 |
|
ПЕТЕРБУРГ В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
РОССИИ И МИРА
В настоящее время в социокультурной жизни в глобальном масштабе происходят значительные изменения. Они связаны, прежде всего, с изменением общей картины мира. Межнациональные культурные границы становятся разомкнутыми благодаря активному развитию средств массовой коммуникации, расширению форм экономического и политического сотрудничества, развитию международных социальных структур и организаций. Глобализация экономических и политических процессов неизбежно оказывается связанной с глобализацией культурных процессов. Однако, прямое отождествление политико-экономической и культурной глобализации неправомерно. Последняя имеет свою специфику, обладая более сложной и тонкой природой. Процесс культурной глобализации требует сохранения множественности национальных культур при их движении к единству. В связи с этим возникает необходимость осмыслить те культурно-исторические модели, которые давали наиболее удачные образцы интеграции культур в межкультурной целостности. Одним из примеров подобной модели может считаться культурное пространство Петербурга на протяжении трех веков своего существования.
Возникший как город с четко заданной идеологической и политической ориентацией – проводника европейской культуры в Россию, Петербург сразу же стал «местом встречи» представителей различных типов этнического и конфессионального сознания, образа и стиля жизни, национальных и художественных традиций. Подобная множественность культур определила и особый эстетический облик города, и характер протекания жизненных процессов в нем, и специфическую духовную толерантность, позволившую сохранить стабильную культурную целостность города. Именно в Петербурге сформировался особый тип «открытого культурного сознания», позволившего органически соединить достижения мировой культуры с русскими традициями.
Петр I знакомился с западноевропейской культурной жизнью, как известно, в эпоху, которая сама отличалась интегральностью: XVII век явился гранью, разделявшей и одновременно соединявшей Средневековье, которое завершилось эпохой Возрождения, и Новое время, которое получило логическое завершение в эпоху Просвещения. Средневековая христианская традиция, которой принадлежало и русское православие, дополнилось светскими формами культуры, возникшими в пору католического Возрождения на юге Европы и широко распространившимися затем в протестантской северной Европе. Христианская любовь к Богу все более явно проявляется и в любви к человеку в единстве его духовно-телесной природы, а затем переходит и на весь природный мир, что отразилось в формировании новой картины мира, раскрывшейся в новом типе художественного сознания в России XVIII-XIX веков и, в первую очередь, в новой светской культуре Петербурга. В самой Европе благоговейное изучение природы, провозглашенное Галилеем, приобретает ко времени Бэкона все более практическую направленность, его результаты влияют на обустройство человеческого жилья, разрастание ремесел. Даже архитектурный облик храма в стилистике барокко обретает неведомую дотоле динамичность и грацию. Расцвет наук и искусств оказался, однако, возможен постольку, поскольку первоначальная общинная парадигма сознания и общения людей – «Мы – они» была оттеснена парадигмой «Я – Ты», утверждавшей ценности межличностных отношений, личностного начала во всех видах человеческой деятельности, творчества.
Эти идеи в глобальном масштабе распространялись в культуре европейского ареала, неизбежно захватывая Россию. Таким образом, новая светская культура Петербурга была не механическим заимствованием европейских образцов, а результатом глобальных сдвигов в европейской культуре в переходную эпоху от феодализма к Новому времени. Подобная глобальность культурных сдвигов породила необходимость поиска культурного диалога, новых форм сознательной культурной политики. Своеобразие Петербурга заключается здесь прежде всего в том, что его культура доказала перспективность сознательной установки на диалог между народами. Ее отличительной чертой стала Открытость «Другому», желание понять его.
О диалогической природе петербургской культуры написано уже много научных трудов и первостепенное значение в осмыслении этой проблемы имеют труды М.С. Кагана. Именно Кагану принадлежит идея «ансамблевой природы» петербургской культуры. При этом понятие «ансамбля» мыслится не только как скоординированность архитектурно-пространственных составляющих во имя создания пластической целостности облика города, т.е. не только как искусствоведческое понятие. Именно Каган наполняет термин «ансамбль» культурологическим смыслом. «Существенно, что Петр и продолжатели его дела понимали Европу как ансамбль разных национальных культур, у каждой из которых можно было чему-то поучиться; в результате в создании петербургской культуры участвовали немцы, итальянцы, французы, шведы, англичане, молдаване, украинцы, поляки, прибалты, даже, как известно, эфиоп; если в результате петербургская культура, воспринявшая все эти влияния и связавшая их со своей национальной основой, оказалась не мозаичной, а цельной, то лишь потому, что между всеми национальными участниками данного культуротворческого процесса складывались отношения диалога, а не противостояния, отторжения или, по крайней мере, сторонней терпимости к чужому»[68].
Именно эта «диалогичность» санкт-петербургской культуры оказалась созвучной общей духовной ориентации европейской культуры в целом. Понимание нового социокультурного общества как мира индивидуумов, объединенных идеей общей государственной целесообразности, легло в основу специфического петербургского менталитета. Не случайно именно с Петра начинается система гражданских реформ, как в политической, так и социокультурной жизни.
Таким образом, в культурном пространстве мира Петербург с момента своего возникновения занял место равноправного культурного партнера. Органичность существования Петербурга в культурном пространстве мира оказалось обусловленной самой политической и экономической концепцией города, которая легла в его основание: проводника европейских культурных традиций. Реализация этой концепции стала возможной при условии равноправия и гармонического взаимодополнения разных национальных составляющих. Это гармоническое взаимодополнение обусловило возможность культурного синтеза в едином мультикультурном пространстве Петербурга. А сам этот синтез в свою очередь обусловил неповторимый петербургский стиль, ставший знаком петербургской социокультурной и художественной уникальности.
С другой стороны, столь же своеобразно положение Петербурга в культурном пространстве России. Важно, что возникновение и становление города было связано с импортом огромных человеческих ресурсов. Перемещаемые насильно и приезжавшие добровольно люди должны были по необходимости найти диалогические формы общения, чтобы включиться в общий процесс жизнедеятельности. В этой ситуации понятие «диалога» утрачивало узко вербальный и обретало значение «межсубъектного духовного взаимодействия» (М.С. Каган), которое происходило не только между индивидуумами, но и между социальными группами. Это взаимодействие возникало при изначальной установке на понимание, ответную реакцию, смысловое равноправие участников общения. Этим обусловлена принципиальная толерантность санкт-петербургского культурного менталитета, что впоследствии составило основу понятия «интеллигентности». Культурная и духовная толерантность обусловила особое место Петербурга в русском культурном пространстве. Много написано о «диалогичности» Петербурга и «монологичности» Москвы и можно продолжить дискуссию о двух векторах в развитии русской культуры. Но эта дискуссия находится за пределами данной статьи.
Завершая разговор о месте Петербурга в культурном пространстве России и мира, можно с уверенностью сказать, что три века существования города не только доказали его культурную уникальность, но и определили социокультурную парадигму города как модель решения современных глобальных проблем.
А.Ю. КОТЫЛЕВ
(Сыктывкар)