Главная | Обратная связь

Телевидение и манипуляция сознанием в политике

Американский исследователь СМИ Р.Макнейл в книге "Машинаманипулирования народом" писал в 1968 г.: "Телевидение явилось причинойтаких коренных изменений в средствах политического информирования общества,подобных которым не происходило со времени основания нашей республики. Ничтодо распространения телевидения не вносило таких чудовищных перемен в техникуубеждения масс". В действительности дело не только в телевидении, а в том, что оно сталотехнической основой для применения сложных доктрин манипуляции сознанием.Прежде всего, речь идет о создании целой индустрии телевизионнойполитической рекламы. Почему телевидение в политике оказалось средствомвнушения гораздо более эффективным, нежели печать и радио? Потому что былаобнаружена, хотя и не вполне еще объяснена, удивительная способностьтелеэкрана "стирать" различие между правдой и ложью. Даже явная ложь,представленная через телеэкран, не вызывает у телезрителя автоматическогосигнала тревоги - его психологическая защита отключена. Недавно журнал "Шпигель" сообщил данные крупного исследованияпсихологов, заказанного Би-Би-Си. Видный английский политический комментаторРобин Дэй подготовил два варианта выступления на одну и ту же тему. Одинвариант был с начала до конца ложным, другой - верным. Оба варианта былипереданы тремя видами сообщений: напечатаны в газете "Дейли Телеграф",переданы по радио Би-Би-Си, показаны в телепрограмме "Мир завтра".Читателей, радиослушателей и телезрителей попросили ответить, какой вариантони считают правдой. Ответили 31,5 тыс. человек - для подобного исследованияэто огромное число. Различили правду и ложь 73,3% радиослушателей, 63,2%читателей газеты и только 51,8% телезрителей. Вывод: по самой своей природеТВ таково, что правда и ложь в его сообщениях практически неразличима. Каксказал руководитель проекта, "умелый лжец знает, что надо глядеть в глазасобеседника". Хочу подчеркнуть, что разница между ТВ, газетой и радио гораздо больше,чем кажется из цифр. Эксперимент был поставлен так, чтобы испытуемыеопирались исключительно на свой разум - они не получали никакой "подсказки"от ведущего телепрограммы, ни мимикой, ни интонацией. Большинство зрителейоценивает правдоподобность сообщения сходу, соединяя информацию, полученнуюпо всем каналам восприятия - они "угадывают" правду и ложь, не рассуждая. Впредельном случае, если бы правда и ложь были бы абсолютно неразличимы, точисло телезрителей, принявших сообщение за правду, было бы равно числутелезрителей, принявших его за ложь - 50% и 50%. В эксперименте 48,2% ( т.е.100 - 51,8) телезрителей приняли ложь за правду. Но это значит, что такое жечисло людей приняло правду за правду не потому, что разобрались в сообщении,а случайно - как орел или решка. То есть, правду сознательно различили 3,6%.Практически никто. Напротив, среди радиослушателей "угадали - не угадали"53,4%, а сознательно различили правду 46,6%, то есть, практически половина.Это большая величина (у читателей газет она несколько меньше, 28% - но всеже почти треть). Та аномальная сила внушения, которой обладает телевидение, можетпослужить симптомом для обнаружения более фундаментальной проблемы -изменения типа сознания и мышления при переходе человечества к новомуспособу получения информации, не с листа, а с экрана. Независимо от типакультуры, все развитые общества Нового времени принадлежат к цивилизациикниги. Точнее, к цивилизации чтения текста, изданного типографским способом.Именно чтение напечатанного на бумаге текста задает ритм и структурумыслительного процесса в культурном слое всех стран и соединяет всех всвязанную этими сходными структурами мышления цивилизацию. Этот тип чтения исоответствующий ему тип мышления - не простой продукт биологической эволюциимозга. Они появились только на заре Нового времени в результате появлениякнигопечатания и широкого распространения печатного текста. Возник новыйспособ чтения - через диалог читателя и текста. Когда рукописную книгу читал человек Средневековья (обычно коллективнои вслух, нараспев), это не было диалогом - читатель, как пилигрим, шел потексту к той истине, которая была в нем скрыта. Один философ сказал: такмонахи на утренней молитве ожидают зари, которая осветит чудесный витражсобора. Текст был лабиринтом, почти иконой - расписан художником, без знаковпрепинания. С ним нельзя было спорить, его можно было только комментировать.