Главная | Обратная связь

СПИСОК ИМЕН И НАЗВАНИЙ.. 871 61 страница

 

– Вы почти ничего не сказали про эльфов, сударь, – набравшись храбрости, подал голос Сэм. Он заметил, что Фарамир вроде говорил об эльфах вполне уважительно. Это завоевало гондорцу Сэмово доверие и усыпило все Сэмовы страхи надежнее, чем учтивость Командира, чем его хлеб и вино.

– Поистине так, – сказал Фарамир. – Но я не сведущ в эльфийском Предании. Впрочем, ты, сам того не зная, коснулся одной из черт характера, которые сильно изменились в нас с нашим превращением из нуменорцев в жителей Средьземелья. Если ты был спутником Митрандира и беседовал с Элрондом, ты, должно быть, знаешь, что праотцы нуменорцев, Эдаины[444], в первых войнах сражались бок о бок с эльфами. В награду им было дано королевство среди Моря, откуда видны были берега Эльфийского Острова[445]. Средьземельские же люди и эльфы за годы Тьмы размежевались – виной тому Вражьи чары и неизбежные в потоке времен изменения, постигшие и тех и других, так что оба племени, расставшись, успели далеко уйти каждое по своей дороге. Теперь люди страшатся эльфов и не доверяют им, хотя мало что знают о Старшем Народе. Мы, гондорцы, с некоторых пор уподобились в этом людям Рохана и всем прочим племенам, ибо хотя роханцы и враги Черному Властелину, эльфов они избегают и о Золотом Лесе говорят со страхом. Но меж нас еще встречаются смельчаки, которые общаются с эльфами. Некоторые из них тайно покидают Гондор и уходят в Лориэн; правда, обратно они возвращаются редко... Что до меня, то я не ищу встреч с жителями Лориэна. Мнится мне, в наше время смертному опасно по своему почину отправляться на поиски Старшего Народа. И все же вам, говорившим с Белой Госпожой, я завидую.

– Владычица Лориэна! Галадриэль! – мечтательно воскликнул Сэм. – Вам бы непременно надо повидать ее, сударь! Я самый обыкновенный хоббит, по ремеслу садовник, в стихах дуб дубом и сочинять не умею – так, смешное что-нибудь иногда, а чтобы настоящие стихи – этого нету. А потому я не могу вам передать, какая она. Тут нужна песня! Вот Бродягу бы сюда, Арагорна то бишь, или старого господина Бильбо – они бы справились. Но я бы и сам с радостью сложил про нее песню. Она такая красивая! Такая чудесная! Иногда она похожа на высокое дерево в цвету, а иногда на белый нарцисс, маленький и хрупкий. Тверже алмаза и мягче лунного света – вот она какая. Теплая, как солнечный луч, и холодная, как звездный мороз. Гордая и далекая, как ледник в горах, и веселая, как обыкновенная девчонка, у которой по весне маргаритки в косах... Видите, сколько я наболтал чепухи, а все без толку!

– Видимо, она поистине прекрасна, – сказал Фарамир. – Губительно прекрасна!

– Ну, насчет губительно – не знаю, – возразил Сэм. – Думаю, люди сами приносят в Лориэн свою беду – и, конечно, натыкаются на нее, на беду эту, раз уж она пришла туда вместе с ними. Владычицу, конечно, очень даже можно назвать опасной, хотя бы потому, что в ней столько силы, столько силы! Иной об эту силу разобьется, как корабль о скалу, иной утонет, как хоббит, если его бросить в реку. Но скалу и реку винить глупо[446]. А Боро...

Сэм вдруг запнулся и покраснел.

– Ну же! „А Боромир“?.. Ты это хотел сказать? – прищурился Фарамир. – Что ты имеешь в мыслях? Он тоже принес в Лориэн свою беду?

– Да, сударь, уж вы меня простите, принес, хотя брат ваш был человек очень замечательный, если, конечно, мне дозволено о нем судить. Но вы с самого начала обо всем верно догадались. Я за ним наблюдал с первой минуты, от самого Ривенделла, наблюдал и слушал. Только не подумайте, что я ему не доверял или зла ему хотел! С ним все было в порядке, но вы же понимаете, мое дело – беречь хозяина. И вот вам мой сказ: именно в Лориэне Боромир в первый раз окончательно понял сам себя, а я и раньше догадывался. То есть Боромир понял, чего он хочет, давно хочет, с тех самых пор, как увидел: Вражье Кольцо!

