Главная | Обратная связь

Глава 8. Воображение, внимание, память

1. Воображение и поведение Помимо мышления и чувств, важнейшим объектом манипуляции сознаниемявляется воображение. Вдумаемся в само слово. Во-ображение! Превращениекакой-то частички реальности в образ, создаваемый сознанием (фантазией)человека. Ле Бон писал в книге "Душа толпы": "Могущество победителей и силагосударств именно-то и основываются на народном воображении. Толпу увлекаютза собой, действуя главным образом на ее воображение... Не факты сами посебе поражают народное воображение, а то, каким образом они распределяются ипредставляются толпе. Необходимо, чтобы, сгущаясь, если мне будет позволенотак выразиться, эти факты представили бы такой поразительный образ, что онмог бы овладеть всецело умом толпы и наполнить всю область ее понятий. Ктовладеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот иобладает искусством ею управлять". Понятно, что воображение неразрывно связано с восприятием, оно лишьновым образом комбинирует то, что мы когда-то познали на опыте изафиксировали это в памяти: нельзя вообразить то, что в разных своихэлементах не присутствовало бы в действительности. Платон сравнивалвосприятие с процессом тиснения печати на восковой пластинке, а воображение,согласно Платону, это оттиск, который остается после удаления печати. Детидо полутора лет не проявляют никаких признаков воображения - им для этого нехватает материала. К воображению тесно примыкает предчувствие, которое также порождает всознании образы, построенные из элементов познанной ранее реальности. В этихобразах, однако, главенствует чувственное ощущение, из которого делаютсяболее или менее далеко идущие выводы. Предчувствие играет огромную роль вповедении представителей "примитивных обществ", а у цивилизованного человекаони оформляются обычно более рациональными понятиями, лишь "запуская" тотпроцесс, который мы и называем воображением. Воображение - способность человека, необходимая для мыслительногопостижения реальности. В уме мы оперируем теми образами реальности, которыенам производит наше воображение. Уже Аристотель писал, что когда ум осознаеткакую-то вещь, он должен построить ее в воображении. Исходя из этих "образоввещей" мы вырабатываем и нашу линию поведения. Воображение и "внешняя" реальность тесно связаны. Карл Густав Юнгпишет: "Если некто вообразит, что я его смертельный враг и убьет меня, то ястану жертвой простого воображения. Образы, созданные воображением,существуют, они могут быть столь же реальными - и в равной степени столь жевредоносными и опасными - как физические обстоятельства. Я даже думаю, чтопсихические опасности куда страшней эпидемий и землетрясений". Отсюда понятно, что для контроля за поведением людей очень важно влиятьна оба процесса - выработки образов исходя из реальности и выработкистратегии и тактики поведения исходя из возникших в сознании образов. Так как воображение - способность творческая, оно гораздо меньше, чеммышление, подвержено дисциплине (логики, традиции). Значит, более уязвимодля воздействия извне. Очень большая часть людей подвержена грезам, ихвоображение скатывается к "праздношатающейся фантазии" (Белинский), уводящейих все дальше и дальше от реальности. У других воображение, наоборот,сковано, они затрудняются в выработке собственных образов, ищут их в готовомвиде - не могут самостоятельно освоить реальность мысленно. И те, и другиенаименее защищены от манипуляции их сознанием (хотя для обеих категорий онастроится по-разному). Преобразуя в нашем сознании полученные когда-то и где-то отдействительности впечатления, воображение создает образы и мыслительные, ичувственные. Следовательно, через воображение манипулятор можетвоздействовать и на мышление, и на чувства. Максимальной подвижностью иуязвимостью перед манипуляцией обладает сочетание двух "гибких" миров -воображения и чувств. Говорят, что эмоции - основные деятели в психическоммире, а образы - строительный материал для эмоций. На сочетании воображения и чувств основано, например, одно из самыхмощных средств воздействия на общественное сознание - терроризм, соединенныйс телевидением. Образ изуродованной взрывом невинной жертвы доводитсятелевидением буквально до каждой семьи, а воображение "подставляет" на местожертвы самого телезрителя или его близких, и это порождает целую бурючувств. Затем уже дело техники - направить эти чувства на тот образ, которыйподрядились разрушить манипуляторы (образ армии, федерального центра,исламских фундаменталистов, чеченцев и т.д.). В этой акции необходима лишьцепочка: террористический акт - телевидение - воображение - чувства - нужноеповедение. Желательно при этом отключить мышление (здравый смысл), потомучто террор не является реальным средством уничтожения и даже не создаетзначительной реальной опасности. Его цель - устрашение, т.