Здавалка
Главная | Обратная связь

Могущественный недруг



А. Фадеев приехал в Грузию на празднование юбилея Шота Руставели. В президиуме появился Л. Берия, которого аудитория встретила овацией. В течение вечера Берия намеренно несколь­ко раз выходил и входил вновь, и всякий раз его появление вызы­вало бурные аплодисменты.

Вернувшись в Москву, Фадеев сказал Сталину: «Это было празднование не поэта Шота Руставели, а восточного князя Лав­рентия Берии». Сталин вызвал Берию и спросил: «Слушай, Бе­рия, не слишком ли много вождей у советского народа в Грузии?»

С тех пор у Фадеева появился могущественный недруг. Став членом Политбюро и наркомом внутренних дел, Берия несколько раз пытался посадить Фадеева, однако Сталин препятствовал этому. Трижды Берия устраивал покушения на Фадеева. Одно из них было в Переделкино: грузовик сбил машину Фадеева в кювет. Однако Фадеев остался жив.

 

 

Авторитет без звания

Очень интересная была реакция Сталина на наше предложе­ние присвоить ему звание генералиссимуса. Это было уже после войны. На заседании Политбюро, где обсуждался этот вопрос, присутствовали Жуков, Василевский, я и Рокоссовский.

Сталин сначала отказывался, но мы настойчиво выдвигали это предложение. Я дважды говорил об этом. И должен сказать, что в тот момент искренне считал это необходимым и заслужен­ным. Мотивировали мы тем, что по статусу русской армии полко­водцу, одержавшему большие победы, победоносно закончив­шему кампанию, присваивается такое звание.

Сталин несколько раз прерывал нас, говорил: «Садитесь», потом сказал о себе в третьем лице:

- Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны ника­кие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для това­рища Сталина - генералиссимус. Чан Кайши - генералиссимус, Франко - генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы, и я маршал, вы что, хотите вы­ставить меня из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне.

Пришлось тащить разные исторические книги и статусы и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии по­сле Меншикова и еще кого-то, и Суворова. В конце концов, он со­гласился после того, как Рокоссовский сказал: «Я маршал и Вы маршал. Поэтому Вы не сможете меня наказать» (из воспомина­ний маршала И. С. Конева).

 

 

Пропала трубка

Знаменитый в годы войны А. С. Яковлев, создатель истреби­телей, вспоминал анекдот, рассказанный ему когда-то членом Политбюро Андреем Андреевичем Ждановым.

Сталин жалуется: пропала трубка. Говорит: «Я бы много дал, чтобы ее найти». Берия уже через три дня нашел десять воров, и каждый из них признался, что именно он украл трубку, которая просто завалилась за диван в его комнате».

Жданов, рассказывая анекдот, весело смеялся.

Эта славная история, конечно, прежде всего, характеризует са­мого Жданова, но и Берия тоже. Такая, выходит, у Лаврентия Пав­ловича была репутация даже среди своих товарищей по Политбюро.

Ради одобрительного слова Сталина ловкий человек готов на все, и жизнь невинных людей для него ничто.

 

Показания Кольцова

Фадеев через неделю или две после ареста Кольцова напи­сал короткую записку Сталину о том, что многие писатели, ком­мунисты и беспартийные не могут поверить в виновность Кольцо­ва. И сам он, Фадеев, тоже не может в это поверить. Считает нужным сообщить об этом широко распространенном впечатле­нии от происшедшего в литературных кругах Сталину и просит принять его. Через некоторое время Сталин принял Фадеева.

- Значил, вы не верите в то, что Кольцов виноват? - спросил Сталин.

Фадеев сказал, что ему не верится в это, не хочется верить.

- А я, думаете, верил, мне думаете, хотелось верить? Не хотелось, но пришлось поверить.

Поело этих «слов Сталин вызвал Поскребышева и приказал дать Фадееву почитать то, что для него отложено.

Пойдите, почитайте, потом зайдете ко мне, скажете о своем впечатлении, - так сказал ему Сталин, так это у меня осталось в памяти из разговора с Фадеевым. Фадеев пошел вместе с По­скребышевым в другую комнату, сел за стол, перед ним положил две папки показаний Кольцова. Показания, по словам Фадеева, были ужасные, с признанием связи с троцкистами.

