Главная | Обратная связь

Закономерности переходной экономики

- Социально-экономические характеристики переходной эконо­мики. Содержанием переходной экономики является не столько рефор­мирование экономической политики и методов хозяйствования, сколько преобразование системы социально-экономических отношений. Меня­ются практически все слагаемые экономики: способ распределения ре­сурсов и отношения собственности, тип воспроизводства и модели моти­вации, цели и средства экономического развития, институты и право.

Основной детерминантой социально-экономических процессов в переходном обществе служат неэкономические факторы развития; эко­номические факторы задают лишь «область допустимых значений» трансформации. Обоснование достаточно просто: качественные изме­нения в экономике осуществляются на объективной основе, но субъек­тивными методами. Опыт России (где зависимость экономики прежде всего от политических, социальных, национальных конфликтов оче­видна), равно как и принципиально различные результаты примерно одинаковых экономических реформ, проводимых в разных социально-политических условиях (Китай и Украина, Чехословакия и Югославия),

Курс...

Раздел 1

Закономерности переходной экономики

 

доказывает этот тезис. Итак, рост или спад (и их темпы, качество), ха­рактер воспроизводства, степень развитости рынка, модели привати­зации и т.п. определяются влиянием таких факторов, как борьба соци­альных и политических сил (например, выбор «китайской» модели или модели «шоковой терапии»), национальные и геополитические кон­фликты, социокультурные и идеологические факторы.

Складывающаяся как продукт противоречия инерционности и качественных изменений и под определяющим воздействием неэконо­мических факторов переходная экономика не может не быть неустой­чивой, нестабильной.

Социально-экономическое пространство переходных экономик напоминает «мозаику» из «остатков» экономических подсистем. Раз­личные пласты экономики (секторы с доминированием различных типов собственности, воспроизводства, распределения ресурсов) «рас­колоты» и их «осколки» соединены в весьма причудливый узор подвоз­действием неэкономических и собственно экономических (экономико-технологических прежде всего) факторов. Именно таким, например, стало в 90-е годы социально-экономическое пространство распавших­ся СССР и СЭВ.

В свою очередь социально-экономическое время в переходных
обществах течет существенно более быстро, чем в сложившихся. В те­
чение традиционной астрономической единицы (года) сейчас происхо- ,
дит качественных экономических изменений больше, чем в прежние
времена за десятилетия. И движение его нелинейно: в процессе эконо­
мических изменений наблюдаются как движения от прежней, вошед­
шей в фундаментальный кризис системы, так и реставрационно-кон-
сервативные тенденции.

В условиях неустойчивого развития, мозаичности социально-эконо­мического пространства и нелинейности хода времени, определяющего влияния неэкономических факторов будущее переходной экономики не может небыть поливариантным вкачественно большей степени, чем для стабильных хозяйственных систем.

Для переходных экономик стран бывшего «социалистического
лагеря» сегодня существуетширокий спектр перспектив: отдеграда­
ции к зависимой, все более отстающей системе хозяйствования разви­
вающихся стран до превращения в новые индустриальные государст­
ва; от сохраняющих «социалистические» атрибуты и базирующихся на
общественной собственности экономик типа китайской до праволибе- (

ральных, основанных на частной собственности систем, начавших с реализации принципов «шоковой терапии».

Содействие или противодействие движению в том или ином на­правлении в силу вариативности переходных экономик и существенной роли неэкономических детерминант определяется при этом не столько реальными социально-экономическими возможностями, потенциалом тех или иных объективно возможных моделей, сколько соотношением общественно-политических сил и других неэкономических факторов, с одной стороны, и силой инерции прошлого в динамике той; или иной системы — с другой.