е. созданиенеадекватного чувства страха. После взрывов в Москве и Волгодонске летом 1999 г. манипулирующиедействия телевидения перешли все границы. В Совете Федерации показали снятуюбандитами видеоленту о том, как они пытают заложников и отрубают им головы.После этого один из ведущих телевидения (кажется, Доренко), заявил: "Послеэтого можно было ожидать, что Совет Федерации одобрит ядерный удар поЧечне". Сам этот комментарий преступен, но важнее признание: идеологи знаютсилу воздействия телевизионной стряпни и даже пытаются с ее помощьюразжигать эмоции членов Совета Федерации. Ведь о преступлениях бандитовдепутатам и так хорошо известно, но после показа ленты они, какпредполагалось, могли бы принять какое-то фатальное решение не на основезрелого рассуждения, а под влиянием нахлынувших чувств. Вот как действуютпровокаторы. В психологии выработана подробная классификация типов воображения:преднамеренное и непроизвольное, воспроизводящее и творческое, конкретное иабстрактное. У многих людей развивается воображение типа "сны наяву" -способность погрузиться в собственные фантазии, уйти от действительности. Вкрайних случаях это вырабатывает (вернее, усиливает) особый тип мышления -аутистическое, когда человек живет в искусственном внутреннем мире,"отключается" от реальности. Во время тяжелых общественных кризисов этоможет стать массовым явлением и завидной целью манипуляторов сознанием -когда в интересах правящего слоя отвлечь как можно больше людей от активнойполитической позиции (например, от участия в выборах). В небольших дозах приятные фантазии оказывают стимулирующий,побуждающий к действию эффект. Но когда человек, предаваясь несбыточныммечтам, начинает в них всерьез верить, создаваемые воображением образыстановятся для него достаточными. Они заменяют реальные достижения, занимаютместо действия, и человек впадает в апатию, не желая и пальцем пошевелить нетолько для достижения желанного, но уже и для своего спасения. Учение об аутизме (от греческого слова аутос - сам) создал в началевека швейцарский психиатр Э.Блейлер, автор учения о шизофрении (и авторсамого этого термина). Аутизм - болезненное состояние психики, при которомчеловек концентрируется на своей внутренней жизни, активно уходит отвнешнего мира. В тяжелых случаях вся жизнь человека полностью сводится к егогрезам, но обычно это проявляется в большей или меньшей степени, так чточеловек остается в общем нормальным. Для нас важен коллективный аутизм,искусственно вызванный с помощью манипуляции сознанием. Перестройка в СССРбыла эффективной программой по мобилизации аутистического мышления у большойчасти городского населения СССР. Вообще, в мышлении человека всегда сочетаются два компонента:реалистическое мышление и аутистическое. Оба они необходимы, важно, чтобымежду ними поддерживалось равновесие. Понятно, что воображение будущихжеланных состояний подготавливает к действию, будит энергию. Аутизм создаетблагоприятные условия для упражнения мыслительной способности. У ребенка,например, игра воображения развивает его комбинаторные способности так же,как подвижные игры развивают ловкость и силу. Но во многих отношенияхреалистическое мышление противоположно аутистическому. Первое оперируетэлементами действительности, как она есть, со всеми ее неприятнымисторонами. Второе комбинирует созданные воображением образы, от которыхнеприятная часть реальности "отщеплена" и заметена под ковер. Делится воображение и по типу объектов, по виду деятельности(художественное, научное, техническое, религиозное и т.д.). В отличие отаналитического мышления, которое расчленяет предмет, концентрируя вниманиена отдельных его сторонах, воображение дает синтетический образ -впечатление от предмета в целом. Поэтому его воздействие на сознание труднееконтролировать логикой. Для понимания процессов массового сознания важно, что воображение тесносвязано с имитацией - мы "воображаем себя на месте кого-то". При этомимитация часто производится непроизвольно и ускользает от критическогосамоанализа. Так, наблюдая движения танцующих, люди порой начинают повторятьэти движения, хотя бы покачиванием рук или даже мысленно - при этом неотдавая себе отчета в том, что они вовлечены в имитацию. Так воображение,если его умело направлять, может привести к массовому "заражению"настроением и даже действием. Некоторые лидеры и шарлатаны("харизматические") обладают искусством провоцировать такие состояния. Активное воображение, связанное с выработкой прогноза обстановки илиплана действий (в отличие от пассивных грез или воспоминаний), направлено вбудущее и помещает образы в определенные, часто весьма точные временныекоординаты. Здесь объектом манипуляции могут быть не только создаваемыевоображением образы, но и их динамика, "мысленные часы". Бывает, достаточноубедить людей, что воображаемое событие произойдет позже или раньше, чем насамом деле, чтобы достигнуть цели манипуляции сознанием - обманутьбдительность или, наоборот, спровоцировать на преждевременные действия. Игра воображения сильно зависит от степени удовлетворения потребностейчеловека. Удовлетворенные потребности воображения не рождают, а вот есличеловеку чего-то недостает, в его сознании возникают образы - какнедостающего предмета, так и путей к обладанию им. Искусственное изменениесостояния удовлетворенности самых главных потребностей людей - сильноесредство контроля над их воображением и, таким образом, над их поведением.