– Сэм! – вскричал Фродо, отшатнувшись. Он погружен был в свои думы и очнулся только теперь – но поздно.

– Мамочки! – охнул Сэм, побелев как мел и тут же снова побагровев до корней волос. – Опять я опозорился! Говорил мне мой Старикан: „Каждый раз, когда у тебя случайно откроется рот, суй туда поскорее пятку!“ Мамочки мои! Что же я наделал! – Собрав всю смелость, он обратился к Фарамиру, глядя ему прямо в глаза: – Послушай, господин! Не обращай этой моей оговорки против хозяина! Он не виноват, что у него такой глупый слуга! Ты так хорошо говорил об эльфах и обо всем остальном, так правильно! Вот я и разинул рот шире, чем надо. Мы в Заселье говорим: „Тот хорош, кто хорош на деле“. Так покажи, каков ты на деле! Когда же, как не теперь?

– По всему так, – медленно и очень тихо проговорил Фарамир со странной улыбкой на губах. – Вот, значит, о чем речь! Единое Кольцо, которое считали сгинувшим! Значит, Боромир хотел отобрать его силой? А вы ускользнули? И прибежали прямо ко мне в руки? Неплохо! Здесь, на безлюдье, вам деться некуда. Двое невеличков – и целый отряд воинов, над которыми я командир, а в придачу – Кольцо, которое правит всеми Кольцами! Какой поворот судьбы! Наконец-то Фарамир, полководец Гондорского войска, покажет себя на деле. Когда же, как не теперь? Ха!

Высокий и суровый, он встал; серые глаза его сверкнули. Фродо и Сэм вскочили с табуретов и, схватившись за мечи, прижались спинами к стене. Воцарилась полная тишина. Все, кто был в пещере, удивленно обернулись. Но Фарамир вдруг опустился обратно в кресло, негромко рассмеялся, и лицо его снова стало серьезным.

– Увы Боромиру! Это испытание было для него чрезмерно жестоким, – молвил он. – По вашей вине печаль моя сделалась еще горше, чудны́е невелички, несущие с собой погибель человеческую! Но вы людей знаете хуже, чем я – хоббитов! Мы, гондорцы, всегда говорим лишь правду. Бахвалов среди нас нет. Мы или выполняем клятву, или гибнем, пытаясь ее выполнить. Я сказал: „Найди я эту вещь на дороге, я не стал бы за ней нагибаться“. Так что если бы я и пожелал теперь эту вещь – сказанное для меня равносильно обету. Ему я и последую, хотя не знал в точности, о чем идет речь, когда давал его. Но я совсем не жажду завладеть Им! Может быть, потому, что знаю: есть опасности, на которые человеку лучше не напрашиваться. Сядьте и отбросьте тревоги! Утешься, Сэмуайз! Со стороны может показаться, что ты оступился, но, видно, этого хотела судьба. Сердце у тебя не просто слепо предано хозяину – оно зорче твоих глаз. Это покажется странным, но мне действительно можно было вверить вашу тайну. Не исключено, что ты на самом деле крепко помог своему хозяину, которого так любишь. Насколько это зависит от меня, твой промах обернется ему на пользу, так что не огорчайся. Но никогда более не говори о Нем вслух. Пусть сегодняшняя оговорка окажется первой и последней!

 

Хоббиты опустились на свои табуреты и притихли. Воины вернулись к вину и беседе, решив, что командир просто сыграл с маленькими гостями какую-то веселую шутку и все уже позади.

– Наконец-то мы понимаем друг друга, Фродо! – сказал Фарамир. – Если ты взял эту вещь по просьбе других, не желая ее сам, – ты заслуживаешь сочувствия и великих почестей. Я дивлюсь тебе: носить такое оружие и даже не пытаться применить его! Вы для меня – существа новые, из мира, о котором я ничего не знал. Если все невелички подобны вам двоим, то в вашей стране, верно, царят покой и довольство. Надо думать, садовники там в большом почете!

– У нас далеко не все так хорошо, как ты говоришь, – ответил Фродо. – Но садовников мы и правда чтим – а как же иначе?

