Главная | Обратная связь

Ассоциативное мышление. Метафоры

В фундаментальной "Истории идеологии" сказано, что создание метафор -главная задача идеологии. Поэтически выраженная мысль всегда играла огромнуюроль в соединении людей и программировании их поведения, становиласьпоистине материальной силой. Метафоры, включая ассоциативное мышление, даютогромную экономию интеллектуальных усилий. Именно здесь-то и скрыта ловушка,которую ставят манипуляторы сознанием. Разумеется, разделить в акте внушения или убеждения воздействие нарациональное мышление, на ассоциативное мышление, на чувства или воображениеможно лишь абстрактно. В действительности воздействия на все эти мишенислиты в одной "операции". Однако удельный вес и роль разных "родов оружия"сильно меняются в зависимости от конкретных условий операции, прежде всего,от типа культуры аудитории. Общий вывод исследований социодинамики культурытаков: "При современном состоянии культуры логическая мысль принимает лишьфрагментарное участие в убеждении, выступая в виде коротенькихпоследовательностей, связующих соседние понятия в поле мышления" (А.Моль).Чем больше давление мозаичной культуры, тем меньшую роль играет логика("полиция нравов интеллигенции"), тем более восприимчиво сознание кманипуляции. Так что нынешнее разрушение университетской культуры в массенаселения, наблюдаемое сейчас в России - абсолютно необходимое условие дляпрочного господства "демократии". Место рационального мышления занимает мышление ассоциативное. А.Мольпишет о человеке западного общества: "Мозаичная культура, при которой мыживем, все чаще пользуется способами убеждения, непосредственно основаннымина приемах ассоциации идей, применяемых творческим мышлением. Главнейшие изэтих приемов были определены Уильямом Джемсом: ассоциация по совмещению(изображение на одной рекламе банана и ребенка), ассоциация понеожиданности, свойственная сюрреализму (разрез печени Венеры Милосской,погружающейся в минеральную воду Виши), ассоциация по смежности (текст,состоящий из заметок, связанных только тем, что они напечатаны рядом наодной странице), ассоциации по звуковому сходству, которыми пользуютсяавторы рекламных лозунгов и товарных знаков. На практике эти приемы играют очень важную роль при внушении получателюдоводов отправителя наряду с эстетическим способом убеждения, при которомполучателя не столько убеждают, сколько "обольщают", с тем чтобы он вконечном счете принял соблазнительное за убедительное. Броское оформлениекниги, агрессивный эротизм очаровательной блондинки, раздевающейся наобертке туалетного мыла, метеосводка в форме "песни о завтрашнем дне",исполняемой хором девушек - все это примеры того систематического иисключительно эффективного смешения категорий, которым широко и умелопользуется политическая пропаганда и которое стало поэтому неотъемлемойчертой современной мозаичной культуры". Известно, что человек, чтобы действовать в своих интересах (а не винтересах манипулятора), должен реалистично определить три вещи: нынешнеесостояние, желательное для него будущее состояние, путь перехода отнынешнего состояния к будущему. Соблазн сэкономить интеллектуальные усилиязаставляет человека вместо изучения и осмысления всех этих трех вещейприбегать к ассоциациям и аналогиям: называть эти вещи какой-то метафорой,которая отсылает его к иным, уже изученным состояниям. Чаще всего иллюзорнаи сама уверенность в том, что те, иные состояния, через которые он объясняетсебе нынешнее, ему известны или понятны. Например, патриот говорит себе:нынешний режим - как татарское иго. Он уверен, что знает, каким былотатарское иго, и в этом, возможно, его первая ошибка - и первое условиеуспеха манипуляции. Вторая ошибка связана с тем, что метафора татарского игав приложении к режиму Чубайса и Березовского абсолютно непригодна. Здесь -второй источник силы манипулятора. Похоже, что Запад в его социальных учениях усвоил традициюметафорического мышления больше, чем Россия. А от Запада - и питавшаяся егоразработками наша либеральная интеллигенция. Это проявлялось во всекритические моменты. Возможно, это произошло в силу дуализма западногомышления, его склонности во всем видеть столкновение противоположностей, чтопридает метафоре мощность и четкость: "Мир хижинам, война дворцам!" или"Движение - все, цель - ничто!". Душой европейцы, наши троцкисты явнопобивали своими метафорами Сталина, который больше напирал на русскиепословицы. "Из ста лодок не построить одного парохода!" - вот поэтическоеотрицание индустриализации нашей крестьянской страны. На интеллигенциюдействовало. Историк А.Тойнби на огромном материале показал, что глубокиепреобразования начинаются благодаря усилиям небольшой части общества,которое он называл "творческим меньшинством". Оно складывается вовсе непотому, что в нем больше талантов, чем в остальной части народа: "Чтоотличает творческое меньшинство и привлекает к нему симпатии всегоостального населения - свободная игра творческих сил меньшинства". В 1985 г. не только рычагами власти, но и умами людей овладела особая,сложная по составу группа, которая представляла собой целое культурноетечение, субкультуру советского общества - условно их называют "демократы".За эти годы сменилось, как в хоккее, несколько бригад демократов, ещедве-три бригады готовится, хотя новых кадров почти не появляется - латают иперекрашивают старых. Давайте на минуту забудем о воровстве и поговорим о"культуре демократов". В окостенелой, нудной и затхлой атмосфере брежневской КПСС демократыпредстали как группа с раскованным мышлением, полная свежих метафор, новыхлозунгов и аллегорий. Они вели свободную игру, бросали искры мыслей - а мыдодумывали, строили воздушные замки, включались в эту игру. На поверкуничего глубокого там не было, мы попались на пустышку, мы сами создали образэтих демократов - в контрасте с надоевшим Сусловым. Придя к власти в СССР в 1985 г., демократы вбросили в сознание целыйбукет метафор и просто подавили на время способность к здравому мышлению -всех заворожили. "Наш общий европейский дом", "архитекторы перестройки","нельзя быть немножко беременной", "пропасть не перепрыгнуть в два прыжка","столбовая дорога цивилизации", "коней на переправе не меняют" и т.д. И хотявсе это товар с гнильцой, плотность бомбардировки была такой, что основнаячасть общества была подавлена. Она не ответила практически ничем, кроменаивной ругани. Часто блистала газета "Завтра", но это - не ширпотреб, вмассы не шло. Три сильные метафоры, направленные против демократов, были даны, как нистранно, диссидентами самих демократов. "Великая криминальная революция"Говорухина, "Мы целили в коммунизм, а попали в Россию" Зиновьева и "Убийствочасового" Лимонова. Но, если разобраться, все они разоружают оппозицию, ихвнутренняя противоречивость - в пользу демократов. Возьмем афоризмЗиновьева: ведь он означает, что Россия и коммунизм - две разделенныесущности, так что можно целить в одно, а попасть в другое. Плохо, мол,прицелились, надо бы получше - и Россия осталась бы цела (на деле это всеравно что сказать: целился в шинель, а попал в сердце). А что значит "убийство часового"? Кто были часовые СССР? КПСС, армия,КГБ, Верховный Совет. Кто же из них убит? Члены Политбюро? Председатель КГБКрючков? Депутаты Верховного Совета СССР? Убиты миллионы трудящихся, которыеэтих часовых содержали и на них надеялись. Да, кое-кого из часовыхобезоружили, подкупили или дали пинка под зад. Но никто их не убивал - небыло необходимости. Речь идет о сговоре, халатности или беспомощностичасового. Причины этого надо понять, но метафора нас дезориентирует. Рассмотрим отдельно одну метафору, которая была очень популярна наЗападе, но в отношении к СССР. По ее типу ("так жить нельзя") потомстроилось множество идеологических мифов и внутри СССР. Один из лидеров мировой социал-демократии, человек очень уважаемый ивлиятельный, испанский премьер Фелипе Гонсалес, сказал на заре перестройки вСССР, что "он предпочел бы быть зарезанным в нью-йоркском метро, чем умиратьот скуки в Москве". Метафора сильная, первая ее часть сразу воспроизводитсявоображением. Она загоняет человека в мыслительное пространство аутизма,хотя и с "обратным знаком" - воображение рисует два неприятных положения,связанных нереалистичным соотношением. Но обе воображаемые картины имеютчерты действительности, и потому метафора кажется правдоподобной и действуетна сознание. Афоризм Фелипе Гонсалеса имел в среде европейских левых большойрезонанс и на время даже стал метафорой, объясняющей суть перестройкизападному интеллигенту. Она очень выразительна и представляет собой ключевуюсхему идеологических утверждений западной интеллигенции сегодня. Суть дела втом, что выдающийся деятель использует свой образ и авторитет, чтобыподдержать конкретное политическое течение. Поскольку общественное мнениеЗапада сильно влияло и на сознание интеллигенции в СССР, заявление ФелипеГонсалеса представляет для нас и практический интерес. Не будем обсуждать личные предпочтения Ф.