Умеренная нехватка какого-то ресурса пробуждает активное воображение,заставляющее действовать, разрешать проблему. Как правило, это не винтересах манипуляции сознанием. Обычно манипуляторы стремятся как можнобыстрее обострить неудовлетворенность людей до стадии фрустрации - ощущенияподавленности и безысходности. В этом состоянии начинает доминироватьпассивное воображение - миражи, грезы, мечты. Возникает и повышенноестремление искусственно "улучшить настроение", например, выпивкой. Очень важным для манипулятора результатом фрустрации является сужениесознания - почти все внимание сосредоточивается именно на неудовлетвореннойпотребности, восприятие действительности резко искажается. Когда жметботинок, человек не думает о том, как хорошо греет его пальто. Фрустрацияпорождает такое упорство и упрямство, которое со стороны кажетсяпатологической тупостью. При этом неважно, является ли неудовлетвореннаяпотребность фундаментальной или второстепенной, а то и "наведенной". Вспомним, как в годы перестройки у большой части интеллигенции былосоздано ощущение страшного горя оттого, что был затруднено оформление выездаиз СССР. Стало действительно казаться, что это - вопрос жизни и смерти, всеостальное почти не важно. Ради того, чтобы удовлетворить острую потребностьв свободе выезда, было не жалко лишиться работы, зарплаты, мирной жизни (идаже реальной возможности поехать за границу - в научную командировку или потуристической путевке). При сбалансированном взаимодействии мышления, воображения и чувствачеловек воспринимает реальность в образах, которые выстраиваются всоответствии с укорененной в сознании шкалой ценностей. Этим и определяетсяповедение человека. Если же манипулятор ставит перед собой задачу изменитьповедение человека, заменить его "программу", надо на время исказить шкалуценностей - заставить людей "захотеть того, чего они не хотят". Такая задачастоит, например, и перед коммерческой, и перед политической рекламой.Воображение - один из объектов, которые "обрабатываются" в ходе манипуляцииради решения этой задачи. Все мы не раз наблюдали, как человек, "вообразив себе невесть что",ведет себя, на наш взгляд, неадекватно реальности, часто вопреки своимочевидным интересам (гораздо реже мы замечаем такие странности в нашемсобственном поведении, но и это бывает). При этом и речи нет о расщеплениисознания (шизофрении), каком-либо другом психозе или воздействиипсихотропных препаратов, делающих воображение слишком уж ярким. Нет, речьидет о нормальном состоянии человека. Подбираться к пониманию этого состояния стали во второй половине нашеговека, когда пришли к выводу, что одной из фундаментальных сторончеловеческого бытия является игра. Человек играющий - такая же важная инеобходимая ипостась человека, как трудящийся, борец, любящий сын и отец. Вигре человек с помощью фантазии, воображения постигает возможности будущихсобытий. Сложность этого состояния в том, что человек находится одновременнов двух мирах - в обычной действительности и в сфере воображаемого. Ибесполезно пытаться "поправить" его поведение, указав на его несоответствиереальности - мы же не знаем его "второго мира". Было бы просто понять эту проблему, если бы человек, как дикарь, верилв плод своего воображения, его можно было бы разубедить. Дело как раз в том,что человек с довольно раннего возраста, вовсе не смешивает воображение среальностью, но живет в игре, в нереальном времени и пространстве полной,насыщенной жизнью и не желает "возвращаться на землю". Маленькая девочка,играющая в куклу, конечно же, не впадает в заблуждение и не принимаетпластмассовую куклу за живого ребенка. Но выведению ее из игры она будетотчаянно сопротивляться. У взрослых это не так заметно, но заставить их выйти из воображаемогомира, наверное, труднее, чем ребенка. Магия живописи основана на том, что мывидим пейзаж, изображенный на картине, не так, как мы увидели бы его внатуре. Мы знаем, что картина - это всего лишь реальный холст, немногокрасок на нем и деревянная рама. Это - устройство, которое помогает намсоздать иной, воображаемый мир, прекраснее реального. Мир, воображаемый спомощью картины, может быть усложненным - в нем самом может быть и картина,и зеркало. Вехой в формировании современной западной цивилизации с ееразделением субъекта и объекта была картина Веласкеса "Менины": на нейхудожник, пишущий