– И все же, полагаю, даже там, под сенью своих садов, вы иногда устаете, как все, на кого светит солнце этого мира! Теперь вы вдали от дома и утомлены долгой дорогой. На сегодня достаточно! Спите с миром – если можете. Не бойтесь ничего! Я не хочу ни видеть этой вещи, ни касаться ее, ни выспрашивать о ней больше, чем знаю, – а я знаю достаточно! Опасность слишком велика. Новое искушение может оказаться мне не под силу, и я выкажу себя более слабым, чем Фродо, сын Дрого. Идите отдыхать! Только скажите, если будет на то ваша воля, куда вы направляетесь и что собираетесь делать? Ибо сегодня я буду бодрствовать и размышлять. Время идет. Поутру всех нас ждет назначенный путь и всем придется торопиться.

От пережитых потрясений и страха Фродо дрожал всем телом. Усталость навалилась на него, как туча. Ни хитрить, ни сопротивляться он больше не мог.

– Я ищу дорогу в Мордор, – произнес он еле слышно. – На плато Горгорот. Мне надо отыскать Огненную Гору и бросить эту вещь в Пропасть Судьбы. Так говорил Гэндальф. Но мне кажется, я туда никогда не дойду.

Фарамир смотрел на хоббита в молчании, строго и удивленно. Вдруг Фродо пошатнулся. Фарамир подхватил его, поднял на руки и бережно вынес из ниши. Сэм поспешил за ними и увидел, что Фарамир заботливо опустил Фродо на ложе и укутал потеплее, – а Фродо сразу провалился в глубокий сон.

Рядом поставили другое ложе, для слуги Фродо. Сэм с минуту подумал и, поклонившись до земли, обратился к Фарамиру:

– Спокойной ночи, Командир и повелитель! Ты справился с испытанием!

– Так ли? – спросил Фарамир.

– Да, мой господин! Ты показал, какой ты пробы. Самой что ни на есть высшей!

Фарамир улыбнулся.

– Ты – отважный слуга, достойный Сэмуайз, – сказал он. – Благодарю: похвала из уст того, кто сам достоин похвалы, – высшая награда. Но я пока еще не заслужил ее. Настоящего испытания не было. Я намеревался так поступить с самого начала.

– Кстати, господин мой, – сказал Сэм, – ты сказал, что в моем хозяине есть что-то эльфийское. Точно – немного есть. Но я могу к этому добавить, что в тебе тоже есть что-то такое, только не от эльфов – да, так от кого же? Пожалуй... Пожалуй, от Гэндальфа и волшебников!

– Возможно, – молвил Фарамир. – Наверное, ты почувствовал на своем лице дыхание Нуменора. Спокойной ночи!

 

Глава шестая.

ЗАПРЕТНОЕ ОЗЕРО

 

Открыв глаза, Фродо увидел, что над ним склонился Фарамир. На миг его охватил прежний страх, он сел и резко отшатнулся.

– Страшиться нечего,– сказал Фарамир.

– Уже утро? – пробормотал Фродо, зевая.

– Еще нет, хотя ночь близится к концу и луна вот-вот сядет. Не хочешь ли взглянуть? Кроме того, я спешно нуждаюсь в твоем совете. Прости, что приходится будить тебя, но не мог бы ты встать и пойти со мною?

– Иду, – отозвался Фродо, вылезая из-под теплого одеяла и шкур и дрожа от холода, – в каменном зале огня не жгли.

Все спало; водопад, казалось, шумел громче обычного. Фродо накинул плащ и последовал за Фарамиром.

Чуткий Сэм тут же проснулся, обнаружил, что хозяина нет, и вскочил на ноги. Заметив на фоне арки, залитой бледным сиянием, два темных силуэта – один маленький, другой высокий, – верный слуга бросился вдогонку. Он миновал воинов, спящих на разложенных вдоль стен подстилках, выскочил к арке и увидел, что водяная завеса превратилась в слепящий шелк, вышитый серебром и жемчугом, унизанный тающими сосульками лунного света... Но любоваться Сэму было некогда; он отвернулся и побежал вслед за хозяином, который только что исчез в черной щели бокового прохода.