■ Три слагаемых (вектора) трансформации. Впереходной эконо­мике каждой страны пересекаются три фундаментальные тенденции: 1) постепенное умирание (как естественное, так и искусственное) «му-тантного социализма»; 2) генезис отношений постклассического'миро­вого капиталистического хозяйства (современной рыночной экономи­ки, основанной на частно-корпоративной собственности);'3) наличие тенденции социализации (возрастания роли общественных — группо­вых, общенациональных и интернациональных — ценностей в детер­минации экономического поведения) и гуманизации общественно-эко­номической жизни как фундаментальной предпосылки любых совре­менных трансформационных процессов.

Первая тенденция знаменует собой устойчивое, но постепенно отмирающее присутствие в переходной экономике закономерностей прошлого. В сжатом виде суть этой системы может быть выражена ка­тегорией «мутантного социализма». Появившись как следствие обще­мировой тенденции социализации и гуманизации экономики, как про­дукт породивших первую мировую войну глубочайших противоречий империализма, этот новый социалистический мир оказался больным, деформированным («мутантным») от рождения. Охарактеризовать эту систему как «мутантную» можно в сравнении не с абстрактным теоре­тическим идеалом, а с реальной тенденцией социализации экономики.

Причина «мутантной» природы «социализма» — не только тра­диционно отмечаемый исследователями низкий уровень индустриаль­ного развития России. Проблема глубже: мир в целом был готов (в силу обостренности противоречий) к разрушению существовавшей системы (особенно там, где она действительно прогнила), ноон не бьл готовксознательному созиданию качественно нового обществе. Потенциал социального творчества (способность к самоорганизации и уровень культуры) революционных масс был недостаточен для действий, объ­ективно адекватных впервые появившимся возможностям качествен­ного изменения социально-экономических отношений. Как результат этой «ловушки XX века» появились паллиативные формы разрешения

4*

Раздел J

Закопомерпости переходной экономики

 

противоречия между необходимостью изменений мировой социально-экономической системы и недостаточным потенциалом реформаторс­ких сил.

Одной из них, превратной (отрицающей свое содержание и созда­ющей видимость обратного действительному) стала форма «мутантного социализма». Общемировые тенденции социализации (сознательное регулирование экономики, ее ориентация на свободное развитие лич­ности и социальную справедливость) в ряде стран приобрели вид бю­рократических «мутантов» (командной экономики, подавления личных прав и свобод, всеобщего огосударствления, уравниловки и т.п.). Как следствие действия этих рецессивных генов в рамках «социализма» по мере угасания энергии социального творчества, порожденной револю­цией, начали нарастать неорганичные субституты («костыли»), помо­гающие выжить и двигаться «мутанту», — госкапитализм, внеэконо­мическое принуждение, подпольный рынок и частный капитал. Свя­занные воедино тоталитарно-бюрократической властью, эти элементы стали «размывать» экономику и общество стран «социалистического лагеря», по мере того как «уставал» и крошился бетон тоталитаризма. Крах был неизбежен, и он произошел. Но обломки прошлого живы в переходной экономике и умирают куда медленнее, чем кажется иным реформаторам.

Вторая тенденция может быть рассмотрена весьма кратко. Рож­дение современной рыночной (постклассической буржуазной) эконо­мики есть процесс одновременно эндо- и экзогенный. Не только спе­цифика «разлагающегося» прошлого, но и общемировая атмосфера буржуазного мира, рынка порождают генезис этих отнощений в пере­ходных системах. Одной из наиболее жестких форм этой двойствен­ности является, в частности, борьба компрадорских и державных устремлений в социально-экономической жизни России и многих дру­гих стран. В то же время, несмотря на наличие неких объективных гра­ниц (также эндо- и экзогенных), перед переходными экономиками есть выбор будущего, что связано с множественностью форм, которые при­нимает процесс экспансии постклассического капитализма в переход­ной экономике. Это широкий спектр моделей по шкалам «развитос­ти» стран, по мере регулируемости, социализации экономики и демок­ратизации общества и т.п.