Гонсалеса. Как говорится, "укаждого свой вкус, своя манера - одна любит арбуз, другая любит офицера".Поговорим о методологической конструкции построенной им дилеммы. Она проста,и тем хороша для нашего практикума. Пойдем по пунктам. 1. Заданная доном Фелипе дилемма, создающая два образа, расщепляетсознание, потому что составлена из несоизмеримых частей (более разных, чемарбуз и офицер). Умирать от скуки, даже в Москве - это аллегория, от скукине умирают. Умереть от ножа или бритвы - вещь абсолютная. Составление дилеммиз двух несоизмеримых частей является инструментом манипуляции. Почему же манипуляция сознанием в афоризме Гонсалеса эффективна инезаметна? Потому, что этот афоризм заставляет человека поверить врациональное, логическое утверждение, "включив" воображение человека,которое рисует ему совсем иную картину, нежели та, что содержится в явномутверждении. Разберем, в чем заключается эта тонкая подмена. Задача Гонсалеса - зафиксировать в сознании оценку советской жизни("жизни в Москве"). Эта оценка дается через сравнение с самым страшнымфактом - человека зарезают в метро Нью-Йорка. Если бы было сказано: по мнежить в Москве хуже, чем жить в Нью-Йорке, никакого эффекта это бы непроизвело, это совсем не опорочило бы жизнь в Москве. Но эффект производитсятем, что сознание фиксирует страшную оценку жизни в Москве ("хуже, чем бытьзарезанным"), а воображение рисует риск быть зарезанным, а не фактнеминуемой смерти. То есть, просто жизнь в Нью-Йорке. Несоизмеримость частей дилеммы как средство манипуляции дополняетсяискажением всего ее смысла за счет перехода взятого за эталон образа израционального мышления в воображение - и эффективность манипуляциимногократно возрастает. 2. Предложенная дилемма освобождает человека от минимальной этикирассуждений, ибо сам идеолог лично находится вне каждой из частей дилеммы.Фелипе Гонсалес никогда не спустится в нью-йоркское метро и никогда не будетскучать в Москве. Его конструкция провокационна. Существует культурная норма (или предрассудок, или даже табу) котораязапрещает предлагать как желаемую или приемлемую вещь то, что ты не испытална собственном опыте. Сказать "я предпочитаю, чтобы в меня воткнули нож (исоветую вам предпочитать то же самое)" разрешается только тому, кто этоиспытал и может сказать, что это, действительно, не так уж страшно. Но естьвеские основания предполагать, что наш социал-демократ, как только ножвойдет в его тело - немного, на полсантиметра - изменит свое мнение ивыберет альтернативу поскучать в Москве. 3. Имея в виду под воображаемыми "жителями Москвы" советских людей (обих положении и идет речь), афоризм содержит и другой обман - он задаетложную дилемму. В реальности перед типичным жителем Москвы не стоитальтернатива: скучать в своем городе или ехать в Нью-Йорк и рисковать тамсвоей шкурой в метро. То, что в действительности предлагает дон Фелипе, этоперенести упомянутый риск в метро Москвы. Иными словами, разрушить скучныйпорядок. При этом Запад устами испанского премьера честно предупреждает, чтоустранение скучного советского режима неминуемо несет с собой опасность бытьзарезанным в метро, как это нередко случается в Нью-Йорке. Но это, заявляетэксперт Запада, которому в Москве в тот момент искренне доверяло большинствонаселения, наверняка предпочтительно. Тот, кто воспринял это утверждение ивключил в свое мироощущение, выполняет ту часть дилеммы, которая емудоступна, а самая доступная часть - способствовать тому, чтобы Москва сталакак нью-йоркское метро. По сути, западный идеолог заявил, что создание вМоскве обстановки нью-йоркского метро было бы благом для всех жителей Москвы- им стало бы не скучно. Так оно в общем и произошло, обман лишь в том, чтоэто - благо в целом. Ведь за преодоление скуки чем-то пришлось заплатить, аоб этом не было сказано. 4. Дилемма отвергает всю предыдущую философскую модель западнойсоциал-демократии. Тезис, изложенный в форме тонкой (и потому эффективной)метафоры, предлагает шкалу ценностей, которая в явном виде никогда неутверждалась европейскими социалистами. Почему честный и культурный человек,по своим качествам соответствующий образу автора дилеммы, скучает всоветской Москве до такой степени, что "предпочитает быть зарезанным"? Очевидно, речь не идет о худшем качестве конкретных благ ("хочу слушатьоперу в Ла Скала, а не в Большом театре - иначе зарежьте меня"). Значит,дело в каких-то высших ценностях. Посмотрим, кто реально скучает в Москве,ибо именно идеалы этого человека наш социал-демократ ставит на вершину шкалыценностей. Прекрасно знал Фелипе Гонсалес, что в одной Москве было больше театров,чем во всей Испании. За ту цену, которую в мадридской забегаловке платят зарюмку пива (чтоб знали наши потребители, пиво там пьют рюмками), в Москвеможно было купить пять хороших книг или долгоиграющих пластинок. Доступ клитературе других стран был в Москве того времени несравненно более широкими быстрым, чем в Испании. В Москве работало около 700 тыс. научныхработников и конструкторов, которым сам тип работы давал возможность нескучать (то, что сегодня многие из них предпочли торговать у метро - делокак раз личного выбора). Человек, который высоко ставил именно духовные,культурные и интеллектуальные ценности, не имел оснований скучать в Москве. Большая часть общества, которую привлекает зрелище спорта, также неимела в Москве оснований для самоубийства от скуки. По своему разнообразию икачеству Москва как спортивная столица имела класс намного выше, чем Мадридили Саламанка. Тот, кто не только кормил, но и воспитывал своих детей, такжене скучал - он имел для этого средства и ему не приходилось оглуплять своихбедных ребят совершенно идиотскими видеозаписями, которыми сынок среднегозападного интеллигента питается с двух лет. На душу населения в Москве приходилось несравненно больше дружескихзастолий с выпивкой, смехом и беседой, чем в любой европейской столице.Говорят, что не было политических игр, которые многих очень привлекают. Тоженеправда. Откуда же взялись все эти плеяды демократов и радикалов? Ихимпортировали из Парижа? Нет, они три десятилетия "игрались" в Москве, даеще наименее скучным способом: с таинственным видом подпольщиков, но поднадежной защитой верхушки КПСС и дружественным похлопыванием по плечу вмногочисленных поездках на Запад. А что некоторых "репрессировали" - таккакое же без этого подполье, какая героическая борьба и какой тоталитаризм?Все должно было быть, как настоящее. Сравнивая две реальности, я утверждаю,что политическая жизнь в Москве, в которую было вовлечено множествоинтеллигентов, была более интенсивной, чем в Мадриде или Нью-Йорке. Так с каким же сортом скучающих солидаризуется наш либерал? С оченьчетко определенной социальной группой. Это те, кого не привлекает ни одно извышеназванных развлечений, чьи претензии съежились до самого жалкогопотребительства - до потребительства образов. Им не хватало витрин, а непродуктов. Они страдали оттого, что вынуждены были пить пиво из бутылок, ане из жестянок (как на Западе). Страдали потому, что девушки их любилибесплатно - а им хотелось шикарных проституток. Даже в политике ихпривлекали скандалы и пощечины, которыми обмениваются депутаты вдемократических парламентах. В Италии депутаты размахивают мочалками - вотэто борьба с коррупцией! Вот это политика! Очевидно, что существовавший в Москве порядок не удовлетворял жизненныхпотребностей этой социальной группы и делал их жизнь невыносимо скучной. Безсомнения, это большой дефект всего проекта т.н. "реального социализма".Столь же очевидно, что разрушение этого проекта и взрыв преступности вМоскве никак не помогут реально удовлетворить указанные потребности, апредлагают людям этого типа асоциальный выход, обманчивое ощущениеудовлетворенности, получаемое за счет других граждан - и в этом пунктедилемма дона Фелипе также обманывает. Но подчеркнем главное: в своем афоризме политик апеллирует к интересами ценностям, которые ни в одном обществе не декларируются как приоритетные.