За темным туннелем начались мокрые каменные ступени; поднявшись по ним, Сэм оказался на маленьком ровном уступе. Сквозь длинную, узкую щель вверху падал свет – там бледно мерцало небо. Ступени раздваивались: одна лестница вела, по-видимому, на скалу, к берегу потока, другая, напоминающая винтовую, поворачивала влево. Туда и свернул Фарамир. Ступени круто шли вверх.

 

Наконец каменная тьма кончилась. Фарамир, Сэм и Фродо оказались на широкой, плоской площадке, не огороженной ни перилами, ни парапетом. Справа с оглушительным грохотом низвергался с террасы на террасу горный поток, бурлящей струей вливаясь в гладко вытесанный желоб. Крутясь и пенясь, темная вода, стиснутая узкими рукотворными берегами, неслась мимо площадки к устью желоба – и обрушивалась в пропасть. Там, на самом краю скалы, стоял, глядя вниз, часовой. Фродо с трудом оторвал глаза от скользких волн, скачущих и крутящихся у самых ног, и взглянул налево. Мир вокруг был холоден и спокоен, как бывает в предрассветные часы. На западе клонилась к горизонту луна, белая и безукоризненно круглая. Внизу, над огромной долиной, мерцали, как серебряный залив неведомого моря, бескрайние бледные туманы. Где-то там, внизу, катил холодные воды великий Андуин. За Рекой высилась горная стена, а над ней, острые и холодные, словно зубы призраков, отчужденно белели вершины Эред Нимраиса, Белых Гор Гондора, покрытые вечными снегами. Озноб пробежал у Фродо по спине, когда он, стоя на каменной скале, подумал о бескрайности ночных пространств и вспомнил о старых товарищах. Где-то они сейчас? Где преклонили голову? Или, может, не спят они, а бредут неведомым путем – если только не лежат мертвые, похороненные в туманах? Зачем его привели сюда, зачем пробудили от милосердного забытья?

Сэм искал ответа на тот же самый вопрос – для чего их сюда притащили? – и не сдержался, чтобы не проворчать на ухо Фродо, уверенный, что никто не услышит:

– Редкостный вид, хозяин, что верно, то верно. Но холодина – ужас! У меня все нутро смерзлось. Что происходит?

Фарамир услышал и ответил:

– Над Гондором садится луна. Покидая Средьземелье, прекрасная Итиль бросает последний взгляд на белые кудри седого Миндоллуина. Ради этого зрелища стоит и померзнуть! Но я привел вас сюда с другой целью. А тебя, Сэм Гэмги, я, правду говоря, не звал, так что ты наказан по заслугам – бдительность хороша в меру. Но ничего – глоток вина поправит дело, когда вернемся. Посмотрите-ка вниз!

Он шагнул к безмолвному часовому и встал на краю скалы. Фродо последовал за ним. Сэм попятился: он и без того чувствовал себя неуютно на скользких от брызг камнях, да еще на такой высоте.

Фарамир и Фродо заглянули в пропасть. Далеко внизу белые от пены струи водопада обрушивались в кипящую чашу, откуда вода, крутясь темными водоворотами, растекалась по глубокому овальному озеру и далее, бурля и плеща, устремлялась через узкий сток в пологую долину, где постепенно успокаивалась. Луна еще бросала косые лучи к подножию водопада и поблескивала на беспокойной глади озера. Вдруг Фродо заметил на ближнем берегу что-то маленькое, темное. Но не успел он понять, что это такое, как оно нырнуло в черную воду, рассекло ее с уверенностью стрелы или с силой брошенного острого камня и скрылось в бешено бурлящем водопаде[447].

Фарамир спросил часового:

– Что ты теперь скажешь, Анборн? Кто это – белка или, может быть, зимородок? Можно ли на озерах Пущи повстречать черного зимородка, и притом ночью?

– Не знаю, кто сия тварь, но это не птица, – отвечал Анборн. – У нее четыре лапы, а ныряет она по-человечески и с немалым искусством. Чего она ищет? Дороги через Завесу, к нашему укрытию? Кажется, нас в конце концов обнаружили! У меня с собой лук. По берегам я поставил других лучников. В меткости они мне не уступят. Ждем только твоего приказа, Командир!