Наконец, третья тенденция, определяющая конкретные черты и закономерности переходной экономики, — всемирный (в простран­стве) и общецивилизационный (во времени) процесс социализации и гуманизации, ставший наиболее интенсивным именно сейчас, на гра-

нице третьего тысячелетия. В самом деле, процесс перехода к обществу, где материальное производство ускоренно вытесняется созиданием культуры (образование, воспитание, наука, искусство, рекреация), где главным ресурсом становится творческий, инновационный потенциал работника, где экологические проблемы приобретают первостепенное значение, вводя не только жесткие ограничения, но и новые цели для экономического развития, не может не вести к росту степени регулиру­емости и социализации экономики, хотя этот рост и носит сугубо нели­нейный характер.

Таким образом, переходная экономика может быть охарактери­зована как двоякий процесс: трансформации «мутантного социализ­ма» в рыночную систему и одновременного накопления элементов качественно нового социально-экономического состояния; которое ус­ловно может быть обозначено как «экономика для человека».

Каковы же содержательные закономерности этой двоякой тран­сформации?

- Трансформация механизма распределения ресурсов. Логика поиска специфических :содержательнь1х закономерностей переходной экономики диктуется как соподчиненностью экономических черт ис­ходной системы («мутантного социализма»), так и закономерностями процесса генезиса и осуществления трансформационного процесса. И в том, и в другом случае в исходном пункте находится, определенная форма распределения ресурсов («планомерность» — «командная эко­номика»); в центре — способ соединения работника со средствами про­изводства («свободная ассоциация» — «тоталитарная система») и рас­пределение («каждому по труду» — «уравниловка»); в качестве summa summarum—суть отношений воспроизводства («закон социалистичес­кого накопления»-^«экономика дефицита»),

В главном эту логику поневоле воспроизвела и история экономи­ческих реформ: начавшись с экспансии товарных отношений, она неиз­бежно столкнулась с ростом не только рынка, но и капитала (первона­чально — полулегального, развивавшегося, например, в СССР под вывеской «кооперативов»), а после радикальных политико-волевых шагов («бархатная революция» 1989 г. в Чехословакии, распад СССР в 1991 г. и т.п.) на повестку дня встали приватизация и «шоковая тера­пия», призванные покончить с «экономикой дефицита».

В качестве одной из важнейших закономерностей в области рас­пределения ресурсов в переходной экономике можно выделить качест­венно большую роль (по сравнению как с экономикой «мутантного социализма», где доминировало бюрократическое планирование, так

Раздел I

Закономерности переходной экономики

 

и с «постклассическим капитализмом», где доминирует рынок) меха­низма локального (в социально-экономическом пространстве) корпо­ративного (монополистического) регулирования. Доминирует именно этот механизм, а не абстрактно-мифическая «экономическая свобода», к которой апеллирует, например Дж.Сакс в своей работе «Рыночная экономика и Россия». На наш взгляд, ситуация иная: свобода товаро­владельца в переходных обществах достаточно иллюзорна. Его пове­дение здесь детерминируется номенклатурными корпоративными ог­раничениями не меньше, чем в прошлом бюрократическим планом,хотя, конечно, и в прошлом, и ныне эта детерминация существенно варьи­руется.

В экономической теории такой механизм в принципе хорошо из­вестен как механизм «неполной (монополистической) планомерности», выступающей в качестве социально-экономической оболочки действия очерченного Я.Корнай механизма «вегетативного контроля»¹. Он ка­чественно отличен как от народнохозяйственного планирования и ре­гулирования, так и от рыночного саморегулирования. Суть подобного специфического механизма распределения ресурсов состоит в том, что отдельные институты экономических систем в силу определенных при­чин (высокий уровень концентрации производства и/или капитала, кор­поративная власть и т.п.) обретают способность сознательно (но в локальных ограниченных масштабах) воздействовать на параметры производства поставщиков и потребителей рынка, социальные харак­теристики и т.п.

Этот механизм отличен от народнохозяйственного планирования по своим субъектам, объектам, целям и содержанию (государство как представитель общества — обособленная корпорация; национальная экономика — часть рынка, производства; общенациональный — кор­поративные интересы и т.п.). Но он по содержанию отличен и от ры­ночного механизма саморегулирования, ибо является многосубъект­ным, конкурентным (сочетающим экономические и бюрократически-волевые методы борьбы), но в то же время сознательным Механизмом формирования пропорций и распределения ресурсов.