- И вообще чего там только не было написано, - горько махнул рукой Фадеев. Видимо, как я понял, не желая касаться каких-то пер­сональных подробностей. Читал и не верил своим глазам. Когда по­смотрел всё это, меня вызвали к Сталину, и он спросил меня:

- Ну, как, теперь приходится верить?

- Приходится, - сказал Фадеев.

- Если будут спрашивать люди, которым нужно дать ответ, можете сказать мм о том, что вы знаете сами, - закончил Сталин и с этим отпустит Фадеева.

 

 

Туполев

Командующему авиацией дальнего действия А. Е. Головано­ву на фронте сообщили, что к нему приехал Туполев:

- Как вам его, «со свечами»?

- Какие «свечи», конечно, без!

- А я и не знал, что он сидит, и его возят с охраной, - вспо­минал Голованов.

Андрей Николаевич, этот великолепный оптимист, вошел, улыбаясь.

Мы поговорили о его новом бомбардировщике, о возможно­сти его применения в авиации дальнего действия, и вскоре я был у Сталина.

...Все вопросы были решены, но Сталин чувствовал, когда ему хотят еще что-то сказать. И Голованов прямо спросил:

- Товарищ Сталин, за что сидит Туполев?

- Говорят, что он не то английский, не то американский шпи­он, - ответил Сталин, но в его голосе не было ни твердости, ни уверенности.

- А вы в это верите, товарищ Сталин? - спросил Голованов.

- А ты веришь? - переходя на «ты», спросил Сталин. Я - нет, - твердо ответил Голованов.

- Ты знаешь, и я не верю, - сказал Сталин. - До свидания. На следующий день Туполев был на свободе.

 

 

Дальше едешь...

Молотов рассказывал, что над Сталиным, когда он плавал по Черному морю на пароходе «Троцкий», подшучивали коллеги из Политбюро:

- Долго ты еще будешь на Троцком ездить?

Зато из Одессы Троцкий отплывал навеки за рубеж на паро­ходе «Ильич». Может, случайность...

А когда еще до этого он отправлялся с огромным количест­вом багажа на поезде в ссылку в Алма-Ату, он спросил у Сталина:

- Тише едешь, дальше будешь?

-Дальше едешь, тише будешь, - уточнил Сталин.

 

 

Заждались

Нарком высшей школы Кафтанов во время войны ведал на­учными разработками. Арестовали начальника минометного управления, с которым он контактировал. Кафтанов, знавший об этом аресте, на заседании Политбюро сказал Сталину, что четы­ре дня не может дозвониться до этого товарища и добавил:

- Прошу вас, товарищ Сталин, наказать его!

- А где он? - спросил Сталин.

- У нас, - ответил Берия.

...Через некоторое время этот товарищ появился в дверях.

- Садитесь, а то мы вас заждались, - сказал Сталин.

 

 

Что тяжелее?

- Скажите, - поинтересовался Черчилль, - напряжение ны­нешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя поли­тики коллективизации?

- О, нет, - ответил «отец народов», - политика коллективи­зации была ужасной борьбой...

- Я так и думал. Ведь нам пришлось иметь дело не с горсткой аристократов и помещиков, а с миллионами мелких хозяев...

- Четыре миллиона человек, - воскликнул Сталин, возведя руки. - Это было страшно. И длилось четыре года. Но это было абсолютно необходимо для России, чтобы избежать голода и обеспечить деревню тракторами...

 

 

Без обиды

После принятия в 1943г. государственного гимна СССР в ложе Большого театра состоялся прием. Сталин посадил авторов гимна С. В.Михалкова и Эль-Регистана по правую и левую руку. Последний поднял бокал и попросил Сталина разрешить произ­нести тост. Сталин сказал: «Разрешаю». Эль-Регистан произнес:

- Я хочу поднять этот бокал за тех, кто с нами работал: за то­варищей Ворошилова, Молотова и, наконец, Сталина!

А. С. Щербаков заметил:

- С этого надо было начинать!

Эль-Регистан хотел оправдаться, но Сталин сказал:

- Разрешите мне реплику? У Чехова есть рассказ про купца, который больше всех пожертвовал на храм, а его фамилию в га­зете написали последней. Купец обиделся. Я - не купец.