– Ну что, стрелять? – спросил Фарамир, быстро повернувшись к Фродо.

Фродо на мгновение замялся.

– Нет, – сказал он. – Не надо! Прошу вас – не стреляйте!

Сэм хотел было опередить хозяина и громко крикнуть „Да!“, но не осмелился. Он не видел, о ком шла речь, но понял сразу.

– Стало быть, тебе знакома эта тварь? – спросил Фарамир. – Тогда объясни мне, почему должен я щадить ее? За всю нашу беседу ты ни разу не упомянул о своем странном спутнике. Решил воздержаться и я. Дело вполне могло обождать, пока твоего товарища не схватят и не приведут ко мне. Я послал на поиски лучших своих охотников, но он ускользнул от них, да так ловко, что его никто толком не разглядел, кроме стоящего рядом с нами Анборна, – он видел его вчера, в сумерках. Но сейчас ваш спутник совершил прегрешение более тяжкое, чем ловля кроликов на горах Итилиэна. Он осмелился приблизиться к убежищу Эннет Аннун, а за это мы караем смертью. Право же, я дивлюсь на него. Он скрытен и сообразителен, а плавает под самым Окном! Может, он считает, что люди спят и почивают, не выставив стражи? Как объяснить его поведение?

– На твой вопрос, думается мне, два ответа, – сказал Фродо. – Во-первых, о людях он знает мало и, несмотря на всю свою хитрость, может не догадываться, что поблизости прячется сразу столько воинов, тем более что ваше укрытие заметить трудно. Во-вторых, его тянет сюда некое всепоглощающее желание, а оно в нем гораздо сильнее осмотрительности.

– Значит, его сюда что-то тянет? – спросил Фарамир, понизив голос. – Это правда? Он знает о твоей ноше?

– Ну конечно! Он долгие годы владел этой вещью.

– Он? – Фарамир с трудом подавил возглас удивления. – Новые загадки! Стало быть, он пришел сюда ради нее?

– Может быть. Она для него – все. Но сейчас я говорю о другом.

– Что же он в таком случае ищет?

– Рыбу, – ответил Фродо. – Глядите-ка!

 

Они снова перевели взгляд вниз, на темное озеро. У дальнего берега, куда падала тень от скалы, вынырнула черная голова. Что-то серебристо блеснуло, по воде побежали круги. Существо подплыло к берегу и с лягушечьим проворством выбралось на камни.

На берегу оно уселось поудобнее и вонзило зубы во что-то маленькое, серебряно поблескивающее в последних лучах луны, заходящей за скалу.

Фарамир негромко рассмеялся:

– Действительно, рыба! Ну, это не так страшно. Впрочем, рыба из озера Эннет Аннун может стоить ему дороже, чем он предполагает.

– Я держу его на прицеле, – подал голос Анборн. – Спускать тетиву, Командир? По закону смертная кара ожидает каждого, кто проберется сюда непрошеным гостем.

– Подожди, Анборн, – остановил его Фарамир. – Это не так просто, как кажется. Что скажешь, Фродо? К чему щадить его?

– Он голоден и несчастен, – ответил Фродо. – К тому же он ведать не ведает, что ему грозит. Даже из-за одного этого Гэндальф, Митрандир по-вашему, попросил бы тебя не стрелять. Но у него были и другие причины возиться с этим существом. Эльфам, например, он тоже запретил его убивать. Почему, точно не знаю. Догадываюсь, правда, но говорить пока не буду. Главное – он имеет к моей задаче самое непосредственное отношение. Пока мы не встретились с тобой, он был нашим проводником.

– Проводником?! – поразился Фарамир. – Вот так новость! Дело становится еще запутаннее! Я готов пойти для тебя на многое, но всему есть предел. Позволить этому скользкому созданию спокойно уйти? Никогда! Если ему вздумается, он присоединится к вам, – тогда хорошо, но что, если он угодит к оркам и под угрозой пытки выложит все, что знает? Его надо убить или изловить, причем немедленно. Но как же достать этого скользкого оборотня, если не стрелой из лука?

– Разрешите, я спущусь и попробую тихонечко к нему подкрасться, – предложил Фродо. – А вы натяните луки. Если он скроется, можете стрелять в меня. Я обещаю, что никуда не убегу.