Причины доминирования такого многосубъектного монополис­тического регулирования экономики достаточно просты: наличие мо­нополизации производства, разрушение старого государственного кон­троля за корпорациями при слабости нового, неразвитость рыночной конкуренции (в том числе международной) и т.п. Соответственно, чем

См.: Корнай Я. Дефицит. Пер. с венгер. М.: Наука, 1990. Гл. 7.

сильнее действие названных факторов (например, в России), тем зна­чимее монополистический контроль, и, наоборот, чем слабее (напри­мер, в Восточной Европе),тем меньшероль этого механизма распреде­ления ресурсов.

Проявления господства такого механизма в переходной экономи­ке хорошо известны: в той мере, в какой оно существует, экономика «не поддается» радикальным рыночным реформам (их либо саботиру­ют, либо «убирают» реформаторов). Так, в России под определяющим господством псёвдогосударственных и псевдочастных корпораций на­ходится система пропорций (доминирование суперкорпораций ТЭК и крах легкой промышленности), динамика цен («ножницы» цен между сельхозпродукцией и ресурсами для ее производства, рабочей силой и потребительскими товарами и т.д.), финансы (кризис неплатежей) и т.п.

Это не просто олигополистический рынок; это экономика, регу­лируемая в определяющей степени нерыночным соперничеством кор­поративно-бюрократических структур, столкновением их власти и управляющих воздействий, а не государством (как в прошлом) или «невидимой рукой рынка», которая, как быЛо показано Дж.Россом¹, в переходной экономике указывает явно не в ту сторону.

Доминирование локального (вегетативного) управления в пере­ходной экономике сочетается с сохранением моди'фицированного ко­личественно (оно потеряло свою ведущую роль) и качественно (изме­нение преимущественно прямых методов на преимущественно косвен­ные) бюрократического централизованного управления. Вследствие этого. рынок становится деформированным. Его генезис сопровожда­ется спорадическим развитием натурально-хозяйственных тенденций, таких, как сокращение товарности сельского хозяйства, расширение использования бартера, развитие производств-субститутов внутри крупных предприятий, натурализация зарплаты, ограничение вывоза продукции за пределы регионов и др.

Изменения в отношениях собственности. В отношениях соб^: ственности специфической чертой переходной экономики является по­литика внеэкономической (как законной, так и незаконной — разво­ровывание госимущества) трансформации бывшей государственно-бюрократической формы собственности в частную («приватизация») и содействия независимому развитию частной собственности на основе,

¹ РоссДж. Почему экономическая реформа потерпела крах в Восточной Европе и России, а в Китае увенчалась успехом? // Вопросы экономики. 1992. №11, С. 44, 49—50.

Раздел J

Закономерности переходной экономики

 

во-первых, легализации собственности криминальных структур и, во-вторых, первоначального накопления капитала бывшими служащи­ми по найму у государства. В результате для переходной экономики типичен процесс постоянных качественных изменений форм, права, институтов собственности и процесс передела объектов собственнос­ти. В связи с этим права собственности в нашем обществе специфици­рованы качественно слабее, чем в устойчивых системах «посткласси­ческого капитализма» и «мутантного социализма». Это качественное отличие проявляется, в частности, в том, что трансакционные издерж­ки переходной экономики, вызываемые этой неспецифицированностью, столь велики, что способны усугубить спад производства (последний при прочих равных условиях тем глубже, чем слабее спецификация прав собственности).

Более того, отличительной чертой переходной экономики стано­вится постоянное перераспределение прав собственности и имущества под определяющим влиянием локального корпоративного регулиро­вания («конкуренции» корпораций) и неэкономических факторов (государственные акты, коррупция и т.п.).