картину, отражается в зеркале. Особенно богат и насыщен порожденный творческим воображением мир, когдаигра носит коллективный характер. Умело давая пищу воображению, дирижируяигрой, политики-манипуляторы могут вовлечь в нее целые народы. При этом играможет стать страшной, разрушительной и даже самоубийственной - и тем неменее народ может быть ею увлечен до такой степени, что бесполезно взывать кего рассудку. При этом чуть ли не каждый согласится с разумными оценкамиреальной действительности. Иными словами, дело не в обмане и не в недостаткеинформации. Колдовской силой обладает театральная сцена - как окно в воображаемыймир. Поэтому театр по своему воздействию на сознание занимает совершенноисключительное место. Можно сказать, что театр стоит у истоков современнойевропейской цивилизации, превращения племени в общество. В своем учении отеатре Аристотель утверждает, что очищающее действие трагедии происходитименно в воображении - через взаимодействие эффектов страха и сострадания.Для достижения этих эффектов необходимо, чтобы создаваемый перед зрителеммир был условным, над-реальным. Если бы он был совершенно похож нареальность, в пределе - сливался бы со сценами страданий, которые людямдоводится видеть в обыденной жизни, то эффект ограничивался бы обычнымичувствами конкретного страха или сострадания. Ле Бон уделил большое внимание воздействию театра на массовое сознание,на толпу. Он писал: "Театральные представления, где образы представляютсятолпе в самой явственной форме, всегда имеют на нее огромное влияние...Ничто так не действует на воображение толпы всех категорий, как театральныепредставления". В театре, как и в неподвижной картине, воображаемый мир может бытьусложнен. Затягивая сознание, особенно коллективное, в умело построенныйвоображаемый мир, его можно сделать полностью беззащитным - оно будетподавлено воображением. Так Гамлет, манипулируя воображением, заставилраскрыться мать и Клавдия, попросив актеров сыграть пьесу, изображающуюцареубийство - а зрители видели в Англии XVI века этот двойной театр. Такэти зрители становились современными европейцами. И так мир подходил к тому,что сегодня называется "общество спектакля". В отличие от шизофреника нормальный человек отдает себе отчет в том,что образы его воображения не есть реальность. Именно потому они иприобретают для него особый глубокий смысл - они как бы выявляют сущностьвещей и событий. Эти образы "реальнее" фактов, они - сверх-реальность. Когдачеловек вживается в них, с ним может произойти озарение - ему кажется, чтоон проникает в суть вещей. Это и оказывает мощное воздействие на егоповедение, причем окружающим, не пережившим того же озарения, это поведениеможет казаться странным и необъяснимым. Если же озарение оказываетсяколлективным, возникает сильный массовый порыв или даже действия, поройкажущиеся всеобщим помешательством. По мере усложнения общества возрастала и роль воображения - уже длятого, чтобы создавать мыслительные образы других людей и их намерений.Выделяясь из стада, а потом из рода и племени, человек создавал свойавтономный мир и включался в общество как личность. Для этого он превращалсвое лицо, обладающее исключительно подвижной мимикой, в личину - согласновозникающим культурным нормам его лицо должно было принимать соответствующееобстоятельствам выражение. Эта способность "надевать личину" обеспечивалаавтономность человека, не позволяла другому проникать в его душу и мысли.Так возникла маска как условие самого существования общества (об этомговорилось в главе I). Одновременно это породило потребность вообразить то,что скрыто за маской. В стабильный период существования общества люди не ощущают насущнойнеобходимости составить себе образ "истинного лица" тех фигур, которыевлияют на их жизнь. Маски этих фигур достаточно застывшие, а то и неподвижны(какими были, например, маски членов Политбюро ЦК КПСС в период "застоя").Разумеется, люди знали, что перед ними - маски, но дела важных для жизнифигур этим маскам соответствовали и были предсказуемы. Ничего больше и нетребовалось людям для того, чтобы программировать свое поведение. В совершенно другом положении оказываются люди во время кризиса, когдамаски важных для их жизни фигур вдруг срываются. Когда главный идеологкомпартии вдруг объявляет себя рьяным антикоммунистом, секретари обкомовКПСС и ВЛКСМ начинают захватывать народную собственность, а офицерыармии-защитницы нанимаются бомбить города своей страны. Эта реальностьпорождает в воображении фантастические картины, и при общем недостаткеинформации ими можно эффективно манипулировать - тем, кто обладаетсредствами манипуляции. Еще больше сознание расщепляется, когда после первого шока людиначинают понимать, что под сорванными масками - новые маски. И переход отодной маски к другой происходит скачкообразно, без тех промежуточныхсостояний, которые можно наблюдать на лице человека. Так сама маска ипроцесс ее сбрасывания оказывает на общественное сознание завораживающеедействие. Это резко увеличивает возможности для манипуляции сознанием.