Типография дала новый тип книги, читать ее стали про себя, перечитывая,размышляя и споря с автором. Читатель стал соавтором, чтение - творчеством. Сегодня главным носителем текста стал экран - ТВ или компьютера. Возникогромный избыток информации ("шум") и огромная скорость, создавшие новый типчтения без диалога, чтения-потребления. Текст на экране построен как поток"микрособытий", и это привело к кризису "макротекста", объясняющего мир иобщество. Быстро набирающий силу Интернет помимо распространения экранныхтекстов восстанавливает и прямое общение людей, но рано давать оценки техвоздействий на общество, которые станут доминировать. Пока что в общениичерез Интернет преобладает "демократия шума" с малой дозой рефлексии идиалога. Кроме того, вопреки ожиданиям самих разработчиков сетей, общениечерез Интернет не уменьшает, а усиливает отчуждение людей. В общем, тообщество, что складывается при чтении и вообще получении информации сэкрана, называют по-разному: демократия шума, видеократия, обществоспектакля и т.д. Но вернемся к вопросу о том, что произошло при широкомиспользовании политической рекламы через телевидение. Глубина изменений и общества, и типа власти видна из того, что изобщественной жизни была устранена сама проблема политического выбора черезстолкновение идей. Если раньше политика предполагала наличие программы,постановку проблем, изложение альтернатив их решения и обращение к интересами разуму граждан, то теперь все это заменено конкуренцией образов, имиджейполитиков, причем эти имиджи создаются по законам рекламного бизнеса.Формула такова: "если ты не принимаешь меня таким, каков я есть на самомделе, я стану таким, каким ты хочешь меня видеть". Литература полнаописаниями того, как политики, желающие охватить разнородные и дажепротивостоящие группы избирателей, готовят несколько рекламных роликов ссовершенно различными, несовместимыми имиджами. Таким образом, телевидение на Западе устранило демократию как таковую,ибо демократия означает осмысление проблемы и разумный выбор в видеполитических идей. Американский исследователь К.Блюм, анализируя кампаниюР.Рейгана 1984 г., отметил: "Тот, кто в конце ХХ века сохранил убеждение,что политика должна строиться на идеях, наверное, никогда не смотриттелевизор". Теперь для политиков важен сам факт появления на телеэкране,внедрение их образа в подсознание людей. Часто их выступления передтелекамерами вообще не несут никакого содержания, а не то что идей.Политики, например, тщательно избегают ситуаций, в которых они вынужденыбыли бы обнародовать свои ценности (идеалы, принципы, критерии выборарешений) - они "заменяют ценности котировкой". Они продают свой образ. Телевидение персонифицирует социальные и политические противоречия,представляет их не как столкновение социальных интересов и соответствующихпрограмм, а как столкновение лидеров ("существование заменяет сущность").Программная риторика вытесняется личностной, политические дебаты становятсятеатром с хорошей режиссурой (например, в таких дебатах большую рольприобретают не высказывания, а мизансцены, жесты, внешний облик). Те, ктонаблюдает эти дебаты на телеэкране, входят в роль зрителя и утрачиваютсвободу воли и ответственность гражданина, делающего выбор. Политическиеконсультанты, которые выступают как режиссеры этих спектаклей, сами могутвообще не иметь никаких идеологических пристрастий и выступают какспециалисты по маркетингу. Нередко после одной избирательной кампании ониполучают контракт от политических противников "их" кандидата. Создание телевизионного образа как главная технология политическойборьбы имела для культуры и в целом для общества страшные последствия.Говорят, что "имидж господствует над речью" - произошла смена языка вполитике. Язык стал таким, что политик может полчаса гладко говорить, нопосле этого невозможно кратко повторить основное содержание его речи. Изполитики устраняется сама категория противоречия, конфликта. Телевидениепревратило политический язык (дискурс) из конфликтного в соглашательский -политик, создавая свой имидж, всегда обещает "сотрудничать со всемиздоровыми силами". Таким образом, из политики устранена всякая диалектика.