Он представляет носителями высших ценностей те группы людей, которые даже всвоем радикальном потребительстве являются маргинальными. Неужелидействительно таков реальный смысл нынешней философии социал-демократии?Нет, конечно, афоризм Фелипе Гонсалеса - просто элемент программыманипуляции сознанием. 5. Предложенная дилемма, если ее принять всерьез, означает крах всейантропологической модели левых сил Запада. Человек в ней представлен какстерильный продукт манипуляции, лишенный всякой личной свободы воли. Это -модель, взятая у крайнего бихевиоризма, проникнутого механицизмом идетерминизмом, представляющего человека марионеткой, дергающей ручками поддействием "стимулов". Разве человек скучает или радуется в зависимости отполитического режима? Даже крыса с вживленными в мозг электродами выглядитболее сложным и свободным существом! Если такова, в действительности, антропология социал-демократии, то былправ Достоевский, когда, наблюдая эволюцию западного современного общества,предвидел именно это - превращение человека в манипулируемое существо. Чтобыэто существо не скучало, это общество дает ему, кроме хлеба земного,разрешение на контролируемый грех (подобно тому как на Западе государствосубсидирует продажу презервативов) и веселье детских песенок (вродеголливудского популярного кино). Это именно те три вещи, ради которых лидерСоцинтерна якобы согласен пожертвовать свою жизнь нью-йоркским хулиганам.Вернее сказать, приглашает сделать это свою духовную паству. 6. Наконец, есть еще тонкий подлог, который можно назвать грехомобсуждаемой дилеммы. Хотя это слово изъято из языка гражданского общества, вмоменты тяжелых кризисов, вроде того, который надвигается сегодня, старыепонятия приходят на ум. Любой взрослый знает, что начиная с некоторого возраста человеказаботит не столько его собственное существование, сколько жизнь его близких,прежде всего детей. Дилемма, о которой идет речь, была предложена вдостаточно общей форме - ведь политики говорят не о собственной персоне, онисоздают концепцию для общества. Она означает: "для меня, для тебя, для моегосына и для твоего сына предпочтительнее быть зарезанным в метро... и т.д.". Это не имеет права утверждать даже тот, кого уже резали в метроНью-Йорка - а лишь тот, у кого там убили сына. Вот тогда, действительно, онможет выходить в прессу, на телевидение и говорить на весь мир, что у негозарезали сына, и это, оказывается, не так уж страшно ("это, черт побери, всеже лучше, чем если бы мой любимый сынок скучал в Москве!"). Если ты этого неиспытал - тяжелый грех обращаться с таким тезисом к миру, в котором с каждымднем погибает все больше сыновей. Погибают и в России, потому что нашейэлите, поддержанной всей западной демократией, стало скучно жить в советскойМоскве.

Стереотипы

Метафоры - это готовые штампы мышления, но штампы эстетическипривлекательные. Это - выраженные художественно стереотипы. Одним из главных"материалов", с которым орудует манипулятор, являются социальные стереотипы.В словарях сказано: "Социальный стереотип - устойчивая совокупностьпредставлений, складывающихся в сознании как на основе личного жизненногоопыта, так и с помощью многообразных источников информации. Сквозь призмустереотипов воспринимаются реальные предметы, отношения, события,действующие лица. Стереотипы - неотъемлемые компоненты индивидуального имассового сознания. Благодаря им происходит необходимое сокращениевосприятия и иных информационных и идеологических процессов в сознании...".Обычно стереотипы включают в себя эмоциональное отношение человека ккаким-то объектам и явлениям, так что при их выработке речь идет не толькооб информации и мышлении, а о сложном социально-психологическом процессе. Ни один человек не может прожить без "автоматизмов" в восприятии имышлении - обдумывать заново каждую ситуацию у него не хватит ни психическихсил, ни времени. Таким образом, стереотипы, как необходимый человекуинструмент восприятия и мышления, обладают устойчивостью, могут бытьвыявлены, изучены и использованы как мишени для манипуляции. Поскольку ихполезность для человека в том и заключается, чтобы воспринимать и оцениватьбыстро, не думая, манипулятор может применять их как "фильтры", черезкоторые его жертвы видят действительность. Известный американский журналист Уолтер Липпман в книге "Общественноемнение" (1922) выдвинул целую концепцию стереотипизации как основыпропаганды. Он писал: "Из всех средств влияния на человека самым тонким иобладающим исключительной силой внушения являются те, которые создают иподдерживают галерею стереотипов. Нам рассказывают о мире прежде, чем мы егоувидим. Мы представляем себе большинство вещей прежде, чем познакомимся сними на опыте. И эти предварительные представления, если нас не насторожит вэтом наше образование, из глубины управляют всем процессом восприятия". На магической силе стереотипов основана коммерческая реклама и торговыемарки. Частое повторение слов и образов создает стереотипное представление овысоком качестве какого-то товара и загоняет это представление вподсознание. При виде торговой марки ("мерседес", "адидас" и т.д.) мы, недумая, убеждены, что перед нами хорошая вещь. Работает стереотип. Возникладаже целая "культура" имитации торговых марок - так, чтобы глаз не различалтой разницы, которая вносится, чтобы не вступать в конфликт с патентнымправом. Один японский фабрикант даже фамилию свою поменял, стал МичимотоЗолинген - и выпускает ножи с надписью М.Золинген. Немцы - в суд, нобесполезно. Такая мимикрия, которую мы не всегда замечаем, широкораспространена Если удается подтолкнуть крупные массы людей видеть какое-тообщественное явление через нужный манипулятору стереотип, то несогласнымстановится очень трудно воззвать людей к здравому смыслу, убедить ихостановиться, подумать, не принимать скоропалительных опасных решений. Ницшезаметил: "Так как недостает времени для мышления и спокойствия в мышлении,то теперь уже не обсуждают несогласных мнений, а удовлетворяются тем, чтоненавидят их. При чудовищном ускорении жизни дух и взор приучаются кнеполному или ложному созерцанию и суждению, и каждый человек подобенпутешественнику, изучающему страну и народ из окна железнодорожного вагона". Утверждения манипуляторов не обязательно должны совпадать состереотипами. Прикрытие манипуляции достигается и высказываниями, абсурднопротиворечащими стереотипам - важно загнать мышление в накатанную колею. Наисходе перестройки сопредседатель движения "Демократическая Россия"А.Мурашев призывал к бойкоту советско-американских переговоров, т.к. ониякобы на руку "империи зла". Выступая против поездки Дж.Буша в Москву, онвыдал такой перл демократического ума: "Если все же Буш пойдет на нее,демократы проведут в Москве манифестацию под лозунгом: "Буш - пособниккоммунистов!"". Задача манипулятора облегчается тем, что стереотипов-мишенейсравнительно немного, особенно у интеллигенции, проникнутой рациональныммышлением (то есть не отягощенной традициями и религиозным видением мира).Такое мышление откладывает в сознании очень небольшую часть всегочеловеческого опыта, и эта часть "оседает" в памяти в виде стереотипов какзаученных и легко узнаваемых готовых целостных умозаключений ("если А, тоБ"). В одном английском психологическом детективном романе и преступник, иего циничный адвокат на суде успешно манипулировали другими участникамидрамы. Подлая женщина волею судеб оказалась опекуном мальчика - наследникабольшого состояния. Она провоцировала его ненависть. Доведя ее до нужнойкондиции, побудила к отчаянному поступку. Мальчик находил утешение в своемкролике, а она под предлогом риска кожных заболеваний его убила (примальчике засунула в горячую духовку). Потом подбросила газету с описаниемубийства - отравления пыльцой спорыньи, подмешанной в салат. Мальчик сделалто же самое, и они вместе съели миску отравленного салата - ничего другогочестному ребенку не оставалось. Она вышла в уборную и очистила желудок, амальчик умер. Это - сравнительно простая манипуляция на чувствах. Началось следствие и суд. И следователь, и судья, и адвокат прекрасновсе понимали, но прямых улик не было - налицо попытка нервного ребенка убитьненавистную тварь хотя бы ценой своей жизни (мальчик перед смертью даже вэтом признался). Приговор зависел от присяжных. И адвокат построил защиту настереотипах мышления присяжных. Он тщательно изучил каждого по всемвозможным источникам, а потом наблюдая за их поведением в суде. Особо трудным объектом был для него молодой умный, образованный ичуткий человек. Но адвокат выяснил, что он был марксист, и специально длянего часть речи построил на классовом подходе. Подсудимая - из пролетарскойсемьи, всю жизнь работала на богатых хозяев, создавала им прибавочнуюстоимость, была отчуждена от образования и культуры, огрубела - но честновыполняла свой долг, как умела. И вот - буржуазное общество ей мстит и т.