Поэтому политики, заинтересованные в манипуляции, даже подчеркивают, иногдас большим перебором, что они - маски. Немецкий философ и писатель Э.Канетти, наблюдавший фашизм и оставившийогромный "труд целой жизни", трактат "Масса и власть" (1960), уделяет особоевнимание проблеме маски - именно как тому инструменту власти, которым онавоздействует на сознание через воображение. Он пишет: "Маска воздействует в основном вовне. Она неприкосновенна иустанавливает дистанцию. Она может, например, в танце, приблизиться кзрителю. Однако сам зритель должен оставаться там, где он находится.Застылость формы выливается в постоянство дистанции; дистанция не меняется,и в этом завораживающий характер маски. Ибо сразу за маской начинается тайна. В острых ситуациях, то есть когдамаска воспринимается всерьез, человеку не положено знать, что за нейскрывается. Она многое выражает, но еще больше скрывает. Она представляетсобой раздел: скрывая за собой опасность, которую не положено знать,препятствуя установлению доверительных отношений, она приближается кчеловеку вплотную, однако именно в этой близости остается резко от негоотделенной. Она угрожает тайной, сгущающейся за нею. Поскольку ее нельзяпрочесть, как подвижное человеческое лицо, человек гадает и пугаетсянеизвестного... Никто не знает, что могло бы вырваться из-под маски. Напряжение междузастылостью маски и тайной, которая за ней сокрыта, может достигатьнеобычайной силы. Это и есть причина ее угрожающего воздействия... Никто несмеет ее тронуть. Смертью карается срывание маски кем-то другим. Пока онаактивна, она неприкосновенна, неуязвима, священна. Определенность маски, ееясность заряжена неопределенностью. Власть ее в том и заключается, что она вточности известна, но непонятно, что она в себе таит". Канетти излагает приемы и побуждения тех "властителей", которыеиспользуют манипуляцию сознанием как средство господства с помощью масок.Для самого властителя такого типа надо выполнять два условия: застылость егособственной маски и непредсказуемость действий. В отношении же егосоратников один из принципов - регулярное их разоблачение, "срывание масок".Все это связано с важным действием в политическом театре - превращением. Канетти пишет о правителе-манипуляторе: "Превращения, совершаемые не имсамим, ему невыносимы. Он может возносить на высокие посты людей, бывших емуполезными, однако эти осуществляемые им социальные превращения должны бытьчетко определенными, ограниченными и оставаться полностью в его власти.Возвышая и унижая, он дает установление, и никто не может отважиться напревращение по собственному почину. Властитель ведет нескончаемую борьбупротив спонтанных и неконтролируемых превращений. Разоблачение - средство,используемое им в этой борьбе... социальное и религиозное явление огромнойважности представляет собой запрет превращения". И еще о властителе: "Статичность этого типа, которому запрещенособственное превращение, хотя от него исходят бесчисленные приказы, ведущиек превращениям других, вошла в сущность власти. Этот образ определяет ипредставления современного человека о власти. Властитель - это тот, ктонеизменен, высоко вознесен, находится в определенном, четко ограниченном ипостоянном месте. Он не может спуститься "вниз", случайно с кем-нибудьстолкнуться, "уронить свое достоинство", но он может вознести любого,назначив его на тот или иной пост. Он превращает других, возвышая их илиунижая. То, что не может случиться с ним, он совершает с другими. Он,неизменный, изменяет других по своему произволу". В ходе перестройки и последующей реформы мы наблюдали становлениепрекрасно организованного театра масок и превращений. Вознесение людей,обретение ими маски, последующее их разоблачение и низвержение - все этостало захватывающим зрелищем, каждый акт которого полностью парализует иразум, и волю миллионов людей и множество политиков разных цветов. НазначилиЧубайса - разоблачили Чубайса - простили Чубайса - уволили Чубайса -назначили Чубайса и т.д. Кто такие все эти поднятые из ничего чубайсы,немцовы, бревновы и шахраи? Это маски. Над ними есть одна застылая маска"властителя". Когда-то и ее сорвут, и за ней тоже окажется что-то ничтожное.И режиссеры в этом театре тщательно следят за тем, чтобы никто непревратился в нечто самостоятельное и важное, ускользающее от их контроля.Подумайте: в скрыто бурлящей стране уже десять лет не появляется новыхзаметных и неподконтрольных фигур. Наше сознание не может освободиться, пока мы не сбросим наваждениеэтого театра. Пока наш рассудок не поставит под контроль воображение,которое рисует нам скрывающийся за маской образ могучей и вездесущей власти.За масками - алчные, но испуганные посредственности.

