Главная | Обратная связь

Проявление бессознательного начала в творческом процессе

Э. Хемингуэй сравнивал художественное произведение с айсбергом. Лишь небольшая часть его видна на поверхности, главное и существенное спрятано под водой. И то, что находится под водой, у творцов искусства ассоциируется с бессознательной сферой психики.

Согласно современным данным обычный человек осознает только семь процентов своих действий. Всё остальное лежит за пределами сознания. «Объективными факторами, в которых бессознательное проявляется всего ярче, являются сами произведения искусства и они-то делаются исходной точкой для анализа искусства», - отмечал Л.С.Выготский.[8] / Выготский Л.С. Психология искусства., М., 1986, с. 92.

Фрейд оказался первым исследователем, который обратил внимание на значение бессознательной сферы для творческого процесса. Бессознательные мотивы, связанные со стремлением к власти, деньгам и славе, любви и смерти на неосознаваемом уровне прорываются в художественное произведение, создавая при этом его главный художественный эффект.

После открытия Фрейда многие художники, музыканты, писатели, актеры при помощи различных способов стали внимательно исследовать возможности этой сферы и пытаться проникнуть в неё, чтобы использовать это для творчества. Многими мастерами искусства здесь было найдены такие идеи и образы, до которых они не могли дойти, находясь в своей сознательной сфере.

Структура бессознательного имеет несколько компонентов. На бессознательном уровне функционируют механизмы психологической защиты, когда человек в своих действиях не видит того, что видит сторонний наблюдатель. Один из наиболее известных механизмов такой защиты – «рационализация», который был описан Крыловым в басне «Лиса и виноград». Суть этого способа психологической защиты заключается в том, что когда человек не может чего-то добиться в жизни, он обесценивает желаемую цель и объясняет свое слабое поведение вескими и сильными внешними причинами.

На этом же уровне бессознательного функционируют и многие двигательные автоматизмы, например при письме, игре на музыкальном инструменте или вождении автомобиля.

Процессы научного и художественного творчества относятся к сфере высшего бессознательного. Они проявляются в интуиции, вдохновении, творческих озарениях. Художник часто не осознает до конца, откуда к нему приходят образы, звуки, краски и слова для его воплощения, как возникают оригинальные метафорические сравнения, как рука делает именно это движение и голос произносит именно такую интонацию. Часто ему кажется, что всё это за него делает кто-то другой, тайный двойник, который сидит в глубинах мозга и управляет творческим процессом. Многие художники считают, что ими движет рука Всевышнего или какие-то могущественные волшебные силы, и что он сам является лишь простым исполнителем воли этих тайных сил.

К.С.Станиславский прикладывал большие усилия к тому, чтобы помочь своим студийцам черпать творческие силы из подсознания. Он пытался это осуществить через большое количество психотехнических упражнений, в которых главная роль принадлежала предлагаемым обстоятельствам. После их выполнения великий режиссер говорил: «Кажется, что мы делаем глупости, а на самом деле мы делаем важнейшую вещь, потому что благодаря этому мы заставляем вас встать на берег океана подсознания, на самое трудное творческое место. Да, повторю, как на берегу океана. Бежит первая волна, она смочила вам ступни, другая – колени, а третья окатила вас всего, четвертая унеслы в море, побаразтала там и выкинула на берег. Вот что происходитэ. Когда действует подсознание. А есть такие творческие приемы, психотехника, которые помогают совсем уходить в океан. В, может быть, на целый акт, на целую сцену уйдете в океан подсознания, и после этого, если вас спросят, как вы играли, - вы не будете знать, что ответить. Это - минуту вдохновения… Тем, что мы делаем сейчас, мы только смачиваем пальцы в волнах. Но продолжайте еще много упражнений, доведите их до правды, смотришь – и ступни смочите.

Этим я вас приучаю через ощущения правды и веры подходить к порогам подсознания, туда, где начинается настоящая игра. Так что то, что мы делаем сейчас, - очень важно!»[9] (Станиславский К.С. Стенограмма занятий с оперными и драматическими отделениями 5 декабря 1935 г. – Музей МХАТа. – К.С. = № 6501/2

А вот как известный отечественный драматург Виктор Розов в одном из своих интервью раскрывал особенности своего собственного творческого процесса: «Пьесу нельзя сочинить. Есть кукла. А есть живой ребенок. Куклу может сделать почти каждый. А пьесу надо рожать. Она приходит тебе в голову помимо воли и сознания. Это совершенно поразительное состояние. Когда оно возникает, надо немедленно писать. Немедленно!. У Гете в его кабинете в Веймаре стояли три стола и, кажется, три конторки. И Гете, этот олимпийский орел, кружил по кабинету, как вдруг что-то влетало в его голову, и он скорее бросался на ближайшую конторку, чтобы успеть это записать… Есть знаменитое стихотворение Алексея Константиновича Толстого - “Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель. Вечно носились они над землей...” И дальше: “Нет, не Бетховен сочинил свой марш похоронный. Он же, глухой, для земли неземные подслушал рыдания”. Это стихотворение абсолютно точно раскрывает процесс творчества. Я всё это знаю. Я всегда писал, когда в голову “что-то” влетало, и я себе говорил: “Ай! И бежал к письменно столу».[10] Розов В. Газ “Московская среда № 31 август 2003, С. 19.