д.Остальные присяжные ничего в этом куске речи не поняли, для каждого из нихбыл заготовлен свой кусок, на языке именно его стереотипов. Все до одногооправдали убийцу, причем не вызывавшую у них симпатий. Для успешной манипуляции общественным мнением необходимо иметь надежную"карту стереотипов" разных групп и слоев населения - весь культурныйконтекст данного общества. Очень большой объем исследований был в этойобласти выполнен американскими специалистами, работавшими над изучениемумонастроений влиятельных групп в зарубежных странах с целью повлиять на этиумонастроения в желательном для США направлении ("чтобы внешняя политика СШАвызывала чувство восхищения или по крайней мере воспринималась безвозмущения"). Эта сфера глобальной манипуляции сознанием стыдливо называетсяв США "публичной дипломатией". Она сформировалась как целая особая областьсоциодинамики культуры. Наибольшие усилия в США были предприняты дляизучения культурных стереотипов разных групп населения СССР (особенноинтеллигенции как главной силы, создающей или разрушающей легитимностьгосударства). С профессиональной точки зрения дотошность и объективностьамериканских советологов восхищает. Нашли струны, на которых играть. Особенно важно использование стереотипов в "захвате аудитории"."Захват" - одна из главных операций в манипуляции сознанием. В ходе еевыполнения манипулятор привлекает, а затем удерживает внимание аудитории и"присоединяет" ее - делает сторонником своих установок (создает ощущениепринадлежности к одному и тому же "мы"). На этой стадии манипуляторподстраивается под стереотипы аудитории, не противоречит им. Его задача -завоевать доверие, он как бы издает клич: "Мы с тобой одной крови - ты и я". Видный социальный психолог Ф.Зимбардо советует: "Эффективностькоммуникатора возрастает, если он сначала выражает мнения, соответствующиевзглядам аудитории... Представляйте одну сторону аргумента, если аудитория вобщем дружественна. Представляйте обе стороны аргумента, если аудитория ужене согласна с вами или есть вероятность, что аудитория услышитпротивоположное суждение от кого-нибудь еще". Главное - не заронить у людейподозрение, что ты собираешься ими манипулировать. Удивительно, но даже ставшим уже ненавистными деятелям манипулирующейидеологической машины удается восстановить доброжелательное отношениеаудитории, перейдя на язык близких ее сердцу стереотипов. За 3-4 месяцаперед выборами антисоветское телевидение вдруг начинает использоватьсоветскую фразеологию, пускает в эфир советские фильмы и песни - ибольшинство аудитории размягчается и вновь начинает доверять вчера ещененавистным дикторам ("Смотри-ка, а Миткова изменилась, пришла в разум"). Чистый, почти учебный пример "захвата" показал обозреватель С.Доренкона 1-м канале российского телевидения 5 февраля 2000 г. Сначала он вполнепатриотично провел репортаж из Чечни, хорошо поговорил с генераломКазанцевым, потом с солдатами, все в меру, не раздражая нормальногочеловека. Даже что-то насчет предательства Лебедя и Черномырдина в 1996 г.намекнул. Даже не по себе стало - к чему бы это он заговорил человеческимголосом. И вдруг, без всякого перехода, увязал все это с "предательствомруководства ФСБ", которое преследует двух своих бывших сотрудников, якобы"отказавшихся убить Березовского". Это - старая склока между группировкамиво власти, разобраться в ней мы все равно не можем. Здесь речь о том, какловко С.Доренко размягчил сознание зрителя, чтобы внушить свою главнуюполитическую идею (кстати, очень разрушительную для государственностивообще). Как правило, в манипуляции используются стереотипы, которые ужеотложились в сознании. Как писал уже в своей первой книге по теориипропаганды Г.Лассуэлл, "задача пропагандиста обычно состоит в том, чтобыспособствовать, нежели фабриковать". Но используются готовые стереотипы непрямо, а чаще всего с приемом, который называется канализирование илиподмена стереотипа. Например, в антисоветской пропаганде очень сильно давилина чувство справедливости и уравнительный идеал советских людей. Стереотипнеприязни к нетрудовым доходам постепенно подменили стереотипом неприязни, апотом и ненависти к номенклатуре как якобы эксплуатирующему трудящихсяклассу. Неудовлетворенность людей канализировали на работников управления,тесно связанных с образом государства. Активно был использован этот прием ипри разжигании национальных конфликтов. Суть его в том, что постепенноменяется контекст, в который встроен стереотип и образ какой-то социальнойгруппы. И эти маленькие изменения не противоречат привычным стереотипам. Этумысль высказал уже Геббельс: "Существующие воззрения аудитории могут бытьнаправлены на новые объекты с помощью слов, которые ассоциируются ссуществующими взглядами". Часто для манипуляции надо предварительно усилить или даже построитьнеобходимый стереотип - "наездить колею", "нарезать бороздки". Речь обычноидет об иллюзорном стереотипе - внушении ложной идеи или объяснения, так чтооно становится привычным и приобретает характер очевидного ("если колхозыразогнать, то будет изобилие продуктов"). Если программа манипуляции имеетдолгосрочный характер, как было, например, в перестройке, то такиеподготовительные работы можно делать загодя, без всякой манипулятивнойнагрузки, не вызывая подозрений. Если удается создать и укоренить большой, сильный стереотип, его потомможно долго использовать для самых разных целей. Так, в конце 40-х и в 50-егоды в США были затрачены большие усилия на создание стереотипногопредставления об СССР как "империи зла", угрожающей интересам всехамериканцев. Этот стереотип лежал в основе идеологического оправданияхолодной войны против СССР. Затем начальные вложения стали давать большиеполитические дивиденды, многие акции США стало можно оправдыватьнеобходимостью борьбы против "красной угрозы". В 1981 г. модный сегодня наЗападе философ Самуэль Хантингтон писал: "Иной раз приходится представлять[интервенцию или другую военную акцию США] таким образом, чтобы создалосьложное впечатление, будто это - военная акция против Советского Союза. СШАпоступают так со времен доктрины Трумэна". То есть, вторжение вДоминиканскую республику или Ливан пришлось бы как-то объяснять, а если этоподается как действие против СССР, то никаких обоснований не требуется -работает стереотип. Иногда политики скрывают свои действия, говоря о них как о чем-тоабсурдном и отсылая к аналогиям, отложившимся в сознании как стереотипы.Например, США помогали палачу Камбоджи Пол Поту. Но ведь неудобно! Значит,надо опровергнуть. Как же это опровергалось? Н.Хомский пишет: "В первыепослевоенные годы США поддерживали диверсионные группы, созданные Гитлеромна Украине и в Восточной Европе. В этом им помогали такие люди, как РейнхардГелен, начальник военной разведки нацистов на Восточном фронте, который былназначен ЦРУ руководителем служб шпионажа Западной Германии. Ему былопоручено создать "секретную армию" из тысяч членов СС, которая должна былапомочь группам, действовавшим внутри Советского Союза. Это настолько невяжется со здравым смыслом, что один очень хорошо информированный специалистпо международным делам из газеты "Бостон глоб", осуждая тайную поддержку СШАкрасным кхмерам, привел как верх абсурда такую аналогию: "Это все равно какесли бы США подмигивали бы подпольному движению нацистов, которое боролосьпротив Советов в 1945 г.". Но именно это делали США в начале 50-х годов - ине ограничиваясь тем, чтобы только подмигивать!". Стереотип "нельзя помогатьврагу союзника" не только защищал ЦРУ от разоблачения в начале 50-х годов,но даже затруднял, по аналогии, разоблачение в 70-е годы. Антисоветский и антикоммунистический (на деле антирусский) стереотиптак силен, что он действует и через много лет после развала СССР и прихода квласти в России антикоммунистов. Вот, в 1996 г. в Австрии обнаружилимассовые захоронения расстрелянных людей. Жадное до трупов телевидение сханжескими предупреждениями ("сцена, которую мы покажем, слишком тяжела длявосприятия") во всех деталях показало извлечение останков, чуть ли не внутрьчерепов свои камеры засовывали. От двух до трех тысяч трупов в одной яме.