Общество спектакля

ХХ век был переломным в деле манипуляции общественным сознанием. Содной стороны, сложилась наука, которая занималась этой проблемой -социальная психология, один из краеугольных камней которой заложил Ле Бон всвоем учении о толпе. Возникли и теоретические концепции, о которыхговорилось в гл. 4. Параллельно развивалась новаторская и жесткая практика"толпообразования", превращения больших масс людей в толпу и манипуляции ею.Возникли новые технологические средства, позволяющие охватить интенсивнойпропагандой миллионы людей одновременно. Возникли и организации, способныеставить невероятные ранее по масштабам политические спектакли - и в видемассовых действ и зрелищ, и в виде кровавых провокаций. Особенностью политической жизни конца ХХ века стало освоение политикамии даже учеными уголовного мышления в его крайнем выражении "беспредела" -мышления с полным нарушением и смешением всех норм. Всего за несколькопоследних лет мы видели заговоры и интриги немыслимой конфигурации,многослойные и "отрицающие" друг друга. Все это вместе означало переход в новую эру - постмодерн, с совершенноновыми, непривычными нам этическими и эстетическими нормами. Что этоозначает в политической тактике? Прежде всего, постоянные разрывынепрерывности. Действия с огромным "перебором", которых никак не ожидаешь.Человек не может воспринимать их как реальность и потому не может на нихдейственно реагировать - он парализован. Так, отброшен принцип соизмеримости"наказания и преступления". Пример - чудовищные бомбардировки Ирака, вовсене нужные для освобождения Кувейта (не говоря уж о ракетном ударе по Багдадув 1993 г.). Аналогичным актом был танковый расстрел Дома Советов. Ведь никтотогда и подумать не мог, что устроят такую бойню в Москве. Следом -разрушение в 1995 г. Грозного, с военной точки зрения бессмысленное. Затем -бомбежки Югославии. Это - большие спектакли, слишком сильно бьющие по чувствам. Вот случаипоменьше и поспокойнее. Например, Гаити, где дали под зад генералам,отличникам боевой и политической подготовки академий США, которые всю жизньточно выполняли то, что им приказывал дядя Сэм. Вдруг и к ним пришлаперестройка - морская пехота США приезжает устанавливать демократию ипосылает ту же рвань, что раньше забивала палками демократов Аристида, темиже палками забивать родню генералов. Но буквально с трагической нотой этопроявилось в ЮАР. В начале 90-х годов мировой мозговой центр решил, что ЮАРнужно передать, хотя бы номинально, чернокожей элите, т.к. с нею будет можнодоговориться, а белые все равно не удержатся. Поскольку вести идеологическуюподготовку, подобную перестройке в СССР, времени не было, "своих" подверглипсихологическому шоку, который устранил всякую возможность не толькосопротивления, но даже дебатов. Вот маленький инцидент. Перед выборами белыерасисты съехались на митинг в один бантустан. Митинг вялый и бессмысленный,ничего противозаконного. Полиция приказала разъехаться, и все подчинились.Неожиданно и без всякого повода полицейские обстреляли одну из машин. Когдаиз нее выползли потрясенные раненые пассажиры - респектабельные буржуа -белый офицер подошел и хладнокровно расстрелял их в упор, хотя они умолялине убивать их. И почему-то тут же была масса репортеров. Снимкипубликовались в газетах и все было показано по ТВ. Всему миру был показанвеликолепный спектакль. Западные философы, изучающие современность, говорят о возникновенииобщества спектакля. Мы, простые люди, стали как бы зрителями, затаив дыханиенаблюдающими за сложными поворотами захватывающего спектакля. А сцена - весьмир, и невидимый режиссер и нас втягивает в массовки, а артисты спускаютсясо сцены в зал. И мы уже теряем ощущение реальности, перестаем понимать, гдеигра актеров, а где реальная жизнь. Что это льется - кровь или краска? Этиженщины и дети, что упали, как подкошенные, в Бендерах, Сараево или Ходжалы- прекрасно "играют смерть" или вправду убиты? Здесь возникаетдиалектическое взаимодействие с процессом превращения людей в толпу. Ле Бонсказал о толпе, что "нереальное действует на нее почти так же, как иреальное, и она имеет явную склонность не отличать их друг от друга". Речь идет о важном сдвиге в культуре, о сознательном стирании гранимежду жизнью и спектаклем, о придании самой жизни черт карнавала, условностии зыбкости. Это происходило, как показал М.Бахтин, при ломке традиционногообщества в средневековой Европе. Сегодня эти культурологические открытияделают социальной инженерией. Помните, как уже 15 лет назад Ю.Любимов началидти к этому "от театра"? Он устранил рампу, стер грань. У него уже поплощади перед театром на Таганке шли матросы Октября, а при входе часовойнакалывал билет на штык. Актеры оказались в зале, а зрители - на сцене, всеперемешалось. Сегодня эта режиссура перенесена в политику, на улицы иплощади, и на штык накалывают женщин и детей. Вот "бархатная революция" в Праге 1989 г. Какой восторг она вызывала унашего либерала. А по сути - одно из самых страшных событий. От разныхлюдей, и у нас, и на Западе, я слышал эту историю: осенью 1989 г. нидемонстранты, ни полиция в Праге не желали проявить агрессивность - не тоттемперамент. Единственный улов мирового ТВ: полицейский замахиваетсядубинкой на парня, но так и не бьет! И вдруг, о ужас, убивают студента.