Главная | Обратная связь

ПЕТЕРБУРГ: МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ

РЕАЛЬНОСТИ

Одной из отличительных особенностей населения крупных городов является его неоднородность. Горожане принадлежат разным национальностям, сословиям, классам, конфессиям, профессиям; в силу этого возможно формирование в городе различных идеологий, возникновение самых разных общественных и политических движений. Жители города отличаются интересами, уровнем образования, психологическими характеристиками. «В конечном счете, культура города оказывается многосторонне дифференцированной, дробной, часто не только разнородной по позициям, но и внутренне антагонистичной, порождая диалоги, расхождения или острые конфликты между разными своими субкультурами. Культура города и должна изучаться как сложная система субкультур, расчленяющихся и противостоящих друг другу в разных плоскостях – сословных, национальных, религиозных, возрастных и т.д.»[161] – пишет М.С. Каган в статье «Культура города и пути ее изучения».

С момента своего основания Петербург стал многонациональным городом. Академик Д.С. Лихачев писал: «Культура России сложилась в условиях многонациональности. Россия служила гигантским мостом между народами. …Не случайно расцвет русской культуры в XVIII веке совершился на многонациональной почве в Москве и главным образом в Петербурге. Население Петербурга с самого начала было многонациональным. Его главная улица Невский проспект стал своеобразным проспектом веротерпимости, где бок о бок с православными церквами находились церкви голландская, немецкая, католическая, армянская, а вблизи от Невского финская, шведская, французская. Самый большой и богатый буддийский храм в Европе был в XX веке построен именно в Петербурге. В Петрограде же была построена богатейшая мечеть»[162].

Действительно, и нынешние петербуржцы в своем большинстве – потомки выходцев из различных частей Европы и России, которые переселились в Петербург, привлеченные возможностями получения образования, карьеры, занятий науками и искусствами. Живя в городе со светской культурой, городе, который стал законодателем новых обычаев и порядков в России, они стали ощущать себя, прежде всего, горожанами; национальное самосознание постепенно отошло у петербуржцев на второй план. И если в начале XVIII века национальные общины Петербурга сохраняли свой язык, культуру, уклад жизни, то уже через полстолетия на планах Петербурга исчезают названия немецкой, французской, татарской слобод – характерной чертой жизни многонационального петербургского населения становится сближение различных этнических групп, смешение языков. Датчанин Педер фон Хавен писал: «Пожалуй, не найти такого города, кроме Петербурга, где бы одни и те же люди говорили на столь многих языках, причем так плохо. Можно постоянно слыхать, как даже слуги говорят то по-русски, то по-немецки, то по-фински… Говорящий по-русски немец и говорящий по-немецки русский совершают столь много ошибок, что их речь могла бы быть принята строгими критиками за новый иностранный язык. И молодой Петербург в этом отношении, пожалуй, можно было бы сравнить с древним Вавилоном»[163].

Итак, Петербург, в отличие от многих других городов изначально, по самому принципу своего основания был задуман как многонациональный и поликонфессиональный город, где не было коренного населения как такового. Отсюда – присущая Петербургу толерантность, его особый менталитет, в отличии, например, от западноевропейских стран, которые зачастую переживают так называемый «комплекс колониальной вины» за свое колониальное прошлое. Начиная с петровской эпохи, этническая терпимость в Петербурге была связана еще и с тем, что большинство населения не воспринимало представителей этнических меньшинств как соперников. Скорее изначально происходит некое разделение труда, функций, сфер влияния между различными этническими группами. В Петербурге не происходило этнической локализации, поскольку большинство домов с самого начала строились как многоэтажные, т. е. национальная община не могла купить отдельный дом, а уж тем более участок земли. Поэтому в Петербурге различные этнические общности были вынуждены жить вместе и взаимодействовать между собой.

Как пишет в статье «Аксиология Петербурга» Л. Столович, «Петербург сложился как русский город, образуемый из разных этносов, различных национальных культур и стилей. Великороссы здесь вполне мирно сосуществовали с финнами, еще первоначально заселявшими земли и болота… С немцами, шведами, евреями, преодолевшими черту оседлости. Живущие и ныне в Санкт-Петербурге казаки называют место своего проживания «Невской станицей». Петербург не мыслим без зданий и ансамблей, возведенных по проекту Росси, Растрелли, Кваренги, Ринальди, Тома де Томона, как и Воронихина, Стасова, Старова, Захарова, Чевакинского, Фомина. …Петербург не без основания сравнивали с Венецией и Амстердамом, Римом и Константинополем, называли «Северной Пальмирой» и «Русскими Афинами». …Он обрел свое неповторимое единство и цельность, сделав своих жителей петербуржцами – ленинградцами, преобразовав барокко и классицизм в «русское барокко» и «русский классицизм». Он противостоял Москве и провинциальной России, не в качестве чужеземно-инородческого поселения, а как новый тип русского города со своей уникальной историей»[164]. Эта цитата определяет значение многообразия этнических субкультур в городе: они вносят не только непосредственный вклад в развитие города посредством своей деятельности; они изменяют не только облик города («национальные кварталы» в Нью-Йорке, «районы Магриба» близ Парижа, «национальные» слободы в петровском Петербурге), но и психологию самих горожан, формируя такое качество, как толерантность, веротерпимость. Благодаря этому становится возможным понимание мировоззрения, ценностей и образа жизни представителей других культур. Важно, что эти культуры не сводятся в сознании горожан к высоким эстетическим проявлениям; «узнавание другого» происходит на уровне повседневных обыденных ситуаций. И «именно в этом направлении, в сторону минимизации отличий, возможно на данном этапе развитие навыков межкультурного общения»[165]. Примерно об этом же говорил Г. Гачев, вводя понятие «презумпции непонимания», когда человек должен допускать, что мировоззрение другой нации может быть иным, что мировосприятие, «сетка координат», с помощью которой человек улавливает окружающую действительность, может отличаться. И этот момент представляется особенно важным в контексте современной культуры Петербурга – города, который на протяжении трех столетий сохраняет толерантность по отношению к Другим, и, следовательно, неповторимый облик поликультурного пространства.

ЧАСТЬ V