Язык тесно связан с системой ценностей и, как считается, возникновениеособого телевизионного языка привело к глубокому кризису самой категорииценностей в политике. Переход от диалектического языка к "соглашательскому"означал катастрофическое обеднение и упрощение политической жизни. Сегодняна Западе для среднего университетского профессора совершенно недоступен тотполитический язык, которым владел грамотный рабочий начала ХХ века. После смерти Франко, в 1977 г., мне случайно пришлось окунуться вполитическую жизнь Испании. Писатель Юлиан Семенов заведовал там советскимкорпунктом и привез огромный сундук газет и журналов; он попросил меня ихпрочесть и помочь сделать несколько отчетов, чем я и занимался целое лето.Это было замечательное чтение - выйдя из тупой диктатуры, испанское обществонаслаждалось диалектической мыслью, полными юмора и подтекста дебатами.Потом я попал в Испанию в 1989 г., когда политическая жизнь перешла на языктелевидения, но еще несла в себе старый заряд. По инерции телевидение ещестояло на "борьбе идей". Затем в течение десяти лет я наблюдаю деградациюполитического языка и содержания. Самым популярным политиком в середине 90-хгодов был секретарь компартии Хулио Ангита, бывший учитель. Меня поразил типего речи, который очень ценился в Испании. Ангита говорил, как заботливыйпедагог объясняет урок детям-олигофренам. Как-то я имел об этом разговор свидным интеллектуалом из социал-демократом. Он сказал мне: "Ангита вынужденв своем языке откатиться на уровень анархо-синдикалистов конца XIX века,говорить о "богатых и бедных", "добрых и злых". Если бы он стал говоритьхотя бы на уровне 30-х годов, его бы никто в Испании не понял". Вот чтосделало телевидение всего за десять лет. К этому мы стремительно катимся и вРоссии. В международной политике телевидение стало главным средствомпроникновения США в информационную среду других стран с целью влиять наобщественное сознание в своих интересах. Новые технические средства и новыепринципы международного права затрудняют создание "железных занавесов" длязащиты сознания своих граждан. Г.Шиллер утверждает как постулат: "Дляуспешного проникновения держава, стремящаяся к господству, должна захватитьсредства массовой информации". Конечно, этот постулат по-разному оцениваетсязахватчиками и жертвами захвата. Так, премьер-министр Гайаны заявил: "Нация,чьи средства массовой информации управляются из-за границы, не являетсянацией". Один из отцов холодной войны Джон Фостер Даллес в свое время сказал:"Если бы я должен был избрать только один принцип внешней политики и никакойдругой, я провозгласил бы таким принципом свободный поток информации".Доктрина этого свободного потока тщательно разрабатывалась несколько лет дои после второй мировой войны и была в уже готовом виде включена в концепциюхолодной войны. Впервые она была выдвинута на международном уровне в феврале1945 г. на Межамериканской конференции по проблемам мира и войны в Мехико,потом "продавлена" через ЮНЕСКО и ООН. Она стала важным оружием США вхолодной войне - прежде всего для консолидации лагеря своих союзников вборьбе против "Империи зла". Параллельно расширялся "полусвободный" потокинформации, ориентированный на интеллигенцию стран "советского блока". Доктрина свободного потока информации стала обоснованием "культурногоимпериализма" США. Она сразу была отвергнута странами социалистическоголагеря, а потом и большим числом стран "третьего мира" и неприсоединившихсястран (так, в 1973 г. резкую оценку этой доктрине и практике ее применениядал президент Финляндии Урхо Кекконен). Однако на Совещании по безопасностии сотрудничеству в Европе в 1975 г. Западу удалось уломать руководство СССР.Перестройка Горбачева не просто полностью устранила все препоны, онаорганично включила поток информации из США в свою программу. Техническое качество американских телепрограмм, большие усилияпсихологов по их "подгонке" к вкусам и комплексам конкретного зрителя делаютих ходовым товаром, так что "человек массы" всех стран мира сегодня посчиталбы себя обделенным и угнетенным, если бы он был лишен доступа к этойтелепродукции. Пользуясь этим, США добиваются заключения соглашений, покоторым экспортируемая из США телепродукция идет "в пакете" - без праваотбора. Таким образом, страны-импортеры лишаются возможности отсеиватьсообщения с сильным манипулятивным воздействием. О масштабах экспорта можносудить по Латинской Америке, в страны которой США поставляют по 150 тыс.программ ежегодно. Эти программы составляют от 40 до 90% национальноготелевещания (достаточно сказать, что объем информационных сообщений о жизниСША намного превышает объем сообщений о жизни своей страны).