Названные закономерности обусловливают тот факт, что формы собственности, юридически зафиксированные в переходных обществах, являются неадекватными их действительному экономическому содер-

жанию. Так, по оценкам экспертов, около 2/3 приватизированных, т.е.

формально частных, предприятий (акционерных обществ) находятся под контролем государства и трудовых коллективов, что на практике означает концентрацию большей части прав собственности в руках администрации предприятий и государственных чиновников Среднего уровня.

Действительным содержанием практически всех форм собствен­ности в переходной экономике является корпоративно-капиталистичес­кое отчуждение работников от средств производства. Реальными хо­зяевами переходной экономики (институтами, концентрирующими в своих руках большую часть прав собственности, прежде всего — рас­поряжение и присвоение) выступают номенклатурно-капиталистичес-кие корпорации. Последними становятся как старые, так и новые хо­зяйственные структуры: 1) являющиеся монополистами, способными регулировать производство и рынок в локальных масштабах; 2) пред­полагающие экономическое (капиталистическое) и внеэкономическое (бюрократическое и т.п.) отчуждение, а также наем работников; 3) воз­никшие на базе или в ходе трансформации политико-хозяйственной

власти «номенклатуры» в право собственности, или (а в ряде случаев и) первоначального накопления капитала; 4) организованные как закры­тые бюрократические корпорации («командные экономики» в миниа­тюре).

Эти процессы часто пытаются свести исключительно к формуле «развитие частной собственности», как, например, это делает в уже упоминавшейся работе Дж. Сакс, пропагандируя к тому же очередной миф о том, что бывшая госсобственность бесплатно распределена сре-диработников предприятий и населения¹. Такой вывод можно сделать исключительно при условии отказа от анализа реального распределе­ния прав собственности и апелляции только к законодательным актам и рассмотрению форм, а не содержания отношений собственности.

Между тем даже проведенный выше краткий анализ содержания
отношений собственности в переходной экономике стран, порвавших с
тоталитарным наследием, позволяет показать, что развитие этих,отно-
шений характеризуется подавленностью общецивилизационных тенден­
ций как социализации собственности,.так и нелинейного «ренессанса»
мелкой частной собственности. .,,. ,

Итак, закономерностью переходной экономики является двоякий процесс трансформации отношений собственности: с одной стороны, разложение и внеэкономическая ликвидация государственно-бюрокра­тической системы отношений собственности, легализация криминаль­ной собственности и спонтанный рост частной собственности на осно­ве первоначального накопления капитала; с другой — параллельная трансформация этой формально частной или смешанной собственнос­ти в номенклатурно-капиталистическую. Последняя тенденция разви­вает отчуждение работника от собственности и тормозит использова­ние его хозяйской мотивации, противодействует развитию как социа­лизации собственности, так и становлению частной собственности работников.

■ Асоциальный тип трансформации экономики. Среди специфи­ческих закономерностей, характеризующих объективную направлен­ность развития и социальные аспекты переходной экономики, бросает­ся в глаза особенность целей последней. Характерные для анализируе­мых хозяйственных систем доминирующие способы распределения ресурсов и содержание собственности подавляют цели, присущие клас­сической буржуазной экономике (накопление капитала) и общециви-лизационной тенденции социализации (свободное всестороннее разви» тие Человека). Такой целью становится все большая концентрация эко-

¹ СаксДж: Рыночная экономика и Россия. М.: Экономика; 1995.

Раздел 1

Закономерности переходной экономики

 

номческой власти в руках поменклатурпо-капиталистических корпо­раций. Под последней мы понимаем не только концентрацию имущест­ва, капитала; это особая форма общественного богатства, соединяю­щая реальное присвоение средств производства и ликвидных ресурсов с бюрократическим, волевым, насильственным контролем за опреде­ленной частью экономики.

От традиционных корпораций развитых стран переходные систе­мы отличает качественно большая степень контроля за рыночными процессами, номенклатурно-бюрократический (а не частнокапиталис­тический) генезис и значительно более широкое использование внеэко­номических методов концентрации своей власти.