Разумеется, "кровавый диктаторский режим" Чехословакии сразу сдается.Демократия заплатила молодой жизнью за победу. Но, как говорят,"безжизненное тело" забитого диктатурой студента, которое под стрекотдесятков телекамер запихивали в "скорую помощь", сыграл лейтенант чешскогоКГБ. Все в университете переполошились - там оказалось два студента с именеми фамилией жертвы. Кого из них убили? Понять было невозможно. Позжевыяснилось, что ни одного не было тогда на месте, один в США, другой где-тов провинции. Спектакль был подготовлен квалифицированно. Но это уже никогоне волновало. Вот это и страшно, ибо, значит, все уже стали частью спектакляи не могут стряхнуть с себя его очарование. Не могут выпрыгнуть за рампу, взал. Нет рампы. Даже не столь важно, было ли это так, как рассказывают.Важно, что чехи считают, что это так и было, что это был спектакль, но еговторжение в жизнь воспринимают как нечто законное. Огромную роль в смешении реальности и спектакля играет насилие. Онозанимает важное место в жизни человека современного общества - и в то жевремя его преувеличенный и художественно соблазнительный образ умножаетсясредствами культуры. Американский писатель Б.Гиффорд сравнивает процесс,превращающий клубок страстей, пороков и преступлений в огромный спектакль, стем, что видит в жизни: "Всего за три дня вокруг меня произошло вот что.Дочь моего друга, 15 лет, была изнасилована и убита выстрелом в голову вполдень в университетском городке. Мой сын с невестой, им по 20 лет, ожидаливечером автобус. К ним подошел парень с ружьем, заставил сына лечь натротуар, затолкал девушку в машину, увез на пустырь, изнасиловал и избил.Мой старый друг 72 лет выставил свою кандидатуру в муниципалитет, конкурируяс негритянкой. Когда он пошел к избирателям, на него напала группагромил-негров и превратила его буквально в котлету". Гиффорд задает вопрос:"Давайте различим, где реальность, а где спектакль. Видите вы разницу? Яписатель, и я разницы не вижу". И каждый день эта разница все болеестирается - даже мелочами. Вот, в супермаркете, куда ходит писатель, старик,собирающий коляски на стоянке перед магазином, обнаружил в такой коляске двеотрезанные руки. Просто шутка. Неизвестно даже, было ли перед этим совершеноубийство или так, шутник где-то раздобыл "ненужные" руки. Структурный анализ использования воображения "человека играющего" вцелях господства дал французский философ Ги Дебор в известной книге"Общество спектакля" (1971). Он показал, что современные технологииманипуляции сознанием способны разрушить в атомизированном человеке знание,полученное от реального исторического опыта, заменить его искусственносконструированным "режиссерами" знанием. В человеке складывается убеждение,что главное в жизни - видимость, да и сама его общественная жизнь -видимость, спектакль. При этом историческое время превращается в совершенно новый тип времени- время спектакля, пассивного созерцания. И оторваться от него нельзя, таккак перед глазами человека проходят образы, гораздо более яркие, чем онвидит в своей обычной реальной жизни в обычное историческое время."Конкретная жизнь деградирует до спекулятивного пространства" (спектакль иесть нечто спекулятивное). Ценность этой технологии для власти в том, что человек, погруженный вспектакль, утрачивает способность к критическому анализу и выходит из режимадиалога, он оказывается в социальной изоляции. Г.Дебор уделяет особоевнимание тому особому ощущению "псевдоциклического" времени, котороевозникает у человека, наблюдающего политический спектакль. Время спектакля,в отличие от исторического времени, становится не общей ценностью, благодарякоторой человек вместе с другими людьми осваивает мир, а разновидностьютовара, который потребляется индивидуально в стандартных упаковках. Один"пакет" спектакля "стирает" другой. Как неоднократно повторяет теоретиксовременного западного общества К.Поппер в книге "Открытое общество и еговраги", "история смысла не имеет!". Общество спектакля - это "вечное настоящее". Как пишет Г.Дебор, "онодостигается посредством нескончаемой череды сообщений, которая идет по кругуот одной банальности к другой, но представленных с такой страстью, будторечь идет о важнейшем событии". Вспомним: семь лет Россия живет в спектакле,который называется "здоровье Ельцина". То же самое происходит с восприятием пространства: созерцательспектакля "потребляет" его стандартные упаковки, сам оставаясь внереальности и вне человеческих контактов. Режиссеры спектакля становятсяабсолютными хозяевами воспоминаний человека, его устремлений и проектов. Г.