Кто же расстрелял австрийцев? Само собой, русские. Обозреватель испанскойгазеты "Паис" пишет с сарказмом: "Русские продолжают быть убийцами по своейприроде, такова уж их раса - убивают чеченцев и вообще кого попало. Онитакие плохие, потому что были коммунистами? Или они были коммунистами,потому что такие плохие?". И далее сообщает, что вышел конфуз - русские дотех мест в Австрии не дошли. Значит, эти бедные останки принадлежатзаключенным какого-нибудь концлагеря, которых нацисты вывезли и расстреляли,чтобы замести следы. Вот ведь гады! Опять конфуз - во всех черепах здоровыекрепкие зубы, следы хорошего питания. Да и остатки тряпок явно офицерские.Никак не могли быть изможденными узниками. Нашелся умный историк, объяснил:это останки австрийских офицеров, расстрелянных Наполеоном. Но археологи надним посмеялись - не тот культурный слой, не тот возраст останков. Наконец,промелькнуло мало кем замеченное сообщение, что эти массовые расстрелы -дело рук добрых янки, и всякие упоминания об этом событии исчезли. Неукладывается в стереотип! Если бы советские войска были в той зоне Австрии,то никакой проблемы вообще бы не возникло, никто бы ничего не расследовал ине сомневался. Сам Горбачев и Ельцин тут же признали бы. Эффективная программа по созданию стереотипа была проведена в западнойпрессе и на телевидении во время войны в Боснии. Она получила название"сатанизация сербов". Если во времена Рейгана идеологи ввели в обиходпонятие "империя зла", то это хотя бы формально увязывалось с коммунизмом.Теперь же "исчадием ада" назван довольно большой народ в целом, какэтническая общность. Кампания 1993-95 гг. по сатанизации сербов в западной прессе былабольшим экспериментом по манипуляции сознанием западного обывателя. Былиопубликованы и важные статьи, посвященные "сатанизации" сербов кактехнологии. Главный вывод: если непрерывно и долго помещать слово "серб" вотрицательный контекст (просто включать в описание страшных событий и вокружение неприятных эпитетов), то у телезрителей, независимо от их позиции,возникает устойчивая неприязнь к сербам. Кроме того, надо, разумеется, недавать доступа к телекамере никому из сербов - любая разумная человеческаяречь (даже на постороннюю тему) снимает наваждение. Как показатель того, что неприязнь к сербам была создана, приводилосьдва события и реакция на них общественного мнения (хотя подобных событийбыло немало). Первое - обнаружение войсками ООН на территории СербскойКраины, занятой хорватами, массовых захоронений мирных сербских жителей,убитых боевиками в ходе операции "Гроза". Похожие и даже гораздо меньшиепреступления сербов вызывали в то время на Западе бурную реакцию и частобомбардировки. В данном случае реакции не было никакой. Социологизафиксировали наличие в общественном мнении устойчивого двойного стандарта. Второе событие - обнародование в начале 1996 г. того факта, что СШАпереправили боснийским мусульманам оружия на 300 млн. долларов, которые далаСаудовская Аравия. В нарушение эмбарго ООН, которое именно американцы должныбыли охранять. Эти тайные поставки оружия начались уже при Буше - дляподготовки войны в Боснии, но развернулись при Клинтоне. Поставки велисьчерез Хорватию, которая в уплату за соучастие получила половину оружия.Иногда, при необходимости, совершались секретные ночные авиарейсы с оружиемв Туслу, к Изетбеговичу. Если бы вскрылся факт нарушения эмбарго в пользусербов, это повлекло бы огромный международный скандал и репрессии противсербов - с одобрения всей западной публики. В данном же случае - ничего.Стереотип работал. Хорошо разработана технология "создания" политиков с опорой настереотипы. Жаргонное слово "раскрутка" обозначает целую систему методовпродвижения на высшие уровни политики людей независимо от их личных качествили уже имеющейся популярности. Одним из сложных стереотипов является имидж- специально выстроенный в ходе целой программы действий стереотипный образполитика или общественного деятеля. Как пишут в учебниках, в имидже "главноене то, что есть в реальности, а то, что мы хотим видеть, что нам нужно". Тоесть, имидж должен соответствовать активным ожиданиям людей - активнымстереотипам массового сознания. Составитель речей Никсона в его избирательной кампании 1968 г. Р.Прайсписал: "Нам надо изменять не человека, а воспринимаемое впечатление. А этовпечатление зачастую зависит больше от средств массовой информации, чем отсамого кандидата". На самом деле СМИ лишь распространяют, внедряют всознание образ, разработанный специалистами. Они выбирают главные чертыэтого образа или исходя из уже готовых и "разогретых" стереотипов массовогосознания, или, если позволяет время и средства, предварительно видоизменяют,достраивают и усиливают нужные стереотипы. Широкую известность получили кампании по созданию Рейгана и Тэтчер из"материала", который, казалось бы, никак не позволял надеяться на успех. Визвестном смысле эти операции и последующее эффективное выполнениеискусственно созданными политиками программы теневых правящих кругов("неолиберальная волна") стали переломным моментом в истории. Они с полнойочевидностью показали, что всякие демократические иллюзии себя исчерпали. В"демократическом" западном обществе политики создаются и действуютнезависимо от интересов и даже настроений основной массы избирателей. Однако классической операцией, завершившей разработку технологии"раскрутки", было не продвижение Рейгана или Тэтчер, а избирательнаякампании в сенат США "самодельного миллионера" М.Шаппа в 1966 г. Для нас онаинтересна тем, что была взята за основу для "создания" Ельцина. Шаппа продвигал видный специалист по политической рекламе, президентамериканской ассоциации политических консультантов и владелец крупнойрекламной фирмы Дж.Нейполитен. Шапп - энергичный делец, начавший в 1948 г. с500 долларами производство телевизионных антенн и к 60-м годам разбогатевшийдо 12 млн. долларов. За продвижение его в сенат он предложил Нейполитену 35тыс. долларов и средства на эксперименты с рекламой. Изучив объективныеданные, манипулятор составил неутешительный портрет: "1. Шапп не известенизбирателям. 2. Шапп - еврей (это не послужит поводом для поражения, но и непоможет на выборах. 3. Разведен и женат вторично. 4. Не обладаетвнушительной внешностью. Он невысок ростом, сутул и, когда улыбается, морщитнос, как кролик; далеко не лучший оратор. Он тянет фразу вместо того, чтобыпоставить точку и резко ее оборвать. У него нет опоры в какой-либоорганизации". Нейполитен взялся - не столько ради денег, сколько для отработкитехнологии. Изучив обстановку, он выбрал главный лозунг кампании - "Человекпротив Машины". Была разработана легенда о противоборстве Шаппа с"аппаратом" - боссами демократической партии, от которой шел Шапп. Был сделан получасовой игровой, но имитирующий документальность,телефильм. За мишень для манипуляции было взято "общечеловеческое" чувствонедоверия и недоброжелательства к номенклатуре и бюрократии. Фактически оШаппе вообще не было речи, ролик просто эффективно разжигалантиноменклатурный психоз. Шапп лишь представал Человеком, бросившим вызовМашине. В Пенсильвании, где избирался Шапп, за несколько дней перед выборамифильм был показан по телевидению 35 раз (накануне выборов 10 раз). Шапппобедил на предварительных выборах, хотя никто из экспертов не допускалтакой возможности. Хотя Шапп проиграл второй тур (как и кандидат в президенты Х.Хэмфри,кампанию которого также вел Нейполитен), полученные в ходе этогоэксперимента данные, особенно в отношении телевидения, расширили возможностиманипуляции. Для нас интересно подчеркнуть, что на антиноменклатурной волнеможно продвинуть абсолютно непригодного по всем показателям человека. А еслиу него есть и положительные качества (например, высок ростом) и ему помогаетсама номенклатура, то успех манипуляции гарантирован. Для Ельцина был выбран и создан имидж "борца с номенклатурой". Дляэтого не существовало никакого "реального" материала - ни в биографии, ни вличных взглядах Ельцина. Он сам был едва ли не самым типичным продуктом"номенклатурной культуры". Тем не менее, за весьма короткий срок и снебольшим набором примитивных приемов (поездка на метро, визит в районнуюполиклинику, "Москвич" в качестве персонального автомобиля) имидж был создани достаточно прочно вошел в массовое сознание. Даже после 1992 г., когдаЕльцин в быту и в повадках открыто продемонстрировал крайнее выражениеноменклатурного барства, в массовом сознании не возникло ощущениянесовместимости двух образов.