Выше речь шла о концентрации власти, а не просто о концент­рации производства и/или капитала. По последним двум параметрам положение в разных странах изменяется в противоположных направ­лениях, но незначительно и медленно: структуру производства трудно переделать за несколько лет. Экономическая же власть (права собствен­ности, контроль за рынком и социальными процессами, экономичес­кой политикой и т.п.) быстро перераспределяется, уходя из рук госу­дарства и попадая в руки не трудящихся (т.е. большинства общества), а новой государственной номенклатуры, бюрократии среднего уров­ня, криминальной и «независимой» буржуазии.

Переходная экономика (остановимся в данном случае вновь на России) вследствие этого развивается в направлении, обратном тенден­ции общественного развития накануне третьего тысячелетия (эта ос­новная тенденция наиболее точно выражена и полно обоснована в ра­ботах теоретиков «Римского клуба»).

В то же время подобная специфическая цель продуцирует потре­бительство либо патерналистского (потребительский идеал в рамках и дозах, допускаемых «начальством»), либо агрессивно-псевдоаристок­ратического (характерного для эпохи первоначального накопления ка­питала) типа, основанного на паразитическом расточительном потреб­лении.

Накладываясь на инерцию «мутантного социализма» прошлого, первый тип порождает замедленное отмирание тенденции к социаль­ному иждивенчеству (когда большая часть бывших и настоящих слу­жащих по найму у государства по-прежнему ориентирована на пас­сивное «ожидание» мер по поддержке уровня жизни от государства и корпоративных элит). В свою очередь традиции бюрократических при­вилегий инициируют быстрый рост паразитических (по источникам и направлениям использования) доходов, а также их активное «закры­тое» (и в значительной степени неэкономическое) перераспределение.

Эти черты становятся закономерностями распределительных от­ношений в переходной экономике. Соединение корпоративно-капита­листического отчуждения работника от средств производства со спа­дом производства, «атавизмами» внеэкономического принуждения (своеобразного крепостничества: прописка, ведомственное жилье, сла­бая подвижность населения), неразвитостью отношений ассоциирован­ности работников (профсоюзов и т.п.) порождает специфические зако­номерности трудовых отношений.

Для них характерно соединение генезиса примитивного рынка труда (атомизация работников, их бесправие по отношению к работо­дателю, высокая норма эксплуатации) и сохранения названных выше черт дорыночных отношений и деформированных пострыночных (пост­капиталистических) феноменов (коллективные предприятия, патерна­лизм, традиции коллективизма и взаимопомощи). В силу названной специфики трудовых отношений они принципиально несводимы к по­нятию «рынок труда». Соответственно корректируется и механизм за­нятости. На место гарантированной занятости и «безработицы на ра­боте» прошлого приходит система двоякой незанятости, для которой характерно сочетание нарастающей «безработицы на работе» с широ­кими масштабами как «фрикционной», так и застойной безработицы.

В качестве антитезы этим формам трудовых отношений и безра­ботицы в переходной экономике действует слабая, но устойчивая тен­денция к самоорганизации и самозащите работников (независимые профсоюзы и рабочие комитеты, производственное самоуправление, стачкомы и т.п.). Эта тенденция базируется как на общецивилизацион-ном процессе социализации экономической жизни, так и на очищении от «мутантных» видов формального освобождения труда (энтузиазма и коллективизма) прошлого.

Вследствие особенностей содержания собственности (корпоратив­но-капиталистическое отчуждение работника от средств производст­ва) и инерции прошлого существенно специфицируется социальная структура обществ с переходной экономикой. Так, работники из наем­ников государства, обладающих неким «энтузиазмом», привычкой, к коллективности и социальной защите, превращаются в новый социаль­ный слой, для которого характерны: осуществление коллективнойтру-довой деятельности; экономическая и неэкономическая зависимость от номенклатурно-капиталистических корпораций; сохранение «формаль­ной коллективности» (привязанность к трудовым и иным коллективам, находящимся под определяющим контролем все тех же корпораций) и традиции социального равенства. Нарастание двоякой незанятости приводит к формированию внутри данного слоя потенциальных, а за

Раздел I

Конепции экономической трансформации

 

его границей — реальных пауперов, превращающихся в особую быст­ро расширяющуюся социальную группу.