 

ОБОРОНА СТРАНЫ

 

 

О пользе учёбы

В ходе праздничного ужина 7 ноября 1940 г. Сталин с возму­щением констатировал, не называя имен, но явно намекая на ру­ководство наркомата обороны: «Нас история разбаловала. Мы получили сравнительно легко много успехов. Это и создало у многих самодовольство. Люди не хотят учиться, хотя и условия для учебы у нас прекрасные. Думают, что раз они из рабочих и крестьян, раз у них руки мозолистые, они уже все могут, незачем им дальше учиться и работать над собой. Между тем - настоя­щие тупицы. У нас много честных, храбрых людей, но забывают, что храбрость одна далеко не достаточна. Нужно знать, уметь. Необходимо постоянно учиться и каждые 2-3 года переучиваться. Но у нас не любят учиться. Не изучают уроков с Финляндией, уроков войны в Европе.

Мы победили японцев на Халхин-Голе. Но наши самолеты оказались ниже японских по скорости и высотности. Мы не готовы для такой войны, которая идет между Германией и Англией.

Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслу­шают меня и все остается по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. Так ударю по толстякам, что все затрещит. Век живи, век учись!»

Оценка

Конструктор артиллерийских систем В. Г. Грабин рассказы­вал, как в канун 1942 г. его пригласил Сталин и сказал:

- Ваша пушка спасла Россию. Вы что хотите - Героя Социа­листического Труда или Сталинскую премию?

- Мне всё равно, товарищ Сталин.

Дали и то, и другое.

 

 

Будет нефть

Во время войны Сталин поручил Байбакову открытие новых нефтяных месторождений в довольно короткий срок. Когда Бай­баков возразил, что это невозможно, Сталин ответил:

- Будет нефть - будет Байбаков, не будет нефти - не будет Байбакова!

Вскоре были открыты новые месторождения в Татарии и Башкирии.

 

 

О Красной Армии

5 апреля 1945 г. в Москву прибыла югославская делегация во главе с Броз Тито для подписания Договора о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве между Советским Союзом и Югослави­ей. В состав делегации вошли, в частности, министр иностранных дел Иван Шубашич и министр по делам Черногории генерал-лейтенант Милован Джилас.

Последний ранее критиковал поведение отдельных солдат и офицеров Красной Армии в отношении гражданского населения. Сталину было известно об этом, и он возмущался оскорбитель­ным поведением Джиласа.

На ужине Сталин посчитал, что настало время покончить распрю с Джиласом. Он сделал это полушутливым образом: на­лил ему стопку водки и предложил выпить за Красную Армию.

Не сразу поняв намерение Сталина, Джилас хотел выпить за его здоровье.

- Нет, нет, - настаивал Сталин, усмехаясь и испытывающее глядя на Джиласа, - именно за Красную Армию! Что, не хотите выпить за Красную Армию?

Разумеется, Джилас выпил.

Затем Сталин спросил, что там было с Красной Армией? Джилас объяснил, что он вовсе не хотел оскорблять Красную Ар­мию, а хотел указать на ошибки некоторых ее служащих и на по­литические затруднения, которые нам это создавало.

Сталин перебил:

- Да. Вы, конечно, читали Достоевского? Вы видели, какая сложная вещь человеческая душа, человеческая психология? Представьте себе человека, который проходит с боями от Ста­линграда до Белграда, тысячи километров по своей опустошен­ной земле, видя гибель товарищей и самых близких людей! Разве такой человек может реагировать нормально?

Тут был интересный случай. Майор-летчик пошалил с женщи­ной, а нашелся рыцарь-инженер, который начал ее защищать. Май­ор за пистолет: «Эх ты, тыловая крыса!» И убил рыцаря-инженера. Осудили майора на смерть. Но дело дошло до меня, я им заинтере­совался и (у меня на это есть право, как у Верховного Главнокоман­дующего во время войны) освободил майора, отправил его на фронт. Сейчас он один из героев. Воина - надо понимать. И Красная Армия не идеальна. Важно, чтобы она била немцев -а она их бьет хорошо - всё остальное второстепенно...







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.