Глава 7. Чувства

1. Эмоциональное воздействие как предпосылка манипуляции Столь же важным, как мышление, объектом для манипуляции является сферачувств. Возможно даже, что это - главная или по крайней мере первая сфера,на которую направлено воздействие. Во всяком случае, чувства более подвижныи податливы, а если их удается "растрепать", то и мышление оказывается болееуязвимым для манипуляции. Можно сказать, что в большой манипуляции сознаниемигра на чувствах - обязательный этап. Основатель учения о манипуляциисознанием массы Г.Ле Бон писал: "Массы никогда не впечатляются логикой речи,но их впечатляют чувственные образы, которые рождают определенные слова иассоциации слов". Чувственная ступень отражения стоит ближе к внешнему миру, чеммышление, и реагирует быстрее, непосредственнее. Поэтому ее легче"эксплуатировать". Дизраэли сказал даже: "То, что называют общественныммнением, скорее заслуживает имя общественных чувств". Если же надо в чем-тоубедить массу, то этот процесс может быть начат только с воздействия наэмоции - на освоение логической аргументации масса не пожелает тратить ниусилий, ни времени. Вот общий вывод социодинамики культуры: "Толпу убеждаютне доводами, а эмоциями. Фактически всякая аргументация опирается налатентные структуры сообщения. Эти структуры носят логический характер лишьв случае сообщений, так или иначе связанных с наукой" (А.Моль). Ницшевыразил эту мысль афористично: отношения ума и сердца напоминают любовь, заих соитием следует беременность, причем сердце - мужчина, а ум - женщина. Кроме того, в области чувств легче создать "цепную реакцию" -заражение, эпидемию чувств. Ле Бон много писал о податливости внушению какобщем свойстве толпы: "Первое формулированное внушение тотчас же передаетсявследствие заразительности всем умам, и немедленно возникает соответствующеенастроение". Здесь издавна известны явления, которых нет в индивидуальнойпсихике - подражание, стихийное распространение массового чувства. Уже всредние века были подробно описаны возникавшие стихийно эпидемии массовогочувства, доходившего до уровня истерии или мании. Так, в 1266 г. Италиюохватила эпидемия самобичевания, по большой части Европы в 1370 г.распространилась "танцевальная" эпидемия, позже во Франции - манияконвульсионеров, а в Голландии - мания тюльпанов (за луковицу хорошеготюльпана отдавали богатый дом или корабль). Массовые эпидемии чувствнаблюдались в годы установления власти фашизма в Германии. Поэтому общей принципиальной установкой в манипуляции массовымсознанием является предварительное "раскачивание" эмоциональной сферы.Главным средством для этого служит создание или использование кризиса,аномальной ситуации, оказывающей сильное воздействие на чувства. Это можетбыть крупная технологическая катастрофа, кровавое насилие (акциятеррористов, преступника-маньяка, религиозный или национальный конфликт),резкое обеднение больших групп населения, крупный политический скандал ит.д. Особенно легко возбудить те чувства, которые в обыденной моралисчитаются предосудительными: страх, зависть, ненависть, самодовольство.Вырвавшись из-под власти сознания, они хуже всего поддаются внутреннемусамоконтролю и проявляются особенно бурно. Менее бурно, но зато болееустойчиво проявляются чувства благородные, которые опираются на традиционныеположительные ценности. В манипуляции эффективно используется естественноечувство жалости и сочувствия к слабому, беззащитному. В очень многихситуациях пассивный манипулятор - тот, кто подчеркивает свою слабость,неспособность и даже нежелание управлять - оказывается важнейшей фигурой впрограмме манипуляции. Такую роль играл в годы перестройки А.Д.Сахаров (атакже фигуры типа Зиновия Гердта). Они не заменяют активных и жесткихманипуляторов, но резко ослабляют психологическую защиту людей. Для манипуляции сознанием годятся любые чувства - если они помогаютхоть на время отключить здравый смысл. Но начинают манипуляторы всегдараскачивать те чувства, которые уже "актуализированы" в общественномсознании. Американский социолог Г.Блумер в работе "Коллективное поведение"пишет: "Функционирование пропаганды в первую очередь выражается в игре наэмоциях и предрассудках, которыми люди уже обладают". Вспомним, как"раскачивали" в советском человеке уязвленное чувство справедливости.Задумаемся над очевидным фактом: советский человек стал испытывать почтиненависть к номенклатуре - за то, что она пользовалась "льготами ипривилегиями". На этой почве и произошло сотворение Ельцина как временногокумира. А сегодня тот же человек, который громил номенклатуру, равнодушновзирает на воров, которые его обобрали и нагло демонстрируют своенеправедное богатство. Не прощалась черная "Волга" секретаря райкома, но неколет глаз белый "мерседес" директора АО, хотя бы это был тот же самыйбывший секретарь райкома. Лишь слегка затронем совершенно аналогичный, но очень тяжелый вопрос -кровопролитие. В августе 1991 г. трое юношей погибли при попытке поджогаармейских БТР. И хотя никто на этих юношей или на вождей демократии ненападал, их смерть всколыхнула массу людей. Это было воспринято как зверскоепреступление режима коммунистов. В октябре 1993 г. режим "демократов"устраивает несусветное побоище совершенно непропорциональных масштабов, смножеством явных преступлений против морали и элементарных прав гражданина -и практически никакого возмущения "среднего" человека. В чем тут дело? Очевидно, что речь не идет о рациональных расчетах. Значит, дело не вошибочном выборе и не в социальных интересах, а в глубоко уязвленномчувстве. Оставим в стороне вопрос технологии - как удалось уязвить чувствосоветского человека вопреки его разуму. Ведь уже ясно (хотя люди стыдятсяэто признать), что льготы и привилегии, которые двадцать лет занимали умкухонного демократа - миф. Хонеккер предстал коррумпированным чудовищем,когда интеллигенция ГДР узнала, что у него на даче есть бассейн. Размером 10метров! Сбежавшая в Испанию сотрудница балета Кубы с ужасом рассказывала накруглом столе на телевидении о царящей при Кастро социальнойнесправедливости: в центральной больнице Гаваны больных из номенклатурыкладут в отдельный зал, куда не попасть простому рабочему. Все так и ахнули.Хотя именно в этот день газеты сообщили, что один из директоров одного изсотни банков Испании не явился на разбирательство какого-то дела, т.к. отбылна консультацию к врачу в Нью-Йорк на собственном самолете. Но ведь были искренни и девчонка из балета, и ее собеседники! Значит,они не следовали голосу разума. Ведь холодная логика гласит: любое обществодолжно создавать верхушке "улучшенные" материальные условия, хотя механизмысоздания таких условий различны. Была ли верхушка ГДР, СССР, Кубы так ужпрожорлива? Нет, в норме общество отпускало ей крохи материальных благ.