Противоположным по отношению к работникам (в силу Господ­ства отношений отчуждения при слабости реформистских тенденций социального партнерстве) социальным слоем становится номенклатур-но-капиталистическая элита.

Средний класс, занимающий промежуточное положение между первыми двумя, формируется в переходной экономике \в отличие от развитых стран, где к нему принадлежат преимущественно лица твор­ческого труда, квалифицированные рабочие и инженеры, мелкие собственники) преимущественно из лиц, обслуживающих элиту (слу­жащие СП, средняя государственная и корпоративная бюрократия, ра­ботники элитных финансовых и торговых учреждений, охрана и рэке­тиры и т.д.).

Соединение в едином воспроизводственном процессе названных специфических черт производственных отношений переходного общест­ва приводит к трансформаций («перевертыванию», «выворачиванию на изнанку») всеобщей закономерности социализации экономики. В переходной экономике эта общецивилизационная закономерность ре­ализуется в превратном виде: чем выше концентрация экономической власти в руках корпоративно-капиталистической элиты, тем ниже эко­номический потенциал и возможности свободного, гармоничного раз­вития человека; чем глубже асоциальность экономического развития, тем больше возможности для усиления корпоративной власти вследст­вие дезорганизации экономики, диффузии институтов, деградации и пауперизации широких слоев населения.

Иными словами, мы можем сформулировать в качестве законо­мерности наличие асоциального типа трансформации экономики. Суть ее состоит в следующем: 1) в прошлом работники были максимально отчуждены от собственности и это отчуждение сохраняется, принимая новые (прежде всего корпоративно-капиталистические) формы; 2) про­изводство находится в стагфляционной «ловушке»; 3) реформы прово­дятся при минимальной социальной защите, с неполным' индексирова-нием доходов в условиях инфляции, экономией госбюджета за счет социальных расходов и т.п.; 4) трансформация осуществляется при по­литической нестабильности, слабости институтов и законодательства. В результате социальные последствия реформ оказываются наиболее трагическими.

Такая экономическая трансформация оказывается выгодна лишь узкому слою «новых богатых» из числа номенклатуры и'других назван­ных выше групп (10% населения), чье благосостояние .повышается за

годы реформ в десятки раз, и невыгодна большинству лиц, живущих на заработную плату (более 60% населения), для которых реформы стано­вятся периодом резкого снижения жизненных стандартов; для 30% на­селения годы реформ оказываются периодом «риска»: часть из них в конце концов поднимется наверх, часть «упадет вниз».

Итак, движение общества в направлении социально ориентиро­ванной, демократической и гуманистической смешанной экономики может быть осуществлено на основе компромисса между корпоратив­ной властью и демократическими объединениями граждан, трудящих­ся. Не исключено также постепенное реформирование корпоративной системы под эгидой сильной государственной власти, не допускающей лавинообразного нарастания диффузии институтов.

Контрольные вопросы

1. Назоййте основные слагаемые (вектора) трансформа-

ции переходной экономики. Выделите взаимосвязи и противоречия между ними.

2. Каковы основные специфические черты отношений, определяющих способ распределения ресурсов и под­держание пропорций в переходной экономике?

3. В чем специфика отношений собственности и соци­альных целей в экономике переходного периода?

ЛИТЕРАТУРА

Бузгалин А.В. Переходная экономика. М.: Таурус, 1994.

Бузгалин А.В.. Калганов А.И. Введение в компаративистику. М.: Таурус, 1997.

СаксД.ж. Рыночная экономика и Россия. М.: Экономика, 1995.

Экономика переходного периода / Под ред. В.В. Радаева, А.В. Бузгалина. М.: Изд-во МГУ, 1995.