К.С. Станиславский рекомендовал своим студийцам пользоваться практическим советом индийских йогов, идя от области сверхсознательного: «возьми некий пучок мыслей, и брось их в свой подсознательный мешок, и жди готового результата от подсознания».

Часто художники, как и ученые за возможность создания своих художественных произведений и научных открытий благодарят свои сны, которые сам Фрейд называл не иначе, как «королевской дорогой в бессознательное». История искусства и науки предоставляет на этот счет огромное количество разных свидетельств.

Так, итальянскому композитору Джузеппе Тартини однажды приснился дьявол, которого композитор попросил поиграть на его скрипке. К его удивлению дьявол исполнил восхитительную мелодию, которую Тартини, проснувшись, тотчас же записал, назвав свою сонату “Дьявольские трели”, которая до сих пор входит в репертуар многих концертирующих скрипачей.

Известно, что многим своим стихам Данте обязан ночным видениям, которые приходи ли ему во сне, а днем он стихами записывал и передавал то, что видел во сне. Благодаря снам Данте предсказал смерть сначала отца Беатриче – своей возлюбленной, а затем и её самой, что говорит о поразительной интуиции и даре предвидения поэта.

Франц Шуберт оставлял на ночь у своего изголовья нотную бумагу и карандаш, чтобы записывать те мелодии, которые ему приходят во сне. Их он называл не иначе, как «вести с небесной родины». Итальянский композитор Россини увертюру к опере “Шелковая лестница” тоже сочинил во сне.

Немецкий физик Фридрих Август Кекуле открыл во сне формулу бензольного кольца, когда ему приснилась змея, кусающаяся себя за хвост.

Менделеев во сне увидел свою периодическую систему элементов. Вот как он сам об этом написал: “Вижу во сне таблицу, где элементы расставлены так, как нужно, проснулся, тотчас записал на клочке бумаги, - только в одном месте впоследствии оказалась нужна правка”. Открытие не было признано сразу и около шести лет академические ученые считали его чепухой, не заслуживающей внимания. Сомнения были развеяны, когда французский ученый Лекок де Буабодран не открыл новое вещество – галлий, которое было предсказано Менделеевым исходя из его периодического закона.

Физиологическое объяснение активизации творческого процесса во сне объясняется торможением контролирующей и сдерживающей силы сознания. Тогда возникает возможность абсолютной свободы самовыражения и беспрепятственного удовлетворения желаний на уровне образов и представлений.

Еще одним способом активизации бессознательного, если говорить об исполнительском искусстве, является предельно полная автоматизация физических действий актера и музыканта. Известно, что когда музыкант исполняет выученную вещь, он не осознаёт движений своих рук и пальцев. Если он только начинает это делать, то весь процесс исполнительства идет насмарку. Точно так, как это произошло в известной притче о сороконожке, когда она задумалась о том, что делают в момент движения её разные ноги.

Хорошо понимая это, К.С. Станиславский огромное значение в работе с актерами придавал тренингу и самой настоящей муштре, в процессе которых формировался нужный автоматизм действий. В случае достижения автоматизма действия и движения появлялась та сценическая свобода, которая позволяла бессознательным порывам души проявляться в полной мере. Отсюда такая огромная сила воздействия исполнителя на зрителей и слушателей, когда ему удаётся физически действовать абсолютно свободно и войти в резонанс с бессознательными переживаниями. Для этого необходимо, чтобы текст был выучен наизусть, а физические действия музыканта, танцора, актера были доведены до возможности их выполнения на предельном автоматизме. В этом случае на бессознательном уровне возникает свобода самовыражения, и созерцателям кажется что исполняемый текст импровизируется, то есть, пришел в голову актёру, танцору или музыканту только что.

Исполнение роли или музыкального произведения в этом случае способно вводить исполнителя в измененное состояние сознания, которое сродни «динамической медитации», - практике, родственному гипнотическому погружению и используемой в странах Востока.

Большое значение погружению в образ через технику медитации придавал выдающийся русский актер Михаил Чехов, брат писателя Антона Павловича Чехова. Сначала ему надо было очистить своё сознание от всего житейского, что заполняет его в обыденном состоянии. Когда достигалась чистота и особая пустота сознания, наступал второй этап. М.Чехов сосредотачивался на роли и начинал как бы постепенно втягивать в себя образ того героя, которого ему предстояло играть.

Внешне со стороны медитирующий человек производит впечатление человека, ничем не занятого, просто отдыхающего. Но на самом деле в этот момент в сознании происходит огромная внутренняя работа, связанная с переходом в иное психологическому состояние. Художники, до того не знакомые с практикой медитации, называли это состояние творческим покоем, из которого впоследствии рождается вдохновение.