Хрущев поохотился разок в Крыму, и это вошло в историю как преступлениевека. А типичная оргия секретаря обкома заключалась в том, что он мылся вбане, а потом выпивал бутылку коньяка. Когда Молотов умер в 1986 г., все егосостояние равнялось 500 руб. - на похороны (да еще перед этим он отправил100 руб. в фонд Чернобыля). Даже Брежнев, которому перестроечная пропагандасоздала ореол вселенского вора, оставил в наследство, как выяснилось, лишьнесколько подержанных иномарок - была такая слабость у руководителясоветской империи, любил порулить на хорошей машине. С точки зрения разумного расчета, руководители высшего звена в СССРбыли самой "недооплаченной" категорией - это сообщила даже идеологперестройки Т.И.Заславская. Почему же маленькие блага и слабости вызывалиярость, а к хамской роскоши нуворишей или невероятным доходамдиректоров-приватизаторов проявляется такая терпимость? Дело в том, что в глубине сознания, а то уже и в подсознании множествалюдей жила тайная вера в то, что социализм будет именно царствомсправедливости и равенства. Той утопией, где люди будут братья и равны.Разрушение этого идеала, к тому же с огромным преувеличением и грубымрастравливанием сознания, вызвало приступ гнева, который невозможно былокомпенсировать доводами рассудка (да их и не давали высказать). Советскийпроект был изначально основан на утопии, в которую люди поверили: секретарьрайкома обязан быть нам братом, а не наемным менеджером. Брат, которыйтайком объедает семью, вызывает большую ненависть, чем уличный вор, ибо он -изменник. Он судится по совсем иным меркам. И вся перестройка была основанакак раз на эксплуатации этой утопии и уязвленного чувства. Вместо того,чтобы воззвать к здравому смыслу и сказать: героический период в прошлом,пусть секретарь райкома будет у нас просто управляющим - в людях распалиличувства преданного брата. Преимущество новой, демократической номенклатуры в том, что она"перестала врать". Более того, телевидение специально убеждает людей, чтоновые чиновники, как правило, нечисты на руку. Молоденький аппаратчикБревнов забирает себе жалованья 22 тысячи долларов в месяц - как 100профессоров МГУ. Ясно, что это - почти неприкрытое воровство. Но особыхпретензий к нему нет, потому что быть вором менее преступно, чем предателем.Воровство священника, даже малое, потрясает человека, а воровство торговца -нисколько. Кстати, такое поведение среднего человека совершенно не свидетельствуето том, что он повернулся к капитализму. Даже напротив, глубинная вера всоциализм оказалась укоренена в нем гораздо сильнее, чем можно было ожидать.В этой вере было даже что-то языческое, от идолопоклонства. Да и не только врусском человеке. Та красотка из кубинского балета - лучшее свидетельствоторжества идеи социализма. Ведь она уже перешла, сама того не сознавая, насовершенно иные критерии справедливости - и готова уничтожить режим Кастроза то, что он этим критериям не соответствует. К Испании она этих критериеви не думает применять - что требовать от капитализма! Здесь она будетбороться за существование по закону джунглей, согласно местным правиламигры. Едва ли не главным чувством, которое шире всего эксплуатируется вманипуляции сознанием, является страх. Есть даже такая формула: "общество,подверженное влиянию неадекватного страха, утрачивает общий разум".Поскольку страх - фундаментальный фактор, определяющий поведение человека,он всегда используется как инструмент управления. Уточним понятия. Есть страх истинный, отвечающий на реальную опасность.Этот страх есть выражение инстинкта самосохранения. Он сигнализирует обопасности, и на основании сигнала делается выбор наиболее целесообразногоповедения (бегство, защита, нападение и т.д.). Реальный страх может бытьчрезмерным, тогда он вредит - в той мере, в какой он искажает опасность. Ноесть страх иллюзорный, "невротический", который не сигнализирует о реальнойопасности, а создается в воображении, в мире символов, "виртуальнойреальности". Развитие такого страха нецелесообразно, а то и губительно. Различение реального и невротического страха давно волновало философов.Иллюзорный страх даже считался феноменом не человека, а Природы, и уже уПлутарха был назван паническим (Пан - олицетворение природы). Шопенгауэрпишет, что "панический страх не сознает своих причин, в крайнем случае запричину страха выдает сам страх". Он приводит слова Роджера Бэкона: "Природавложила чувство боязни и страха во все живущее для сохранения жизни и еесущности, для избежания и устранения всего опасного. Однако природа несмогла соблюсти должной меры: к спасительной боязни она всегда примешиваетбоязнь напрасную и излишнюю". Разновидностью иллюзорного страха является маниакальный страх, когдавеличина опасности, могущество "врага" многократно преувеличивается,представляется чуть ли не абсолютным, хотя в реальности ему до этого далеко.Крайний случаем невротического страха - страх шизофренический. Егоинтенсивность выходит за пределы понимания нормального человека. Это -всегда страх перед человеком, перед общественным окружением, но стольсильный, что никакой связи с действительными возможностями этого окружениянанести ущерб он не имеет. Шизофреники, которые перенесли заключение в самыхстрашных нацистских концлагерях, вспоминали, что ужасы этих лагерейпереносились несравненно легче, чем приступы страха во время психоза. Для манипуляции главный интерес представляет именно неадекватный,иллюзорный страх - и способы его создания, особенно в условиях расщепления(шизофренизации) сознания. А также отключение, подавление истинного,спасительного страха - достижение апатии, равнодушия, психологическогопривыкания к реальной опасности. Страх как чувство, связанное с инстинктами (то есть, биологическиприсущее человеку), проявляется по-разному в разных культурах. Например,совершенно различны "профили страхов" японцев и жителей Запада. Японцы небоятся божьей кары, загробных мучений, у них нет понятий смертного греха -основных источников страха в "культуре вины" Запада. Зато японцы испытываютсильные страхи перед "чужим", особенно если они роняют перед ним своедостоинство и заставляют стыдиться коллектив. Говорят: Япония - это"культура стыда". Страх позора так силен, что в Японии очень частысамоубийства молодых людей из-за неудач на вступительных экзаменах вуниверситеты. Все доктрины манипуляции сознанием разрабатывались применительно кзападной культуре и к "западному" страху (примененные сегодня к России, онидают иногда совершенно неожиданные, порой чудовищные результаты). Поэтомунам надо вспомнить историю этого явления, во многом нам незнакомого - страхзападного человека.

