то бормоча. Вскоре он скрылся из глаз.
– Наверное, охотиться пошел, – зевнул Сэм.
На этот раз ему выпало спать первым, и он немедленно этим воспользовался. И приснилось Сэму, что ходит он будто бы по Котомке, по саду, и что-то разыскивает, а за плечами у него мешок, да такой тяжелый, что не разогнуться. В саду сорняки разрослись, а на клумбах, что у нижней изгороди, – одни колючки да папоротники.
„Работы просто уйма. А я так устал!“ – повторял он себе под нос – и вдруг вспомнил, что, собственно, ищет. „Трубка!“ – сказал он вслух и проснулся.
– Совсем ты, брат, из ума выжил, – упрекнул он себя, открывая глаза и удивляясь, почему это он лежит под изгородью. – Она же в мешке, трубка-то!
Тут он наконец пришел в себя и вспомнил, что трубка, может, и правда в мешке, но, во-первых, нет курительного зелья, а во-вторых, между ними и Котомкой – сотни верст. Сэм сел. Почему хозяин его не разбудил? Никак уже вечер?
– Вы что, не спали, господин Фродо? – спросил он испуганно. – Который час? Я смотрю, уже поздно!
– Нет, не поздно, – ответил Фродо. – Просто сегодня отчего-то не рассветает, а, наоборот, все темнеет и темнеет. Как я понимаю, нет еще и полудня. Ты спал всего часа три.
– Интересно, к чему бы это, – подивился Сэм. – К буре, может? Тогда нам придется скверно, как никогда. Лучше бы найти какую-нибудь нору поглубже, а то устроились, как под изгородью, – смех один! – Он прислушался. – Что это там? Гром, барабаны или что это может быть?
– Не знаю, – ответил Фродо. – Грохочет уже давно. Иногда так ахнет, что земля задрожит. А иногда кажется – это просто воздух звенит в ушах...
Сэм огляделся.
– А где Голлум? – удивился он. – Не пришел еще?
– Нет, – пожал плечами Фродо. – Не видно и не слышно.
– Смоется – тосковать по нем не буду, – в сердцах бросил Сэм. – Наоборот, никогда еще я не брал с собой в дорогу ничего, что потерял бы охотнее! На него это похоже – пройти с нами столько верст, а потом взять да и смыться, когда от него все зависит... если только от него что-нибудь зависит. Я лично думаю, что пользы в нем никакой.
– Ты забыл про Мертвые Болота, – упрекнул Фродо. – Надеюсь, он не попал в беду!
– Надеюсь, он не замышляет какой-нибудь гадости, – ворчливо отозвался Сэм. – Или хотя бы не угодил в чужие руки. А то нам придется несладко.
В этот момент снова послышался странный рокот, на этот раз ближе и громче. Земля под ногами задрожала.
– Нам уже несладко, – отметил Фродо. – Боюсь, наше путешествие близится к концу.
– Как знать, – не то возразил, не то согласился Сэм. – Но, как говаривал мой Старикан, пока живешь, надейся! А еще обычно прибавлял: и питайся! А потому – подкрепитесь немного, хозяин, и попробуйте соснуть!
День – Сэм все-таки предпочитал называть это днем – постепенно клонился к вечеру. Когда хоббит выглядывал из укрытия, его глазам представал все тот же сумрачный, без единой тени мир. Окружающие предметы глубже и глубже погружались во мглу, скрадывавшую все цвета и очертания. Было душно и в то же время зябко. Фродо спал беспокойно, ворочался, метался и бормотал во сне. Дважды Сэму почудилось, что хозяин зовет Гэндальфа. Время растянулось до бесконечности... И вдруг позади раздалось шипение. Среди стволов дрока на четвереньках стоял Голлум; его глаза, вперившиеся в хоббитов, так и горели.
– Подъем! Вставайте, лентяи! – обругал он их шепотом. – Вставайте! Мешкать некогда! Надо идти, да, идти, прямо сейчас! Мешкать некогда!
Сэм уставился на него с недоверием. Голлум весь дрожал – не то с перепугу, не то от возбуждения.
– Идти? Прямо сейчас? Что это ты выдумал? Еще рано. Еще даже время ужина не подошло – в приличных странах, разумеется, где ужинают вовремя...
– Глупый, безмозглый хоббит! – зашипел Голлум. – Приличные страны далеко, а ты здесь. Время бежит быстро, скоро его совсем не останется. Мешкать нельзя! Надо спешить! Проснись, хозяин, проснись!
И он вцепился Фродо в плечо, да так, что тот, вскочив, невольно схватил Голлума за руку, спросонок не разобравшись, что к чему. Тот резко вырвался и отпрянул.
– Хоббиты не должны быть такими глупыми, – зашипел он. – Надо идти. Мешкать нельзя.
Больше из него вытянуть ничего не удалось. Где он был и почему надо спешить – осталось загадкой. Сэма переполняли самые мрачные подозрения, и он не скрывал этого, но что думал хозяин – угадать было невозможно. Фродо только вздохнул, закинул за спину котомку и вслед за Голлумом заковылял в сгущающуюся темноту.