– Иди, но поторопись! – разрешил Фарамир. – Если он останется сегодня в живых, то должен будет служить тебе верой и правдой до конца своей злосчастной жизни. Анборн, проводи Фродо на берег озера, да ступай потише. У этой твари есть нос и уши. А лук свой оставь мне.

Анборн проворчал что-то, но повиновался и отправился вместе с хоббитом по винтовой лестнице на нижнюю площадку, а оттуда – другими ступеньками – снова вверх; наконец они оказались возле узкого выхода из горы, скрытого густо разросшимся кустарником. Фродо осторожно раздвинул ветви и очутился прямо на берегу, над озером. Овал озера был тускл и черен; померкли и струи водопада – они отражали теперь только бледное свечение неба на западе, там, куда скрылась луна. Голлума нигде не было видно. Фродо прошел немного вперед. Анборн бесшумно следовал за ним.

– Дальше! – шепнул он на ухо хоббиту. – Только смотри – справа обрыв. Если оступишься – разве что твой приятель-рыбак сможет тебя вытащить. И не позабудь, что вокруг расставлены лучники, хотя ты их и не видишь.

Фродо двинулся вперед, опустившись для пущей уверенности на четвереньки, по-голлумовски. Камни были по большей части с гладкой поверхностью, плоские, но влажные; под ногами скользило. Фродо остановился, прислушиваясь. Поначалу до его ушей доносился только нескончаемый шум водопада. Вскоре, однако, из темноты неподалеку послышалось свистящее бормотание:

– Рыбуля, рыбка, вкус-с-ная рыбка. Белое Лицо исчезло, да, Сокровище мое, исчезло наконец. Можно спокойно съесть нашу рыбку. Ах нет, нет, Сокровище мое, нельзя спокойно, нет! Пропало, пропало наше Сокровище, да, пропало! С-скверные, гнус-сные хоббитсы! Ушли, брос-с-сили нас, брос-сили! Голлм! С-сокровище ушло с ними. Бедный Смеагол остался один-одинеш-шенек. Нет С-сокровища. С-скверные люди! Они отберут мое Сокровище, они украдут его! Мы ненавидим их, да! Рыбуля, рыбка, вкусная, хорошая. Рыбка сделает нас сильными. Глазки будут далеко видеть, пальчики станут цепкими, да. Мы их вс-сех задушим, Сокровище мое. Да, да, задушим, если выйдет по-нашему. Рыбонька! Вкусная рыбка!..

Бормотание казалось бы нескончаемым, как шум водопада, если бы не бульканье и чавканье, прерывавшие излияния Голлума. Слушая, Фродо содрогался от жалости и омерзения. Покончить бы с ним навеки и никогда больше не слышать этого голоса! В двух шагах за спиной замер Анборн; достаточно было чуть-чуть отползти, шепнуть, чтобы он отдал приказ, – и лучники, наверное, не промахнулись бы: Голлум, с жадностью поглощавший рыбу, об осторожности и не помышлял. Один меткий выстрел – и Фродо навсегда избавится от этого плаксивого хныканья! Но Голлум имел право на заступничество Фродо. Слуга всегда имеет право на заступничество хозяина, даже если служит из одного страха. Если бы не Голлум, хоббиты давно лежали бы на дне Мертвых Болот. Кроме того, Фродо почему-то был уверен, что Гэндальф не одобрил бы этого убийства.

– Смеагол! – позвал он негромко.

– Рыбка, вкусная рыбка... – бормотал голос из темноты.

– Смеагол! – повторил Фродо уже чуть громче.

Голос смолк.

– Смеагол, хозяин вернулся, он думает о тебе. Хозяин здесь. Иди сюда, Смеагол!

Вместо ответа послышалось сдавленное посапывание, будто Голлум старался дышать потише.

– Иди ко мне, Смеагол, – повторил Фродо. – Мы в опасности. Если тебя найдут здесь, тебе конец. Иди быстрее, если не хочешь, чтобы тебя убили. Иди к хозяину.

– Не пойдет Смеагол, – неожиданно заявил Голлум. – Хозяин плохой. Покинул бедного, несчастного Смеагола и ушел с новыми друзьями. Хозяин потерпит. Смеагол занят.

– У нас нет времени, – настаивал Фродо. – Возьмешь рыбу с собой. Идем!