Западный страх

Насколько западная "культура страха" необычна для нас, видно дажесегодня. Сейчас, когда мы интенсивно познаем Запад, нам открывается картинасуществования поистине несчастного. Прямо "Вий" Гоголя - такие демоны ипривидения мучают душу западного обывателя. Не случайно тема страха с такимуспехом обыгрывается в искусстве. Спрос на "фильмы ужасов" на Западефеноменален, и фильмы А.Хичкока выражают глубинное качество культуры. Есть у меня довольно близкий приятель из ФРГ, философ. Недавно онрассказал мне, как в 70-е годы был в Москве и обедал в доме секретаря ихпосольства. И за столом, желая сказать что-то существенное, собеседникиобменивались записками. Вслух не говорили - боялись подслушивающих устройствКГБ. Я не мог в это поверить и потратил целый час, добиваясь, чтобы мой другточно воспроизвел ситуацию и объяснил причины этого страха в кругуобразованных, неглупых и немолодых людей. Это был болезненный разговор, мойдруг страшно разволновался, вообще выглядел странно. Его мучило, что он немог подыскать ответа на простой вопрос: чего вы боялись? Ведь если тыбоишься, то должен иметь хоть какой-то образ опасности. Оказалось, что у тойкомпании солидных дипломатов и философов такого образа просто не было, страхбыл внутри них и не имел очертаний. У нас произошел примерно такой диалог: - Скажи, Ганс, вы боялись, что КГБ ворвется в дом и перестреляетсобеседников прямо за столом? - Брось, что за чушь. - Боялись, что хозяина-дипломата выселят из страны как персону нонграта? - Нет, такого никто не думал. - Боялись, что вас куда-то вызовут и поругают? - Да нет, все не то. Никто ничего конкретного не предполагал. Когда я перебрал все мыслимые виды ущерба, вплоть до самых невинных, ккоторому могло бы повести высказывание вслух застольных мыслей (даже придопущении, что КГБ только и делает, что все их записывает на пленку), внашем разговоре наступила тягостная пауза, как будто мы затронули что-товажное, чего понять не можем. Стало ясно, что в отношении к СССР (КГБ - егосимвол) в культурном слое Запада возникла патология. И причины ее - не вСССР, они с его реальностью не связаны. Причины - в мышлении и подсознанииэтих западных интеллигентов. Этой патологией Запад сумел заразить, как будто в ухо заразу влил,культурный слой СССР - интеллигенцию, которая единственная продолжает у нассохранять западнические иллюзии. Но вернемся к истокам. Можно сказать, что современный Запад возник, идяот волны к волне массового религиозного (еще говорят: экзистенциального -связанного с Бытием) страха, который охватывал одновременно миллионы людей вЗападной Европе. Подобные явления не отмечены в культуре Восточногохристианства (например, в русских летописях). Первое описанное в литературе явление массового страха - охватившеенаселение Западной Европы убеждение в скором приходе антихриста инаступлении Страшного суда на исходе первого тысячелетия. Впечатляет рассказо том, как Папа Сильвестр и император Оттон III встретили новый 1000-й год вРиме в ожидании конца света. В полночь конец света не наступил, и всеобщийужас сменился бурным ликованием. Но волна коллективного страха вновьзахлестнула Европу - все решили, что кара Господня состоится в 1033 г.,через тысячу лет после распятия Христа. Тема Страшного суда преобладала вмистических учениях XI-XII веков. Религиозный ужас был настолько сильным и уже разрушительным, чтозападная Церковь была вынуждена пересмотреть догматы. Ее богословы последолгих дискуссий выработали компенсирующее страх представление о "третьемзагробном мире" - чистилище. Его существование было официально утверждено в1254 г. Папой Иннокентием IV. Показательно, что у Православной церкви небыло никакой необходимости принимать это богословское нововведение. Другим средством ослабить религиозный страх было установлениеколичественной меры греха и искупления посредством ведения баланса междупроступками и числом оплаченных месс, стоимостью подарков церкви и величинойпожертвований монастырям (уже затем был создан прейскурант индульгенций). Наэтом пути, однако, католическая церковь заронила семя рационализма иРеформации. Передышка была недолгой, и в XIV веке Европу охватила новая волнаколлективного страха. Причин для него было много (страшная Столетняя война,массовое обеднение людей), но главная причина - эпидемия чумы 1348-1350 гг.,от которой полностью вымирали целые провинции. Тяжелые эпидемии следовалиодна за другой вплоть до XVII века. И именно в связи с чумой выявиласьособенность коллективного страха: со временем он не забывался, а чудовищнопреображался. При первых признаках новой эпидемии образ предыдущей оживал вмассовом сознании в фантастическом и преувеличенном виде. В XV веке "западный страх" достигает своего апогея. Это видно уже потому, что в изобразительном искусстве центральное место занимают смерть идьявол. Представление о них утрачивает связь с реальностью и становитсяособым продуктом ума и чувства, продуктом культуры. Историк и культурологЙ.Хейзинга в своем известном труде "Осень средневековья" пишет об этомпродукте: "содрогание, рождающееся в сферах сознания, напуганного жуткимипризраками, вызывавшими внезапные приступы липкого, леденящего страха". Вязык входят связанные со смертью слова, для которых даже нет адекватныханалогов в русском языке. Таково, например, впервые появившееся в литературном французском языкев 1376 г. важное слово "macabre" (многие исследователи пытались выяснитьпроисхождение слова, есть целый ряд несводимых гипотез). Оно вошло во всеевропейские языки, и в словарях переводится на русский язык какпогребальный, мрачный, жуткий и т.п. Но эти слова не передаютдействительного смысла слова macabre, он гораздо значительнее и страшнее. Вискусстве Запада создано бесчисленное множество картин, миниатюр и гравюрпод названием "La danse macabre" - "Пляска смерти". Это - целый жанр(главное в нем то, что "пляшет" не Смерть и не мертвец, а "мертвое Я" -неразрывно связанный с живым человеком его мертвый двойник). Пляска смертистала разыгрываться актерами. В историю вошло описание представления Пляскисмерти в 1449 г. во дворце герцога Бургундского. Воздействие темы смерти и страданий на сознание людей в XV векекачественно изменилось благодаря книгопечатанию и гравюрам. Печатный станоксделал гравюру доступной буквально всем жителям Европы, и изображение Пляскисмерти пришло практически в каждый дом. Граверы же делали и копии картинзнаменитых художников. Более всего копий делалось с картин Иеронима Босха(1460-1516). Эти картины - концентрированное и гениальное выражение страхаперед смертью и адскими муками. Говорят, что Босх создал художественнуюэнциклопедию зла всех видов и форм. На этом фоне и произошла Реформация - разрыв "протестантов" с Римскойкатолической церковью ("вавилонской блудницей"). В гуманитарном знании естьтакая особая тема: "страх Лютера". Суть ее в том, что Лютер был гениальнымвыразителем массовых страхов своего времени. У него страх перед дьяволомдоходил до шокового состояния, порождал видения и вел к прозрениям. Но Лютер"сублимировал" свои страхи в такое эмоциональное и творческое усилие, чторезультатом его стали гениальные трактаты и обращения. Нам трудно понять духовную и интеллектуальную конструкциюпротестантства, слишком разнятся наши культурные основания, да и конструкцияэта очень сложна, в ней много изощренной казуистики. То, что прямо касаетсянашей темы, упрощенно сводится к следующему. Лютер собрал под свои знамена столь большую часть верующих Европыпотому, что указал путь для преодоления метафизического, религиозногостраха. Во-первых, он "узаконил" страх, назвал его не только оправданным, нои необходимым. Человек, душу которого не терзает страх - добыча дьявола.Во-вторых, Лютер "индивидуализировал" страх, лишил его заразительнойколлективной силы. Это произошло в результате отхода от идеи религиозногобратства и коллективного спасения души. Отныне каждый должен был сам,индивидуально иметь дело с Богом, причем не столько со Спасителем, сколько сгрозным Богом-отцом. И великим даром Христа была уже не благодать, неискупление греха, а истинная вера. Через индивидуальную веру и лежит путь к преодолению страха у Лютера:"Страх излечивается внутренним слышанием Бога в себе". Эта вера сталаличным, индивидуальным убежищем от страха. Но произошедшая при отказе отколлективного спасения паника в свою очередь беспредельно увеличила страх имассовое озлобление, которое надолго погрузило Запад в хаос. "Страх Лютера"породил такую охоту на ведьм, с которой ни в какое сравнение не идутпреследов