Дебор отмечает и другое важное качество "общества спектакля" - "Обманбез ответа; результатом его повторения становится исчезновение общественногомнения. Сначала оно оказывается неспособным заставить себя услышать, азатем, очень скоро, оказывается неспособным сформироваться". В СССР перестройка и стала тем этапом, когда ложь политиков по важнымвопросам нашей жизни перестала вызывать какую бы то ни было общественнуюреакцию. Когда оказалось, что общественное мнение уже не формируется, можнобыло переходить к следующему этапу: обманщиков А.Н.Яковлева и А.Г.Аганбегянамогли сменить Е.Т.Гайдар и А.Б.Чубайс. К обману примыкает, как ритуал спектакля, обстановка секретности.Секретность становится важнейшей и узаконенной стороной жизни, так чтозадавать вопросы и требовать ответа становится чем-то неуместным и даженеприличным. Мы давно уже не знаем, кто, где и почему принимает важнейшиедля нашей жизни решения. О чем говорил Горбачев с Папой Римским? Какоесоглашение он подписал с Бушем на Мальте? Когда и зачем был взят на Западеогромный кредит? Кто решил принять для России программу МВФ? Почему на 4месяца назначили вместо Черномырдина Кириенко? О чем докладывал ЧубайсБильдербергскому клубу в мае 1998 г.? Почему сняли Скуратова? Никакихобъяснений не дается, но, чудесным образом, никто их и не просит - ниоппозиция, ни свободная пресса. Мы лишь можем смотреть на сцену и гадать. Особое внимание философов привлекла совершенно невероятным сценариемТимишоара - спектакль, поставленный для свержения и убийства Чаушеску.Убить-то его было совершенно необходимо, т.к. он создал недопустимый длявсего "нового мирового порядка" прецедент - выплатил весь внешний долг,освободил целую страну от удавки МВФ. Показал, что в принципе можно, хотя ис трудом, выскользнуть из этой петли. Г.Дебор покончил с собой, когда верхушка КПСС соединилась с правящимикругами Запада в постановке политических спектаклей мирового масштаба. Он,видимо, посчитал: что с такой интенсивной манипуляцией человек не имеетшансов справиться. Изучающий "общество спектакля" итальянский культурологДж.Агамбен так пишет о глобализации спектакля, т.е. объединении политическихэлит Запада и бывшего соцлагеря: "Тимишоара представляет кульминацию этогопроцесса, до такой степени, что ее имя следовало бы присвоить всему новомукурсу мировой политики. Потому что там некая секретная полиция,организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим, ителевидение, показавшее без ложного стыда и фиговых листков реальнуюполитическую функцию СМИ, смогли осуществить то, что нацизм даже неосмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвитц и поджогРейхстага. Впервые в истории человечества недавно похороненные трупы былиспешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобыимитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимироватьновый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах какистинную правду, было абсолютной неправдой. И, несмотря на то, что временамифальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ какистина - чтобы всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем одиниз моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложьстановятся неразличимыми, и спектакль легитимируется исключительно черезспектакль. В этом смысле Тимишоара есть Аушвитц эпохи спектакля, и так же,как после Аушвитца стало невозможно писать и думать, как раньше, послеТимишоары стало невозможно смотреть на телеэкран так же, как раньше". Но, несмотря на предупреждения, массы людей смотрят на телеэкран также, как раньше. Мы не сделали усилия и не поставили в нашем сознании блокактерам и режиссерам политического спектакля. После Тимишоары мы увиделиподобные инсценировки в Вильнюсе и Москве, а затем, по нарастающей, всеболее реалистичные спектакли, где приходилось жертвовать большим числомстатистов. Спектакль - система очень гибкая. У режиссеров нет детальных планов,какие бывают у строителя. Вся перестройка и реформа есть цепь действий подестабилизации, а для нее не нужна ни мощная социальная база, ни большаясила - взорвать мост в миллион раз легче, чем построить. При этом точнонельзя предвидеть, по какому пути пойдет процесс, есть лишь сценарии. Норежиссеры готовы к тому, чтобы действовать по любому сценарию, и быстроопределяют, какой из них реализуется. Прекрасный пример - "Горбачев-путч" в августе 1991 г. Тогда Горбачевпереиграл свою команду - и Павлова, и Язова с Янаевым. А они, хоть и быстропоняли, что попали в ловушку лицедея, уже ничего не смогли предпринять -такого сценария не ожидали. Это - их "неполное служебное соответствие" вновом обществе. Но зато Ельцин, как считается, переиграл Горбачева - оченьбыстро и четко среагировала его команда и победила, хотя фальсификации в ееспектакле были совершенно очевидны. Но и Горбачев, и Ельцин, чувствуется,были актерами одного и того же спектакля, режиссер которого не выйдет насцену раскланяться.