– Нет! Смеагол должен доесть рыбку.

– Смеагол! – в отчаянии вскричал Фродо. – Сокровище рассердится на тебя! Вот возьму сейчас и скажу: сделай, чтобы Смеагол проглотил кость и подавился! Смеагол подавится и никогда больше не попробует рыбки. Поди сюда! Сокровище ждет!

Послышалось злое шипение. Из темноты на четвереньках выполз Голлум – точь-в-точь нашкодившая собака, когда ее позовет хозяин. Одну рыбу, полуобглоданную, он держал во рту, другую – целую – в руке. Подойдя к Фродо поближе, он обнюхал его. Бледные глаза Голлума горели. Вдруг он вынул рыбу изо рта и встал на ноги.

– Хороший, славный хозяин! – зашепелявил он. – Хороший хоббит! Вернулся к несчастному Смеаголу! Смеагол хороший, он пришел сам. Идем отсюда быстро-быстро, идем, да? Спрячемся под деревьями. Лица ушли. Идем! Идем!

– Хорошо, скоро пойдем, – заверил Фродо. – Только не сразу. Я обещал пойти и пойду, только позже. И снова обещаю. Но ты в опасности. Я спасу тебя, но ты должен мне поверить.

– Поверить? – с сомнением переспросил Голлум. – Как это? Почему не пойти сразу? А где другой, тот, грубый, нехороший хоббит? Где он?

– Там, наверху, – ответил Фродо, показывая на водопад. – Я без него не пойду. Надо за ним вернуться.

Сердце у него упало. Не слишком ли коварно он заманивает беднягу? Фродо, конечно, не боялся, что Фарамир велит убить Голлума, но догадывался, что несчастного свяжут и будут обращаться с ним как с пленником. Фродо не хотел предавать Голлума, тем более что сам Голлум имел слишком большой опыт предательства. Он никогда не поймет и не поверит, что Фродо спас ему жизнь и что другого выхода не было. Хорошо бы сохранить доверие обеих сторон, только как это сделать?

– Давай же, Смеагол, – снова позвал он. – Сокровище разгневается на тебя за непослушание. Мы пойдем вверх по реке. Давай, давай! Ты пойдешь впереди, я – сзади.

Голлум пополз вперед, вдоль самого обрыва, недоверчиво принюхиваясь. Вдруг он остановился и поднял голову, заподозрив неладное:

– Здесь кто-то есть! Не хоббит, кто-то другой!

Он повернулся назад. В его выпученных глазах вспыхнул зеленый огонь.

– Хозяин лжет! Злой хозяин! Обманул Смеагола!

Он плюнул на Фродо и протянул к нему длинные руки с бледными шевелящимися пальцами.

В этот миг за спиной у Голлума выросла черная тень – Анборн – и кинулась на него. На шею злосчастному рыболову легла сильная рука и пригнула его вниз. Голлум извернулся, мокрый и скользкий, словно угорь, и попытался вырваться, по-кошачьи царапаясь и кусаясь. Из мрака выскочило еще двое людей.

– А ну-ка, стоять! – приказал один из них. – Иначе мы утыкаем тебя стрелами, да так, что превратишься в ежа!

Голлум сразу обмяк, заскулил и захныкал. Люди ловко и бесцеремонно связали его.

– Не так туго! – суетился вокруг Фродо. – Он вам не ровня, где ему до вас! Не причиняйте ему боли, если можете! Он сразу успокоится. Смеагол! Тебе не будут делать больно. Я пойду с тобой. Ничего страшного с тобой не случится. Если только они меня самого не убьют. Верь своему хозяину и все будет хорошо!

Голлум обернулся и плюнул в него. Тут люди подняли незадачливого рыболова, накинули ему на голову мешок и понесли. Фродо побрел следом, чувствуя себя последним подлецом. Воины прошли прежним путем – кусты, вход в пещеру, вниз, вверх – и наконец все очутились в каменном зале, где уже горели два или три факела. Сэм встретил Фродо на пороге, поглядел на мешок, на воинов и спросил понимающе:

– Поймали?

– Да. То есть поймали, но без меня. Он пошел ко мне сам, потому что поверил моим словам. Я не хотел, чтобы его связывали, да еще так грубо. Надеюсь, все кончится хорошо. Только не по мне все это.

– Мне это тоже не нравится, – вздохнул Сэм. – Но там, где замешан этот мазурик, все всегда шиворот-навыворот.

Тут к ним подошел один из воинов и позвал их в нишу, к Фарамиру. Фарамир сидел на прежнем месте; светильник, прикрепленный у него над головой, вновь был зажжен. Командир указал хоббитам на табуреты.

– Вина для гостей, – приказал он. – Пленного ко мне.

Подали вино, явился Анборн с Голлумом на руках. Он открыл пленнику лицо, поставил Голлума на землю и встал чуть позади, придерживая того за плечи. Тот стоял, моргая и пряча злобный взгляд под бледными, тяжелыми веками. Выглядел он жалко. С пальцев у него капала вода, изо рта несло рыбой (одну он все еще сжимал в кулаке). Редкие пряди волос свисали с костистого лба, как подсохшие водоросли. Из носу у него текло.

– Развяжите нас! Развяжите! – потребовал он. – Нам больно от веревки, да, больно, а мы не сделали ничего плохого!

– Ничего плохого? – переспросил Фарамир, пристально глядя на стоявшее перед ним жалкое существо. Лицо Командира оставалось бесстрастным – ни гнева, ни жалости, ни удивления. – Ты уверен? Неужели ты никогда не сделал ничего, за что тебя следовало бы связать или наказать еще более сурово? Впрочем, об этом, по счастью, судить не мне. Но оттуда, где ты пойман сегодня ночью, живыми не уходят. Рыба из этого пруда стоит дорого.

Голлум уронил рыбу.

– Не хотим рыбы, – сказал он.

– Платить придется не за саму рыбу, – сказал Фарамир. – Кара настигает тех, кто имел дерзость проникнуть сюда и увидеть запретное озеро. Я пощадил тебя только из-за Фродо, так как он утверждает, что ему, по крайней мере, ты сделал добро. Но ты должен оправдаться и передо мной. Как твое имя? Откуда ты? Куда держишь путь? Чего ищешь?

– Мы заблудились, – ответил Голлум. – Заблудились. У нас нет имени. Ничего мы не ищем. Сокровища тоже нет. Ничего нет. Кругом пусто. Пусто и голодно. Мы очень голодны, да, да. За парочку рыбок, за пару скверных, мелких, костлявых рыбок они грозят смертью голодному, несчастному путнику. Они мудры, они справедливы, очень справедливы. О да!

– Может, мудрости нам и недостает, – молвил Фарамир. – Но, в меру нашей скромной мудрости, справедливость мы чтим. Развяжи его, Фродо!

Фарамир достал из-за пояса маленький нож и протянул его хоббиту. Голлум, неправильно поняв этот жест, взвизгнул и рухнул наземь.

– Ну, ну, что ты, Смеагол! – воскликнул Фродо. – Доверься мне. Я тебя не брошу. Говори правду. От этого тебе будет только лучше.

Он перерезал веревку на запястьях и лодыжках Голлума и помог ему встать.

– Подойди сюда! – велел Фарамир. – Смотри прямо на меня! Ведомо ли тебе название этого места? Ты бывал здесь раньше?

Голлум медленно приподнял голову и против воли взглянул на Фарамира. Блеск в его глазах потух. Бесцветные, мутные, они подслеповато уставились в твердые, ясные очи гондорского воина. Фарамир не отводил взгляда. Наступила тишина. Наконец Голлум опустил голову, сгорбился, съежился и сел на пол, дрожа с головы до ног.

– Мы ничего не знаем и знать не хотим! Никогда здесь не были! Никогда сюда не вернемся!

– В душе твоей много запертых на замок дверей и закрытых окон, а за ними – темные, темные каморки, – проговорил Фарамир. – Но, кажется, на мой вопрос ты ответил искренне. Тем лучше для тебя. Чем ты можешь поклясться, что никогда сюда не вернешься и никогда ни словом, ни знаком ни одному живому существу не укажешь пути сюда?

– Хозяин знает, – ответил Голлум, искоса глянув на Фродо. – Да, да, знает. Мы поклянемся хозяину, если он нам поможет. Мы поклянемся Сокровищу, да, да!